Lost in the sun. Верная клятвам

- Тебе не кажется, что все слишком спокойно, Илейн? – задумчиво спросила Тэйр, сворачивая за спиной крылья. Огненный ореол сразу же погас, и ночь вокруг потемнела, будто бы придвигаясь ближе. Илейн не ответила, отворачиваясь от жены и открывая дубовую дверь их дома. Она и сама все время думала о том же самом, но вряд ли стоило лишний раз пугать Тэйр. Первой она вошла в тонущий в тенях дом. Сени были надстроены у входа в большую пещеру, которую они занимали последние пятнадцать лет. Преимущество быть царицей состояло в том, что им выделили на жилье две большие комнаты вместо одной, как всем остальным разведчицам. Теплый воздух мягко коснулся лица, и она устало сбросила с плеч шерстяную куртку формы, повесила ее на крючок у двери и прошла по мягким сладко пахнущим циновкам в дом. Здесь было тепло, темно и тихо, пахло хлебом, дымком и ими с Тэйр. В большой средней комнате приглушенно светилась чаша с огнем Роксаны, укрепленная на небольшой полке в восточном углу помещения. Устало коснувшись рукой лба, губ и сердца, Илейн поклонилась Богине, благодаря за еще один прожитый день, а потом принялась отстегивать от пояса катаны в ножнах. Комната, в которой они обычно обедали, была небольшой. В дальней стене алым светом мерцал зев печи, угли рассыпались на теплые малиновые кругляши и тихонько тлели за заслонкой. Справа от печи на топчане, прижавшись друг к другу, спали под шерстяным одеялом два маленьких холмика – их дочери. На звук открывшейся двери ни одна из них не проснулась. Илейн пристроила катаны в вырубленное для них углубление в стене и тихонько взмолилась, усиливая пламя Роксаны в чаше так, чтобы из темноты комнаты выступили очертания сундуков с одеждой и большого стола. Обогнув стол, она склонилась над тахтой, на которой спали дочери, чувствуя, как на сердце теплеет от непрошенной нежности. Они были еще совсем крохотными, но уже сейчас сквозь детские черты проступали ее собственные упрямые прямые брови, и Илейн тихонько хмыкнула, поправляя на детях сбившееся одеяло. Эрис посапывала, приложив кулачок к губам, сзади к ее спине прижалась лбом маленькая Лэйк, упираясь в нее с таким усердием, будто намеревалась скинуть ее с кровати. Они без конца дрались и задирали друг друга даже при том, что Лэйк была на год младше и мельче, но ей хватало упрямства для того, чтобы ни в чем не уступать сестре. Илейн, кажется, только и делала, что выслушивала от Наставниц бесконечные замечания по поводу их поведения, но вряд ли хоть что-то могло бы его изменить. Со своей стороны они с Тэйр сделали все возможное для этого, но оно не шибко помогало. Впрочем, Илейн это не тревожило. Они с Ларой тоже без конца дрались, катались клубком все ее детство, набивая бесконечные синяки и шишки, соперничали всю молодость за похвалу Наставниц и внимание своих сверстниц, даже пару раз на поединок друг друга вызывали. А потом во время очередного налета кортов Лара закрыла ее собой от вражьей стрелы и ушла к Трону Огненной, и каждый год на День Мертвых Илейн зажигала ее кораблик памяти, пуская его на гладь ночного озера. Потому и за дочерей не переживала. Они могли драться сколько угодно, время все равно расставляло все по своим местам, а кровь брала свое. Пока Тэйр тихонько раздевалась в сенях, Илейн спустилась в ледник, прихватила там сала, хлеба и молока, поставила чайник с водой кипятиться на печную плитку. Лопатками она чувствовала внимательный взгляд Тэйр. Жена не собиралась прекращать прерванный разговор, она была чересчур упрямой для этого, и с этим Илейн тоже научилась мириться. - Ты не ответила на мой вопрос, Илейн, - будто вторя ее мыслям, заметила Тэйр, присаживаясь за стол напротив нее и принимаясь нарезать крупными ломтями круглую буханку хлеба. Илейн поморщилась, полосуя ножом сало и не глядя на жену. - Ну конечно же, я считаю это странным. Корты не нападали больше полугода. Их не видели в Сером Зубе, не видели на подступах к Свах. Тиена пишет, на юге они тоже никак себя не проявляли с осени. - Похоже на то, что они готовят вторжение, - полувопросительно взглянула на нее Тэйр. - Похоже, - отрывисто буркнула в ответ Илейн. Тэйр ничего не сказала, только взглянула на нее долгим взглядом и отвела глаза, перекладывая нарезанные ломти хлеба на тарелку. Илейн ссыпала туда же сало, устало подумав о том, что стоило быть помягче. Все они нервничали сейчас, и уж точно не следовало в такой час срываться друг на друге. Жена поднялась с места и отошла к печи, снимая с конфорки разогревшийся чайник. Алые отсветы огня из чаши Роксаны обняли ее силуэт, обрисовали черты рыжим сполохом, когда она вернулась к столу и принялась расставлять чашки и досыпать в них сушеный мятный лист. В который раз уже Илейн загляделась на нее, подумав о том, как причудливо в ее лице сплелись черты ее предков-эльфов и анай, добавив ей утонченности, хрупкости и гибкости, которой не знали плечистые крепкие дочери гор. Та же тонкость передалась от нее и Эрис, просвечивая даже сквозь пухлые детские щеки уже сейчас. Тэйр молчала, не продолжая разговор, и Илейн знала, что это значит. Приняв у жены чашку, она вздохнула и нехотя заговорила, прекрасно понимая, что лучше ей самой рассказать все, что она знает: - На днях прибудет царица Нуэргос. Я буду обсуждать с ней Обмен. – Темные глаза Тэйр цвета дубовой коры поднялись на нее, темные брови удивленно поползли вверх. Илейн отхлебнула горячего чая и пояснила: - Если чутье меня не подводит, и корты готовят большое вторжение, то нам нужно что-то большее, чем взаимные клятвы в верности, Тэйр. Дочери Огня и Воздуха не обменивались женщинами уже добрые пять веков, все, кто были тому свидетелями, давно мертвы. Если мы хотим союз не на словах, а на деле, его нужно скрепить кровью. Тэйр задумчиво склонила голову набок. - Совет не одобрит этого. Среди подрастающих Дочерей могут оказаться ведьмы, да и в этом году недород. Я боюсь, что у тебя ничего не выйдет. - Совет может не одобрять сколько угодно. Я – царица, а значит, это решаю я, - отрезала Илейн. - Но подумай сама. Зачем нам отдавать Нуэргос своих ведьм? Еще неизвестно, кого приведут они. Я хорошо отношусь к Тиене, но она себе на уме, - покачала головой Тэйр. - Есть среди Дочерей ведьмы или нет, мы узнаем только тогда, когда проявится дар – то есть в любом случае после Обмена. Собственно, как и Нуэргос. У них Дочери такие же, как у нас, ничем не отличаются. С Тиеной я разберусь. Она согласится, - пообещала Илейн, водружая на ломоть хлеба несколько больших кусков сала. - Будет изворачиваться, юлить, но согласится. А вот Совет ты возьмешь на себя. - Илейн, это почти невозможно, - со вздохом отозвалась жена. – Допустим, Аду и Раин я смогу убедить, но остальные главы сообществ будут против. Да и Старейшая Способная Слышать меня вряд ли поддержит. - Мы должны сделать это! Нам нужен этот союз. – Илейн постаралась смягчить голос, чтобы жена не решила, что она опять горячится. Тэйр