Lost in the sun. Верная клятвам

Совещание, наконец, закончилось, и Тэйр закрыла за спинами Дочерей Воздуха тяжелую дверь. Сил уже почти не осталось, нестерпимо ныло бедро. На то, чтобы утихомирить разошедшуюся Ларту, погасить едва не разгоревшийся конфликт между ней и Боевой Целительницей Раиль дель Нуэргос, а потом согласовать планы по атаке с Нуэргос, ушли все ее способности без остатка. Возможно, Илейн справилась бы куда лучше. Рявкнула бы на них, задавила своей мощью, заставила прекратить склоки и закрыть рты куда быстрее – у нее хватило бы на это неукротимости и огня. А у Тэйр сейчас внутри почти уже ничего не осталось, вот они и орали, как галки по весне, покуда не накричались вдоволь. А потом ушли, и глядя на закрывшуюся дверь, она ощутила полное и всепронизывающее измождение. - Я смотрю, Ларта так и не изменилась, - заметила Тиена, наливая себе в кружку вина из крутобокого кувшина, принесенного одной из ремесленниц. Он уже был шестым по счету: Тэйр бы удивилась, если бы они обошлись меньшим количеством. Отвернувшись от двери, она вернулась к столу и со вздохом опустилась на свой стул. Тиена смерила ее оценивающим взглядом, потом налила вина и ей. - Да. Фида как-то умудрялась сдерживать ее, но после ее смерти Ларта совсем сорвалась, - вздохнула Тэйр, принимая из рук царицы кружку. - После моей сахиры, она, скорее всего, попытается захватить власть. Вино показалось ей слишком легким и переслащенным, куда более постылым, чем ледяная вода. От него только болела голова и сушило горло, а может, от усталости, измождения или голода – она до сих пор так ничего и не съела, в глотку не лезло. Потому она отставила кружку в сторону и налила себе воды в пустую. Завтра с утра предстоял долгий путь в Серый Зуб, ей нужно было выспаться сегодня хорошенько, нужно было набраться сил… Мысли с трудом вращались в голове. Зеленые глаза Тиены напротив наблюдали за ней слишком внимательно, слишком пронзительно, будто видели все. Царица Нуэргос не спешила уходить к своим на отдых, и с одной стороны это было даже хорошо – они еще не обсудили Обмен. А с другой Тэйр так устала, чудовищно устала. Сейчас ей хотелось только упасть лицом вниз и забыться хотя бы на несколько часов. - И других кандидатов на это место нет? – Тиена отхлебнула вина. Тэйр взглянула на нее, заставляя себя сфокусироваться на разговоре. Он еще не был окончен, они еще не обсудили самое важное. - Раин, пожалуй, - Тэйр сделала еще глоток воды и поставила кружку на край стола, сдвинув ее как можно ровнее. – Но она не станет претендовать. Ее вполне устраивает быть главой сообщества. - Значит, ты бросаешь меня на Ларту? – криво ухмыльнулась Тиена, потом полушутя добавила: - Не слишком честно с твоей стороны. Это сейчас было слишком. То ли усталость сказалась, то ли она уже не могла спокойно реагировать на подобные вещи, но даже несмотря на много лет приятельских отношений и поддержку, которую она сейчас чувствовала в Тиене, Тэйр ощетинилась: - Я должна уйти следом за Илейн. Этого требует Богиня. Тиена долго молча смотрела на нее со странным выражением в зеленых поблескивающих глазах, и у Тэйр не было сил сейчас его читать. Потом она заговорила, ухмыляясь самым уголком рта: - Ты знаешь, вы, Огненные, слишком много внимания уделяете традициям. Хуже вас только Дочери Земли, но они и без того странноваты. – Тэйр скрипнула зубами, и Тиена примирительно выставила ладонь. – Пойми, я не хочу оскорбить тебя. Но я считаю, что Каэрос очень много потеряют, лишившись такой царицы как ты. Ларта не справится. Или справится, но куда хуже, чем могла бы ты. - Именно поэтому я хотела поговорить с тобой наедине, пока еще есть возможность, - Тэйр заставила себя разжать зубы и дышать, силой взяла себя в руки. Ей нужно уговорить Тиену на Обмен. Ради Илейн. Ради ее собственных дочерей. И для этого можно было сдерживать собственный