Офицер

     Графиня Давенпорт не улыбалась. Кажется, не умела или разучилась. Изредка рисовала орнаменты на бумаге, грызла перья (грызть ногти графиня Савиньяк ей не позволяла), подолгу сидела в своей комнате и даже ничего не вышивала. Похоже, с вышивкой, любимым занятием всех дворцовых фрейлин, дело обстояло так же, как с улыбками.      – Не снимайте. – Эмиль перехватил тянущуюся к серьгам руку и мягко отвел в сторону. – Они вам идут. Выглядите очаровательно.      – Не люблю, когда ко мне подкрадываются, – буркнула Шарли, выдёргивая ладонь и тут же складывая руки на груди. К украшениям, впрочем, больше не тянулась. Граф Лэкдэми улыбнулся в зеркало, беззаботно спуская хамство.      – Я могу вас называть Шарли?      Девушка чётко, по-военному кивнула, вмиг напрягшись. Эмиль помедлил мгновение и бесстрашно подхватил графиню Давенпорт под локоть.      – Что вы…      – Прогуляемся?      Застывшее лицо вытянулось, посверлило пару секунд тёмными глазами и отвернулось.      – Как скажете, – равнодушно и безропотно проговорила Шарли.      – Сегодня тепло, – заметил Эмиль, выводя девицу на террасу. – Вы уже столько времени провели в Савиньяке, однако готов поспорить, что не видели и половины. Я приехал зимой, тогда еще можно было списать вашу тоску на общий декаданс, но сейчас-то вы должны хоть как-то оживиться.      – Как скажете, – не меняя тона, припечатала Шарли, покорно шагая вперед. Не привыкший сдаваться Эмиль решил сразу пустить в ход всю свою кавалерию.      – Вы и вправду, – хихикнул граф Лэкдэми, – очень милая, когда злитесь. Лионель упоминал об этом вскользь.      – И о чём еще подобном говорил про меня Лионель Савиньяк?!      – Личная переписка, сударыня, – хитро растянул губы в улыбке Эмиль, – не для глаз посторонних. Я вас уверяю, брат ничего не имел в виду плохого. Хотя я понимаю ваше негодование: вы ведь не получили ни одного письма. Я уверен, что бы он ни хотел вам сказать, это требует личной встречи. И, возможно даже, отнюдь не слов.      Эмиль подмигнул, но лицо девицы осталось бесстрастным, разве что посерело немного.      – Всё будет хорошо, – Савиньяк чуть сильнее сжал локоть и остановился, левой рукой нашаривая в кармане бумагу. – Когда ж вы успели похоронить моего брата?      – Я никого не хоронила. Будь это иначе, – на лице появился намёк на обиду, – меня бы ничего не держало здесь.      – Вас держит здесь усидчивость матушки. Кстати, это письмо пришло в начале Весенних Скал. Да, знаю, почти месяц прошёл, но почему бы мне не рассказать о нём именно сейчас.      Шарли аристократически поджала губы. Даже если жутко, безумно хотелось прочитать письмо, она не показала это ни одной чёрточкой.      – Так, это по делу… – забормотал Эмиль, поворачиваясь и теперь шагая спиной вперед и перебирая глазами строчки. – Это не там… не то… про Резервную армию… где-то ближе к концу. А, вот. «Бэзил должен был привезти в Савиньяк одну юную особу, позаботься об этом. Она чрезвычайно милая, когда злится, на всякий случай последи за матушкиными вазами, они были ей дороги». И вот, самый-самый конец. «И раз уж мы загодя записаны в безбожники, храни тебя Леворукий, Эмиль. И передай ему, чтобы хранил матушку, Шарли Давенпорт и меня. К середине весны вернусь, а если повезет, не один. Пятый день Зимних Волн, окраина Гельдштатта, верхняя Хербсте, маршал Севера Лионель Савиньяк».      – Гельдштатт? Где это?      – Где-то Дриксен. Должно быть, рядом с границей Гаунау. Вы рады?      – Чему?!      Эмиль ухмыльнулся, в молчании прошел дальше по саду, завернул к небольшому скверу со старыми качелями, которые помнили еще его маленького отца, за которыми постоянно ухаживали, нежно провел по металлическим столбам, остановил покачивающееся сидение за спинку и сделал приглашающий жест.      Шарли в нерешительности подошла. Потопталась. Всё-таки села.      Савиньяк оттянул качели немного назад и положил руку на вздрогнувшее плечо, наклоняясь к уху графини и вытягивая палец.      – Видите, вон там, бронзовый олень? – Шарли кивнула, пытаясь вжать голову в плечи. – Да не бойтесь вы так! В Савиньяке есть традиция; в конце весны поспевает рябина, ягоды становятся плотными и яркими, но птицы их еще не клюют – слишком твёрдые. Можете к приезду Лионеля собрать их, сделать бусы и повесить этому красавцу – оленю, я имею в виду, а не Ли – на шею. Ему будет приятно. В смысле Ли, а не оленю.      Если Шарли хотела ответить что-нибудь колкое, то Эмиль вовремя прикрыл отход – отпустил оттянутые металлические тросы, и охнувшей от неожиданности девушке пришлось обеими руками в них вцепиться. От ветра из прически выбилась нехилая прядь и теперь падала ей на лицо. Эмиль еще несколько раз с усилием толкнул качели, пока напряженные плечи не опустились, а руки не стали вцепляться в тросы, лишь придерживаться за них.      Граф Лэкдэми облокотился на столбы, изредка касаясь холодной спинки качелей. Она взлетала тихо, так же тихо опускалась, лишь платье шуршало, развеваемое по ветру. И волосы. Волосы ловили нежные порывы каждый раз, когда качели меняли направление.      – Я не удивлён, – почти прошептал Эмиль, – что выбор Ли пал на вас.      – А?      – Нет, ничего, – быстро покачал головой Савиньяк, хватаясь за тросы и останавливая безумный полёт. – Вы привыкли быть осторожной, да? Здесь не война, тем более не дворец. Вам больше не нужно думать о кинжале из-за угла.      – Я ни о чем таком не думала… – смутилась Шарли, опуская голову и наваливаясь на свою опору. Эмиль не удержался, запустил пальцы в темные холодные от ветра волосы, аккуратно вытащил то, что осталось от шпилек. Каштановый водопад, ставший за несколько месяцев еще длиннее и пышнее, полностью закрывал спину. Покрутив в голове воспоминания, Савиньяк сгрёб копну в охапку.      – Франческа мне рассказывала… то есть, немного учила плести косы, – задумчиво проговорил Эмиль. – Не уверен, насколько я это помню… кажется, так. Средняя…      Граф Лэкдэми перебросил одну из трех разделенных прядок через среднюю, потом попытался куда-то деть вторую, третью, крайнюю и запутался.      – По очереди, – еле сдерживая смех, подсказала Шарли, – сначала через центральную перекидываете правую, потому зеркально левую.      – Да, не очень способный из меня ученик, – хмыкнул Эмиль, бесцельно накручивая волосы на руку. – Зато я достиг своей главной цели. Вы наконец улыбнулись, Шарли.      Графиня Давенпорт не ответила, только с доброй усмешкой опустила голову. Создатель, пусть же она всегда улыбается. Пусть так, мимолётно, со слезами на сухих глазах, кончиками слишком тонких для девушки губ. Граф Лэкдэми провел по узким тёплым плечам, сжал ладонями предплечья. Он бы и так, без просьбы Лионеля, сделал что угодно, лишь бы милая-милая графиня не подыхала с тоски.      В конце концов, Эмиль всегда втайне мечтал о младшей сестренке.