терпеть не могла, когда Илейн рычала, да и дети спали, не стоило их будить. Отхлебнув чая, она продолжила: – Лаэрт в последнее время подходят слишком близко к западным границам. Я опасаюсь провокаций. К тому же, сегодня пришло донесение от Фаи, что участились контакты между Лаэрт и Дочерьми Земли. Если они заключают союз, нам просто жизненно необходимо объединиться с Дочерьми Воздуха. Тэйр одарила ее недовольным взглядом, приподнимая бровь. - И почему я узнаю об этом только сейчас? - Не было времени сообщить тебе. Донесение пришло прямо перед Советом, отозвалась Илейн, и Тэйр кивнула в ответ, принимая ее объяснение. Потом с усталым вздохом проговорила: - В таком случае, союз действительно необходим. Если мы окажемся в клещах между кортами и Дочерьми Воды и Земли, это будет довольно… неприятно. - Поговори с Советом. А я разберусь с Тиеной, - кивнула ей Илейн. Несколько минут они молчали, сосредоточено жуя и прихлебывая чай. После Совета с главами воинских сообществ есть хотелось так, что Илейн бы и котелок с кашей до дна подмела, но приходилось довольствоваться хлебом с салом. Совет завершился уже заполночь, и в такой час едальня стояла закрытой даже для царицы и Держащей Щит. В конце концов, жена подняла на нее взгляд и серьезно проговорила: - Если ты хочешь, чтобы у меня получилось их убедить, мне придется прочитать это донесение Совету. - Читай, - кивнула Илейн, поморщившись. Она уже почти что видела, как вскакивают на ноги разъяренные главы сообществ, выкрикивая, что должны немедленно идти войной на Лаэрт, не понимая, в какой именно момент они это орут, и сколько сил ей понадобится на то, чтобы их утихомирить. Но жена была права, без обнародования донесений они вряд ли сумели бы добиться согласия на Обмен. - Они захотят ударить первыми, - будто бы прочитала ее мысли Тэйр. - Предупреди их, что если кто-нибудь сделает хотя бы шаг без моего ведома в сторону западной границы, я голыми руками их задавлю, - взглянула на нее Илейн. - Боюсь, это может их не остановить, Илейн, - покачала головой Тэйр, хмуря темные красивые брови. – Эйве только недавно приняла обязанности главы, а она молода и горяча. Да и Сара считает, что ты забрала себе слишком много власти. - В таком случае, будем решать проблему силовыми методами. Если захотят оспорить мою власть, я дам им возможность попробовать это сделать, - мрачно подытожила Илейн. Эйве была очень хороша с нагинатой, но все еще недостаточно быстра для того, чтобы по достоинству противостоять ей. Сара великолепно дралась на катанах со сверстницами и не просто так возглавила свое сообщество, но у нее не было опыта Илейн. Впрочем, она очень сомневалась, что кто-нибудь из них наберется смелости на то, чтобы бросить ей вызов за титул царицы, налагавший на носящую его куда большую ответственность, чем титул главы воинского сообщества. Тэйр покачала головой, грустно вздохнув. Она никогда не одобряла методы управления, которые использовала Илейн. Ее Держащая Щит была мягкой, как расплавленный воск, но это не означало, что в нужные моменты она не могла обжечь. - Этот союз должен быть заключен, - подытожила Илейн. – Любой ценой. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - тихо проговорила Тэйр, испытующе глядя на нее. *** Утро в горах было бодряще свежим, несмотря на канун лета – день летнего солнцестояния, разгорающийся сейчас за самой кромкой заснеженных вершин. Прохладный ветер, рождающийся где-то в долинах, нес с собой острый запах льда и камня, ерошил ее короткие волосы, пробирая ознобом кожу под коричневой формой разведчицы. Илейн прищурилась, бросив взгляд на небо на востоке, разгорающееся по самому краю великой равнины Роура алым заревом, медленно переходящим в бирюзу над ее головой. Почему там было тихо все эти месяцы? Почему корты до сих пор ни единого раза не были замечены у восточных границ земель анай, а разведчицы только руками разводили, не находя их следов и в степи на подступах к горам? Обычно, они начинали набеги с того самого дня, как Роур просыхал после схода снега, и тревожили границы до тех пор, пока снег не ложился обратно. Илейн поежилась на холодном ветру, потирая ладони и выдыхая облачко пара. Она сидела на крыльце своего дома, ожидая, пока Тэйр соберет и выведет детей, наслаждаясь короткими минутами одиночества, которых в жизни царицы насчитывалось очень немного. Пару месяцев назад Лэйк исполнилось три года, и пришло время передать детей на воспитание в Дом Дочерей, но Тэйр все еще медлила, под любыми предлогами задерживая этот момент. Они и так запоздали, а в случае Эрис и вовсе на год задержались, воспользовавшись тем, что разница с Лэйк у них была небольшой, и Наставница Мари уже начинала ворчать о том, что Держащая Щит пользуется своим положением в клане, чтобы пренебрегать старинным обычаем совместного воспитания детей. Мысли об этом натолкнули ее на давешний Обмен, и Илейн вновь поморщилась, размышляя об этом. Поразительно, как вольно и гибко обращались первые сообществ со столь уважаемой для них стариной и традициями! Ведь Обмен тоже был древним и весьма почитаемым обычаем среди анай, но только они почему-то не спешили соглашаться на него и каждый раз принимались кудахтать и волноваться, стоило только затронуть эту тему. И это при том, что Обмен шел на пользу обоим кланам, заключающим договор друг с другом, позволяя смешать кровь, традиции и обычаи, соединить союзническими обязательствами два народа на долгие столетия вперед, пока последние сестры, отданные на Обмен, не уйдут к Тронам Небесных Сестер. И ведь между Каэрос и Нуэргос существовал Обмен, мани рассказывала ей об этом, когда Илейн была совсем маленькой. Жили себе и жили в мире и дружбе лет триста, менялись дочерьми после первого испытания на Младшую Сестру, служили вместе, на общеплеменных переговорах единым фронтом выступали против наглых Лаэрт. А потом какая-то молодая дура Каэрос взбрыкнула да удрала с присяги в Рощу, отказавшись входить в клан Дочерей Воздуха. Об этом прознала Великая Царица, все начали друг друга обвинять, и кончилось дело полным разрывом отношений, который ее предшественнице Наин удалось восстановить с огромным трудом. И разумеется с тех пор о возобновлении Обмена уже никто не заикался. Но сейчас обстоятельства изменились и изменились достаточно серьезно, чтобы перестать маяться дурью. Стратегический союз Лаэрт и Раэрн с одной стороны и затишье кортов с другой ничего хорошего им с Нуэргос не сулил, а, как водится, лучше всего дружить получалось против общего врага. Илейн была почти уверена, что Тиена согласится заключить договор. Царица Дочерей Воздуха обладала сильной волей, была умна и хитра, но упряма в отстаивании того, что считала верным. Поговаривали, что она даже осмеливалась возражать Великой Царице и действовать в разрез с ее пожеланиями. Обычно такое поведение могло повлечь за собой санкции для всего клана, но Великая Царица благоволила Тиене, и та с успехом