Lost in the sun. Верная клятвам

Тэйр уперлась руками в стол, глядя на разложенные перед ней карты, глядя сквозь них и не видя ничего, как бы ни старалась сосредоточиться на черных штрихах и линиях поверх белой бумаги. Сознание расползалось, будто гнилая тряпка, рассыпающаяся на нитки, мысли все время сползали в сторону, не позволяя ей сфокусироваться. Но это обязательно нужно было сделать сейчас, это было жизненно важно и для нее, и для ее клана. Вдохнув и выдохнув, Тэйр силой вернула себя в здесь и сейчас. Нужно было понять, где эти твари прошли, как они прошли, и что делать, чтобы этого больше не произошло. Простой план, очень простой и четкий, всего три вопроса, которые нужно было решить, но сейчас все это оказалось для нее титаническим трудом. Старая потертая карта, расстеленная на столешнице и придавленная по краям чернильницей, кружкой и ее собственным долором, показывала земли всех четырех кланов анай, вытянувшиеся с севера на юг вдоль хребтов Данарских гор, и пространство равнины Роура, занятое кортами. Пограничные форты Каэрос протянулись по ней чередой маленьких черных крестиков, соединенных между собой старым трактом, ведущим к Роще. Восточнее них поднимался форт Серый Зуб – самое мощное из оборонительных и сигнальных сооружений анай, скала посреди Роура, о которую обычно разбивались наступающие с востока орды кочевников. Почему же сейчас она не остановила их? В голове так сильно мутилось, что она просто не могла думать. Перед глазами то и дело всплывали красные круги, которые приходилось отгонять прочь усилием воли. Не далее, как в начале весны, она облетела с инспекцией все эти форты, собственными глазами убедившись в том, что они полностью укомплектованы гарнизоном, припасами, оружием и находятся в полной боевой готовности. И в последние месяцы из-за отсутствия нападений сестры только усилили бдительность, внимательно следя за тем, чтобы через границу даже муха не пролетела. Тогда как они прошли? Она поняла, что задала этот вопрос вслух, когда первое лезвие на него ответила. - Царица, я думаю, они прошли вот здесь, - костлявый палец Раин, торчащий из туго перемотанного бинтами запястья, окровавленным засохшим ногтем ткнулся в карту между фортами Ос и Флан. Что-то внутри Тэйр резко кольнуло болью на это обращение, а перед глазами помутилось так сильно, что она вынуждена была зажмуриться, вцепившись в край стола. – На этом участке лес довольно редкий, там возможно провести ящеров между стволов так, чтобы разведка не заметила с воздуха. - Ты видела, сколько их было, Раин, им не нужно было прятаться, - в голосе Эйве звучал могильный холод. Она подняла на Тэйр мертвый взгляд. – Я думаю, они уничтожили пограничные форты на том участке, где прорвались. Надо бы отправить на границу разведчиц, первая, найти брешь и закрыть ее до того, как они ударят через нее во второй раз. Они обе выжидающе взглянули на нее, и Тэйр только тяжело кивнула в ответ. Все остальные главы сообществ были мертвы, как, впрочем, и подавляющее большинство сестер, защищавших Сол сегодня. Свою задачу они выполнили: не сумев сломить сопротивление, корты вынуждены были отступить, вернувшись обратно в степь. Но на памяти Тэйр еще не было такого тяжелого и кровопролитного сражения, да и победой его назвать язык не поворачивался. От полного уничтожения их спасли, фактически, лишь впавшие в неконтролируемое бешенство после смерти Боевой Целительницы Рэй подчиненные ей ведьмы. Не будь их, сейчас по становищу Сол гулял бы только ветер. Голова Эйве была перемотана потемневшими от проступившей сквозь них крови бинтами, она то и дело устало смаргивала, клонясь вперед. Раин стояла прямо, словно восковая кукла, побелевшая и сжавшая зубы так крепко, что на щеках ярко выделялись желваки. Ее щеку пересекал вздувшийся кровавый рубец от копья, наспех заговоренный ведьмами, левая рука ее была полностью замотана бинтами, на запястье уцелело два пальца – большой и указательный. Их осталось только трое, тех, кто мог еще защитить клан. Никого больше не было. Тэйр с трудом переступила с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то облегчить вес тела, приходящийся на раненое бедро. Насквозь пробитое копьем оно ныло и мучило ее – Способные Слышать хоть и зашептали его, да не так хорошо, как могли бы сделать Боевые Целительницы, по большому счету, только кровь остановили да рану склеили, чтобы взялась. И ей бы следовало благодарить за то – раненых было так много, что ведьмы спасали только самых тяжелых, а ей досталось их внимание лишь благодаря ее статусу и ответственности, которую она несла за клан. И она не спорила с решением Огненной, что повелела сохранить ей жизнь. Только глубоко-глубоко внутри все равно стояла горечь, подкатывая к горлу. Как было бы проще, если бы ведьмы не успели ей помочь. Раин вопросительно посмотрела на нее, подняв брови, и Тэйр сконцентрировалась на происходящем. - Отправь кого-нибудь из крылатых Младших Сестер, пусть посмотрят, что с фортами. Только отбери самых спокойных. Мне не нужны геройства. Если заметят врага, сразу же назад. Быстро и тихо. - Слушаюсь, царица, - склонила перед ней голову Раин, и Тэйр