***
Тяжелые темно-серые тучи распластались над городом, готовые в любой момент отпустить скопившуюся в них влагу и освободиться от этой черноты. Они ждали этого момента. Еще чуть-чуть, еще немного. Ждал и он. Шел бок о бок с женщиной в черном платье, роняющей слезы на горячую землю, и ждал. Ждал, когда бесконечно длинный лабиринт надгробий закончится, и они дойдут к изумрудно-черному обелиску с высеченным крестом и эпитафией: «Наш путь земной, увы, определен Двумя немыми датами в граните.» Он знал, что стоит ему коснуться этой плиты, и хлынет дождь. Он знал, но пальцы все равно скользили по имени на надгробии, очерчивая гладкую сталь — Даррен Крисс. На вытянутую руку упала одинокая капля и заскользила к ладони, оставляя за собой мокрый след, задержалась на запястье и рухнула вниз, разбиваясь о пестрые гвоздики на тысячу маленьких озер. А за ней новая, повторяя судьбу своей сестры. И снова. И еще, и еще. И вот уже он стоял в промокшей черной рубашке, опустив голову и позволяя дождю создавать тонкие водопады, стекающие с черных как смоль кудрей. Где-то вдали слышались раскаты грома, где-то там остался он сам, где-то тут заканчивалась его жизнь, определенная двумя датам и крохотной чертой между ними, совсем как гласила надпись над его именем. Он был так юн и столького еще не успел. — Не торопись, сынок. Он оглянулся, но никого рядом не было. «Показалось». А повернувшись, он не увидел ни надгробия, ни цветочных венков на нем. Только яма, манящая и выпрашивающая. — Давай, зачем тебе там оставаться, никто не ждет тебя. Ты будешь вечно чужим, Даррен, всегда. И он сделал шаг навстречу этому пьянящему высокому голосу из пленительной тьмы... Широкая ладонь мягко сжала плечо юноши. — Прошу прощенья, сэр. Это конечная. — Да?.. А, да, я уже выхожу, — потянувшись, ответил кондуктору парень с двухдневной щетиной. Даррен поднялся с места, снял с полки свой чемодан и поволок его к выходу из вагона. Те же узкие улочки, те же хмурые лица, все тот же Даррен шагал домой. Только ему больше не 16, и он бы никогда не вернулся в этот дом, если бы не... — Эй, привет, Чакки, как ты? Навстречу, укрывшись от ветра высоким воротником жилетки, шагал его младший брат. Улицы — такие же узкие, лица — такие же хмурые, Даррен — все тот же Даррен, а вот Чак повзрослел, его лицо тоже обрело такую ненавистную Даррену серость. — Ты сам знаешь, Дарр. Отцу стало лучше, но ему все еще прописан постельный режим. На секунду в лице Крисса младшего Даррен смог прочесть беспокойство и облегчение одновременно, но затем все это снова пропало, скрывшись за непробиваемой серой маской. Однако даже той секунды Криссу было достаточно, чтобы понять: все будет хорошо. — Так это же хорошие новости, Чакки, иди ко мне, обними братца. — Задушишь, придурок, пошли домой. И Даррен готов поклясться, Чак улыбался.***
— Ах, дом, милый дом. Даррен сбросил сумку с плеча и вошел в дом следом за братом. В нос сразу же ударил сладкий запах ватрушек. Миссис Крисс выскочила из кухни и тут же бросилась обнимать сына. — Мама, я же не в на войну уходил, отпусти, мам, ну все, — немного отдышавшись и кое-как отделавшись от бесконечных причитаний матери по поводу его худобы, Даррен оглянулся вокруг. — А где?.. — В своей комнате, мой мальчик, проходи-проходи. Мистер Крисс лежал на кровати и читал Приключения Гекльберри Финна. Он, конечно, выглядел несколько бледным, но уже было видно, что тот шел на поправку. — Не смотри на меня так, сын, — он захлопнул книгу и взглянул на сына поверх очков. — Сэр Клайв Стейплз Льюис, вот, считал, что человек может достигнуть того возраста, когда сказки вновь обретают смысл. Или что-то вроде. — "Однажды ты станешь достаточно взрослым, чтобы снова начать читать сказки", — процитировал Даррен. — Да, один мой знакомый считает так же. — Наверное, он мудрый человек, Даррен. Держись его. — Я... Да, пап. — Даррен опустил голову и погрузился в раздумья. — Что случилось, парень? Расскажешь? — Просто, — не было смысла что-либо скрывать от отца, он видел его насквозь, — просто я, кажется, его потерял, по своей же глупости потерял. — Если ты знаешь, где находится что-то или кто-то, не стоит считать это потерянным. Оно не потеряно, стоит лишь забрать это оттуда. Возможно, оно само ждет, когда его заберут, — лицо отца выражало полную уверенность в своих словах, и мистер Крисс уже с улыбкой продолжил, — Запутанно, правда? — Нет, пап, спасибо. — Побудь пару денечков дома, сынок, а потом забери свое непотерянное, ладно? — Спасибо, пап, правда, спасибо.***
Дверной звонок оповестил о госте. — Чакки, открой, это может быть доставка молока для выпечки. — Кто там, сын? Но никакого ответа не последовало. Даррен решил проверить, почему его мелкий братец так тормозит. Но то, что он увидел заставило его самого впасть в ступор на долгие две минуты. На пороге напротив Чаком трясся от холода юноша, с огромными от страха глазами и стекающими каплями дождя с его волос. Даррен протер глаза в неверии, на секунду вспомнив тот случай, когда он точно так же им не поверил. Сомнений не оставалось. — Ты... тупой оболтус, как ты мог меня бросить, пудель недоделанный с печеньем вместо мозгов. Тело Даррена двигалось само по себе, его мозг был абсолютно затуманен. Он прошел мимо Чака и встал прямо перед юношей. Его рука потянулась к лицу парня, убрав с его лба мокрые волосы и задержавшись на его щеке. Он просто скользнул к нему и сцепил руки у него за спиной. — Я скучал, Крис, — тихо сказал Даррен. — Я знаю, идиот, — надулся парень. — Пойдем, мое непотерянное что-то.