Лишь тенью коснувшись

The Cinematic Orchestra – Soda Шепчу: «прощайте». Делаю шаг в пустоту... Не чувствуя больше опоры под ногами, падаю, но всего две секунды, а потом ощущаю крепкий захват на своем запястье, который не дает мне другого выхода, как повиснуть в воздухе, сильно ударившись о каменное балконное ограждение. Чувствую легкий страх, замешательство и разочарование. Смутно осознаю ситуацию — легкий шок не дает адекватно мыслить. Гляжу вверх на своего спасителя. Он тяжело дышит, держа меня за запястье двумя руками, переводит ошалелые глаза с меня, на зияющую пустоту под балконом, и обратно. - Сумасшедшая, - выдыхает Эндрю сорвавшимся голосом. - Давай вторую руку, я тебя вытащу, - говорит строго, голосом, не терпящим пререкательств. - Эндрю, я... - Давай, я сказал! - зло кричит он. Я подаю ему вторую руку, он перехватывает ее своей, тянет меня на себя, обхватывает, замыкая руки на спине, полностью затягивает на балкон. Не ставит на пол, а просто берет меня на руки. Я как безжизненная кукла, повинуюсь каждому его движению, смотрю в пространство, избегаю злого взгляда Эндрю. Чувства пропали. Хотя нет, чувство одно — пустота, как та, в которою я хотела кануть. Меня не интересует, что только что я чуть не покончила с жизнью, что Эндрю зол, что будет злится Бен, если узнает. Не интересует, что скоро наступит утро, новый день, новые заботы. Не интересует... Пустота... Эндрю аккуратно кладет меня на диван, укрывает одеялом. Я представляю, как столпились бы люди над моим телом на асфальте, как плакали бы дети и неодобрительно качали головами тетеньки, как сходил бы с ума Эндрю... нет, он бы скорее всего возненавидел меня. Лежу на спине, не сдвинувшись с места после того как меня положил туда Эндрю, смотрю в потолок. Чувствую, будто со стороны, отдаленно, как тело начинает дрожать. Обнимаю себя за плечи, в попытке успокоиться - не выходит. Сворачиваюсь в калачик, повернувшись на бок, снова смотрю в окно на небо, которое уже начало светлеть, оповещая всех о начале нового дня. Внезапно оказываюсь в круге рук Эндрю. Он плотно зажимает меня в объятия, поглаживая меня по коленкам, которые я поджала. Пытается успокоить мое тело, которое только осознало шок, но похоже, не меньше он пытается успокоить себя. Все еще не сумел восстановить дыхание. Ничего не говорит. Мозгами осознаю где нахожусь, что должна чувствовать, думать, говорить, но это больше на меня не похоже. Нет больше импульсов, заставляющих меня радоваться или горевать, любить или ненавидеть. Мне все-рав-но... Нет больше чувств, нет больше смысла, нет ничего, что могло бы меня волновать. Есть только я и жизнь впереди, с которой я не знаю, что делать. Мне она не нужна. Вся суть, все вещи, дела или ценности ради которых я жила, пропали, будто стерлись. Сейчас я как чистый холст, новая тетрадь, стена, за новым слоем краски которой, скрылась вся моя предыдущая жизнь. Складывается ощущение, что я, мой мозг, мое сердце и душа были настолько перегружены, что их перезагрузили как компьютер и установили новые драйвера. Я обвожу безразличным взглядом комнату, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что поможет мне вернуть смысл существования, но чем больше стараюсь, тем меньше выходит — все безразлично. Перевожу взгляд снова на окно — небо для меня все так же красиво и даже вызывает смешанные чувства восторга и обожания. Город все так же величественен в своем гордом одиночестве и наполненности, все так же поражает меня совершенно «иным» видом. Я вижу и ощущаю красоту, будто познаю ее заново. А внутри все та же пустота, беззвучно громко вопиющая о том, что чего-то не хватает. Создается впечатление, что кто-то собрал в кучу все мои переживания и чувства, закинул их глубоко-глубоко внутри меня, закрыл это место на ключ и даже воздвиг китайскую стену на всякий случай не давая мне туда доступа, даже если бы я хотела туда пройти, но у меня нет желания копаться в себе — я благодарна за мгновения спокойствия. За время, которое мне дано во благо, а не вопреки ему. За шанс не испытывать всех треволнений и «душекопательств», хотя бы на короткий промежуток времени. Я бы не сказала, что счастлива сейчас, я бы не стала утверждать, что стала свободной, сейчас я просто другая, сейчас просто переходный момент, сейчас я просто в ожидании. Ко мне медленно приходит понимание, зачем мне дано это время — чтобы я могла все спокойно обдумать и решить, как действовать дальше. Как жить дальше. А, действительно, как жить дальше? Кто мне подскажет? Кто