ощутила, как заскрипела столешница под конвульсивно сжавшими ее пальцами. - Может, стоит отправить гонцов навстречу Тиене? Возможно, они тоже подверглись атаке, а если нет, то они, скорее всего, следующие, - предложила Эйве, часто щурясь и смаргивая, будто видела Тэйр не слишком хорошо. - Отправляй. Выбери кого-нибудь с холодной головой, чтобы дури никакой не выкинул. Ссориться с Нуэргос нам сейчас ни в коем случае нельзя. - Хорошо, Тэйр, - кивнула она, и Тэйр была ей за это благодарна. Можно ведь было просто не называть это слово. Неужели так сложно было называть ее просто по имени сейчас? Почему Эйве хватало на это такта, а Раин нет? Впрочем, какой смысл был в том, чтобы задавать этот вопрос? - Из тех сестер, что прилетели на подмогу из окрестных становищ, сформируйте разведотряды и отошлите их к границе, - сухо приказала Тэйр. – Я хочу, чтобы небо просматривалось днем и ночью, чтобы незамеченной ни одна муха не проскользнула. - Сделаем, - кивнула Эйве. - Отправьте кого-нибудь с донесением в форт Серый Зуб. Я хочу знать, как они умудрились прозевать три тысячи кортов в абсолютно пустом небе! – Тэйр с трудом сдержала рычание, прорвавшееся сквозь зубы. Первые сообществ молча кивнули ей в ответ, и она добавила, силой заставляя себя звучать спокойнее: - И еще. К утру должны быть избраны новые главы сообществ взамен погибших. Проследите, чтобы сестры не затягивали с этим. - Да, царица, - вновь склонила голову Раин, и Тэйр почти рявкнула на нее: - Приступайте! Первые кое-как поклонились ей, - причем Эйве покачнулась и вынуждена была ухватиться за стол, чтобы не упасть, - и обе поковыляли прочь из Зала Совета. Когда тяжелая дубовая дверь закрылась за ними, Тэйр наконец-то выдохнула, не сдержав истерический всхлип. Как можно было допустить, чтобы эти твари прорвались в Сол?! Они столько сделали, чтобы обеспечить себе безопасность с востока, Илейн столько сделала… Защитная стена, которую она с таким трудом выстраивала между собой и своей скорбью, прорвалась в одно мгновение, будто сметенная весенним половодьем дамба, и перед глазами замелькали картинки, столь яркие и живые, будто это происходило с ней прямо сейчас. Небо кипело от тел анай, ящеров и кортов, будто озлобленная река, стиснутая зубастым горным ущельем. От криков и грохота звенело в ушах, строй распался, и сражение обратилось в кашу, в которой уже непонятно было, кто берет верх. Анай метались вокруг, подныривая под брюха ящеров, пытаясь нанести им хоть какой-то урон. Эйве до хрипоты орала, построив из последних уцелевших Лунных Танцоров Ежа, на который набрасывались со всех сторон разъяренные ящеры. Молнии разрывали воздух на части фиолетово-белыми вспышками, и воздух от них был наэлектризован, как во время грозы, трескучий и сухой. Липкий холодный пот лился по ее телу, смешиваясь с кровью, разъедал глаза, сердце в груди готово было проломить ребра. Откуда-то из толчеи сестер на нее вылетел корт верхом на ящере, и Тэйр, едва успев увернуться от челюстей, поймала летевшее ей в голову копье на щит, отбила его в сторону и нанесла удар по лицу одного из наездников. Расцвел алый цветок раны, он откинулся назад, а сама она с трудом успела увернуться от удара кривого меча второго всадника и отлететь в сторону. Нужно было как-то собрать строй обратно, нужно было помочь Эйве. Пока Лунные Танцоры оттягивали на себя внимание ящеров, можно было нанести удар с тыла. Нужно было найти Илейн. Она обернулась, ища глазами в этой безумной толчее жену, и сердце в груди оборвалось. Жена зависла в воздухе, не замечая, как к ней сзади мчится ящер, занося копье для удара. - Илейн! – изо всех сил заорала она, и жена обернулась на голос, успев в последний миг увернуться от удара. Только вместо того, чтобы отскочить в сторону, она бросилась на кортов, рухнула в седло на спине ящера, выбросив из него второго наездника, одним ударом перерезала глотку первому, сжимавшему поводья, попыталась их перехватить. Небо вспыхнуло и взорвалось внутри Тэйр, когда ящер вывернул голову, схватил Илейн зубами за плечо и отшвырнул прочь. Она покатилась по воздуху кубарем, с трудом удерживаясь на огненных крыльях, и Тэйр бросилась к ней, со всей трезвостью понимая, что не успеет. Удар сердца. Перед ней из воздуха вылетел ящер, загораживая от нее Илейн, и Тэйр с ревом ярости вбила меч в щель между его грудных пластин. Тварь завизжала, опрокидываясь назад, бессильно хлопая крыльями по воздуху и начиная падать вниз. Илейн кое-как остановила бешеное падение, пытаясь выправиться в воздухе. Всю правую часть ее тела заливала кровь, полуоторванная рука висела плетью, пальцы расцепились, выпустив катану. Крылья за спиной ее мерцали, как мерцает последнее пламя костра над затухающими углями. - Илейн! Уходи оттуда! – не своим голосом заорала Тэйр, пытаясь прорваться к жене. – Уходи! Удар сердца. Ящер вылетел откуда-то справа, она успела ощутить его движение за миг до удара. Ослепительная боль взорвала бедро, и Тэйр заорала на своим голосом, увидев наконечник копья, выросший прямо из ее мяса, окровавленный и тонкий. Затем был рывок, и она покатилась по воздуху. Перед глазами темнело, и мир вращался, будто