нрав хотя бы еще немного. - О чем? – вскинула бровь Тиена. - О традициях. По лицу Тиены ничего нельзя было прочитать, зеленые глаза смотрели на нее пристально, даже без интереса. Эта женщина умела прятать свои чувства почище какой-нибудь ведьмы, вечно ищущей запредельные истины в тишине небес. Сейчас Тэйр нужно было ступать как можно осторожнее, как можно аккуратнее и мягче, чтобы проложить эту маленькую новую тропку в будущее, а сил на это было так мало. Испросив у Роксаны помощи, она заговорила: - Наши кланы издревле жили рядом и поддерживали друг друга, испокон веков делили хлеб и мед, лили кровь вместе и вместе растили дочерей. Сама Роксана когда-то добыла Три Дара, добиваясь благосклонности Реагрес. – Тиена нетерпеливо кивнула головой, показывая, что не желает лишних подробностей. Тэйр стиснула зубы, но продолжила: - Многие из старых обычаев и традиций связывали два клана в один народ, и благодаря этому единству мы все еще здесь и мы все еще благоденствуем, несмотря ни на что. Как царица Каэрос я настроена на то, чтобы возродить некоторые из них. - Какие, например? – Тиена слегка прищурилась. - Обмен, - выдохнула Тэйр, внимательно наблюдая за собеседницей. Царица Воздуха задумчиво кивнула, не сводя глаз с Тэйр. Ободренная, та продолжила: - Сейчас, когда Раэрн и Лаэрт заключили союз о сотрудничестве, а корты собрали целую армаду, чтобы уничтожить нас, момент кажется особенно подходящим. Только вместе мы сможем победить нечестивцев, а ничто не скрепляет союз так хорошо, как кровные узы. - Еще несколько таких напыщенных фраз, и я решу, что ты собралась положить передо мной долор, - хмыкнула Тиена. Но в глазах ее появился огонек интереса. Тэйр едва удержалась от того, чтобы выплеснуть ей в лицо содержимое своей кружки. Как она могла так издеваться сейчас?! Кострище Илейн едва успело потухнуть! Вместо этого Тэйр глотнула воды, чтобы сжатые от ярости зубы не колотились друг от друга. Тиена же спокойно сидела напротив, покручивая вино в своей кружке и задумчиво разглядывая ее лицо. Будто и впрямь издевалась, а впрочем, почему нет? Боль Тэйр оставалась ее собственной болью, и интересы кланов, разумеется, стояли превыше этого. И как только тебе, мой свет, хватало силы заниматься этим, не оглядываясь на себя саму? Вопрос был глупым и бессмысленным хотя бы потому, что Тэйр до сих пор была жива. Подавшись вперед, Тиена сложила руки в замок и заглянула ей в глаза. - Ты хочешь Обмен? Сейчас, когда Каэрос настолько обескровлены? - У нас подрастают сильные Младшие Сестры. Мы могли бы обменяться ими пока с правом возврата после выпуска. А в следующие годы начать обмениваться Дочерьми. - Вам нужно восстанавливать численность, а не отдавать своих Дочерей мне. - Вместе мы бы справились с этим быстрее, - настаивала Тэйр. Нужно было только отодвинуть прочь все лишнее. Отодвинуть боль, и все могло получиться. – Если мы укрепим пограничье новыми разведчицами, если создадим новые опорные пункты совместного управления Дочерей Воздуха и Огня, мы станем непобедимы. Корты в таком случае не рискнут больше тревожить наши границы. - Мы можем создать опорные пункты и без Обмена, - пожала плечами Тиена. Она была права и она смотрела слишком внимательно, будто на самом деле думала совсем не о том и слышала совсем не то, что говорила Тэйр. Чтобы выиграть время, Тэйр отхлебнула из свокй кружки, пытаясь понять, почему Тиена так себя ведет. Она не хочет Обмен? Возможно ли, что Дочери Воздуха уже договорились о союзе с Раэрн? Или с Лаэрт? Но тогда зачем она прилетела сразу сюда? Не для того ли, чтобы захватить их земли сейчас, когда для этого открылась столь удачная возможность? Эта мысль была настолько глупой, что отрезвила ее, и Тэйр выдохнула, возвращаясь сюда. Ей просто нужно было выяснить, что на уме у этой расслабленной, спокойной, уверенной в себе женщины, сидящей напротив нее и