продолжала удерживать свой титул уже несколько десятилетий. Ну а коли так, стоило попытаться продавить свое. Для приема уже все было организовано. Дочери Огня подготовили лучшие комнаты для проживания, украсили становище. Тэйр расстаралась и собрала в Сол всех самых красивых холостых ремесленниц и разведчиц, что были в землях Каэрос. Тиена до сих пор была не жената, несмотря на свой возраст и настоятельное требование Великой Царицы найти для Нуэргос Держащую Щит. Если ей приглянется кто-нибудь из Дочерей Огня, это может послужить отличным началом для будущего альянса и подписания договора. Илейн оперлась руками о ступеньку, рассеяно глядя вниз, туда, где в седловине между двух высоких гор лежало становище Сол. Несколько приземистых крытых соломой построек окружали большой Плац с возвышением в центре, на котором клан собирался во время объявления воли царицы или проведения крупных праздников. Неподалеку от него высилось Ристалище, где в плохую погоду проводились занятия для Младших Сестер и общеклановые обряды. Чуть дальше располагалась едальня, где столовались Воины, казармы для молодых неженатых сестер, Дом Дочерей для самых маленьких обитателей Сол. К ним примыкали хозяйственные постройки, ремесленные мастерские, где девочки осваивали мирные профессии, здание арсенала и склады. Жилых построек в седловине меж гор не было – так запрещали традиции и обычаи седой старины. После падения легендарного города Кренена анай больше не строили городов, дабы не гневить Богинь своим видом. Потому Сол по праву считалось самым крупным становищем Каэрос, сердцем клановых земель и крупнейшим приграничным поселением, сдерживающим агрессию кортов со стороны подступающего к горам с востока травяного моря Роура. С двух сторон становище охраняли два высоких пика – Бурая гора с севера и Перст Тары с юга. Склоны их будто крохотные лепящиеся к берегу реки ласточкины гнезда усеивали жилые постройки – деревянные сени выдолбленных в диком камне пещер, где селились анай. Дымки вились в ледяном воздухе, просачиваясь сквозь дымовые отверстия в породе. Утро разгоралось над становищем, утро празднования Дня Солнца, в котором Илейн должна была объявить клану о приезде царицы Тиены и провести праздничные ритуалы в честь Огненной. Наставало Ее время, сегодня Ее щит дольше всего висел на небе, сегодня Она была ближе всего к Своим дочерям, а коли так, то должна была благословить все их начинания, особенно начинания той, что являла собой весь народ. Помоги мне сегодня, Грозная, попросила Илейн, помоги свершить Волю Твою. Тихий миг рассветной тишины разрушили приближающиеся шаги, и входная дверь за спиной Илейн распахнулась. Тэйр придержала ее, пропуская мимо себя детей, выкатившихся на порог с восторженно поблескивающими глазами. Они обожали летать, впрочем, кто не любил того? Две пары крохотных любопытных глазенок поднялись на Илейн, и она невольно улыбнулась, чувствуя глубокую как небо нежность. Эрис была на полголовы выше Лэйк и очень худой, ее длинный темно-каштановый хвост болтался за плечами, рассыпаясь по спине, а на левом глазу красноречиво темнел, наливаясь синевой, здоровенный синяк. Маленькая коренастая Лэйк держалась позади сестры, насупив прямые черные брови и всем своим видом демонстрируя горячее намерение вылезти вперед. На ее щеке тоже присутствовала ссадина, и Илейн не сомневалась в том, кто ее оставил. Ей оставалось лишь молиться, чтобы к тому моменту, как они вырастут, ненависть и соперничество между ними уйдут в прошлое. - Ману, а почему деревья – зеленые? – сразу же спросила Эрис, вцепляясь в подол туники Илейн. Казалось, ничто на свете не могло погасить ее неуемного любопытства. Вопросы она задавала ровно все то время, что не спала, точно с таким же упорством, с каким Лэйк молчала, стиснув зубы и хмуро глядя на нее из-под черной, коротко обрезанной челки. - Потому что Богиня хочет, чтобы они были зелеными, - отозвалась Илейн, легко подхватывая на руки тонкую как тростинка девочку. - А Наставница Фара сказала, что это из-за того, что если бы они были синими, то мы бы путали их с небом, - очень серьезно сообщила ей Эрис, глядя круглыми темно-карими глазами. – Она сказала, раньше все деревья были синими, но потом стали зелеными, чтобы мы могли их видеть. - Что ж она в Садовницы-то не пошла с такими знаниями? - не удержалась от язвительного комментария Илейн, и Тэйр бросила на нее укоризненный взгляд: - Будто бы ты ответила лучше! Наставницы знают, как работать с детьми, Илейн. А еще жена терпеть не могла, когда Илейн лезла в дела ремесленниц, считая таким вмешательством даже столь безобидные комментарии. Илейн вздохнула, усаживая дочь на руках поудобнее и придерживая при себе свои мысли об этом. Сначала такие, как Фара, болтали чушь про синие деревья, отвечая глупостью на детские вопросы, а потом эти дуры вырастали и начинали перечить своим первым, отказываясь подчиняться приказам, и на все имели свое мнение. А ей приходилось буквально каждое свое решение пробивать силой, чтобы сделать то, что нужно. - Стоило бы больше времени их обучения посвятить культу, - проговорила Илейн, глядя на то, как Тэйр закрывает дверь на щеколду от ветра. – Поговори об этом с Мани-Наставницей. - Я разберусь, Илейн, - спокойно, но твердо ответила ей Тэйр, и Илейн поняла, что дальше смысла спорить не имело. - Так что, ману, это неправда? – разинула рот Эрис, беспомощно глядя на Илейн и хлопая глазами. – Наставница говорит неправду? - Ты хочешь полетать или нет? – она вопросительно взглянула на дочь, и та расплылась в радостной улыбке. – Тогда сиди тихо и не задавай вопросов. Сейчас мы отведем вас к Наставницам, у них и спросите. Тэйр бросила на нее неодобрительный взгляд, но подхватила Лэйк на руки и раскрыла крылья за спиной. Два огромных дрожащих огненных крыла, больше ее роста, ударили по воздуху, взметнув пыль, прозрачные, будто костер, обнявший ее за плечи. Лэйк пискнула у нее на руках, заворожено глядя на них, протягивая тонкие ручонки и пытаясь ухватить неслушающимися пальчиками танцующее пламя. - Ману, а когда у меня будут такие? – негромко и застенчиво спросила она Тэйр, и та чмокнула ее в нос. - Когда вырастешь и станешь Дочерью Огня. Золотая точка знакомо пульсировала в середине груди, будто второе сердце. Илейн сосредоточилась на ней и отыскала узелок, стянутый плотно-плотно, тяжелую раскаленную градину, в которой лежал величайший из даров Роксаны Своим дочерям. Нужно было лишь чуть-чуть ослабить этот узел, и огонь потек за ее плечами, обретая форму двух огромных крыльев, а жар опалил кожу, не касаясь ее. Эрис засмеялась, пытаясь дотянуться ручонкой до сверкающего ореола за спиной Илейн. Ее пальцы прошли насквозь через огненное крыло, ничего не ухватив и не обжегшись. Передвинув девочку так, чтобы было удобнее, Илейн взмахнула крыльями и отдала себя небу. Могучие потоки ветра подхватили ее, будто умелые руки любовницы, удержали, делая ее тело головокружительно