обезумевший, земля и небо менялись местами так быстро, что она уже не понимала, где что. Раскрыв крылья, Тэйр затормозила собственное падение, продралась сквозь боль и вскинула голову, отыскивая глазами Илейн. Удар сердца. Илейн зависла в воздухе между небом и землей, каким-то чудом подняв в левой руке оставшуюся катану. Крылья ее рябили так, будто в любой миг готовы были закрыться. - Уходи, Илейн! – отчаянно закричала ей Тэйр, внезапно осознавая каждой клеточкой своего тела, что она не успеет. Удар сердца. Черный как полночь ящер врезался в Илейн, сметая ее, как сломанную куклу. Крылья за ее спиной закрылись, и она безвольным камнем рухнула вниз, на землю, падая все быстрее, быстрее туда, где тихо качались под ветром темно-зеленые верхушки молодых сосен… Тэйр зажмурила глаза до боли, пытаясь выдавить из них навсегда выжженные на внутренней стороне век воспоминания. Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы хоть как-то успокоиться, она мотнула головой и вновь открыла глаза, уставилась в карту, до крови закусив губу. Что она забыла? Нужно сосредоточиться… Раненых разместили в здании Ристалища и Доме Дочерей, где были свободные койки, дозоры выставили по периметру жилой зоны Каэрос, Дочерям отправили пищу и все необходимое для того, чтобы отсидеться в горах. Разведчицы, что могли ходить и не были задействованы в дозорах, отправились на поиски раненых. Ремесленницы готовили еду для выживших и костры для павших. - Царица! – Тэйр вздрогнула всем телом от этого обращения, причинявшего теперь почти физическую боль, повернула голову к открывшейся двери, заставив себя сфокусировать взгляд на вошедшей. Это была Орлиная Дочь Заин, вся перемазанная кровью, с перемотанной рукой, она вытянулась в струнку и отсалютовала: - Мы нашли ее! - Где? Это не мой голос. Тэйр заставила себя оторвать пальцы от столешницы, к которой они, кажется, приросли, разогнуться и последовать за невысокой, крепкой сестрой к выходу из помещения, слушая ее сбивчивые объяснения и не слыша ничего. Голова кружилась, и внутри было пусто-пусто. Все происходящее вокруг казалось кошмарным сном, который все никак не заканчивался, полным ярких картинок и болезненно острых образов. Слова Заин ничего не значили, были просто шорохом сухих листьев на ветру. Она говорила, говорила, все спутаннее, все более неловко, пока совсем не замолчала, бросая короткие неуверенные взгляды в лицо Тэйр. Вот теперь все, вот теперь титул царицы действительно принадлежал ей, как и должно было по законам анай – Держащая Щит временно занимала место своей убитой супруги, пока не избиралась новая царица. И раз уж они нашли тело Илейн, бессмысленно было и дальше отнекиваться от этого титула. Ты верила, что она могла выжить? Роксана, пощади меня. Яркое солнце слепило глаза, такое невозмутимое, высокое, равнодушное. Тэйр подняла на него глаза, опустошенная и выжженная им дотла. Роксана несла Свой огненный Щит по небу, Она должна была видеть все, что произошло здесь сегодня. Почему Она забрала стольких? Почему Она допустила все это? Почему Она взяла к Себе лучшую из них? Звуки доходили до ушей сквозь вату, Тэйр медленно шла следом за Заин через Плац. Еще какие-то несколько часов назад весь клан собрался здесь, чтобы праздновать наступление жизни, а теперь здесь правила смерть, уродливая и страшная, гротескно кружащая голову гирляндами разноцветных лент и цветочных венков, обрамляющими мертвые тела сестер, что рядами лежали там, где должны были сейчас танцевать. И костры, сложенные для Дня Солнца, ждали их, чтобы стать погребальными. Их было так много, так много. Группа разведчиц стояла у края Плаца, окружив что-то на земле. Их лица закрывали тканевые повязки, не пропуская тяжелую вонь смерти и крови, наполнившую воздух. Тэйр обвела их глазами, узнавая охранниц Илейн – Ниду и Кару, разведчиц, с которыми служила еще будучи совсем молодой сестрой, сражалась вместе долгие годы... Хватит уже! Найди в себе силу и просто посмотри! Это все равно придется сделать! Они все не могли смотреть ей в глаза, они отводили взгляды, они медленно расступились, позволяя ей увидеть то, на что она смотреть не хотела. Тэйр моргнула, чувствуя, как внутри в сердце что-то болезненно и тихо оборвалось. На носилках из свежесрезанных кленовых стволов лежал кто-то, очень похожий на Илейн. Половина его тела была изодрана и изломана, изувеченное лицо заливала запекшаяся кровь, два голубых, будто весенний лед глаза, мертвыми стекляшками смотрели в небо. Тэйр не узнавала этого кого-то. Это была не Илейн. Илейн была совсем другой. Илейн была нестерпимо горячей, как дыхание Самой Богини, жестокой и нежной, как Ее лучи. Илейн была живой, как шумливые верхушки сосен под летним ветром, и неостановимой, как горный обвал… За павшими не плачут, царица. Роксана не любит, когда плачут о тех, кого Она посчитала достойными сесть рядом с Ее сияющим Троном, светить вместе с Ней в высоком небе. Тэйр скрипнула зубами и с силой оторвала взгляд от тела жены. - Подготовьте все для обряда прощания. Завтра на рассвете. – Теперь ее голос хрипел так же, как у Боевой Целительницы Рэй, лежащей чуть в стороне от тела