невозмутимо потягивающей уже неизвестно какую по счету кружку вина без каких-либо видимых последствий для нее. Илейн справилась бы лучше, но она умерла. - Обмен даст возможность для будущего объединения кланов, - Тэйр постаралась сделать так, чтобы голос звучал как можно более уверенно и твердо. – После моей сахиры трон займет Ларта. Я не хочу, чтобы все, что мы с Илейн создавали с таким трудом, было потеряно. - И не будет, - пожала плечами Тиена. – Думаю, мы сможем договориться с Лартой. А если не сможем, то, боюсь, ей придется отвечать за свой острый язык своей шеей. – Тиена хмыкнула и покачала головой. – Ты из-за нее так давишь с Обменом? Боишься, что потом уже не будет возможности? - Этого хотела Илейн, - просто ответила Тэйр. - Илейн, - повторила Тиена, раскачивая вино в бокале и криво ухмыляясь самым краешком губ. Что-то было в ее этой ухмылке, какая-то затаенная боль, что прорывалась наружу все яснее и яснее. Тэйр прищурилась, пытаясь понять, чем она могла бы быть. – Я предполагала такую возможность, когда получила приглашение на совместное празднование Дня Солнца по старому ритуалу. – Она помолчала. – Это показалось мне довольно интересным предложением тогда. Особенно, учитывая настроения Лаэрт. - А сейчас? – спросила Тэйр, глядя ей в глаза. Тиена вновь искривила рот в подобии улыбки и подняла на нее ледяной взгляд. - Сейчас твое место займет Ларта. Я не хочу отдавать своих Дочерей в ее руки. Мы можем работать вместе, можем сражаться вместе, но любить вместе мы не будем. – Тиена подалась вперед, настойчиво глядя на нее, в глазах ее сверкнуло пламя. – Откажись от сахиры, займи трон. И тогда я дам тебе то, чего ты хочешь. Я даже выделю двух Дочерей взамен на одну вашу, чтобы помочь восстановить численность Каэрос. Мы построим новые форты, новые становища. А потом сможем организовать поход на столицу кортов и раздавить их окончательно. - Я не могу, - покачала головой Тэйр. - Да брось! – фыркнула Тиена, пожимая плечом так, будто это ничего не стоило. – Этот обычай глуп и старомоден. Он уничтожает лучших из тех, кто может править кланом, тех, у кого есть опыт, знание и сила вести за собой. Его давно пора было уже отменить, и если тебе нужно разрешение Великой Царицы на это, я тебе его добуду. - Я делаю это не из-за традиции, - покачала головой Тэйр. – Я делаю это для себя. Я была с ней в жизни, я буду с ней в смерти. Вот и все. - На смерти одного человека весь мир не заканчивается. Одна дорога заканчивается, начинается другая. Илейн ушла к Трону Огненной, и ее не вернешь, но есть и другие люди в мире. Те, кому ты дорога, - взгляд Тиены потяжелел, и Тэйр вдруг с ослепительным удивлением начала понимать, к чему все это было. И эта кривая усмешка, и этот взгляд, такой глубокий, такой тяжелый, такой невыносимый взгляд. Прячущий что-то очень-очень болезненное глубоко внутри, потаенное и столь дорогое. Голос Тиены осип, покуда она проговаривала последние слова, не сводя с Тэйр нестерпимого взгляда. – Откажись от сахиры, займи трон, и я дам тебе все, чего ты только хочешь. - Я не могу, - упрямо повторила Тэйр. Столь многое открывалось сейчас перед ней, когда вся ее жизнь обратилась в пепел. Все вставало на свои места и оказывалось таким простым. То, почему Тиена не взяла себе Держащую Щит, то почему все эти годы была так внимательна, обходительна и вежлива с ней, то, почему всегда принимала предложения Илейн на проведение совместных празднеств и церемоний, даже когда у Нуэргос своих забот было полно и без Дочерей Огня. Но это ничего не меняло. Больше ничто ничего не значило, потому что Илейн умерла, а вместе с ней умерла и Тэйр. - Почему? – Тиена упрямо нагнула голову. Судя по всему, отступать она не собиралась. – Мы могли бы объединить кланы и создать новый народ. Анай слишком долго жили в изоляции друг от друга. Когда-то ведь мы были одним народом. Мы могли