легким и свободным. Ледяной ветер швырнул волосы в глаза, покрыл лицо лаской своих острых поцелуев. Земля кружилась внизу под ней, направляясь ей навстречу, острые макушки деревьев, казавшиеся с такой высоты пушистыми, будто изогнутые спинки котов, соломенные крыши становища в обрамлении короны из рыжего соснового леса и двух заснеженных гор. Утро просыпалось над Сол по краю золотого неба на востоке, утро разгоралось бирюзовой рябью, и ласточки, что перечеркивали его маленькими темными телами, разлетались в стороны от Илейн, давая ей дорогу. Эрис на ее руках хохотала и кричала от радости, разглядывая плывущий под ними лес, приближающееся становище. От ее теплых волос пахло летом, и Илейн поцеловала ее темную макушку, покрепче прижимая ее к себе. Может, и хорошо было, что еще один лишний год она провела с ними с Тэйр. Но закон требовал отдавать своих дочерей клану, и Илейн не могла больше ослушиваться его. Хоть и была царицей. Особенно потому, что была царицей. Какая ирония, что они считают, будто свободы у меня больше, чем у всех остальных! Дом Дочерей располагался у подножия горы, просторный и надежный, сложенный из толстенных бревен под двускатной крышей. На крыльце его, позевывая украдкой и кутая плечи в теплую шерстяную шаль в утреннем холодке, стояла Мани-Наставница Мари, а напротив нее сухая и жилистая глава сообщества Ночных Лезвий Раин как раз опустила свою маленькую дочь Лиа на землю. Та была ровесницей Лэйк, ноги ее держали еще с большим трудом, и по ступеням лестницы внутрь Дома она карабкалась так сосредоточенно, что Илейн не удержалась и хмыкнула, приземлившись рядом с Раин. Мгновением позже подле нее сложила крылья и Тэйр. Перед Илейн Раин выпрямилась так, словно еще чуть-чуть, и спина ее могла с тихим щелчком сломаться, отсалютовала ей ударом кулака в грудь, а перед Тэйр низко склонила голову, прижимая ладонь к груди. Эта женщина была помешана на традициях почище какой-нибудь забывшей себя от иллиума жрицы, и порой иметь с ней дело становилось практически невозможно. Но свое сообщество она возглавляла много лет, сестер держала в строгости и подчинении, и Илейн поддерживала во всех ее начинаниях, являя собой почти идеальный образчик преданности и служения. А потому приходилось терпеть и раздражение свое от ее набожности сдерживать, не давая ему прорываться наружу. Хорошо еще, Илейн страдала не одна. Большая часть становища буквально выла от правильности Раин. - Царица, Держащая Щит! – поприветствовала их Раин. - Светлого утра, первая, Мари, - отозвалась Илейн, опуская Эрис на землю. Та сразу же подняла на нее глаза и требовательно спросила: - Ману, а почему у котов четыре ноги, а у нас только две? - И опять ты со своими бесконечными вопросами! Поистине, Реагрес явно любит тебя, раз позволяет тебе столько болтать! – Наставница Мари уперла руки в бока и строго посмотрела на Эрис. Она была полноватой и достаточно высокой, чтобы возвышаться над девочкой с неумолимостью скалы, и та притихла от ее слов, но упрямого взгляда не отвела. – Иди в общую комнату, скоро завтрак. - Ману, ответь мне! – упрямо потребовала Эрис, поворачиваясь к Илейн, и та рассмеялась, легонько подталкивая дочь в спину: - Делай, что говорит Наставница, и вечером я тебе все объясню. Эрис кивнула ей, наградила Мани-Наставницу почти что торжествующим взглядом карих глаз и побежала в открытый дверной проем. Лэйк дернула Илейн за подол туники и серьезно проговорила, глядя на нее снизу вверх: - Мани, светлого тебе дня! - И тебе, искорка, - Илейн взъерошила ей волосы. – Не обижай сестру. - Она первая начинает, - буркнула Лэйк, но следом за Эрис пошла, то и дело озираясь на них с Тэйр. Жена встала рядом с Илейн, кивая присутствующим, и взгляд темных строгих глаз Мари обратился к ней. - Держащая Щит, мне нужно будет поговорить с тобой о Лэйк. – Илейн очень хорошо знала этот ее взгляд, куда лучше, чем ей того хотелось бы. Так она смотрела и на нее тоже, в те времена, когда они с Ларой воровали пироги с кухни Дома Дочерей и получали за это розог по худым задам. В сущности, с тех времен мало что изменилось в их отношениях с Мари, разве что розги исчезли. Да и в отношениях жены – ей тоже прилично влетало от Мани-Наставницы и тогда, и сейчас. – Ваша дочь все время дерется. И не только с сестрой. С этим пора уже что-то делать. - Наставница, большинство детей в этом возрасте дерутся, - примиряющее проговорила Илейн, разводя руками. Поразительно, но на этот раз обе они – и Мари, и Тэйр, - уставились на нее с одинаковым осуждением на лицах. А Наставница еще и неодобрительно уточнила: - Это ты говоришь мне? Кроме Лэйк никто из детей не провоцирует ссоры. - Я думаю, мы обсудим это вечером, после церемонии, - Тэйр бросила предостерегающий взгляд на жену. – Я зайду к тебе перед отбоем, Мари. - Лучше после, - замогильным голосом сказала Наставница. - Это будет долгая беседа. - Тогда после, - миролюбиво кивнула ей Тэйр. Мари одарила их обеих неодобрительным взглядом и ушла в глубь здания, захлопнув за собой дверь. Они молча переглянулись, и Тэйр поморщилась, а Илейн ощутила сочувствие к жене. Скорее всего, Мани-Наставница посадит ее перед собой и будет очень долго высказывать свое мнение касательно их решения повременить с передачей детей в Дом Дочерей, приводить бесконечные аргументы о необходимости контакта и общения со сверстниками, о строгости воспитания, необходимого для клана. Все это они обе слышали уже не раз, причем Тэйр вынуждена была выслушивать подобные отповеди чаще. Илейн славилась своим упрямством, и Мани-Наставница все же чаще набрасывалась именно на Держащую Щит, наивно полагая, что могла добиться большего от нее. Илейн предпочитала позволить ей самой убедиться, насколько сильно она заблуждалась. Они повернулись к Раин, и та вновь вытянулась по струнке, рапортуя с каменным лицом: - Ночные Лезвия собраны, царица. Пришли и другие сообщества. Пока нет только Эйве и ее дочерей. - Хорошо, Раин, - кивнула ей Илейн, направляясь через поселение в сторону Плаца, большого расчищено пространства на краю становища, где проходили тренировки Младших Сестер и собрания клана. Жена и первое лезвие зашагали рядом с ней, и Раин бесцветно проговорила: - Я слышала, вчера прибыло донесение от Фаи. Это тоже было очень про нее – констатировать вещи, но не спрашивать напрямую, давая понять Илейн, что она в курсе развития событий, но не позволяя себе в открытую задать вопросы своей царице. Илейн поморщилась – и от раздражающей манеры Раин, и от того, что про донесение прознали в становище. Она надеялась сохранить это в тайне еще какое-то время, чтобы Тэйр успела подготовить членов Совета к принятию решения об Обмене. Накануне праздника у разведчиц было слишком много свободного времени, чтобы без конца трепать языками друг с другом, что только мешало общему делу. - Мы обсудим это завтра на Совете, - проговорила Илейн, кладя конец попыткам Раин выяснить что-то раньше