***

     Лионель шел с севера на юг, бережно потрясая бумажкой с объявлением перемирия. То ли искал лазейки, то ли пытался занять время. Грато хотел лететь вперед серой молнией сквозь пламя и ветер, и Лионель его прекрасно понимал, прямо сейчас бы с места сорвался, но нужно было обстоятельно обойти посты, проверить патрули, свернуть в несколько разграбленных деревень и добить еще не целиком изничтоженную мразь. Разбойников ещё всё-таки хватало, а закончив войну, нужно и в своем доме прибраться.      – Мы заедем в Савиньяк?      Арно, умный малыш, как только Ли свернул к Кошонэ, сразу всё понял.      – Почему бы и нет? – Младший в курсе, что Лионель обещал матери приехать еще месяц назад, но вот про Шарли ему знать вовсе не обязательно. – Ты давно не был дома и, готов поспорить, даже не писал.      – Уж прости, был немного в плену.      – Всё время с момента поступления на службу к Давенпорту? – сыронизировал Ли, вспоминая, что младший уже не оруженосец. Арно надулся, видно, захотел напомнить об этом маленьком факте, но сдержался.      – Было некогда.      – Я уверен, от пера тебя отвращали неотложные проблемы.      Арно цыкнул и отвернулся – младший терпеть не мог, когда его поучали или в чем-то упрекали. Ли с проблеском досады почувствовал себя старшим братиком, именно братиком, и от этого стало зябко. Арно не девица, пусть уже сам решает, как жить и что делать. Мама, конечно, будет расстраиваться, с очередным курьером не получая заветного письма, но упрекать точно не станет, разве что мысленно посетует. В конце концов, письма регулярно пишет Ли.      К середине весны, прикинул Ли, вернуться такими темпами не получится. Значит, к концу. Пара месяцев – не такой уж и большой срок, встречи можно ждать годами, это несколько дней порой длятся вечность. И несколько томительных секунд превращаются в часы, стоит только вспомнить, мерно покачиваясь в седле, замедлить время, запечатлённые в памяти и на губах прошедшие мгновения. Савиньяк не обольщался насчет тёплого приёма и не ждал, что ему бросятся на шею, но и желания ударить возникнуть не должно было. В последнем письме Ли просил Эмиля позаботиться о Шарли, на брата можно рассчитывать.      За размышлениями Ли чуть не пропустил момент, когда на очередной стоянке Арно деловито собрал пожитки, приготовил коня, смазал пистолеты и собрался куда-то улетать.      – А ты куда?      На лице младшего отпечатывалась непроницаемая вежливость – и от кого только нахватался?!      – Прости, Ли, я не поеду в Савиньяк. Я возвращаюсь. В Западную армию.      – В тебе проснулся патриотизм?      – Он и не засыпал! – возмутился Арно. – Но если тебе надо позарез вернуться домой, то моё место с генералом Ариго. Даже если ты считаешь, что «гусь» подмочил перья и еще не скоро вылезет. Там еще идет война!      – Они не обойдутся пару недель без единственного теньента? Даже не разведчика, просто одного из офицеров. Брось, Арно, у тебя шок после плена, тебе нужно время оправиться, даже если ты сам так не считаешь. Я уверен, твоё начальство поймёт.      Сэ поджал губы.      – Нет, Ли. Это мой выбор. Я еду, потому что так хочу.      – В Западную армию гнаться сейчас может разве что один Жиль Понси, и то потому что захочет запечатлеть в истории местные пеньки. А по какой же причине мой младший брат так яро туда рвется?      – Примерно по той же, по какой ты едешь в Савиньяк.      – К невесте, что ли?      – Почти, – осторожно качнул головой младший и уточнил: – У меня договоренность. Ты же тоже обещал приехать к матушке.      Лионель кивнул: глупо отрицать очевидное. И, похоже, оговорку Арно не заме…      – Погоди!! К какой еще невесте? Ли?! Я что-то о тебе не знаю?      – Договоренность? – в тон вкрадчиво уточнил граф Савиньяк и поднял белый флаг. – Слушай, Арно, давай так. Ты не лезешь в мои дела, я не лезу в твои – и мы квиты.      Младший подозрительно прищурился, смерил брата оценивающим взглядом, но решил, что собственные секреты стоят дороже интрижек старшего. И поделом!

