***
Профессор Снейп сидел в своем кабинете, склонившись над рабочим столом. Лицо его, освещенное пламенем свечи, стоящей на столе, казалось каменной маской, созданной грубым мастером, который забыл обтесать острые углы. Вся его поза, от напряженной спины до длинных пальцев, сжавших пергамент, выражала глубокую деятельность, но мысли мужчины были далеко. Черные глаза, изредка моргая, смотрели на желтеющий лист перед ними, но не видели тонких строчек чернил чьего-то аккуратного почерка. Гермиона ощущала себя вором, замерев у приоткрытой двери и наблюдая за мужчиной. Она ни за что и никогда не смогла бы ответить, почему она здесь. Она не знала. В классе было ещё холоднее, чем в коридоре, лишь теплое древко палочки согревало ладонь, будто даруя силу хозяйке. Было тихо, так тихо, что дыхание казалось оглушительно громким и слышным во всех конца просторной комнаты. Гермиона на секунду оглянулась назад, в темнеющую черноту, что окружала её. Невозможно было рассмотреть что-либо, не освещенное тусклым светом из-за двери. Гермиона облокотилась на стену плечом, рассматривая полоску света на каменном полу и на секунду забывая, где она находится. Было страшно. Как когда-то в детстве казалось, что сейчас из темноты вылезут страшные монстры. Со временем Гермиона поняла, что монстры существуют вовсе не в темноте, прячась под детскими кроватями. Монстры внутри нас, подгоняемые нашими пороками, желаниями, мыслями. Со временем Гермиона перестала бояться темноты. Но сейчас, в этом промозглом кабинете казалось, что темнота вот-вот тебя поглотит, просачиваясь глубоко под кожу и съедая всё внутри. Впервые Гермиона не ощущала безопасности в стенах этого замка. - Что вы здесь делаете, мисс Грейнджер? – тихий голос прозвучал неожиданно. В первую секунду она не поняла его, не заметила, стискивая палочку, погруженная глубоко в свои мысли. Во вторую секунду она встретила пристальный взгляд черных глаз, которые смотрели в темноту за дверью, но почему-то прекрасно её видели. Скрываться было бесполезно. Дверь тихо скрипнула, когда Гермиона потянула её рукой, заходя в комнату. Этот звук показался громом, прервавшим тихий треск поленьев в небольшом камине. Снейп откинулся на спинку кресла и теперь не выглядел глубоко задумавшимся. Теперь он выглядел напряженным, усталым и раздраженным одновременно. Тишина стала затягиваться, не нарушаемая ни кем в этой комнате. За окном загремел гром, и сверкнула молния, осветив всё вокруг белым светом, и стало светло как днем. Это длилось лишь секунду, два удара сердца, один слишком резкий вздох неожиданности, но эта секунда, наполненная белым светом электричества, показалось бесконечно долгой. Гермиона вздрогнула, и заморгала часто-часто, когда комната снова погрузилась в полумрак. Снейп всё так же сидел в кресле, освещенный ровным огоньком свечи, и всё так же смотрел на неё, стоящую у двери, с лёгким удивлением. - Это не правильно, – Снейп вопросительно приподнял бровь, но что-то в глубине его глаз мелькнуло на мгновение. Может быть, это было лишь отражение огня свечи. Гермиона могла поклясться, что он прекрасно понял, зачем она здесь, но почему-то продолжал играть в непонимание. Девушка вздохнула поглубже, но неожиданно не смогла сказать ничего. Все мысли, все слова и метровые лекции, которые она успела сочинить по пути сюда, пропали. Просто – фью – и она не может сказать ни-че-го. В один момент это всё стало очень глупым. Незначительным. Господи… Гермиона потерла лицо руками, поднимая взгляд на терпеливо ждущего и молчащего Снейпа. Она не понимала, почему он это делает, и почему-то казалось, что он тоже этого не понимает. Внезапно сил не осталось, и она смогла лишь дойти до стула напротив его стола, опуститься на него, не особо понимая, зачем остается здесь. Зачем она вообще пришла? Снейп вскинул бровь еще чуть выше, но всё еще молчал, лишь смотрел на неё, будто ожидая, когда девушка растворится в натопленном воздухе комнаты. Гермиона подняла голову, встречая взгляд тёмных