царицы. Светлой дороги, Рэй! Поцелуй за меня Илейн! – Я хочу, чтобы костры сложили здесь, на Плацу. - Да, царица, - низко склонила перед ней голову Заин. Взгляд ее был полон сочувствия. Тэйр захотелось вбить ей это сочувствие вместе с зубами прямо внутрь черепа. Вместо этого она развернулась и зашагала к Дому Дочерей. Детей прятали в горах, но Наставница Мари вернулась вместе с частью других ремесленниц, чтобы помочь в лагере. Тэйр не могла бы сказать, пошел за ней кто-то или нет, поэтому очень удивилась, когда одна из охранниц Илейн обогнала ее и распахнула перед ней дверь. Все происходящее казалось каким-то ирреальным, но теперь она хотя бы больше ничего не чувствовала. Мертвое тело Илейн перед ней сожгло все чувства, как пламя, что завтра утром заберет ее к себе, осталась лишь пустота, бездонная, как любовь в ее глазах, холодная и безразличная, как сверкающий с неба Роксанин Щит. Скрипнули под ногой деревянные половицы, теплый запах хлеба и тяжелая вонь крови заполнили ноздри. Мани-Наставница Мари отыскалась почти сразу, она стояла в коридоре, ведущем к учебным залам, разговаривая о чем-то с одной из Способных Слышать. Здесь тоже повсюду были раненые, лежали на циновках на полу, замотанные в бинты, стонущие. Кровь пятнала полы, которые Тэйр много лет назад драила до блеска бесчестное количество раз в качестве наказания за непослушание Наставницам. При ее приближении ведьма и Наставница поклонились ей, глядя на нее одинаково глубокими темными глазами. Мимо сновали другие ремесленницы и ведьмы с бинтами и припарками в руках, в коридоре было не протолкнуться, но вокруг них троих само собой образовалось сразу же пустое пространство. - Еще раненые, царица? – глухим голосом спросила Мари. Лицо у нее было усталым и осунувшимся, первые избороздившие его морщины сейчас обострились, глубокими складками пересекая лоб и щеки. – Мы освобождаем зал собраний, через четверть часа можно будет разместить человек двадцать-тридцать. - Мне нужно поговорить с тобой, Мари, - ответила Тэйр. Вместо ответа Мани-Наставница шагнула вперед, с тревогой вглядываясь в ее лицо. - Тебя осматривали, Держа… Тэйр? – исправилась она, поднимая руки к лицу Тэйр, но та отстранилась, не позволив ей прикоснуться. Мари опустила руки и проговорила: - Пойдем, я уложу тебя, у нас есть место для тебя, зрячая поможет. Ведьма с готовностью шагнула вперед, но Тэйр мотнула головой и приказала ей: - Возвращайся к своим обязанностям, зрячая, мне не нужна помощь. – Повернувшись к Мани-Наставнице, она повторила: - Мне нужно поговорить, Мари. О Младших Сестрах. - Хорошо, - кивнула та, всмотревшись в ее лицо. – Иди за мной. Вдвоем они направились дальше по коридору, перешагивая через раненых на полу, пропуская мимо себя Ремесленниц, спешащих им помочь. Косые полосы солнечного света рассекали пространство вокруг, и кровь на полу глянцево поблескивала. Тэйр видела в этих лужах свое отражение. Мари привела ее в свой кабинет – маленькую комнату, уставленную простой тяжелой мебелью из темного дерева, закрыла за ними дверь, отрезая стоны, голоса и шум по ту сторону. А потом повернулась к Тэйр, с тревогой глядя ей в глаза. - Что насчет Младших Сестер? Сердце в груди было тяжелым, будто камень, давило в ребра невысказанными словами, которые обязательно нужно было выговорить сейчас. Тэйр устало оглянулась, обводя глазами помещение, в котором бывала так много раз, рыдая то от злости наказания, то от облегчения сострадания, когда объятия Мари утешали ее разбитое полное грусти сердце. Эта женщина была мани для них всех, воспитанных сиротами вечной войны, и то, что Тэйр должна была сказать ей сейчас, вряд ли можно было бы считать благодарностью за все, что она сделала для каждой из Каэрос. Но выбора у нее не было. Никакого выбора больше. - Послезавтра я поведу армию на восток. Мне нужны все Младшие Сестры, которые способны летать и сражаться. Все, старше восемнадцати лет, - сказала Тэйр, глядя ей в глаза. - Ты… лишилась ума?! – Мари смотрела на нее широко распахнутыми глазами, и голос ее дрогнул, срываясь на крик. – Ты забираешь детей?! Тебе недостаточно крови, что уже пролилась сегодня? - Они уничтожили приграничные форты, - ровным голосом заговорила Тэйр, удивляясь тому, что ее сердце ничего не чувствует. Должно было бы чувствовать боль и сострадание к этой женщине, у которой прямо сейчас она забирала последнее, но внутри ничего не было. Только пустота. – Каким-то образом проскользнули мимо Серого Зуба, ворвались в наши земли и едва не уничтожили Сол. Мы прогнали их сегодня, конечно же, но это не значит, что прогнали надолго. Ты видела, сколько их было. Если сейчас, пока они ослаблены и истощены битвой, мы не попытаемся нанести ответный удар, они прилетят снова. И тогда уже здесь не останется никого живого. - И кого ты поведешь против них? – Мари смотрела на нее неверящим взглядом, качая головой. – Две трети сестер убиты, остальные ранены, а Младшие Сестры едва умеют летать! Вас перебьют всех, всех до единой! - Роксана защитит нас, а мы защитим клан, - ровно ответила ей Тэйр. - Она уже защитила нас сегодня от полного разгрома. – Мари подступила к ней, глядя в ее лицо