Слизеринец

Хогвартс жил своей волшебной жизнью. Кто-то заканчивал обучение и навсегда покидал его стены; для других, напротив, школа открывала двери в новый, чарующий мир, полный тайн и приключений. Ким Сонгю обучался в Хогвартсе шестой год и до сих пор не мог понять, нравится ли ему здесь или все-таки не очень. Когда-то шляпа распределила его в Слизерин, самый влиятельный факультет в Хогвартсе, как считал его отец. Сам Сонгю же постоянно мучился, что он не на своем месте, да и одноклассники тоже порой на это намекали. Взять хотя бы его друга детства Нам Ухёна. Ну, как друга… Росли вместе, у обоих отцы работали в Министерстве Магии на одной должности, и семьи часто устраивали совместные ужины и даже отмечали вместе праздники. Ухён был младше Сонгю, но в свое время тоже попал в Слизерин. Нам гордился этим. Он вообще страдал чрезмерным самолюбием. Ким, наоборот, вечно себя критиковал, недооценивал, и Ухён лишний раз не упускал возможности над ним поиздеваться. На людях Нам предпочитал делать вид, что ему не нравится Сонгю, что они не общаются и вообще, что он презирает этого нытика. Но когда нытик оставался с ним наедине… – Делай! – приказывал Ухён, вынуждая Сонгю упасть на колени. – Прямо тут? А если увидят… – Значит, – младший недобро сверкнул глазами, – у тебя будут большие проблемы. Ким нахмурился, рассматривая лицо самодовольного тонсена. И как он допустил такое отношение к себе? В любом случае Сонгю медленно расстегнул ему ширинку и достал едва вставший член. – И если будешь плохо стараться, я покажу твоему отцу те фотографии, помнишь, где ты мастурбируешь? Да что отцу, всему факультету Слизерина покажу! – Сука ты, Нам Ухён, – злобно процедил Сонгю. – Для тебя Мистер Сука. Приступай! И вот так продолжалось два года, с тех пор, когда Ухён нашел способ не просто доставать его по мелочам, но и шантажировать. Что с этим делать, Сонгю не знал, разве что ждать окончания школы и попробовать уехать куда-нибудь в Румынию, подальше ото всех. Особенно от Нам Ухёна… «Это будет грандиозно!» – Сынри, как обычно в окружении слизеринцев, строил великие планы. Ребята одобряюще кивали, а некоторые хихикали. Ухён тоже был среди этой толпы, но молчал, предпочитая свое мнение оставлять при себе. Он вообще не очень любил распространяться, о чем конкретно думает и что собирается делать. – Что вы тут делаете? – поинтересовался Сонгю, только что вошедший в комнату. На него посмотрели так, будто он просил выдать государственную тайну. – Это тебя не касается… хён, – вежливо отбрил его Нам, но Сынри снисходительно взмахнул рукой, призывая к молчанию, и Сонгю подошел к нему ближе. – Я рассказываю ребятам, как хорошо будет, когда я займу место старосты школы. – Но Квон Джиён – староста школы, – Гю очень удивился и даже озадачился, отчего все снова гадко захихикали. – Ох, парень, – Сынри жалостливо и одновременно милостиво посмотрел на него. – Неужели ты не знаешь страшную тайну Квона? – шепнул он ему. – Тайну? – Да, что ему нужно носить не красный шарф, а нежно-голубой… Очень нежный и очень голубой. – Рейвенкло? – озадаченно поинтересовался Сонгю, совершенно не понимая намеков. Он их, в общем, никогда не понимал. Вновь послышался мальчишечий смех, эхом отражаясь от стен подвального помещения. Нам Ухён хмурился, с каждым словом Сонгю он становился все мрачнее. Сынри закатил глаза и вздохнул. – Ну как ты в Слизерин попал с такой соображалкой? С парнем он встречается, так яснее? – Оу… – С Чхве Сынхёном, – добавил Нам, ни на секунду не спуская с Сонгю своих карих глаз. – Это бывший капитан команды Хаффлпаффа по Квиддичу? Он вроде выпустился из Хогвартса прошлым летом. – Именно он. Джиённи теперь так одиноко без своего ненаглядного, – ядовито выдал Сынри. – Такое ощущение, что ты ревнуешь, – хмыкнул Сонгю, чем спровоцировал