времени. – Сегодня праздник, негоже его омрачать делами. - Как прикажет царица, - Раин вновь коснулась костяшками пальцев лба, и Илейн с трудом сдержала тяжелый вздох. Единственными, кто беспрекословно следовал ее воле, были те, с кем работать ей нравилось меньше всего. Любишь Ты шутить, Грозная! Они миновали здание Ристалища и едальни, свернули за зернохранилища и вышли на открытое пространство Плаца. Здесь уже, несмотря на ранний час, собралась толпа, в которой мелькала как коричневая форма разведчиц, так и разноцветные платья ремесленниц. Впрочем, формы здесь было куда больше – Сол считалось пограничным военным поселением, а ремесленные становища располагались глубже в горах, дальше от возможного нападения со стороны Роура. Гул стоял неимоверный; Неделя Солнца была одним из главных празднеств года, вершиной цикла, и все ее дни, объявлялись свободными от работы и посвященными радости божества. Неудивительно, что ждали ее с большим нетерпением, а праздновали – громко и ярко. На торжественную церемонию все приоделись и прихорошились, чтобы порадовать Богиню красотой. Разведчицы выгладили форму, натерли жиром ремни, сапоги да ножны. Кое-кто был в венках из живых полевых цветов – в Неделю Солнца такое отступление от формы не возбранялось. Ремесленницы повытаскивали из сундуков лучшие свои платья, заплели ленты и цветы в волосы. Среди толпы виднелись алые и черные туники без рукавов – так отмечали себя те, кто сегодня намеревался принести клятвы верности перед лицом Богини и вступить в брак. Посреди Плаца над головами анай темнел большой плоский валун. С него царица являла свою волю клану, открывала и закрывала религиозные праздники, проводила церемонии. Вокруг него образовалось свободное пространство – сестры не подходили близко, проявляя уважение к собравшимся возле скалы закутанным в белое Способным Слышать и полуобнаженным, слегка прикрытым лишь прозрачными шалями жрицам. Там же стояли и первые воинских сообществ, держась в стороне от ведьм – их побаивались и почитали в клане, их каста держалась отстраненно и закрыто, и даже присутствие жриц сейчас не заставило первых преодолеть разделяющее их пустое пространство. Рябь побежала по толпе, стоило Илейн и Тэйр приблизиться. Анай оборачивались, шикали друг на друга и расступались перед ними, давая дорогу, улыбаясь, приветствуя их. Вышла к ним навстречу и Старейшая Способная Слышать, сморщенная старуха с таким пронзительным взглядом, что им можно было бы скалы дробить. Пожевав тонкими сухими губами, она недовольно проскрипела: - Светлого утра, первые. Знаки Огненной явлены нам, можно начинать церемонию. - Хорошо, зрячая, - кивнула Илейн, выискивая глазами среди собравшихся глав сообществ первую нагинату Эйве. Раин уже присоединилась к ним, взглядом преданной собаки глядя на них с Тэйр. Вместе с женой они поднялись по прорубленным в камне ступеням и вышли на вершину камня, встав рядом. Теперь они возвышались над толпой метра на три, их было прекрасно видно со всего Плаца. По морю голов пробежала рябь, анай шикали друг на друга, и совсем скоро полная тишина пала на становище. Все глаза повернулись к ним, и само утро замерло, ожидая начала объявления праздника. Илейн набрала полную грудь воздуха, чтобы начать славить Грозную, но тут ее взгляд зацепился за что-то, мелькнувшее над верхушками леса, подступающего к становищу с юга, и слова замерли на языке. Маленькая алая точка спешила изо всех сил в сторону становища, двигаясь при этом рвано и неравномерно, то взлетая вверх, то проваливаясь вниз, будто подраненная птица. Илейн нахмурилась, пытаясь понять, почему разведчица так спешит – больше некому было лететь к становищу с той стороны, и дурное предчувствие сжало ее сердце. А в следующий миг следом за точкой на краю неба над острыми макушками деревьев показались еще точки – много, очень много, будто рой ос, вылетающих из гнезда от растревожившей их палки. Выругавшись сквозь зубы, Илейн одним движением выхватила из ножен за плечами катаны и закричала: - Корты! К оружию, Каэрос! За мной! Не просто так сердце тревожилось из-за отсутствия нападений, она костями своими чуяла беду. В голове мелькнуло запоздалое сожаление о том, что Тиена еще не успела прилететь сюда и всего этого своими глазами не видела сейчас – так было бы куда проще убедить ее в необходимости Обмена и более тесного сотрудничества между кланами. Да только что уж теперь было жалеть? - Почему разведка не предупредила? – пораженно спросила стоящая рядом Тэйр. – В Осе же целый гарнизон! Внутри что-то болезненно сжалось, и Илейн только мрачно скрипнула зубами. Разведка могла не предупредить только в одном случае – если весь гарнизон форта Ос перебили. И будто бы в ответ на ее слова фигурка с огненными крыльями, что отчаянно спешила к становищу, подломилась в воздухе и рухнула вниз, куда-то на колючие макушки окружающего становище леса. - Уводи детей, - приказала Илейн, чувствуя, как ярость поднимается к глазам черной пеленой, начиная вскипать в крови и обращать ее в пылающую нефть. – Укрой ремесленниц и жриц. А мы их отбросим. Сколько же их было? Небо на горизонте темнело от клубящегося роя черных точек, похожего на большую стаю стрижей, что кружатся в летнем небе, выписывая неведомые, никогда не повторяющиеся фигуры. Только это были не стрижи. И столько их Илейн за свою жизнь еще ни единого раза не видела. - Поднять всех в воздух! – приказала Илейн, первой открывая за спиной крылья и отталкиваясь от скалы. Внизу осталась жена, громко выкрикивая приказы ремесленницам над волнующейся будто волны Белого Глаза в бурю толпой. Становище обратилось в разворошенный муравейник. Ремесленницы бросились в сторону Дома Дочерей, чтобы унести и укрыть самых маленьких, следом за ними побежали Младшие Сестры, которым их статус и молодость еще не позволяли сражаться рядом со взрослыми. Разведчицы взлетали с земли, выхватывая из ножен оружие, и воздух наполнился низким шумом от сотен раскрывшихся крыльев, похожим на раздраженное жужжание роя. Калейдоскоп мыслей, подпитываемых яростью, бился в ее голове вместе с пульсирующей в ушах кровью. Эти выродки пришли на День Солнца! Не когда-нибудь, а в самый сакральный для Каэрос праздник, в день, когда Грозная отмечала триумф Своего движения по небу. Они смели пограничные форты и перебили весь гарнизон, и их было так много! Небо на юго-востоке темнело от них, сотни, тысячи ящеров сейчас неслись в сторону Сол, будто накатывающая штормовая волна на берег. Никогда еще они не прорывались сквозь цепь приграничных фортов. Никогда еще их не было так много. Раз Ты желаешь от меня этого боя, Грозная, я вдоволь потешу Тебя в этот день! Илейн развернулась, глядя на своих сестер, строящихся в небе у нее на глазах. Их было меньше, чем кортов, примерно в два раза, а значит, расклад был не в пользу анай, но выбора у них не было. Главы сообществ кричали, отдавая приказы и выстраивая стандартный для превосходящих сил соперника