глаз, который она буквально ощущала кожей. - Мне кажется неверным желание министра убить эту девушку. Cказала, просто чтобы сказать. Чтобы начать, разорвав, наконец, эту тишину с треском поленьев в ней. Почему – почему, чёрт возьми? – она слышит треск съедаемого огнем дерева? Снейп лишь поморщился, едва заметно бы в обычное время, но тени от свечи выдали его с головой. - Почему? – сказал, как будто обращаясь к ребенку. Будто они снова на лекции, будто она не понимает. Становилось чуточку обидно. Этот человек, которого она видела почти каждый день на протяжении восьми лет – был ей не знаком. Гермиона всегда была наблюдательна, и всегда любила наблюдать. Она без труда могла сказать, какой чай любит МакГонагалл – крепкий и черный, с тонким цветочным ароматом, тёмным озерцом налитый в тонкую и изящную чашку. Истинная английская леди, она пила его небольшими глотками, удерживая кончиками пальцев фарфор, и поглядывая на собеседника из-за строгих очков. Флитвик обожал виски, крепкий и насыщенный, и Гермиона не могла вспомнить, откуда она это узнала. Еще он любил рассказы, и рассказывать – истории великих войн, биографии магов. Он поднимал глаза к потолку, будто видя что-то, недоступное другим, пока его немного писклявый голос погружал слушателей в атмосферу рассказа. О Хагриде Гермиона бы смогла составить роман, толстый и увесистый. Но мрачного человека перед ней, облаченного тенями, с поднятой бровью и пустым выражением в глазах она не знала. Снейп был загадкой, самой большой и трудной из всех, что она когда-либо встречала. Шпион и лжец, искусный зельевар с невероятной крепостью веры – то ли своему слову, то ли людям вокруг – он жертвовал. И был жертвой. Что скрывалось за этой искусно созданной маской безразличия, что он так давно надел? Предательская мысль – что здесь творится? – мелькнула в сознании, когда Снейп встал со своего кресла, проходя куда-то к камину, заходя ей за спину. Гермиона вынырнула из собственных мыслей, провожая его высокую фигуру взглядом. Он смотрел на неё выжидающе, и девушка с трудом смогла вспомнить разговор: - Но она ведь человек. Это аморально, - аргументы снова исчезли. Гермиона поморщилась, поворачиваясь к мужчине. - Она не виновата, что Волан-де-Морт сделал это с ней. - Вы даже не знаете, что он сделал, но рветесь защищать её. У нас уже был ребенок, которого пожалели, мисс Грейнджер, и это привело к двум войнам. Гермиона поморщилась, резко поднимая на него пристальный взгляд, перестав рассматривать собственные руки, сложенные на спинке стула. В сумраке комнаты Снейп казался сотканным из теней, черной вуалью окутывающих его. Он невероятно подходил сумеркам вокруг. Резкие слова задели что-то внутри, будто неаккуратно дернули натянутую тетиву, заставив её вибрировать мелко и часто. Он злился. Гермиона видела это, видела ладонь, впивающуюся в каминную полку, видела сведенные брови и углубившиеся тени на лице. Он злился, но она не могла понять, почему? Этот вечер лишь странная череда порывов, когда она не успевала подумать, прежде чем делать что-то. Зеленная вспышка в камине разбила атмосферу на сотни звенящих осколков, и Гермиона, уже вставшая со стула, замерла, сжимая деревянную спинку побелевшими пальцами. Снейп опустил руку, слишком резко, и отошел на шаг назад. Минерва МакГонагалл что-то сбивчиво говорила, непонятно кому именно, потому что казалось, что она не видит совсем ничего вокруг. Гермиона видела, как открывается её рот, понимала, что директор говорит что-то важное, но слова едва пробивались через странную пустоту в голове. Снейп пристально смотрит на неё, когда огонь снова жёлто-красный. Но Гермиона видит только лишь свои пальцы, судорожно сжавшие спинку стула, будто надеясь её сломать. Новое нападение. Смерть.***
