***
Прошло две недели. Практически всё это время Адольф провёл за чтением книг и рисованием. Сталин только вздыхал, не зная куда девать очередную картину: дача и кабинет в Кремле и так уже были завешаны его творчеством (правда, в Кремле, конечно, висели работы без подписи). Впрочем, где-то половину Гитлер отсылал в Германию своим соратникам, которые были несказанно рады таким подаркам и хвастались ими друг перед другом. Приходя вечером, грузин любил слушать, как фюрер читает книги на русском, посмеиваясь над его акцентом. За всё время общения с Советским Вождём, тот потихоньку начал понимать отдельные фразы и даже некоторые предложения, но о хотя бы приблизительном владении языком, речи, конечно же, не шло. А иногда, в порывах хорошего настроения, Иосиф сам читал что-нибудь немцу на ночь. Фюрер с интересом того слушал, часто переспрашивая о значении того или иного слова, а затем, убаюканный его голосом, незаметно для себя засыпал. Так было и в этот вечер. Адольф лежал под одеялом, прижавшись к генсеку и слушал, как тот читает. Всё было тихо и спокойно, ничего не предвещало неприятностей. Однако на следующий день от всего этого спокойствия не осталось и следа. Утро следующего дня началось с телефонного звонка. Сталина уже не было, а фюрер, не пожелавший вставать из-за какого-то телефона, просто засунул голову под подушку и продолжил спокойно спать. Позже, ему пришлось сильно пожалеть о таком решении…***
— Никто не отвечает, — Генрих положил трубку. — Вот! А я что говорил! — воскликнул Герман. Нужно немедленно ехать в СССР! — Да угомонись ты, наконец! — взвился Йозеф, которого паникёрство Геринга порядком достало. — Ты и так недавно весь рейхстаг взбаламутил своими заявочками о похищении фюрера! — Да как вы можете так спокойно тут сидеть?! — от возмущения у рейхсмаршала перехватило дыхание. — Сидите тут и дальше, а я пока лично не увижу фюрера, не успокоюсь! С этими словами он вылетел из кабинета министра пропаганды, громко хлопнув дверью. — Опять… — Йозеф устало откинулся на спинку кресла. — Чёртов кретин! И ведь и впрямь отправится в СССР. Генрих лишь вздохнул, и, поправив очки, спросил: — На чём поедем? С въездом в Москву возникли проблемы. Так как никакого приглашения у рейхсфюрера с министром культуры не было, их задержали на границе, и они потратили чуть ли не весь день, объясняясь с пограничниками в попытке добиться звонку генсеку. Естественно, их никто и слушать не хотел. В конце концов, после многочисленных доводов со стороны, а скорее всего, просто потому, что немцы порядком надоели пограничникам, те позвонили в Кремль и после короткого разговора сообщили им, что за ними выехали. Генрих с Йозефом обрадованно переглянулись. К удивлению обоих, приехал не Сталин, а Молотов и ещё один мужчина, незнакомый им. — Товарищ генсек попросил нас приехать за вами, — пояснил Вячеслав, видя недоумение на лице немцев. — Эм, видите ли… — замялся Йозеф, не спеша идти к машине. — Мы тут не одни. Ещё один вылетел на самолёте… Молотов идущий к машине, невольно замер и повернулся обратно. — В смысле? — Ну, так получилось… — Йозеф вновь замялся, не зная, что ответить. — Так, а с этого места давайте-ка поподробнее, — подключился к разговору спутник министра иностранных дел, всё это время молча стоявший рядом. Тем временем Герман уже подлетал к границе СССР. Не долетая где-то километра, он заметил, что за ним следуют несколько самолётов. Рейхсмаршал напрягся. Собираясь нарушать границу, он, конечно, ожидал