с отчаяньем. – Она закрыла нас и позволила огромной ценой купить будущее для наших детей, твоих детей, Тэйр! И вместо того, чтобы вознести Ей хвалу за это, ты поведешь этих детей умирать?! - Я поведу их защищать себя и всех остальных, - проговорила Тэйр. – Защищать будущее, которого у них не будет, если корты вернутся. Во имя Роксаны. - У них и так не будет будущего, потому что их всех перебьют! – зло выкрикнула Мани-Наставница. – И не смей приплетать сюда Роксану, Держащая Щит! Дело не в том, что ты хочешь защитить клан – Она его уже защитила сегодня. Дело в том, что ты хочешь отомстить за свою жену, и в этой мести ты погубишь нас всех! - Я больше не Держащая Щит, я царица! - прорычала Тэйр, чувствуя, как ярость разгорается в ее измотанном опустошенном существе, подкатывая к самому горлу. – Я отвечаю за безопасность этого клана! А он не будет в безопасности до тех пор, пока жив хотя бы один корт! Поэтому послезавтра Младшие Сестры в составе войска выступают на восток, чтобы добить остатки врага. И ты соберешь и снарядишь их за это время, нравится это тебе или нет! - Сколько нужно крови, чтобы вы напились?! Сколькие должны заплатить жизнью, чтобы эти убийства прекратились? – выкрикнула ей в лицо Мани-Наставница, и слезы хлынули по ее щекам. – У тебя две дочери, Тэйр, и ты нужна им, сейчас ты нужна им особенно сильно! Ты должна остаться здесь и защитить свой клан от уничтожения! Ты не жалеешь чужих дочерей, так пожалей хотя бы своих! - Им нужна не жалость, а защита, Мари! И я эту защиту обеспечу. У тебя есть приказ твоей царицы, вот и выполняй его! Несколько мгновений Мари смотрела на нее, отчаянная, разъяренная, и слезы катились по ее щекам. Тэйр никогда не видела ее такой, но сейчас ей не было до того дела. Ей больше не было дела ни до чего, потому что внутри не осталось ничего, кроме пустоты. - Я знаю, как тебе больно, Тэйр. Я вырастила всех вас, и каждый раз, когда кто-то из вас умирает, умирает часть меня. - Мари подступила к ней на шаг, заглядывая в глаза, и в любое другое время это было бы невыносимо, это сломало бы ее. В любое другое – но не сейчас. – Но не позволяй этой боли затмить тебе взор. Не позволяй жажде мести переломить и уничтожить любовь, что живет в твоем сердце! Я прошу тебя, одумайся и не покидай становища. Не губи наших дочерей, своих дочерей! - Любовь не защитила нас, Мани-Наставница. Значит, нас защитит оружие, - хрипло проговорила Тэйр, отступая от нее и глядя на то, как в бессилие опускаются руки Мари, как плечи ее начинают вздрагивать от рыданий. – Послезавтра на рассвете мы выступаем. Подготовь Младших Сестер. Она развернулась и направилась к выходу из комнаты, чувствуя глубоко внутри себя тихий-тихий укол скорби. Стоило, наверное, быть мягче с женщиной, которая была мани для них всех. Но мягкости в ней больше не осталось. В ней вообще больше ничего не осталось. Развернувшись, она вышла из комнаты, едва услышав шепот Мари: - Как прикажешь, царица. День тянулся медленно, будто старая телега на рассохшихся колесах, и с каждым часом дел в нем становилось все больше и больше, а после полудня начали приходить донесения. Из части приграничных фортов возвратились Младшие Сестры, бледные и перепуганные до полусмерти. Эйве и Раин оказались правы обе – корты действительно пришли с юга, через Ос и Флан, оставшись незамеченными со стороны Серого Зуба, и оба эти форта уничтожили полностью, вырезав всех сестер до единой. А это означало, что ей нужно было найти где-то еще разведчиц, чтобы восполнить их гарнизоны и укрепить пограничную линию фортов. И как ни странно, разведчицы нашлись. Отправленные Раин гонцы добрались до ближайших селений, и оттуда хлынул поток разведчиц, растущий час от часу. Разъяренные Каэрос слетались в Сол от праздничных костров, и при взгляде на ровные ряды погибших, устилающие Плац, глаза их разгорались ненавистью еще сильнее. Они сразу же включились в работу по поиску раненых и расчистке становища от трупов врагов. Кортов сваливали в одну кучу вместе с телами ящеров, которых стягивали вниз по склону при помощи волов, часть сестер уже работала над раскапыванием огромной ямы для всей этой погани. Священное пламя Роксаны уносило к небу лишь чистые души анай, всем остальным довольно было гнить в земле. Над становищем плыл женский плач. Разведчицам запрещали оплакивать погибших товарищей, потому что Богиня не терпела, когда скорбят о великой чести возвыситься до Ее чертогов. Лишь жрицы имели право оплакивать уходящих, и сейчас они бродили по Плацу, нагие, растрепанные, полубезумные, крича и заламывая руки, растирая по своим телам пепел в знак скорби и прощания. Трое из них, раскачиваясь взад-вперед, выли у обломка скалы, на котором лежало, отданное закату, окровавленное тело Илейн. В потемневшем к вечеру небе их крики становились как будто громче, словно само заходящее солнце покинуло их всех в обострившейся тишине невыплаканной боли. В груди болело, и Тэйр поморщилась, в который раз уже за вечер потирая кулаком ребра. Это не помогало совсем, но так было как будто легче, как будто изодранное в клочья сердце от прикосновения человечьей руки могло срастить