Больничное крыло было пропитано горем и скорбью, и они все будто бы снова вернулись в тот роковой день. Будто бы всё закончилось лишь пару часов назад, минуту, прямо сейчас. Ужасное чувство, от которого по позвоночнику разбегается жидкое пламя, почему-то холодя кости до мозга. В больничном крыле было тихо, неестественно тихо для комнаты, в которой находилось столь много людей. На койке под простыней лежало уже остывшее тело семикурсницы из Слизерина. И лишь рука, тонкая девичья рука, с синеющими нитями вен, виднелась из-под простыни, безжизненной свисая с края койки. Гарри поежился, потирая сухие и болящие глаза, стараясь не смотреть на это зрелище. Слишком знакомо. Гермиона, тихо сидящая на койке рядом, вздохнула, потирая руки друг о друга, и с усилием пыталась не поднимать взгляд на Снейпа, безнадежно проигрывая сама себе. Гарри заметил это, просто потому что ему надо было заметить хоть что-нибудь, кроме руки под белой простыней. Брови парня взлетели вверх почти непроизвольно, и захотелось сжать пальцы подруги, которые она так отчаянно заламывала сейчас. Директор была безутешна, качая головой и стуча зубами по краю стакана, маленькими глотками отпивая успокоительное. Странно было видеть эту женщину в таком состоянии, судорожно сжимающей тонкое стекло сухими пальцами. Истерики не вписывались в характер Директора Хогвартса, но казалось, что именно сейчас стальная выдержка ведьмы покрылась сеткой трещин. Часы на башне пробили полночь, наполнив пустые и холодные коридоры эхом гулких ударов. – Жаль. Посторонний, незнакомый голос прозвучал неожиданно в звенящей тишине лазарета, едва успели стихнуть громкие удары часов. Он отдавался странным эхом, которого здесь никогда не было. Гермиона вздрогнула, практически против воли, резко поднимая голову, успев перехватить вопросительный взгляд Гарри. – Думал, ты не появишься, - Снейп смотрел в сторону двери, и единственный не казался удивленным. В интонациях мужчины угадывалось раздражение и странные ноты облегчения, тёмные глаза прищурились чуть жестче, будто пытаясь рассмотреть обладателя голоса в скрывающих его тенях. Неожиданный посетитель вышла из коридора, с тихим стуком закрыв за собой дверь. Все присутствующие смотрели на девушку, вступившую в лазарет. Директор нахмурилась, бросая на Снейпа короткий взгляд, будто ожидая объяснений и представлений. Девушка, тем временем, вышла на свет, который будто бы не касался её. Она была невысокого роста, несмотря на ботинки на толстом каблуке. Черная куртка при движении издавала шорох, похожий на трение чешуй змеи по песку, оглушительно громкий в звенящей тишине. Гермиона никогда не слышала этого звука, но почему-то именно он пришел на ум. С бледного лица прямо в душу смотрели пронзительные тёмные глаза, когда девушка обвила взглядом всех собравшихся. Странное что-то было в этих глазах – мудрость, не свойственная людям с такой юной внешностью. Ей едва можно было дать больше двадцати. Красивая девушка. Опасный хищник. Бесшумно она приблизилась к койке, неслышно ступая по полу, и лишь шорох одежды и взгляды людей сопровождали её всю дорогу. – Кто вы? – спокойно спросила Директор, отставив пустой стакан на столик, с настороженностью смотря на замершую в центре комнаты гостью. Ту, казалось, это совсем не трогало. – Это не важно, - девушка едва заметно ухмыльнулась, посмотрев на Снейпа. Что-то внутри Гермионы кольнуло при виде этого, девушка поморщилась, сама не понимая от чего. Это длилось лишь мгновение, короткий взгляд глаза в глаза, но от этого внутри что-то сжалось болезненно-остро. - В Лондоне и по всей стране нападения, - девушка, моргнув, отвернулась от Северуса, будто одним лишь взглядом получила ответы на свои незаданные вопросы. - Дементоры вышли из укрытий и объединились в огромные стаи. И направляются они сюда. - Что нам делать? – Директриса встала, снова став той сильной ведьмой с железной дисциплиной. Той, что столько лет служила Дамблдору. Той, которая смогла восстановить замок из руин. Где-то в глубине тёмных глаз гостьи промелькнуло восхищение и одобрение, но Гермиона не могла сказать, не померещилось ли ей это, так быстро они потеряли выражение. - Соберите учеников в Большом зале как можно быстрее, сейчас никому лучше не оставаться одному, - с уверенностью этой девушки не хотелось спорить. Директор еще минуту смотрела на неё, не отрываясь. Гермиона не знала, что женщина увидела и увидела ли, но вскоре она медленно кивнула, выходя из лазарета. Мадам Помфри качала головой, прижимая руки к бледным щекам, и смотрела вслед покидающим лазарет людям.***