чего-то подобного и поэтому попытался уйти от преследования, но не тут-то было: преследователи не отстали, но и ближе не подлетели, продолжая держаться на расстоянии и «вести» «Фоккер». К счастью рейхсмаршала, впереди показались облака, и он нырнул в них, уходя от преследования. Правда, как оказалось потом, радость была преждевременной. Советские истребители ненадолго потеряли его из виду и уже через пару минут «хвост» вновь был позади. Чертыхнувшись, Геринг было ускорился, но тут же понял бессмысленность сего действия и продолжил лететь дальше, стараясь не обращать внимание на пристроившихся сзади «Ла-7». Так с компанией он и долетел до аэродрома. Там его встретили хмурые Генрих с Геббельсом. — Кретин! — тут же набросился на рейхсмаршала министр пропаганды. — Нас из-за тебя чуть в застенки не отправили! Герман ничего не ответил. — Так, теперь все в сборе? Или кто-то ещё летит или плывёт? — спросил, усмехнувшись, сопровождающий Молотова. — Больше никого, — буркнул Герман. — Что ж, в таком случае, прошу к машине, — Вячеслав открыл дверцу. Троица послушно села на заднее сидение. Правда, пришлось потесниться, ибо Герман занимал половину места, но благодаря тощему Йозефу, все разместились почти что с комфортом. — Так, и кого я тут вижу? — прищурившись, спросил Сталин, оглядывая троицу на пороге своего кабинета и выпуская облачко дыма из трубки. — Никак к Адольфу приехали? — К нему, — невольно оробев, кивнул Йозеф. Почему-то фигура Советского Вождя всегда заставляла его нервничать без особой на то причины. Может, из-за известного всем ГУЛАГа, который, по слухам, был не лучше немецких концлагерей? Или из-за НКВД, который вызывал священный трепет даже у Гиммлера. А может, всё дело в характере генсека, который отлично соответствовал его фамилии. Йозеф всегда боялся увидеть того в гневе. Нет, он, конечно, привык к воплям Гитлера, когда что-то было тому не по нраву, но всё же фюрер был свой, родной, а Сталин чужой и непривычный. — Что ж, видно, придётся мне составить вам компанию, не отпускать же вас одних, — на последних словах глаза генсека как-то нехорошо сверкнули. Геббельс сглотнул, Гиммлер нервно дернулся, одному Герингу было всё нипочём: он, видно, решил идти напролом, не обращая внимания ни на что. — А фюрер хоть ещё жив? — нахмурившись, поинтересовался он у Сталина. — А то я начинаю подозревать, что его уже нет на этом свете. Йозеф похолодел. Что этот идиот несёт? — Заткнись сейчас же, — сквозь зубы процедил он, пихая Германа в бок. — Иначе дождёшься, окажемся в каталажке. Но вождь, как ни странно, рассмеялся. — Как мило видеть такую заботу. — Что ж, пройдёмте вниз, раз вам так не терпится с ним встретиться. С этими словами он открыл дверь кабинета перед немцами. — После вас. Те прошли в коридор. Иосиф, посмеиваясь, вышел следом, не забыв запереть за собой дверь.***
Гитлер проснулся от стука. Открыв глаза, он, щурясь, сел, недоумённо оглядываясь. Видимо, он зачем-то вставал, иначе как объяснить то, что он спит в гостиной на диване, а не в спальне. Гадая, кто там пришёл, фюрер встал и пошёл в прихожую. Голос за дверью окончательно заставил его проснуться и прийти в ужас. — Адольф, открывай, к тебе тут приехали, повидаться с тобой хотят, — раздался из-за входной двери голос генсека. Сердце подскочило и ухнуло куда-то вниз. Фюрер в ужасе застыл перед дверью, не зная, что предпринять. «Чёрт, и зачем только они сюда приехали?!» Он заметался по прихожей, не зная, что делать. — Мой фюрер, если