бы все вернуть: нашу силу, нашу славу, наше могущество. Только подумай об этом! - Она замолчала, а потом осипшим голосом выдавила, комкая боль желваками на щеках. – Ты могла бы быть счастлива со мной. - Я не могу быть счастлива ни с кем, - покачала головой Тэйр, и глаза Тиены пронзила боль. Но она сейчас была не в том состоянии, чтобы кого-то жалеть или смягчать слова – этого в ней совсем не осталось. Только смертельная усталость и понимание того, что ничего не вернуть. - Пойми, я уже мертва. Мертва с того момента, как ее крылья закрылись. И я никогда уже больше не буду живой. Несколько секунд Тиена вглядывалась в ее лицо, и в ее глазах было столь многое. Тэйр просто смотрела в ответ, не пытаясь читать, не пытаясь понять, не в силах разделить. Глаза царицы Нурэгос скользили по ее лицу, почти как губы или пальцы, вырисовывая, выцеловывая, запоминая каждую черточку, сберегая ее в памяти. Тишина звенела вокруг них, и в этой тишине Тиена вдруг глухо рассмеялась, подняла свою кружку и залпом осушила ее. А когда опустила – глаза у нее были такими же мертвыми, как те, что Тэйр видела у своего отражения в зеркале. - А ничего покрепче этой ослиной мочи у вас нет? - Я пошлю кого-нибудь, - Тэйр собралась было с силами, чтобы подняться с места, но Тиена остановила ее жестом руки, вставая первой. - Не нужно. Я пойду поищу сама. Мы и так уже засиделись. Она тяжело прошагала к двери, печатая шаги, и взялась за ручку, да так и замерла, не сдвигаясь с места. Тэйр наблюдала за ней, ожидая, что будет дальше. Помолчав, Тиена все-таки обернулась и через силу улыбнулась ей. - Илейн была любимицей Богинь. Надеюсь, она сама знала, насколько ей повезло. Тэйр не знала, что на это ответить, внутри не было ничего, кроме пепла, даже тени сожаления не было. Царица Нуэргос подождала, но поняв, что никакой реакции не будет, кивнула и бросила, уже выходя из помещения: - Я отберу Младших Сестер для Обмена после того, как мы победим. Дверь за ней закрылась, а вместе с ней закрылись и глаза Тэйр, когда она откинулась на стул, ощущая удивительную, пустую и холодную легкость. Она сделала это, сделала ради своих дочерей, ради Илейн. Сделала последнее свое дело, самое важное из всех. Какое-то время не было никаких мыслей, но потом они постепенно начали возвращаться, принимаясь кружиться в ее голове. Тиена согласилась, потому что любила ее. Несмотря на Ларту, несмотря на ужасающие потери Каэрос, которые ей теперь придется восполнить за счет своих дочерей, несмотря на войну. Тиена согласилась ради нее и в память о ней, и в этом было так много грустной красоты. Невольная улыбка сама скользнула на губы Тэйр в последний раз. Если бы у Илейн хотя бы подозрение закралось, что все эти годы Тиена любила ее, Нуэргос бы уже как клан перестал существовать. И все эти годы Тиена ждала, храня любовь в своем сердце, не демонстрируя ничем, никак не нарушая ее покоя. Сколько прошло с тех пор, со дня их свадьбы? Тридцать шесть лет. Целая огромная жизнь. Тэйр подняла стакан и залпом допила свою воду. Как бы там ни было, она добилась своего в последний раз и сделала все, как должно. Теперь оставалось сообщить эту новость главам сообществ, выслушать вопли Ларты, добиться поддержки остальных глав, что по сути будет уже несложно. Если Нуэргос дадут двух Дочерей против одной Дочери Каэрос, они согласятся. Только дурак отказался бы от таких условий. Она взглянула в окно – золотое солнце переливалось там, по ту сторону, невозмутимое и равнодушное, набираясь потихоньку багрянца. Близился вечер, но она еще не все закончила, еще не все завершила, оставалось чуть-чуть. Ее еще ждали ее дочери, которым обязательно нужно было сказать самое главное. А потом – соборование у ведьм. Тэйр вышла из Зала Совета, чувствуя внутри прозрачную ледяную пустоту. Закат расцвел над горами, расчертив небо длинными мазками пурпурных облаков. Седловина