***
Негромкие разговоры на незнакомом языке. Шум за палаткой. Недлинная скамья в углу. Сквозь щели пробивался ветер. Руки связаны, но это не мешало обострить все остальные чувства. На глазах повязка, но зрение и не нужно. Еле слышный запах пороха. Под ногами шуршит — бумага? Топот. Вдалеке слышны выстрелы, разговоры прервались и вдруг стали громче. Валентин? Что ж, полковник, готовы вас приветствовать. Арно повёл носом. Дриксенцам было пока не до него, поэтому младший Савиньяк старался вести себя прилично и не обращать на себя много внимания. Выстрелы ему не показались — уже через миг офицеры о чем-то договорились и отдали приказы. Сэ вздёрнули за плечо, на ломаном талиг приказав следовать. Что тот и проделал. — Начинать переговоры со стрельбы — очень по-военному, — незнакомый голос. Кто это сказал: дрикс или талигоец? Кто начал стрельбу? — Мы немного запутались в показаниях разведки, — еще один незнакомец. — Пришлось пустить пару пуль, чтобы шугнуть пару уток с ближайшего озера. — Как грубо, Бэзил. — Прошу прощения! — Пять сотен стрелков против вашего… отряда. И вы пытаетесь на что-то указывать?! — Мы пришли вести переговоры от лица маршала. — Да? — У Арно вмиг взмокла спина, когда он ощутил холодный край взведенного пистолета у виска. — Вам придется предложить что-то очень весомое, чтобы я просто не отдал приказ вас перебить. — Странная штука, — Ли?! — переговоры. Арно чуть не заорал, когда послышался оглушительный выстрел совсем рядом, и дрикс завалился на его плечо. Руку залило что-то липкое и горячее. Потеряв возможность видеть, так сразу и не поймешь, кто кого застрелил и жив ли ты еще. Но сознание вроде еще оставалось при младшем Савиньяке, и он тут же предусмотрительно бухнулся на землю, прижав связанные руки к холодной земле. Не зря — прямо над головой свистнула шпага, еще несколько пуль, послышался топот, лошадиное ржание и свист кинжала, разрубившего путы. Арно поднял голову, некто сдёрнул дурацкую повязку c глаз. Незнакомый ему полковник — судя по перевязи — ободряюще улыбнулся, оттянул его за какой-то валун и выстрелил пару раз. Вокруг было белым-бело, глаза какое-то время привыкали к солнечному свету после кромешной темноты. Способность адекватно мыслить вернулась через пару минут. — Что Ли здесь делает? — забывшись и даже не представившись, спросил Арно у офицера. Тот деловито перезарядил пистолет и выглянул за камень — бой всё еще продолжался, но как-то вяло. Арно обратился туда же — талигойская конница, вынырнувшая из окрестных лесов, просто смела «гусей», а четыре десятка стрелков добивали оставшихся. — Маршал Савиньяк оставил командование северной армии на Хеллингена, — рассказал полковник и представился. — Бэзил Хейл. Почти что с секретной миссией. С госпожой Арлеттой всё хорошо. — С матушкой? Откуда вы?.. Арно осёкся, потому что всё-таки увидел брата. Не успел удивиться. Сэ бы бросился ему на шею, если бы не было велико желание ударить маршала Севера по хитрым мордасам. Но при подчиненных как-то нехорошо. — Братец, ты с ума сошел! — теряя интерес к Хейлу, возопил младший. — Весь путь проделать, чтобы вытащить пленного, который все равно был бы обменян! Рехнулся?! — Нет, — честно ответил брат, непривычно бледный и серьезный. — Мне нужно увидеться с генералом Давенпортом.***