***

     – Хватит паясничать! – фыркнула Арлетта под еле сдерживаемый звонкий смех Шарли. Старший младший точно подливал ей что-то в шадди и молоко – касеру, не иначе, других способов заставить графиню Давенпорт повеселеть графиня Савиньяк не знала. Эмиль за неимением винограда (всё сожрал, паршивец!) поедал сирень, подаренную матери. И наверняка сорванную с самого нового куста из Валмона!      – Пять лепестков – счастливый! – облизнулся Эмиль, отправляя очередной лиловый цветочек в рот и даже не морщась. – А чем больше лепестков, тем счастливее. Будете?      – Воздержусь, – еле удержала голос Шарли. – Всё-таки не очень хорошо будет объедать букет, подаренный эрэа Арлетте.      – Точно! – хлопнул себя по лбу Эмиль, оттолкнулся от стола, чуть не опрокинув при этом вазу со злосчастной сиренью и чуть не грохнувшись самостоятельно. – Сударыня, вот я олень, простите мою дырявую голову. Вы заслуживаете самого счастливого букета сирени, и мы с вами будем обязаны разделить эту трапезу на брудершафт!      – Эмиль!      – Матушка, эрэа Шарли, я обязан вас покинуть. – Нет, вы только посмотрите, он серьезен, как сьентифик перед дилеммой бытия! – На меня была возложена миссия, с которой справиться под силу лишь великому воину.      – Букет сорвать.      – Букет. – Негодник уже у двери, кланяется. – Самый прекрасный букет, что можно будет найти в Савиньяке.      – Валмонские астры не трогай!      Арлетта страдальчески вздохнула и повернулась к закрывшей ладонями разалевшееся лицо Шарли. Вкушать сиреневый куст малышка не собиралась, но была явно к этому близка.      – А ведь правда, – графиня Савиньяк присела напротив и подпёрла руками подбородок, – говорят, счастье приносит, как четырёхлистный клевер. Чем больше найдешь цветков и чем больше у них будет лепестков, тем счастливей будешь.      – И желания можно загадывать?      – Всё ждешь? – по-доброму усмехнулась Арлетта и достала из вазы сиреневую веточку. Шарли не ответила. Только что смеявшееся лицо отвернулось к весне за окном. Где-то на ветке заливался соловей. Пел про боль, утрату… а, откуда ей знать соловьиные толки!      – Ты не грусти почём зря, – хозяйка протянула руки через стол, и Шарли, не думая, тут же позволила заключить в них свои. – Это я недобоялась за Арно, всё думала-думала, что беда стороной обойдет. Да только когда война была, ни одна пуля ему не страшна была. Мужчины вечно на войну уходят, а ты не уходи. Ты сиди. А то они за тебя бояться будут. А когда беда в дом придет – защищайся, чтобы за тебя тоже не боялись почём зря. Вот будь пустяк какой, стоило бы бояться. А так война – тьфу!      – Вы уже, – осторожно улыбнулась Шарли, – рассказывали про… про…      – Борна, этого мерзавца? Рассказывала, еще раз расскажу. Чтоб знала, куда не надо пускать. Чтобы не сидела перед окном. Это сейчас Эмиль дома, солнце ясное, да ты смотри не обожгись, хорошо?      – Хорошо.      – Славная ты. Глупая, но славная. Вот пойдем на…      – Госпожа!      – Что еще? – Арлетта обернулась на задыхавшуюся от бега служанку.      – Господа просят вас… внизу.      – Эмиль опять гончую из ызарга сделал, – вздохнула Арлетта, поднимаясь и оборачиваясь к девице Давенпорт. – Иди хоть возьми этот кошачий букет. Всё польза будет, отвлечешься, пока будешь цветы искать. Или может, счастливее станешь.      Шарли слишком серьёзно кивнула и направилась прочь из комнаты, Арлетта следом. Наверняка ведь, наверняка заготовил всё заранее, придумал, как провернуть. А еще говорят, что из старшего младшего экстрерриора не выйдет! Врут, как есть врут!      Шарли первая шагнула в светлый коридор и махнула рукой.      – Эмиль, вы!.. – и дальше следовал неидентифицируемый утробный захлёбывающийся звук, потому что слова застряли у графини Давенпорт в горле.      Человек, стоящий на лестничном пролёте, Эмилем не был.      – Сударыня.      Рука к груди, к сердцу, неглубокий поклон, почти ничего не выражающая счастливая улыбка. Смешавшаяся Шарли выглядела потерянной, нелепо уселась в реверансе и тут же отскочила пружинкой от пола, выпрямляясь. Темные брови неуловимо поползли наверх, челюсть сжалась. И как будто неистово хотелось наплевать на приличия, закричать, забиться в истерике.      