становища Сол полнилась огнями костров и голосами людей. Дочери Воздуха сидели у костров вперемешку с Дочерьми Огня, плакали, смеялись, говорили, нестерпимо живые в этот час и такие единые. Они еще не знали про Обмен, не знали про союз, но уже были одним народом, общая беда сплотила их, связала вместе, как и бой, что ждал впереди. Он тоже напоминал о себе, конечно, дымной вонью погребальных костров, что еще не выветрилась из стоячего летнего воздуха. Придерживая рукой саднящее бедро, Тэйр поковыляла к Спальням Дочерей. Мари уже ждала ее у двери, обхватив себя руками, будто все это время провела на пороге. Хотя, возможно, так оно и было. Тэйр еще издали ощутила ее взгляд: колкий, решительный, пронизывающий и требовательный – Мари собиралась бороться до конца за Младших Сестер. Что-то дрогнуло внутри Тэйр, но почти сразу и потухло. Каждый из них за что-то боролся, но она уже не могла. - Вот и ты, Держащая Щит, - Мани-Наставница остановилась перед ней, глядя ей в глаза, но после взгляда Тиены это уже не могло ничего разбередить в ней. - Здравствуй, Мари, - кивнула Тэйр, открывая дверь и проходя мимо нее в помещение. Мари обогнула ее и заслонила ей путь. Глаза ее пылали, и с губ сорвались слова: - Тиена привела с собой девять тысяч человек. Оставь Младших Сестер. Если сама идешь на смерть, не губи хотя бы их! - Им пора учиться. Если мы проиграем, то кроме них защищать земли клана будет некому, - устало ответила Тэйр. - Если вы проиграете, они и так будут мертвы! – почти прокричала Мари, и слезы наполнили ее глаза. - Тогда нам нужна каждая рука, способная держать оружие, чтобы победить. - Ты убиваешь их! - Они родились, чтобы умереть за свой народ. Это реальность. И я ничего с этим сделать не могу. – Тэйр говорила спокойно и тихо, у нее уже не было сил ни на крик, ни на споры. Мари явно не ожидала этого. Взгляд ее искал и искал что-то в глазах Тэйр, но там не было больше ничего, что можно было бы отыскать. Потому она тихо закончила: - Младшие Сестры полетят завтра со мной. Это не обсуждается. Несколько секунд Мари еще смотрела на нее, а потом зло отвела взгляд. - Будут ли какие-то особые распоряжения касательно твоих детей? Возможно, ты хочешь назначить опекуна? - Нет, - покачала головой Тэйр. – Пусть растут среди других Дочерей. Никто лучше тебя не справится с их воспитанием. Мани-Наставница зло всхлипнула, закрыв ладонью лицо. Тэйр тупо смотрела на нее, пытаясь понять, чувствует ли что-то сейчас. Мысли плохо проходили сквозь вату усталости и тоски. Почему я удивляюсь? Так и должно быть. Мари растила их всех, а теперь они одна за другой умирают на ее глазах. Детали теперь так четко и ярко бросались в глаза. Едва заметные морщины на когда-то гладкой коже Мари, усталая складка рта, огромные, полные печали темные глаза, щека, что подрагивала в нервном тике. Она стояла, ссутулившись, обнимая свои плечи руками в какой-то тщетной попытке закрыться от всего этого. Мягко-мягко подняла голову грусть в сердце Тэйр, и тихий голос шепнул, как в детстве, что вот она вновь ошиблась, сделав что-то дурное, только на этот раз эта ошибка была непоправимой. Слова сами попросились ей на язык, и она тихо попросила: - Позаботься о них, как когда-то заботилась о нас. Мари порывисто обняла ее, обвила руками, прижала к себе. Не так, как в детстве, когда баюкала ее на руках и качала, не так, как в юности, когда прижимала к себе ее голову и укрывала от бед и страданий. По-другому, прижавшись к ней в последний раз, будто сама искала защиты сейчас. Пусто. Мне так пусто. Она обняла Мани-Наставницу в ответ, вдохнула такой знакомый запах ее волос – домашнего очага, тепла, детства. Все вещи кончались, кончилась и эта. Мари отстранилась от нее, тихо утирая костяшками пальцев глаза. - Иди, твои дети ждут тебя. - Спасибо тебе, мани, - тихо поблагодарила Тэйр, слегка склонив голову перед