обратно. Устало вскинув голову, она взглянула на медленно заполняющееся синевой летнее небо. Первые звезды зажглись в нем, отмечая канун лета и ту огромную жертву, которую они принесли Роксане в этот день собственной кровью. Где-то среди них загорелась сегодня и звезда Илейн, пирующей впервые у Трона Огненной вместе с теми, кто доблестью своей купил им всем завтрашний день. - Тебе нужно поспать, - голос Мари заставил Тэйр вздрогнуть и обернуться. Мани-Наставница подошла из темноты и встала рядом, усталая, осунувшаяся, в измятом платье, покрытом следами запекшейся крови. Тэйр в глаза почему-то бросились ее руки – подвернутые до локтя рукава, мокрые по краю, открывали взгляду белую чистую кожу, так резко контрастирующую с грязной тканью на груди. Моргнув, она вдруг осознала, что стоит на краю Плаца и глаз не может оторвать от скалы, на которой лежало тело Илейн, окруженное со всех сторон горящими факелами. Рядом с ней сейчас не было никого, только обессилившая Нида привалилась спиной к зданию Ристалища, свесив голову на руки и, кажется, задремав. - Я не могу спать, - прохрипела она, ощутив, как сильно пересохло горло. – Должны прилететь разведчицы. Ночью можно ждать нападения. Мы должны быть готовы. - Прибывшие из становищ сестры несут дозор, они справятся, если кто-то попытается атаковать. Но я сильно сомневаюсь, что это случится. Кортам тоже нужно залечить раны, вы перебили большую часть из них. – Мари настойчиво подступила к ней. - А ты сейчас должна прилечь. Ты выглядишь жутко. Что она могла знать об этом? Тэйр скрипнула зубами, вновь отыскивая глазами камень. Мари была из ремесленниц, они не слишком хорошо разбирались в войне. Несмотря на количество напавших на Сол кортов, все еще очень высока была вероятность, что у них имелся резерв. И тогда они попытаются атаковать становище вновь именно в то время, когда анай станут наиболее уязвимы – под покровом темноты. А это значит, что они должны были сохранять бдительность, она должна была. Больше ведь кроме нее никто не мог этого сделать. - Если ты умрешь от истощения, то никто не сможет защитить твоих дочерей. – Мари обошла ее и встала прямо напротив Тэйр, пристально глядя ей в глаза. Она больше не выглядела рассерженной, только неизмеримо усталой и очень решительной. – Эрис весь день плачет, а Лэйк еще ни слова не произнесла с утра, намертво сжав зубы. Ты нужна им сейчас, как никогда. Иди к ним. С остальным справятся главы сообществ. - Почему Дочери в лагере? – спросила Тэйр, ощущая тупую усталость. – Я же приказала укрыть их в горах! - Завтра утром Прощание, и Дочери должны в нем участвовать. Способная Слышать распорядилась привести их обратно, - отозвалась Мари, не слишком довольно поджав губы. - Я поговорю с ней, - кивнула Тэйр. В ней не было места даже для ярости, только безмерная усталость и ничего больше. - Нет. Ты поговоришь со своими детьми, а потом полетишь спать. Ты потеряла много крови и сил. Завтра тебе проводить обряд Прощания. Если ты свалишься, сестры не смогут достойно уйти! Я разберусь с ведьмами, Тэйр, иди. Спорить с Мани-Наставницей у нее уже сил не было, да и в ее словах присутствовала доля правды. Только все это никак не отменяло одного простого и жестокого факта: она не знала, что сказать своим дочерям. Как сказать им, что Илейн убили сегодня? Как объяснить им, если она себе еще этого объяснить не могла? Ты – царица клана. - Нида! – позвала она, и усталая охранница рывком очнулась, вскидывая голову и заспанно глядя на нее. – Иди в Казармы, отдохни, - приказала ей Тэйр. – На рассвете вернешься на Прощание. - Как прикажешь, первая, - охранница устало склонила перед ней голову, поднялась и без лишних споров поковыляла в сторону Казарм неженатых разведчиц. Она была из тех, кого ведьмы исцелили, вытащив почти что от Трона Огненной, а это отнимало очень много сил. Тэйр рассеяно проводила ее взглядом и вздрогнула, когда Мани-Наставница мягко тронула ее плечо. - Пойдем. Я провожу тебя. Тэйр поковыляла следом за ней в сторону Дома Дочерей, темный силуэт которого проступал на фоне отгорающего неба. Окна его были открыты, тяжелый запах смерти и крови, смешиваясь со стонами раненых, наполнял ночную тишину, делая ее густой. Несмотря на поздний час, на улицах было полно народу – ремесленницы спешили помочь раненым, готовили лекарства и бинты, еду для тех, кто только очнулся. Приглушенные всхлипы доносились отовсюду из темноты, злые слезы на глазах тех, кто потерял сегодня близких, слезы отчаянья и боли. Тэйр закрыла глаза, изо всех сил сжимая зубы. Все они хотели мести, и она даст им эту месть. Нужно лишь чуть-чуть подождать. Спальни Дочерей располагались на дальнем конце становища, утопленные в скалу. Неприметная тяжелая дверь открывалась наружу и вела в длинные переходы с пробитыми в стенах отверстиями для подачи света и воздуха, в которых спали дети. Здесь обитали самые маленькие и дорогие представители клана, те, кто был особенно уязвим во время атак. Здесь, в отличие от наполненных стонами и криками улиц становища, царила тишина. В стенных крепежах ярко горели чаши с огнем Роксаны, воздух прогрелся, пахло медом и детством. Тэйр