вы не откроете, я сломаю дверь! — перепуганный молчанием Гитлера, подал голос Герман. — Да открываю я, открываю! — рявкнул Адольф. Затем он бросился в гостиную и, схватив с дивана большой плед, укутался в него, дабы живота не было видно. Глянув в зеркало, висевшее в прихожей и удовлетворённо хмыкнув, он подошёл к двери и рывком её распахнул. Глазам предстал Герман, с занесённой ногой, недовольно взирающий на всё это Сталин и Геббельс с Гиммлером, замершие на заднем плане и в смятении взиравшие на всё это. — Мой фюрер! — Герман радостно схватил Гитлера за руку и крепко её пожал. — Я так рад, что с вами всё в порядке! — Угу, я тоже рад, что ты уже оправился после кексиков, — не скрывая своего недовольства, ответил тот. Хотя, в глубине души ему очень льстило волнение соратников за него, резкий подъём не давал ему выразить своего довольства. Геринг насупился, покосившись на министра с рейхсфюрером, которые делали вид, что не понимают его взгляда. — Ладно уж, — фюрер не сдержал распиравшего его удовольствия. — Заходите. — Ты мне ещё одолжение на вхождение на мою же дачу делать будешь? — прищурился Иосиф, возвращая немца с небес на землю. Тот сразу же стушевался и опустил глаза в пол. — Так-то лучше, а то что-то ты совсем обнаглел, — Сталин зашёл в прихожую. Троица в нерешительности мялась на пороге. Переступить тот было как-то боязно. Даже смелый Герман не спешил его перешагивать, ожидая каких-либо действий от фюрера. Но тот не спешил приглашать их в дом, явно почувствовав, что сказал лишнего. Неловкое молчание прервал генсек. — Проходите, я сейчас чай сделаю, тут слуг нет, поэтому придётся самому вас угощать, — Сталин обернулся к немцам. Те робко шагнули за порог. — Дверь за собой закрыть не забудьте, — прибавил генсек. Герман молча задвинул задвижку. Геббельс поёжился. Сложившееся впечатление какой-то ловушки без выхода неприятно холодило спину. — Ну, проводи гостей в зал, — обратился вождь к Адольфу. Тот кивнул, и жестом приказав немцам идти за ним, скрылся в коридоре. Сталин, постояв с какое-то время в прихожей, ушёл на кухню. Усадив троицу на диван, Гитлер осторожно опустился в кресло, не забывая придерживать плед. — Ну, рассказывайте, как у нас там дела идут? — обвёл он взглядом присутствующих. Те наперебой принялись рассказывать. Новости кончились в тот момент, когда в дверях появился Сталин, заявив, что чай готов и они могут проходить на кухню. — Пойдёмте, раз зовут, — Адольф встал. На столе всё уже было накрыто. Над чашками с чаем поднимался пар, в корзинке лежало печенье, которое фюрер в последнее время с аппетитом ел, и потому его было скорее мало, чем много. Все сели за стол. В воздухе повисло молчание. Грузин оглядывал соратников фюрера, отпивая из своей чашки. Те ёжились под его взглядом, стараясь не смотреть ему в глаза и не решаясь взять в руки кружку. Такое поведение порядком забавляло генсека, и он лишь посмеивался, глядя, как те переглядываются друг с другом. — Вы чай-то пейте, остынет, — нарушил тишину Иосиф. — Печенье берите. — Спасибо, мы не голодны, — хором ответили нацисты. Генсек нахмурился. — А я у вас не спрашивал, голодны вы или нет, в гостях надо есть всё, что предлагают! — Давай, пробуй, — пихнув локтем Германа, тихо произнёс Геббельс. Тот затравленно оглянулся, ища поддержки у остальных. Но никто и не собирался тому помогать. Генрих откровенно усмехался, а фюрер и вовсе смотрел на несчастного пристальным взглядом, явно поддерживая Сталина. Поняв, что сострадания