Большой Зал был тих, будто намеренно пытался накрыть находящихся в нём спокойствием. Ученики, в срочном порядке вырванные из своих постелей, непонимающие и сонные, собранные здесь под пристальным надзором, уже успокоились и спали, пытаясь досмотреть прерванные сновидения. Почти все. Гарри резко открыл глаза, переворачиваясь на другой бок, и выдыхая раздраженно сквозь стиснутые зубы. Сон не шел, мысли, слишком горькие, громкие, тяжёлые, отскакивали от стенок черепа, не давая ухватить хоть одну, но настойчивой какофонией нарушая покой. Было жарко, а в следующую секунду холодно, неудобно, недружный строй вдохов и выдохов сотен учеников отражался от стен, окутывая помещение. Гермиона рядом зашевелилась на его движение и тоже открыла глаза, в которых не было сна, посмотрев на друга и пытаясь разглядеть его в сумраке. Время ощущалось далеко за полночь, а им не спалось, вопреки всем волнениям и усталости. Гермиона медленно выдохнула, будто показывая свое раздражение. Движение в конце зала зацепилось боковым зрением, едва заметное в сумраке. Гарри, нахмурившись, кивнул в ту сторону, и друзья смогли видеть, что происходит в паре метров от них, стоило лишь чуть наклонить головы. Таинственная девушка сидела на широком подоконнике окна, опираясь спиной на стену. Кажется, спала, ровно вздымалась грудь на фоне сумерек за стеклом. В лунном свете она выглядела нереальной, из другого мира. За окном ветер пригибал деревья к земле, но на небе не было ни одного облака, и неполная луна, в окружении звезд, освещала замок, отражаясь в ребристой глади озера. Черная тень, практически сливающаяся с темнотой вокруг, нарушаемой лишь светом редких факелов на стенах, прошла между рядами спящих детей и подошла к окну. Снейп, облокачиваясь на подоконник, обводил взглядом зал, что можно было понять по тому, как едва заметно поворачивалась его голова. Свет соседнего факела в паре метров от него едва ли освещает тёмную фигуру. –Ты так и не сказала им, кто это, - мужчина повернулся к сидящей на том же окне девушке, тихий голос едва возможно услышать. – Ты знаешь, этого хватит, - девушка произнесла это, не открывая глаз. Гермиона внутренне сжалась и удивленно моргнула, когда Снейп придвинулся ближе, садясь на низкий подоконник, опираясь спиной на стекло. Девушка не смогла бы, при всем желании не смогла бы объяснить, почему это задевает её, заставляя бояться моргнуть, упустить хоть мгновение в этой странной сцене, которую она как вор подглядывает. – Ты можешь её убить? – Теоретически. Северус, - гостья села ровно, открыв глаза. Улавливая отблески света, они светились как у животных, и это заставило поежиться от странного покалывания под ребрами. Гермиона бросила на Гарри короткий взгляд, видя примерно такую же реакцию, а гостья тем временем продолжила: – Такого никогда не было. Это ужасно. И я действительно не знаю точно. Снейп снова оглядел зал, будто он мог видеть в темноте. Помолчал пару секунд, словно что-то обдумывая, и снова повернул голову к девушке. – Где ты была? – Ммм? – гостья оторвала взгляд от пейзажа за окном и перевела его на мужчину, склонив голову к плечу. – Ты прибыла сюда, когда мы были в Комнате. Поэтому она сбежала. Почувствовала тебя. – Я пыталась найти в замке записи, - Гарри и Гермионе почти не было видно выражения лиц сидящих на окне, слишком темно. Но можно было предположить, что Снейп нахмурился. - Том Рэддл должен был что-то оставить. Они молчали, не нарушая воцарившуюся тишину, почти неосвещенные светом вокруг, а у Гермионы с каждой минутой сжималось сердце, стуча о ребра всё быстрее. Это было почти физически больно. Гостья, оторвав взгляд от стекла, уткнулась лбом Снейпу в плечо, достаточно шумно и тяжело выдыхая через рот. Мужчина каким-то автоматическим, привычным движением зарылся рукой в распушенные волосы. Гермиона закрыла глаза. Они сидели так минут пять, ни о чём не говоря, не произнося ни звука и практически не двигаясь. – Как быть с Поттером?