на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь этим запахом после отвратительной вони смерти, которая, казалось, пропитала ее насквозь за прошедшие часы. Внутренних дверей не было в той части Спален, где жили самые маленькие, чтобы дети не чувствовали себя запертыми в клетушках. Арочные дверные проемы, ведущие в просторные комнаты, в которых размещалось по два десятка двухъярусных кроватей, были закрыты лишь занавесями из разноцветных бусин. Полы укрывали теплые пушистые ковры, стены украшали яркие рисунки растений и животных, подсвеченные во тьме мягким пламенем Роксаны в подвешенных к потолку чашах. Она часто бывала здесь в последние годы, оставляла детей на то время, когда им с Илейн требовалось покидать становище по делам клана. Но передать их на воспитание Наставниц должна была только сейчас – по достижении Лэйк трехлетнего возраста, чего требовал закон клана. Шагая по пустым тихим коридорам, она вдруг пронзительно остро и всем своим существом ощутила бесконечную благодарность Илейн за то, что та позволила ей так долго тянуть с этим, позволила провести с Эрис на год больше, чем требовали законы анай. Теперь это время казалось бесценным. Мари тихонько подвела ее к последнему залу, располагавшемуся глубже всего в самой теплой части Спален, откуда вел узкий ход, прорубленный в горе, по которому детей можно было безопасно вывести из становища. Каким-то поразительным образом эта женщина знала все о ней, потому что когда Тэйр глубоко вздохнула, медля перед входом в помещение, Мани-Наставница мягко тронула ее плечо и тихо проговорила: - Они должны узнать это от тебя, Тэйр. Так будет лучше для них. Что ж, как всегда она была права. Только легче от этого не становилось. Тихий перестук деревянных бусин, занавешивающих дверной проем, вплелся в тихое дыхание двух десятков малышей, спящих в просторной комнате. Тэйр огляделась в полутьме, ища глазами своих дочерей, и ощутила, как сжимается от болезненной нежности сердце. Они сгрудились вдвоем на одной кровати, укрывшись одеялом и крепко обняв друг друга, дружно сопели, выставив наружу маленькие розовые пятки. Ноги на мгновение дрогнули под ней, но Тэйр справилась, бесшумно ступая по коврам в сторону их кроватки. Кривясь от боли в раненом, кое-как залатанном бедре, она уселась на пол возле них, позволяя себе несколько мгновений просто полюбоваться тем, как был тих их сон. Эрис спала, откинувшись на спину и тихонько сопя, а вот Лэйк, свернувшаяся в клубочек у нее под боком, молча и очень внимательно смотрела на нее. Боль чуть не разорвала грудь пополам, когда Тэйр поднесла руку к ее лицу, отвела черную смоляную прядь, упавшую на ярко-синие глаза, ледяные глаза, совсем как у ее мани. Лицо девочки было мокрым от слез, но она изо всех сил делала вид, что не плачет. - Ману, где мани? – сразу же спросила она, и в голосе ее прорезался страх. Нежность наполнила измученное сердце, и Тэйр огладила ее теплую мягкую щеку, перебирая тонкие черные прядки волос. Лэйк всхлипнула, прижимаясь к ее ладони, будто побитый щенок, и от ее движения проснулась, заворочалась Эрис, поднимая на Тэйр темные глаза. - Мани, ты пришла забрать нас домой? - Идите ко мне. Тэйр протянула руки, и они двумя теплыми со сна котятами забрались к ней на колени, прижались, грея полными любви, мягкими телами. Поразительно, сколько любви было в этих крохотных сердцах, таких уязвимых, таких доверчивых еще, но таких огромных, по сравнению с которыми то, что сейчас билось под ребрами у Тэйр, было мертвой засохшей степью, навсегда лишенной жизни. Она прижала к себе их головешки, покрыла поцелуями маленькие макушки, изо всех сил сдерживая слезы. Девочки ощутили ее горе, сжались в ее руках, тоже вздрагивая от первых всхлипов. Этому они тоже научили ее – абсолютной искренности, в которой ничего невозможно было скрыть, только дети умели так любить, полно, со всей отдачей, раскрывая перед миром свои бесстрашные неуязвимые сердца. И она должна была быть бесстрашной сейчас, должна была – ради них. - Послушайте меня, - тихо попросила она, и обе девочки отстранились от нее, в ожидании глядя широко раскрытыми испуганными глазами. Из обоих их лиц прорастала и смотрела на нее Илейн, вечная, невыразимо прекрасная, единственно желанная Илейн, и это было так горько, что слезы подступили к горлу, душа ее. С трудом справившись с голосом, она заговорила: - Роксана сегодня забрала к Себе Илейн, позвала ее к Своему сияющему Трону, усадила рядом и пирует с ней в Медовых Залах. Помните, я рассказывала вам об этом месте? – Обе девочки кивнули, неуверенно и перепугано, и Тэйр продолжила: - Так происходит со всеми нами. Приходит наше время, и Грозная зовет нас к Своему Трону, чтобы разделить с нами чашу меда и вкусить блаженство вечности. Сегодня пришло время Илейн. - Она не вернется, мани? – едва слышно спросила Эрис, начиная всхлипывать, а Лэйк рядом с ней закусила губу. - Нет, - покачала она головой, и слезы покатились по щекам Эрис, а Лэйк изо всех сил зажмурилась, чтобы не заплакать. Тэйр со всей возможной нежностью и лаской огладила их щеки, собирая всю свою любовь, чтобы отогреть их маленькие сердца. – Но вы все равно сможете