строй. Лунные Танцоры строились в Сеть, поднимая нагинаты на длинных рукоятках в сторону врага и располагаясь вертикально через одну. Их задачей было встретить на себя первый удар ящеров и сбить скорость атаки, пока висящие в воздухе за их спинами Орлиные Дочери будут сквозь свободные ячейки Сети из луков расстреливать в упор сидящих на ящерах кортов. Справа и слева от них двумя большими крыльями строились Двурукие Кошки с катанами и Клинки Рассвета с одноручными мечами, готовясь окружить и добить разбившегося об щит из острых шипов нагинат врага. Первая нагината Эйве металась перед строем и орала, срывая глотку, заводя своих дочерей, чтобы поднять их боевой дух, и строй отвечал ей ревом, потрясая хищно поблескивающими клинками, по которым уже покатилось пламя Роксаны. Ночные Лезвия держались в стороне внизу, зависнув над самой землей и ожидая своего часа, чтобы ударить в незащищенные брюха ящеров, перебивая сухожилия, перерубая стропы седел их наездников. Сестры двигались быстро и собранно, в их действиях не было лихорадочности или страха, только жгучая ярость кипела в потемневших глазах, рвалась огнем на клинки. Никогда еще враг не доходил до становища, никогда не нападал в День Солнца, в священный праздник Огненной. Сегодня эти твари нарушили все самые святые и самые сакральные законы Небесных Сестер, а значит, должны были за это поплатиться. Злость глодала острыми зубами потроха и у нее внутри, и Илейн чувствовала, как от ярости стучит в висках. Да, кортов было больше сейчас, гораздо больше, чем она когда-либо видела, и в любое другое время она предпочла бы увести своих дочерей в подобной ситуации, отступить под защиту стен форта или вовсе уйти меж горных склонов, скрывшись от погони среди нестабильных ветров и воздушных ям. Но сейчас уходить им было некуда, внизу лежало Сол, а за ним – открытый всем ветрам проход во внутренние земли Каэрос, к пастбищам, засеянным полям, мирным селениям. Я слышу Волю Твою, Грозная, и я подчиняюсь ей! Я потешу Тебя сегодня битвой, что так мила Твоему пылающему сердцу! Главы сообществ двинулись в сторону Илейн, пока последние сестры занимали свои места в боевом построении. Их тоже трясло от ярости, Илейн прекрасно чуяла это, даже хладнокровную и расчетливую Илу от Орлиных Дочерей, и это было хорошо, это было правильно! Это означало, что сегодня они справятся. - Их гораздо больше, чем обычно! – рявкнула Илейн, перекрывая рев ветра от заполнивших его огненных крыльев. – Видать, Огненная желает жертвы в Свой великий день! Так не посрамим же Ее и хорошенько напоим Ее тем вином, которого она так жаждет! Первые сообществ ответили дружным довольным криком, который поддержали и собравшиеся в воздухе войска. Мелькнула белая форма, так разительно отличающаяся от однообразно коричневых курток и штанов разведчиц, и к Илейн подлетели пять ведьм. Вела их Боевая Целительница Рэй, одна из немногих светлоглазых и светловолосых Каэрос. Лоб ее украшало вытатуированное вертикальное око Богини, знак зрящих Волю Богинь, короткий рыжик ежик волос с серебристой проседью ерошил ветер. Лицо ее было дочерна загорелым, оттого на нем так ярко смотрелись многочисленные росчерки белых старых шрамов – свидетельство того, что Рэй воевала еще в те времена, когда родители Илейн еще даже не встретили друг друга. Сейчас ведьма была каменно невозмутима, будто это не самая большая армия кортов грозила вот-вот обрушиться на ее дом. Тронув не раз переломанными костяшками пальцев лоб, она полувопросительно бросила: - Царица? - Строй своих, зрячая. Не тратьте силу на щиты, работайте на уничтожение. - Как прикажешь, - кивнула Рэй, а затем свистнула окружающим ее ведьмам и вместе с ними двинулась в сторону построившихся войск. Илейн бросила еще один взгляд в сторону врага – корты приближались, но время у них еще было. Совсем немного, но было. - Раин, - позвала она, и первое лезвие молчаливо и предано взглянула на нее. – Пошли гонцов в становища Физар, Мин и Але. Вряд ли они успеют к веселью, но могут помочь нам потом могилы рыть. Анай дружно захохотали ей в ответ, потрясая оружием, зло скаля зубы в сторону подлетающей армии. Это было хорошо, это было правильно, так у них еще был шанс – на ярости суметь погнать отсюда этих тварей, посмевших осквернить их землю. Илейн бросила взгляд в сторону приближающихся кортов. Небо потемнело от них, и ветер уже доносил резкие выкрики ящеров и гортанное улюлюканье сидящих на них кортов. Обычно чтобы завалить одного наездника на ящере требовалась слаженная работа двух-трех сестер, а сейчас расклад был куда хуже, в разы хуже. Но им должно было достать ярости и Грозной над их головами, чтобы это сделать. Должно было. Ну а если нет, те сестры, что прилетят из становищ Физар, Мин и Але, расположенных ближе всего, хотя бы сумеют собрать по горным ущельям Дочерей и ремесленниц, увести их отсюда в безопасность и отомстить за погибших. На все была Воля Роксаны. Не имело никакого значения бояться будущего и собственной смерти, нужно было думать лишь о победе. Грозная ненавидела слабаков и благоволила лишь бесстрашным, и только Она решала, кому жить, а кому умирать. Илейн развернулась навстречу врагу, пристально вглядываясь в подлетавших тварей. Здоровенные ящеры распластали крылья на добрый десяток метров, ложась на ветра и позволяя им нести себя, будто уродливых огромных птиц. Все их тело покрывала темно-бурая чешуя, спасая от стрел, морда щетинилась загнутыми вперед острыми рогами, которые с легкостью пробивали руки и ноги сестер. Сказки седой древности в один голос называли их детьми Драконов Проклятого Рода, и Илейн даже знать не хотела, каким образом корты умудрились их приручить. Видать, все дело было в их черных сердцах, но только дурак стал бы пытаться выбить из них правду. Смысл жизни анай заключался в уничтожении кортов, война с ними была священной и угодной Роксане, а коли так, то их следовало убивать, а не изучать. Выглядели они как дикари, каковыми и являлись. Лица размалевали черно-красной краской, будто это могло напугать анай, в руках сжимали копья, искривленные мечи и цепы, луки, кто во что горазд, и нападали всегда толпой без какого-либо четкого и продуманного плана. На каждом ящере их сидело по двое, привязанных к седлу кожаными постромками, тела их самих тоже затягивала черная кожа сверху донизу, а длинные распущенные черные волосы полоскал ветер. Илейн сплюнула, чувствуя, как от ненависти сводит челюсть. Всю свою жизнь она дралась с этими тварями, снова и снова, а они все никак не подыхали. - Илейн! Голос Тэйр заставил ее обернуться и увидеть, как жена в несколько мощных взмахов крыльев поднимается к ней. В ее руках уже поблескивал короткий пехотный меч и маленький щит Клинков Рассвета, темные брови хмурились, в глазах застыло напряжение. - Дочери ушли? – спросила ее Илейн. - Да, как и Младшие Сестры. Все готово, - Тэйр взглянула на нее долгим взглядом, и Илейн нашла покой на дне ее темных