- вопрос, заданный Снейпом ещё более тихим голосом, был почти неслышен, но заставил насторожиться. Гермиона распахнула глаза, бросив короткий взгляд на Гарри, хмурящегося ещё сильнее. – Я могу поставить на него защиту, но это не лишит его крови. Парень или справится с чувством или сойдет с ума и пойдет убивать. Я постараюсь этого не допустить. Девушка оторвалась от мужчины, выпрямив спину и скинув ноги на пол. Снейп лишь вопросительно повернул голову. – Минерва, - кивнув в сторону двери, девушка встала, тряхнув головой. Пара секунд и массивные двери впустили Директора. Остановившись у входа, женщина осмотрела спящих учеников, и, заметив гостью, направилась к ним. – Что нам ещё делать? – Пока ничего. Все учителя так же здесь? – Да. – Не выходите ночью. – Она теперь опасна для всех? – задала волнующий вопрос женщина, твердо смотря на девушку над очками. Она верила таинственной гостье, которая едва усмехнулась в свете директоровского Люмуса, но не доверяла, привыкшая с настороженностью относится к людям, обладающими знаниями и ореолом силы, что таилась в каждом уверенном движении. Её знакомство со Снейпом было очевидно, но у женщины не было возможности спросить его об этом. - Да, но остальное утром. – Кто вы? – Утром, - снова не получив ответа, лишь вздернутые брови и более жесткий голос с проявившимся оттенком раздражения, Директриса ушла. – Ты бы тоже отдохнул, – на эту фразу Снейп лишь снова откинулся спиной на стекло. Девушка вернулась в прежнюю позу, поджав ноги ближе и сложив на них руки, откинув голову назад, упираясь затылком в стену. Мысли мужчины вернулись к Грейнджер и её словам в кабинете. Он честно не хотел срываться, показывая раздражение и бурлящую злость под кожей, но девушка иногда жутко бесила своей верой в хорошее, в то, что всё возможно исправить. Ни черта. Северус закрыл глаза, упираясь затылком в холодное стекло. Он все-таки успел увидеть, как загорелись обида и непонимание в прекрасных глазах, успел увидеть, как она встала с места. Это… неожиданно кольнуло где-то внутри, где мерно билось вроде бы давно уже мертвое сердце, и в какой-то мере он был благодарен Минерве, что она смогла удержать его порывы, сама этого не понимая. Он тоже не понимал. Что это было за чувство внутри, когда девушка моргнула, непонимающе, медленно, будто не могла поверить в его слова, а потом встала, не в силах отвести от него взгляд, будто прямо сейчас – прямо сейчас, Мерлин помоги – кинется его утешать. Ему не нужно было утешение. Когда она – такая умная и глупая – успела нарисовать этот образ? Это были бредовые мысли, но почему-то настойчиво цепляющиеся за сознание. Стекло холодило спину сквозь одежду, пробираясь холодом до самых костей. Любил ли он когда-нибудь? Лили? Да. Но это быстро прошло, после неё осталась лишь боль, что давала понять, что ты жив в этом мире мук и унижения, хоть что-то светлое и теплое, последний паззл его рассыпавшейся жизни. К тому же, она выбрала другого и умерла вместе с ним в один день, защищая их сына. Это было достойно восхищения. А после войны он с удивлением обнаружил, что больше не испытывает боли, вспоминая её. Лишь лёгкую грусть где-то глубоко внутри и сожаление. Сожаление всегда сопровождало его, стоило лишь взглянуть на её сына. Ему, чёрт возьми, слишком часто приходилось смотреть на её сына. Кто-то в конце зала закашлялся. Девушка рядом шевельнулась, напрягшись на мгновение. Чуткий зверь, готовый в любую секунду выпустить клыки. Была ещё она, загадочная девушка, что сидела рядом, не касаясь его, но окутывая странной атмосферой спокойствия. Он так и не смог понять ни её, ни своих чувств к ней. Всё их общение казалось бредом. С него, впрочем, и началось…