он ни от кого не дождётся, Герман, стараясь скрыть невольный страх (а вдруг отравлено?) протянул руку к вазочке и, взяв одно печенье, засунул его в рот. Генрих не сдержавшись, прыснул и тут же поднёс руку ко рту, усердно кашляя. Фюрер с каменным лицом продолжал смотреть на рейхсмаршала, отчего тот чуть не подавился и быстро проглотил застрявшую было в горле печеньку. Неожиданно та оказалась очень даже вкусной и Герман искренне произнёс: — Спасибо, очень вкусное, — и взял следующее. Адольф, заметив это, напрягся. Он знал, что увлёкшись, рейхсмаршал может съесть их все и, дабы предотвратить это, сказал: — Берите тоже, а не то сейчас ничего не останется. Геббельс с Гиммлером переглянулись. Альтернативы не было. Вздохнув, они взяли по печенью и засунули их в рот, запив чаем. К обоюдному удивлению, то было вкусным, и они взяли ещё по одному. В общем, через пару минут вазочка оказалась пуста, и все трое с недоумением на неё посмотрели, словно говоря «как так, ещё недавно ведь была полная?». — Ну вот, говорили, что не голодные, а печенье всё слопали, — ехидно заметил вождь, отпивая из кружки. Немцы смущенно уставились в стол. Иосиф отставил чашку в сторону. — Ну, теперь можете поговорить в гостиной, но только не очень долго, я и так из-за вас прервал работу. Троица ещё больше стушевалась. Первым не выдержал Герман. Встав, он быстро помыл свою кружку и, не дожидаясь очередного комментария со стороны генсека, ушёл в гостиную. Рейхсфюрер с министром поспешили повторить за ним. Не успели они сесть на диван, как в гостиную зашёл Иосиф и, сев в кресло, открыл газету. — Да вы общайтесь, общайтесь, я вам мешать не буду, — сказал он. Фюрер вздохнул и, повернувшись к троице, начал разговор. Те, поначалу напряжённые от присутствия в комнате генсека, отвечали коротко и односложно, но затем, как это водится, фюрер увлёк их в разговор и они, оживившись, стали активно поддерживать беседу и даже шутить. Сталин, внимательно наблюдавший за ними из-за газеты, только усмехался, глядя на разошедшегося фюрера. — Ты смотри, плед-то держи, — со смехом напомнил он ему. Адольф тут же замолчал, в ужасе схватившись за кусок ткани, но тот, к счастью, не спал, а лишь частично съехал вниз. Поправив плед, фюрер продолжил разговор. Но вскоре его прервал Иосиф. — Так, господа, расходимся, мне пора, — сообщил он, откладывая в сторону газету и вставая из кресла. В гостиной тут же наступила тишина. Первым встал Гиммлер. — Прошу прощения за столь неожиданный визит и спасибо, что приняли, — он пожал фюреру руку и выжидающе посмотрел на остальных. Те встали и, попрощавшись с Гитлером, вышли из комнаты. Адольф с некоторой долей сожаления посмотрел им вслед, и, вздохнув, вышел следом. — Простите, что так неожиданно, просто мы волновались за фюрера, — Геринг протянул руку генсеку. — Я заметил, — тот прищурился, отвечая на рукопожатие. Фюрер, наблюдавший за этим, отвернулся, дабы не выдавать смущения. Он любил, когда Иосиф делал такое лицо. — Приезжайте скорее, мой фюрер, мы ждём вас, — на прощание сказал Геббельс, смотря Гитлеру в глаза. Тот кивнул. — Непременно. Докладывайте мне обо всём. — Обязательно, — Генрих взялся за ручку двери. Все, включая Сталина, вышли на улицу. Адольф вздохнул. Он был рад, что соратники приехали навестить его и что они о нём беспокоятся, но теперь он снова остался один. Иосиф точно не вернётся раньше полуночи, а то и вообще останется в Кремле на ночь… Фюрер сильнее закутался в плед и пошёл в сторону лестницы.