мне поможет? Потому что я в абсолютном неведении. Нет, конечно же я понимаю, что у меня есть работа, на которой мне нужно продолжать развиваться, у меня есть друзья, которым стоит знать события последних недель. Но как быть с теми «обязанностями», которые у меня есть перед Эндрю и Беном? Я все в том же замешательстве, как и пару недель назад. Ощущаю острое желание снова отложить эту проблему, в нескончаемо длинный ящик. В комнате раздается громкий звонок моего мобильного, я притворяюсь, что сплю — не хочу сейчас разговаривать, кто бы это ни был. Но я чувствую отток тепла — Эндрю встал с постели. Я мельком стала наблюдать за ним, на какое-то время забыв о своих размышлениях. Мерными шагами добрался до противоположной части спальни, взял с кресла надрывающийся телефон и нажав «ответить», приложил трубку к уху. Мое сердце вдруг забилось быстрее от осознания одного простого факта — это может быть Бенедикт. Я уже готова была подорваться и выхватить у Эндрю телефон, но он уже успел ответить. Мне ничего теперь не оставалось, как исподтишка наблюдать за ним и прислушиваться к разговору, и особенно к голосу, что раздается из динамика девайса, теряясь в, наполняющейся светом встающего солнца, комнате. - Ария, - раздается приглушенный помехами, встревоженный голос Бенедикта — чувствую, как «оттаивает» сердце, понемногу просыпаются чувства, чего я не ожидала так скоро. - Нет, это Эндрю, - сдавленно отвечает мой спаситель. - Что с Арией? Где она? Что произошло? - сыпятся вопросы из мобильного, обеспокоенно и настолько громко, что я отчетливо могу слышать даже вздохи говорящего, в промежутках между сказанным. - И почему ты с ней в такое время? - Она, - запинается, - она спит, сейчас уже все хорошо, - говорит шепотом, стараясь не развенчать мой поддельный сон. - Сейчас? А что было не хорошо? - говорит, делая нажим на частичке отрицания, голос Бена становится все раздражительней и обеспокоенней — таким я его еще не слышала. Легко могу представить, как он сейчас ерошит волосы, потом откидывается на спинку сидения, и нервно теребит краешек рубашки. - Она, - прочищает горло, - она, - делает паузу, не каждый день приходится такое сообщать или находится в такой ситуации, - Ария пыталась покончить жизнь, спрыгнув с балкона своей квартиры. Я не знаю, хотела бы она, чтобы я тебе рассказывал, но думаю, ты должен знать. - Ох, - только и выдает собеседник. Перед глазами тут же вырисовывается четкая картина: Бен сидит с безжизненными полуоткрытыми глазами, рот приоткрыт, он не может по-шелохнуться — его сковал ужас той информации, которую он сейчас узнал, и радость от осознания того факта, что я осталась жива, но грусть от того, что его не было рядом. - Бен, - аккуратно начинает Эндрю, - она совсем запуталась. Я знаю, что не в праве давать советы или вообще говорить с тобой об этом, но, - тяжело выдыхает, - но, я тоже далеко не декорация в этой постановке. - Да, ты абсолютно прав, - зло шипит Бен, - это совершенно не твое дело. Сейчас меня волнует ее состояние, а об остальном мы с ней поговорим, когда я вернусь со съемок. - Она цела и невредима, по крайней мере, физически. Я не знаю, что у нее там творится в голове, но похоже, что события последних недель окончательно вывели ее из строя. Знаю, здесь есть моя вина. - Здесь только, - делает акцент, - твоя вина, - он говорит так, но не думает — я просто знаю это. Я уверена, он сейчас винит во всем себя, он не тот, кто перекладывает на других ответственность за поступки. Чувствую нестерпимую сердечную боль от того, что он пожинает плоды моего безумства, коря во всем себя, чувствует боль от почти утраты, переживает волнения, которые бы я не хотела ему причинять. - Я так не... - Ты можешь-просто-оставить-ее-в покое? - отчеканивает Бенедикт. Я начинаю задыхаться в собственном самобичевании. Что я наделала? Снова. - Не могу, - честно выдыхает Эндрю. - Мы поговорим об этом, когда я приеду, а сейчас, удали этот звонок из истории и не говори Арии, что я звонил, - прозвучал спокойный голос Бена. - Ладно. - Ты понял? Не говори ей. - Понял, - удрученно ответил Эндрю и нажал отбой. Нашел и удалил последний входящий. Повернулся в мою сторону. Я быстро закрыла глаза, снова притворяясь спящей. Он медленно шагает в мою сторону — я слышу его легкие шаги босыми ногами по паркету. Он подходит близко и все снова стихает. Я не могу открыть глаза, но мне отчаянно хочется знать, что происходит. Но ответ не заставляет себя ждать. - Ты ведь не спишь, не так ли? - голос раздается