зрачков. - Хорошо, - удовлетворенно кивнула она. Вот теперь им ничто больше не мешало, ничто больше их не сдерживало. Теперь можно было начать битву и не оборачиваться больше назад. Сразу стало легче. Ее девочки укрылись вдали от беды вместе с другими Дочерями, и те, кто прилетит сюда из окрестных становищ, в любом случае позаботятся о них, даже если сама она сегодняшний закат не увидит. Грозная творила Волю Свою, коей была война, и никто из них, Ее дочерей, не мог ослушаться Ее воли. Коли Она желала забрать их жизни сегодня, желала танца, желала крови, Она должна была все это получить. Потому что таковой была цена за то, что Эрис и Лэйк сумеют вырасти и продолжить их с Тэйр дело, священную войну, которая и была их судьбой до скончания времен. - Приготовьтесь! – рявкнула Илейн, одаривая последним долгим взглядом жену и оборачиваясь к строю сестер за своей спиной. Сейчас она должна была сама вести их, чтобы дать им еще один повод драться как бешеным, защищая свою царицу. Их было так мало, в два раза меньше, чем ящеров, в пять раз меньше чем нужно было, чтобы справиться с тем количеством кортов, что прилетели сюда сегодня. Но это не имело значения, потому что Грозная хотела, чтобы так было. – Восславим Ману нашу Небесную! – закричала Илейн, вскидывая над головой катаны, и по обоим клинкам хлынули алые языки пламени. - Роксана с нами, дочери мои! За Сол! - Роксана! – заревел клан за ее спиной. Корты стремительно приближались. Ящеры были уже так близко, что несущий их навстречу анай ветер дохнул в лицо Илейн омерзительной острой вонью их тел. Один из размалеванных выродков поднес к лицу искривленный рог и затрубил в него атаку, чешуйчатые твари дружно взревели, и их мерзкий визг забил уши Илейн, заставив ее на миг оглохнуть. Одновременно закричали, отдавая приказ, первая стрела Ила и Боевая Целительница Рэй. Запели густым гулом тетивы за спиной Илейн, и туча стрел, выпущенных Орлиными Дочерьми, взвилась в небо, чтобы начать медленно и стремительно, все ускоряя свой ход, падать на головы подлетающих кортов. С рук ведьм сорвались и полетели вперед зубчатые змеистые молнии, огненные шары и сверкающие копья из заточенного как копья ветра, пронзая насквозь кожистые крылья ящеров, врезаясь в их чешуйчатые панцири, сбивая их с хода. Илейн сделала глубокий вдох и выдохнула сквозь зубы всю свою ярость вместе с бессловесным криком. А в следующий миг ряды сшиблись. Огромная чешуйчатая тварь с ревом ударила в ряд Лунных Танцоров над правым плечом Илейн с пронзительным резким криком. Закаленные в кузницах становища Сол лезвия нагинат заскрежетали, соскальзывая по роговому панцирю, часть из них все-таки сумела достать плоть твари, угодив в сочленения между пластинами. Ящер вытянул шею и ударил головой вперед, пытаясь поразить тела анай выступами рогов на морде. Один из кортов на его спине в упор бил из лука по держащим ящера на нагинатах сестрам, второй пытался достать их копьем. Илейн взлетела вверх, используя вес своего тела и инерцию движения, чтобы усилить удар. Катаны со скрежетом врезались в шейные пластины, и одна из них треснула, разваливаясь пополам. Илейн ударила во второй раз, вбивая лезвие в образовавшуюся щель, и ощутила упругий ответ, когда клинок вошел глубоко вплоть, а ящер дернулся и пронзительно заорал, вскидывая вверх голову и выгибаясь всем телом. Копье корта свистнуло возле ее правого уха, почти сорвав прядь, и она резко отскочила, навзничь падая на спину, чтобы уйти от стрелы второго всадника. Извернувшись в полете, она нырнула под брюхо ящера, уворачиваясь от древков нагинат своих сестер, что все еще держали тварь, не позволяя ей вырваться, полоснула катаной по основанию левого крыла ящера и кубарем выкатилась с другой стороны, обернувшись в крылья. Ящер сложил обрубленное крыло и рухнул вниз, унося с собой кортов. Почти сразу же после первого удара атака захлебнулась, завязшие в Сети ящеры потеряли в скорости, и корты начали отводить их в стороны, поднимая их в небо, ближе к облакам для второго удара. Они всегда так делали – использовали преимущество тяжести ящеров, чтобы свободно летать на высоте, на которой ветра сдували куда более легких анай, не позволяя им маневрировать, и наносили удар оттуда, как коршун наносит удар ничего не подозревающей жертве, срываясь с небес. Но в тот момент, когда ящеры начинали взлетать вверх, они становились уязвимыми снизу. - Ночные Лезвия! – заорала Илейн во всю силу своих легких, перекрикивая шум битвы. – Иглы! Стройте Иглы! Хриплый голос Раин повторил ее крик, а следом за ним сигнал к боевому построению протрубили рога разведчиц анай. Ночные Лезвия будто сорвавшиеся с тетивы стрелы вынырнули откуда-то снизу, из-под Сети, снизу вверх врезаясь в брюха ящеров, что начали неповоротливо подниматься. Корты протяжно закричали, заревели ящеры, их строй сбился, превращаясь в кишащее море из сражающихся тел. И все же Ночных Лезвий было недостаточно для того, чтобы остановить всех наездников. И пока одна часть кортов сражалась, пытаясь вырваться из хаоса, вторая все-таки поднялась на нужную высоту, начав разворачиваясь для удара. - Лунные Танцоры! Шар! – скомандовала Илейн, и первая нагината Эйве закричала рядом, повторяя ее приказ для своих дочерей. Вооруженные нагинатами анай двинулись вверх, и Илейн бросилась вслед за ними под настойчивый сигнал боевого рога, что беспрерывно трубил перестроение. Нужно было успеть занять место в строю до того момента, как ящеры упадут вниз. Чтобы когда они проломят атаку Лунных Танцоров и провалятся вместе с ними внутрь Шара, находящиеся там Клинки Рассвета и Двурукие Кошки могли перерезать их, не дав развернуться. Илейн намеревалась быть там, чтобы первой нанести удар. Ее дочери должны были видеть свою царицу, должны были знать, что она бьется с ними плечом к плечу точно так же, как билась сейчас с ними рядом Огненноглазая и Яростная. Ящеры завизжали надрывно и протяжно и начали складывать крылья и по одному с силой падать вниз, будто капли дождя на поверхность воды. Они двигались быстрее, прорезая насквозь прозрачный воздух, были тяжелее, чем анай, хоть и куда менее маневренными. Прямо на глазах у Илейн построенный сестрами Шар прогнулся и лопнул внутрь, когда ящеры пробили его насквозь, будто хищные птицы, ныряющие глубоко под поверхность воды. Но там их встретили Клинки Рассвета и Двурукие Кошки. Огромный ящер перед ней с клекотом падал вертикально вниз, сбив крыльями в полете двух сестер, одна из которых потеряла равновесие и камнем рухнула мимо Илейн на землю. Зарычав и поднимая катаны, она бросилась вперед, на двух кортов с бешеными, почти белыми глазами, повернувшихся к ней и воздевших оружие. Спружинил лук в руках одного из них, и Илейн едва успела отдернуться в сторону, когда тяжелая стрела со свистом прошла почти что у нее подмышкой. Второй ткнул в нее копьем. Она отбила одной катаной лезвие в сторону, а другой ударила корта, рассекая надвое