видеть ее все время, мои дорогие, чувствовать ее и знать, как сильно она любит вас. - Как это, мани? – всхлипнула Эрис, качая головой. – Я не понимаю! - Она прямо здесь, в ваших сердцах, - Тэйр приложила ладонь к груди каждой из девочек, и те вцепились ручонками в ее руки, прижимаясь к ней и тихонько всхлипывая. – Она везде вокруг вас. Теперь она живет на небе среди звезд, что каждую ночь светят вам, разгоняя мрак и возвещая приход солнца, возвещая, что в каждой даже самой темной ночи есть свет, и что он совсем скоро разгорится для вас. Она всегда будет с вами, куда бы вы ни пошли, и где бы вы ни были. И она всегда будет любить вас и защищать. - А ты? – Лэйк вдруг посмотрела ей прямо в глаза, и Тэйр на одно короткое мгновение стало страшно. Только дети умели смотреть так – будто вовсе и не детьми они были, а чем-то, что не знало ни времени, ни смерти, чем-то огромным, что было одной лишь бесконечной памятью. – Ты тоже уходишь, ману? - Я тоже ухожу, - кивнула она, и Эрис заплакала, пряча лицо в ладонях и вздрагивая всем телом. Ручонки Лэйк с такой силой вцепились ей в руку, что никакой силой она не смогла бы сейчас высвободиться. – Грозная зовет меня, Илейн зовет меня. Приходит мое время, но это не страшно. Потому что на самом деле я никуда не ухожу от вас, на самом деле я всегда буду с вами, в вас и вокруг вас. Буду любить вас и защищать, буду слышать вас и смотреть только на вас каждую минутку где бы вы ни были. Потому что я тоже вот здесь, - она слегка усилила нажим на ладонь, и девочки закивали ей сквозь слезы, стискивая ее руки. – Я в самых ваших сердцах, я в ваших телах. И я бесконечно люблю вас обеих, мои маленькие солнышки, мои дорогие котята. Они прижались к ней, плача и пряча заплаканные лица у нее на груди, и Тэйр обняла их обеих, наслаждаясь этим надорванным и невыносимым мгновением нежности, как последнее дыхание лета среди осеннего увядания, которое подарила ей Огненная напоследок. Она качала их, как тогда, когда они были совсем маленькие, качала и думала о том, какую странную нить плела для Своих дочерей Милосердная и Жестокая Небесная Пряха Аленна. Снова и снова рождались Ее дочери, чтобы биться против древнего врага, снова и снова любили они, рожали детей и умирали, чтобы дать им возможность жить, выкупая своей смертью для них драгоценные мгновения ослепительной красоты существования, выкупая для них шанс на будущее. Весь мир жил так – в вечном колесе жизни и смерти, и это было горько, а еще безумно красиво. А потом она отпустила их, все еще всхлипывающих, но уже почти успокоившихся, расцеловала в последний раз их мокрые щеки, уложила их на кроватку, укрыв одеялом. Две пары крохотных глазенок смотрели на нее из-под его края, и Тэйр еще раз поцеловала их, огладив ладонями теплые головешки. - Я приду к вам завтра утром, и мы вместе проводим Илейн к Огненной. А пока спите, котята, и пусть сны ваши будут светлыми. - И твои, мани! – тихо пожелала ей Эрис, а Лэйк только смотрела, и взгляд у нее был невыносимым. Поняли ли они? Тэйр не знала ответа на этот вопрос, не знала, правильные ли слова она подобрала, правильно ли делала все, что делала, но выбора у нее не было. Роксана требовала Своих жертв, требовала выкупить жизнь жизнью, и по Ее закону анай жили долгие тысячи лет. Все живое жило по этому закону, весь мир, ничто не могло его преодолеть, да и не должно было. Тэйр только хотелось, чтобы ее дочери успели вырасти счастливыми. Только этого и ничего больше. Ночная прохлада опустилась на становище, но воздух над ним был куда холоднее. Кусачий ветер обхватил ее тело, пока она поднималась к своему дому на скале, выталкивая себя вверх мощными ударами крыльев. От усталости ее качало из стороны в сторону, тупая боль в груди не унималась ни на миг и стала только сильнее, стоило Тэйр распахнуть дверь дома, который еще утром они покидали вместе с Илейн. Внутри было темно и холодно, никто не топил печь, и скалы выстудили помещение. Только чаша с огнем Роксаны мерцала в углу, заливая комнату неугасимым светом. Он вырвал из темноты тарелки на столе, кружки с остатками остывшего чая, которые она не успела вымыть утром. Тэйр тупо уставилась на них, пытаясь вспомнить, ела она сегодня или нет. Во рту стоял вкус пепла и смерти. Кое-как содрав с плеч задубевшую от чужой и своей крови тунику, она прошла во вторую комнату и устало уселась на край низкой кровати, застеленной той самой волчьей шкурой, которую когда-то принесла ей Илейн. Тело казалось чужим, болела нога, сердце в груди ныло и стонало снова и снова, разрываясь от боли с каждым новым ударом. Тэйр устало посмотрела на свои ладони - пальцы мелко подрагивали. Кое-как забравшись под шкуру и устраиваясь на холодных простынях, она почувствовала, что что-то мешает ей лечь ровно. Изогнувшись, Тэйр вытащила из-под себя это что-то и замерла, забыв как дышать. Это была рубашка Илейн, скомканная и неряшливо забытая под подушкой еще вчера, когда жена раздевалась перед сном. Несколько мгновений она просто держала в руках эту рубашку, чувствуя, как мир вокруг нее ходит ходуном, грозя в любой миг опрокинуться навзничь. А потом уткнулась в нее лицом и зарыдала.