Пальцы самозабвенно гладили по мягкой щеке, прикасались к шее, первый раз за долгое время, последний раз перед долгой разлукой. Тонкие ладони вцепились в воротник так крепко, будто вздумали никогда не отпускать. Так близко, что можно рехнуться. Губы ловили горячее дыхание и прижимались к распахнутому рту. Забыть бы обо всем, зарыться бы в каштановые волосы, тугой волной стекавшие по спине и плечам. Горький запах пороха, стальной привкус на мягких губах. Глаза сухие, а на душе скребли закатные кошки, и Шарли всё обнимала крепко так за шею, а Ли проклинал время за то, что оно не может застыть хотя бы на мгновение. Мгновение, в которое рука оглаживала спину, проводила по талии, сжимала плечи. Отстраниться безумно сложно, невозможно, немыслимо, страшно, что она сейчас скажет одно слово, и всё полетит к кошкам, и никуда Савиньяк не уйдет, не сможет себя заставить. Всю жизнь избегать этой ловушки и попасться так нелепо, утонуть в тёмных зрачках. Но она молчала, только смотрела и протягивала руки, до самого конца не отпуская белоснежный воротник. С застывшим лицом смотрела, как Ли попятился, закрыл глаза, не сумев вынести взгляда, отвернулся и вышел. Время нельзя обмануть, судьбу нельзя проклясть, даже изменить её, и то не получится. Можно только приказать себе не думать. Казалось бы, как давно было, было и прошло, а до сих пор в омут затягивает, стоит лишь вспомнить, забыться на один миг. — Вы быстро вернулись. Хейл радостно отдал честь, обводя глазами драгун. Этот был счастлив — маршал ведь ему единственному дал указания, где его искать, после того как отвезет девицу в замок. Полк Бэзила остался на границе в лагере, и полковник, как и было велено, не говоря никому ни слова, просто пересёк границу Талига, направившись наперерез маршальскому отряду. Хеллинген бы, наверное, удавился, если бы узнал. Но начальник штаба благополучно считает Савиньяка пропавшим без вести. До поры до времени. Поди уже и письма разослал. Ли обернулся на кавалерию Бэзила. Где-то там же задорно скакал Арно, послуживший то ли поводом, то ли причиной самого безумного в жизни графа Савиньяка поступка. Раненный осколками Энтони изрядно удивился уже тому факту, что его дочь делала так далеко от столицы, сдержанно поблагодарил, заявил, что он, несмотря на рану, находится в трезвом уме и твёрдой памяти и прямым текстом послал маршала Лионеля то ли к Создателю, то ли к Леворукому. Ли так и не понял, можно ли это было считать согласием, но хохотал граф Давенпорт так, что все окрестные врачи чуть не попадали в обморок и тут же выгнали нарушителя спокойствия из палатки. Как ребёнка малого, ей-богу. Лионель прошелся вдоль стройного ряда выдрессированных кавалеристов. Хейл шагал справа и чуть сзади, но успел затормозить, когда Савиньяк резко остановился перед эскадроном. Маршал молчал, солдаты заметно занервничали. Цепкий чёрный взгляд прошелся по каждому, на чьем-то лице задерживаясь чуть дольше. Он видел всех, мгновения хватало. Незапланированный смотр, в прямом смысле этого слова, продолжался несколько долгих минут, но Ли время не считал. Когда черные глаза сверкнули на одного из офицеров, того непроизвольно передёрнуло. Взгляд опустился лишь на миг, конь, почувствовав напряжение под ладонями, нервно переступил с ноги на ногу. Пистолет легко покинул промасленную кобуру, шарахнул почти без прицеливаний, и офицер, не на шутку перепугав собственную лошадь, даже не успев вскрикнуть, мешком грохнулся вниз с простеленным черепом. На холоде от ствола поднималась тонкая струйка дыма. — Как я понимаю, — буднично провозгласил Лионель, подмигнув испуганно косящему в его сторону Арно, — вопроса «за что» ни у кого не возникло. Офицеры молчали. Молчал и Бэзил, но скрыть радостно-мстительную ухмылку на лице кавалериста было невозможно.***