ней. - Иди, - вновь махнула рукой Мари, потом нашла в себе силы, взглянула прямо в глаза и тихо попрощалась: - Светлой дороги, Дочь Огня! Мари ушла в один из боковых коридоров, не оборачиваясь, оставив ее одну стоять посреди пустого коридора Спален и глядеть вслед. Тэйр моргнула, чувствуя, как и эта дорога тоже завершилась для нее. Начиналась последняя, самая сложная, самая надрывная, но и к ней она была готова. Кое-как подтаскивая за собой свою раненую ногу, Тэйр поковыляла к спальне своих дочерей. В просторной комнате было тихо. Утомленные дети спали, забываясь в сладкой дреме, в которой не было Прощания, войны, страха и одиночества. Тихонько кто-то всхлипывал в углу, но Тэйр не позволила своему сердцу тянуться к нему нежностью – у нее осталось совсем немного, только для ее родных. Они вновь не спали, прижавшись друг к другу под одним одеялом и тараща темные глазенки в потолок. Тэйр с трудом опустилась перед ними на колени, подбирая вконец разболевшееся бедро, и обе они молча бросились ей в руки, прижимаясь маленькими теплыми телами так крепко, как только могли. Закрыв глаза, она начала тихонько качать их, чувствуя, как горячие слезы неостановимой волной все-таки подступают к горлу. Но плакать было нельзя, ни в коем случае плакать было нельзя, особенно при них, особенно теперь. Она должна была улыбаться сейчас, чтобы они не боялись. Чтобы они прошли через это прощание и эту боль невредимыми, чтобы они выросли, не зная отчаяния разлуки, а зная лишь радость ожидания встречи. Сердце болело так, будто могло разорваться в любой миг, но Тэйр заставила себя улыбнуться, позволив нежности переплавить ее слезы в любовь. - Тебе пора идти, мани? – тихонько пробубнила Эрис куда-то ей в грудь. - Да, милая, - прошептала Тэйр, прижимая к себе маленькие, теплые головенки. - И ты уже больше не придешь? – так же тихо спросила Лэйк. - Приду. Каждую ночь будут светить вам с неба, смотрите внимательно вверх и сразу увидите меня там. Они не всхлипывали и не дрожали, они слушали ее сейчас, и это было правильно, это было очень важно. Эрис отстранилась от нее, и Тэйр улыбнулась ей, вложив всю свою оставшуюся силу в этот маленький простой жест. - Ты увидишь ману? – серьезно спросила дочь. - Конечно, увижу, - ответила ей Тэйр, перебирая пальцами тонкие прядки ее длинных волос. – И передам ей, какими сильными и храбрыми вы сегодня были. И как сильно вы ее любите. - Обещаешь? – пытливые темные глаза, даже несмотря на другой цвет, были так похожи на глаза Илейн. - Обещаю. Следом за сестрой отстранилась и Лэйк, исподлобья, из-под непослушной черной челки, падающей на ледяные, будто зимнее небо, глаза, из которых на щеки градом текли слезы. Она держала их широко-широко открытыми, не позволяя себе моргать, и, сжав зубы, проговорила: - Ты видишь, ману? Я не плачу! - Я вижу, милая, - Тэйр поцеловала ее в лоб, чувствуя, как отчаянно надрывается сердце в груди. Они должны были видеть ее улыбку, они должны были пройти через все это невредимыми, как проходила когда-то сама Тэйр, как проходили все маленькие анай. Медовые Залы были прибежищем, а не карой, что бы там ни говорила Мари. Что бы там сейчас ни шептало сердце самой Тэйр. - Вы понимаете, почему нельзя плакать? - Мы должны гордиться, что мани уходит к Богине, - серьезно кивнула ей Эрис. Лэйк тихо всхлипнула, но сдержала слезы и тихо пообещала, вытирая кулаком нос: - Когда я вырасту, я стану как ты. - Мы с Илейн всегда будем с вами, - прошептала им обеим Тэйр. – И никогда вас не оставим. Помните об этом. Смотрите на небо и помните об этом. Они вновь прижались к ней, обнимая изо всех сил, но не плача. Я прекрасная лгунья. Тэйр закрыла глаза, накрывая их головешки ладонями и запоминая это ощущение навсегда – теплых шершавых волос под своей ладонью, сладкого, ни на что не похожего запаха, которым пахли маленькие дети. Конечно же, все это