настолько близко, что я невольно вздрагиваю, но глаз не отрываю. - Не стоит дальше притворяться, я знаю, что ты не спишь. Обычно ты разговариваешь во сне, и сопишь как хомяк при сборе урожая, а тут — тишина. Он как всегда (ну, почти) прав. - Да, - открываю глаза и немного привстаю, опираясь на изголовье кровати, - я не сплю. Давно знаешь? - Как только вставал за телефоном, было понятно как ясный день — тебе не до разговоров, вот и притворилась спящей. - Зачем взял трубку? - Кто-то должен был ответить, тем более... - Не говори ерунду, - перебиваю его, - ты мог просто проигнорировать, выйти из спальни или просто отключить телефон. Но нет, ты ответил. И не просто так. - Тем более, - продолжил незаконченное предложение Эндрю, - что я всем сделал одолжение, поступив так — теперь все всё знают, никаких секретов. Думаю, Бен прекрасно понял, что я к тебе не на примерку приходил. - Да как ты, - мне не хватает воздуха, не хватает слов, эмоции, еще двадцать минут назад покинувшие меня, нахлынули с невиданной доселе, силой. Весь тот зыбкий покой, что я ощущала каких-то пару минут назад, рушился, не спрашивая разрешения. Как мало. Как же мало мне было дано времени для покоя, для принятия решений, как мало... Мне его не хватило, чтобы успеть разобраться в себе до того, как мои эмоции и чувства сильным потоком разрушат плотину в виде китайской стены и разольются по берегам моего сознания, волнами заходя далеко за край, сводя меня с ума еще больше, чем до прыжка. - Да как ты смеешь вообще лезть в чужие отношения? Это вообще не твое дело — знает что-то Бен или нет! - Это ты меня спрашиваешь? Смею ли я. Хм, - он задумчиво прикладывает пальцы к подбородку, присаживаясь около меня на кровать, - знаешь, учитывая, хотя бы то, что мы с тобой занимались сексом этой ночью, я уже не говорю про другие дни, то я имею полное право, как ты выразилась, «лезть» в ваши отношения. Потому что по идеи теперь они «наши». - Самодовольный ублюдок, - в сердцах вскрикиваю я. - Не без этого, но и ты не святоша. - И, что с того? Эндрю, наш шаткий мир стоял исключительно на том, что все притворялись, что ничего не происходит, ожидая того момента, когда кто-то из нас троих будет готов принять решение, - в слух я высказала то, о чем так боялась задуматься, боялась осознавать то положение, в котором нахожусь, хотела чтобы все оставалось как есть, в той дымке неосознанности, в которой я жила последние дни, не отдавая себе отчет о поступках, которые совершаю, вопреки голосу здравого рассудка, который держался таковым из последних сил. – Эндрю, ты сам во всем виноват. Да, моя вина тоже присутствует. Но ты сам разрушил наши отношения. Ты сам снова втянул меня в эту череду страданий, блаженств и желаний. И сам снова все рушишь, до того, как я смогла хоть что-то со всем этим сделать. - Ты сама поддалась на мои уговоры. - На какие уговоры? - обреченно вздохнула я. - То, что меня к тебе до сих пор тянет, для тебя уже давно не секрет, как и тот факт, что у меня есть любимый человек. Зачем ты меня в это окунул? Ведь знаешь же, я просто не могу тебе сопротивляться, а ты бы, мог просто оставить меня в покое, но нет, ты же как танк шел к своей цели, тогда как я с ума сходила от того, что с первой минуты как снова встретила тебя, не могла отделаться от мысли, как снова хочу быть с тобой, сходила с ума, от того как я поступаю с Бенедиктом. И все это, потому, что ты, видите ли, снова меня любишь. А я слаба перед тобой. И не знаю, пройдет ли это когда-нибудь, - перекладывая все это с больной головы на такую же больную, я понимала, что моей вины здесь больше половины, а это все жалкие попытки оправдаться. - Я не переставал любить тебя. - Да, только как-то странно проявлял это. - Как мог, - всплеснул руками. - Да ты хоть понимаешь, как это, почувствовать боль там, где прежде не болело уже не один год, у меня сердце раскалывается на части от мысли, что я кручу Бенедиктом. Ну, а ты, крутишь мной, как бы ты меня не любил, но ты пользуешься мной и это факт. Ты получаешь меня, когда тебе захочется, ты уходишь, когда тебе захочется... мои желания не учитываются. Я легла обратно, укрываясь одеялом, устраиваясь поудобнее. Закрыла глаза, всем своим видом давая понять — разговор окончен. Я как всегда, ходила вокруг до около, лишь бы не возвращаться к главным и уже давно насущным вопросам: «Кого я выбираю — Эндрю или Бенедикта? И если Бенедикта, то захочет ли он все еще быть со мной? А если Эндрю, то не закончится ли все так, как в прошлый раз?».