Арлетта была немного обескуражена, но остатки здравого смысла пока сохранила. Сын сунул в руки служанки веник из ирисов, осведомился о здоровье, ласково улыбнулся и заключил мать в объятия. А она наивно считала, что материнское сердце обмануть невозможно, умом понимала, что Ли здесь быть никак не может, учитывая все рассказы Бэзила, но старший собственной персоной целовал ей руку. Фойе, лестница, обеденный зал, у стола — бледная мордашка, на которой так и читается желание упасть кому-нибудь на руки, а потом убить этого человека за то, что подхватил. — Рад вас видеть, — лишь зайдя в комнату, поклонился сын, — графиня Давенпорт. — Граф… Лэкдеми, — вполне сносно сделала Шарли в ответ реверанс, и всё встало на свои места. Потому что Эмиль — а теперь было видно, что это был Эмиль — тут же расхохотался. — Вы меня раскусили, — маршал Юга подмигнул матери и почти церемонно прикоснулся губами к пальцам графини Давенпорт, задержав её руку в своей на какое-то мгновение, за которое та, к счастью, не успела отшатнуться. — Я думал, что предусмотрел всё, но обрадовать вас так и не удалось. А я ведь знаю Ли с детства. — Негодяй! — несильно стукнула Арлетта хихикающего старшего младшего по макушке. — Родную мать обманывать! Садись ешь давай. Спорить Эмиль не стал, рассадил женщин, бухнулся на стул сам и решительно сгрёб себе вазу с фруктами. И как его можно было только спутать?! Небо и земля, небо и земля… — Ли передавал привет с последним письмом, — не стал размениваться сын на мелочи. — Попросил проследить, чтобы его чудесная графиня нигде не затерялась. — Я не его!! — Я так выразился? — удивился Эмиль. — Прошу прощения, сударыня, это всё с дороги. Но мне показалось, что Лионель очень тепло о вас отзывался. Дела сердечные, всё такое. — Нет у него сердца, — буркнула Шарли в тарелку. — Нет и не будет. Арлетта вспыхнула. — Это ты сейчас так думаешь! А что мешает ему подарить? — Я старый солдат и не знаю слов любви, — попыталась отшутиться Шарли. — Молодая дура ты, вот кто, поняла? — почти сорвалась Арлетта. Эмиль присвистнул. — Я смотрю, у вас всё серьёзно. Ничего, Ли вернется — он разгребёт все свои завалы. Не знаю, правда, когда и вернется ли вообще, потому что бергеры его везде уже похоронку раструбили. — Как похоронку? — А кошки их знают! Я пока тело не увижу, считаю братца пропавшим без вести. Ну а как оно обычно бывает, сначала похоронят, а потом удивляются, почему мертвец является домой и требует чего-нибудь откушать. Вилка звонко упала в тарелку, а графиня Савиньяк повернулась на звук. Вот ведь опускает голову. Это раньше за волосами можно было спрятаться, а сейчас прическа, аккуратно всё назад зачёсано. — Ну и что ты плачешь?! — непонятно на что разозлилась Арлетта. Шарли шмыгнула носом. — Я не... я не плачу! — Не плачешь. И не плачь! — прикрикнула графиня, протягивая руку и стирая предательскую влажную дорожку с бледной щеки. — А это просто вода утекает. Время лечит. А женщины рода Савиньяк не плачут. — Я не Савиньяк, — растирая нос, буркнула Шарли куда-то в волосы. — Ну это пока, — некстати вмешался методично уничтожающий виноград Эмиль. Арлетта кинула на сына упреждающе-угрожающий взгляд, но тот, кажется, ничуть не проникся видом грозной матери. — Ли мельком упоминал, что хочет поговорить с графом Давенпортом. Я слышал, он был ранен. Энтони Давенпорт. Лицо бедняжки в очередной раз застыло, а Арлетта совсем уже громко прокашлялась. — А что Лионель? — Ты ше снаешь Ли. — Старшему младшему, видно, всё было нипочем — Эмиль набил рот виноградом и пустился рассуждать. — Что ему будет? Он вешно шляется где-то. Вернется, мошет быть, к той вешне. Ешли вернется. Эмиль тихо ойкнул, когда матушка со всей дури наступила ему каблуком на ногу, и от неожиданности проглотил всё, что держал во рту. — А если… — совсем тихо начала Шарли и тут же замолчала, сраженная собственной мыслью. Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, Арлетта намотала на палец красивый каштановый локон, таки выбившийся из причёски. — А я ведь уже привыкла, что в семье есть мужчины с именем Арно и Лионель. — Придется огорчить Франческу, — невпопад брякнул старший младший, — что ей нужно будет родить теперь минимум двух мальчиков. — Эмиль! — в который раз шикнула Арлетта на сына. — Это и в первый раз было не смешно! Тот лишь хитро подмигнул и растрепал волосы, окончательно теряя сходство с близнецом.