было ложью, но иначе быть не могло. Иначе было так больно, что вряд ли они смогли бы выдержать, даже ее сердце не выдерживало того. Об этом она думала, выходя из Спален Дочерей в прохладную ночь, направляясь в сторону Ристалища, где ее ждал ее последний в жизни обряд – сахира. О том, сколько лжи лежало между всеми ними на протяжении этих бесконечных лет, о том, сколько лжи хранил в себе этот жестокий, невыразимо прекрасный и странный мир вокруг. О том, сколько лжи хранила в своих распростертых объятиях бесценная жизнь, обрывающаяся так внезапно и так глупо. Только что здесь было думать? Если и был способ прожить ее иначе, она его не знала. Двери Ристалища были плотно закрыты, но сквозь ставни на окнах пробивался слабый дрожащий свет. Тэйр без стука вошла внутрь и прикрыла за собой дверь: перед соборованием Способные Слышать взывали к мертвым, которым нечего было делать за пределами этого дома. Запах дурман-травы вскружил голову, а заунывная песня жриц болью стиснула сердце. Все жаровни пылали, наполняя помещение пахучим дымом ароматных трав. В темноте танцевали жрицы, обнаженные, страшные, кружась неистово и рвано, изгибаясь в танце, будто в агонии. Они кричали гортанными надрывными голосами бессвязные речи, они взывали к Богиням, они выли мантры, скребя свои шеи ногтями, и Тэйр, глядя на них, вдруг ощутила покой. Так и должно было быть. После всего, что случилось, так и должно было выглядеть все это. На полу перед помостом в ряд стояли на коленях несколько десятков сестер, опустив головы перед пылающими жаровнями, дожидаясь своей участи. Второй справа в ряду была Катар – Тэйр узнала ее по белоснежной форме и кровавой культе, на которой сквозь бинты вновь проступило алое. Ахар стояла над ними, читая надтреснутым старческим голосом мантры, ее взгляд лишь на миг обратился к вошедшей Тэйр, а затем вновь ушел куда-то вглубь, в само пространство и время. Не имело никакого значения, что она опоздала, ее время больше не принадлежало ей или кому-то иному, только Милосердной и Жестокой, что плела на Своей прялке ее нить. Прошагав вперед, Тэйр опустилась на колени в ряду тех, кто соборовался сейчас, и склонила голову так же, как они. Церемония была долгой. Ведьмы читали мантры все громче и все заунывнее, в исступлении кричали и бились жрицы, и вскоре от дурман-травы у Тэйр все поплыло перед глазами, а тело отяжелело, наваливаясь вперед. Она уперлась лбом в пол, склоняясь перед Небесной Пряхой всем своим существом, отдавая ей саму себя, и перед глазами понеслись похожие на дым, рваные, расплывчатые видения. Вот она, маленькая, большеглазая и худая, бродит по мшистым лесам вместе со старшими сестрами, и они учат ее читать следы. Вот она танцует на своем первом Танце с темноглазой девушкой по имени Тамра, той, что была у нее первой. А вот и замерзший лес, стиснутый холодными объятиями луны, и сквозь искрящийся снег к ней медленно-медленно, качаясь от усталости, бредет Илейн, волоча на плечах огромную шкуру. Глаза Илейн, когда она в первый раз целует ее: черные, шалые, до краев залитые пламенем. Илейн, которая кладет к ее ногам волнистый долор и остается стоять на коленях, ожидая ответа. Илейн, которая на руках, звонко смеясь, вносит ее в их дом. Илейн… Тэйр ощутила, как по лицу бежит вода, омывает ее прохладой, смывает прочь густой тяжелый дурман. Милосердная ли пришла ко мне? Мысли путались, из темноты выплыло лицо Старейшей, что лила ей на голову какую-то жидкость из кувшина с узким горлом. Она еще чувствовала, как на ее лбу провели три отметины бычьей кровью, как волосы осыпали пеплом, а лицо и руки опалили огнем. Она плыла в теплом молоке, пока жрицы и ведьмы собирали ее в последний путь в объятия Яростной, Ревнивой, Радушной Богини. Навстречу с Ее светом. Проваливаясь то ли в сон, то ли в транс, она ощутила на своих губах мягкое, теплое прикосновение губ Илейн.