Не будь дурой! – чуть не закричала Арлетта, но вовремя вспомнила, что она солидная хозяйка Савиньяка. Да пусть уже хоть кто-то из них подойдет, обнимет другого или другую, всё же по лицам читается!      – Вина! – громко приказала Арлетта, ловя суетливый стук каблучков. Хотела что-то сказать, отругать, настучать по голове… и передумала. Лионель был бесстрастный лицом и горячий всем остальным – скакал на всех парах, разве что лошадь не загнал. И дышал спокойно, но как-то слишком громко. И сердце как взбешенное. Стоило ведь обнять сына на какую-то секунду, чтобы всё-всё понять.      – Куда ты дел Арно? – И Эмиль тут как тут, притащил ведь всё-таки веник из сирени!      – Это я спрошу у, например, барона Райнштайнера, – по-лисьи хмыкнул старший. – Младший решил, что Западная армия без него скончается от тоски и безысходности. Я слышал про вино?      – Ты слышал про вино, но не слышал про счастливый букет. Интересно, а если его поставить в вино?      – Сирень напьётся вина и начнёт буйствовать. Цветом. Но я смотрю, она и так уже начала, что ты так нещадно покосил её фронтоны.      – Но-но, у меня с сиренью отношения особые. Мы договорились.      – Матушка, ты уверена, что моему брату можно еще вина?      – Балбесы! – с любовью засмеялась Арлетта, принимая у служанки вазу для притащенной Эмилем громадины. – Рассказывай, где был. Ты обещался пару месяцев назад.      – Дела-дела, – Лионель таинственно подмигнул и залпом закинул в себя «Девичью Слезу». – Нужно было столько уладить, столько людей повидать.      Кажется, в Савиньяк пришло лето. Да, пришло лето на полтора месяца раньше срока… Ли курсировал по комнате и рассказывал про север, про горы, про новые морисские пистолеты. Эмиль хотел вестей из Бергмарк и подробного описания сражения у Ор-Гаролис. Лионель упрямился и обещал, что заставит когда-нибудь кого-нибудь из офицеров её нарисовать. Старший младший, когда зашёл разговор про моря, упомянул Бордон, мельком заехавшего Росио, Франческу…      Трёп да и только, да ведь родной. Арно нет, жаль, но что с ним будет-то? Раз уже, по словам Ли, и спасли, и обратно в армию отправили. Весь в отца пошёл, Арно…      – У меня один вопрос, – подала голос скромно стоявшая где-то у стены Шарли, про которую, кажется, все в суматохе забыли. – Я могу уже уехать из Савиньяка?      – Куда? – не понял Эмиль. – Ваш отец еще в Торке, в столице творится кошки пойми что.      – Дура совсем? – забыв о приличиях, осведомилась Арлетта. – Ты зачем бы здесь столько времени сидела?      – Действительно, – фыркнул Лионель, размашистыми шагами подойдя к девушке, – куда это вы собрались, графиня Давенпорт?      Тёмный блеск в агатовых глазах, порывистый вздох, когда Лионель схватил Шарли за руку и дёрнул наверх, от чего та потеряла равновесие, вскрикнула, невольно схватилась за рукав мундира и дико уставилась на старшего, полулежа в его объятиях. На запястье мелодично щёлкнула тонкая золотая с алым молния.      – Или, точнее сказать, – Ли осклабился леопардом, – графиня Савиньяк?                  Вместо эпилога.            Звон вилок в обеденной зале, любопытство видно даже в глазах невозмутимого бергера. Жермон спокойно поправил лежащее перед ним письмо.      – Я тут прочёл, Лионель женится. Тебя можно поздравлять, да, Арно?      – Женится, мой генерал? – прищурился Сэ. – Мама ему что, аббатством пригрозила?      – Да нет… вам о чем-нибудь говорит имя Шарли Давенпорт?      Сидящие в трапезной пожали плечами, и лишь Валентин, едва заметно скривившись, тронул скулы.      – Слышу имя – и челюсти сводит, – тихо пробурчал полковник. – По старой памяти.

***

     – Девочка, как ты поняла тогда, что это не Лионель? Там даже я спуталась сначала.      Шарли подняла несфокусированный взгляд, верхний ряд зубов являл миру очаровательнейшую улыбку витающего в облаках по-настоящему счастливого человека.      – Он бы никогда в такой момент не назвал меня графиней Давенпорт.

~THE END~