расцвеченное черно-красными полосами лицо. Первый корт закричал, разворачиваясь к ней и нанося удар тяжелым роговыми луком, будто булавой. Самый конец его плеча зацепил Илейн, швырнул в сторону, и она ударилась о кожистое крыло ящера, в этот момент сделавшего взмах. Перед глазами помутилось, почернело от боли. Не давая себе провалиться в темноту обморока, она вслепую полоснула катаной. Кончик вонзился во что-то, вспорол с треском ткань, и ящер завопил под ней, обваливаясь на одну сторону и едва удерживаясь в воздухе на полуоборванном крыле. Его огромная голова повернулась к ней, взгляд змеиных золотых глаз, полных ярости, ожег лютой злобой, разинулась истыканная острыми зубами пасть. Илейн непроизвольно охнула, когда в этой пасти расцвел огромный огненный цветок, и ящер запрокинул взорвавшуюся пламенем голову, начав свое долгое падение к земле. Она позволила себе на одно мгновение обернуться и кивнуть Боевой Целительнице Рэй, оказавшейся за плечом. А потом расправила крылья и бросила себя вверх, в гущу боя. Небо превратилось в кишащее огнем, молниями и смертью безумие, в котором уже не было места попытке выстроить хоть какой-то порядок. Их было слишком мало, их строй сломался, и ящеры с дикими гортанными воплями скользили повсюду, как хищные рыбы, набрасывающиеся на косяк мальков. Алые вспышки пламени и серебро молний взрывались вокруг, характерный треск и рев от боевых матриц ведьм прожигал воздух, наполняя его разрядами, делая сухим и острым. Анай скользили вокруг здоровенных ящеров, уворачиваясь от острых зубов и копий кортов, подныривая под брюха и лапы, пытаясь обрубить крылья и повредить сухожилия. И спасала их разве что скорость и маневренность огненных крыльев, только она одна. Мимо Илейн сыпались вниз тела – ее сестер, сраженных ими кортов, огромные туши неповоротливых ящеров, которые при падении цепляли зазевавшихся анай распахнутыми в стороны крыльями, сбивали их с лета, оглушали и увлекали за собой. Илейн попыталась высмотреть жену в этой толпе, но ей не дали такой возможности. Прямо перед ней буквально из ниоткуда вылетел огромный ящер, и сидящий на нем корт замахнулся на нее тяжеленным цепом. Илейн бросилась в сторону, уворачиваясь от головы ящера, сложила крылья и упала под него, поднимая катаны, чтобы перерубить сухожилие под крылом, но тут сильнейший удар в спину выбил из нее весь воздух и бросил ее вперед. Она покатилась кубарем по воздушным потокам, стремительно теряя высоту и изо всех сил пытаясь не потерять сознание. Огненные крылья выдержали и помогли удержаться на лету, раскрывшись в стороны, но боль в спине была такой невыносимой, что она едва могла дышать, резкими рывками проталкивая воздух сквозь ребра. Справа где-то между третьим и четвертым из них что-то как будто застряло и страшно кололось теперь, мешая поднять руку и замахнуться. Кажется, это было ее собственное ребро, сломавшееся от удара, но Илейн приказала себе сейчас не думать об этом. С трудом собравшись, она обернулась как раз вовремя, чтобы успеть уклониться от удара еще одного ящера, сильными рывками поднимающего себя вверх справа от нее. Воздушная яма, образовавшаяся от движения его правого крыла, на мгновение дернула ее вниз, и Илейн использовала это, чтобы нанести удар. Ящер как раз опустил крылья вниз, выталкивая себя вверх, и Илейн вонзила острие катаны в его плечевой сустав, загоняя ее так глубоко, как только могла. За счет рывка самого ящера, клинок вошел в плоть едва ли не по рукоять. Она не успела выдрать его, вынужденная отскочить назад – перед лицом мелькнуло копье корта, зацепив и порвав форму на левом плече. Илейн навзничь упала вниз, уходя от щелкнувших возле головы челюстей раненого ею ящера, который в следующий миг уже не смог поднять крыло, подломился на один бок и полетел вниз. Она сумела каким-то чудом уклониться и от его огромной туши, стремительно падающей на землю, не позволить воздушным потокам увлечь себя следом. У нее был миг, чтобы оглядеться. Вокруг кипела бездна мхира. От криков анай, кортов и ящеров звенело в ушах. Роговицы обожгли фиолетовые полосы молний ведьм, и пламя взрывалось повсюду среди грохота сшибающейся стали. Роксана, помоги нам! Мимо нее на землю градом сыпались раненые и сраженные сестры. Их падало слишком много, гораздо больше, чем обычно. Но и ящеры тоже с протяжными воплями и визгом падали вниз с обрубленными крыльями или сквозными ранами, унося с собой в могилу своих всадников. - Илейн! – отчаянный крик Тэйр, прорвавшийся сквозь рев бушующей вокруг битвы, заставил ее повернуть голову и в последний миг уклониться от копья, летящего ей в живот. С рычанием Илейн рубанула катаной по древку, перерубив его пополам, а потом закрыла крылья и прыгнула на спину ящеру, сбив при этом одного из кортов из седла. Он закричал, повиснув на постромках, ящер накренился от натуги в бок. Одного удара катаны хватило, чтобы перерубить кожаные ленты, удерживающие корта, и он исчез внизу, устремляясь к земле. Второй удар достался корту-погонщику, перерубив оголенное беззащитное горло. Он захрипел, складываясь перед ней пополам и наваливаясь на луку седла. Илейн кое-как извернулась, выхватывая из его рук кожаные постромки поводьев и дергая их на себя, чтобы заставить ящера развернуться и напасть на своих товарищей. Только вместо этого тварь с визгом вывернула назад голову, ухватила ее зубами за плечо и вышвырнула из седла прочь. Илейн орала, чувствуя, как жемчужные клыки входят в плоть, проникая все глубже и глубже, как разрывают ее мышцы и дробят кости, как выпускают ее из своей хватки, дернув напоследок так, что что-то внутри неприятно и так отвратительно громко хрустнуло. Солнце и земля перед ее глазами вращались, исчерканные чешуйчатыми телами мерзких тварей и огненными крыльями сражающихся сестер. Она попыталась открыть крылья и удержать себя в воздухе. Каким-то чудом у нее это получилось. Очертания неба и гор выцвели перед ее глазами, превратившись в размытые серые пятна, перемешанные, одинаковые, слипающиеся, будто пятно краски, что расползается по поверхности воды. Она чувствовала, что пальцы левой руки все еще сжимают катану, что она все еще может ее держать, как держат ее раскрытые за спиной крылья. Кто-то отчаянно кричал ее имя где-то вдали, и оно настойчиво врывалось в однообразный шум крови, пульсирующий в ее висках, отбивающий удар за ударом. Правая сторона тела больше не шевелилась. Совсем. Она подняла оставшуюся катану дрожащей левой рукой, чувствуя, как на тело наползает холод, пожирая остатки света перед ее глазами. Она почти не видела – какие-то размытые тени метались перед ней, и они что-то значили, эти тени, они совершенно точно что-то значили. Голос все еще звал ее по имени, странно знакомый и родной, не позволяя ей провалиться в забытье, вытаскивая ее оттуда с надоедливой назойливостью, заставляя цепляться за себя. Она знала того, кто кричал ей. Ей надо было… Ящер ударил ее в грудь, и свет померк.