новую волну смеха. Но смеялись уже над Сынри. – А может, и правда Джиён не того Сынхёна выбрал? – ехидно добавил кто-то из толпы. (Ведь настоящим именем Сынри было Ли Сынхён.) – Заткнитесь! – прошипел Сынри и неприязненно оглядел Сонгю с ног до головы. Этот парень был одного с ним роста, щуплый. Глаза не сильно выразительные, узкие, все время смотрящие куда-то вниз. Самой выделяющейся чертой во внешности Кима были его волосы – они были ярко-красного цвета, и челка спадала на глаза, еще больше скрывая без того затравленный взгляд. Красный очень резко контрастировал с зеленым цветом факультета, и потому Сонгю всегда выглядел белой, вернее, красной вороной среди своих. – Думай, что говоришь и кому, – процедил сквозь зубы Сынри, а Сонгю виновато поклонился в качестве извинения. – Когда профессора узнают, что Джиён – гей и что он нарушает элементарные правила школы, его не только отстранят от должности, но и отчислят, – Сынри горделиво приосанился и самодовольно добавил: – Но не все ли равно, что с ним станет, когда у вас появится такой замечательный староста, как я? – О, да-да! – хором согласились все. Промолчал лишь Сонгю, украдкой косящийся в сторону ушедшего от стадного ответа Ухёна, отступившего в темноту и скрывшегося в другой комнате. Так Ким был вовлечен в далеко не самое приятное дело; благородством оно не пахло, отчего парня начали донимать всякого рода мысли, и потому спалось совсем плохо. Ему хотелось предупредить Джиёна, но не сову же с письмом ему слать? Это слишком личное, чтобы доверять почте. Поэтому на утро он отправился прямо к старосте, решив прогулять Травологию и искренне надеясь, что Помона Стебль не заставит его пересаживать мандрагору в одиночку в наказание за прогул. Сонгю никогда не отличался общительностью или коммуникабельностью. Поэтому он не мог сразу сообразить, как же подойти к старосте. Джиён темной безрадостной тенью бродил по коридорам Хогвартса, и теперь Сонгю понимал, почему: тоска по любимому человеку кого угодно сделает унылым. Но просто подойти и сказать – разве так поступают? Они не были знакомы, Сонгю для него - посторонний человек, и это здорово усложняло задачу. – Джиён хён, – едва дыша, хрипло окликнул его Сонгю. Чайного цвета глаза Квона устремились на собеседника, оценивая потенциального собеседника. Пока Кима сканировали испытующим взглядом сверху донизу, он уже десять раз пожалел, что вообще спросил у Сынри про этот проклятый разговор. – Я… я… – Гю покраснел под цвет своих волос, что вызвало у старосты искреннее недоумение. Квон, как обычно, шел весь в своих мыслях об экзаменах по ЖАБА, в принципе, кроме учебы он мало о чем думал в школе, и когда к нему подходили подобного рода ученики, он лишь негодовал, зачем и почему. Тем более слизеринец лишь невнятно что-то мямлил и краснел. – Вот ты где, тебя Сынри ищет, – послышался посторонний голос, но Сонгю сразу узнал Ухёна и испуганно сглотнул. Попался… После слова «Сынри» Джиён поменялся в лице и нахмурился. Он молча рассматривал двух школьников, кажется, на курс-два младше него самого. Один с красными, огненными волосами, второй - шатен, с волнистыми и непослушными локонами. Оба примерно одного возраста и комплекции. Оба с одного факультета и оба явно знающие что-то, чего не знает он сам. – Здравствуй, хён, и извини, – Ухён почтительно поклонился старосте. Он умел вести себя вежливо, когда то требовала ситуация. Потом парень грубо толкнул Сонгю в бок: – Пошли! – Он вроде спросить что-то хотел, – неуверенно сказал Квон, когда Ухёну почти удалось вытолкать Кима из коридора. – Хотел… спросить, как пройти в библиотеку, – растерянно протянул Сонгю, – но Ухён мне покажет, спасибо. Оба ученика скрылись из виду. Джиён так и остался стоять на месте, удивленно таращась в сторону поворота, за которым они исчезли. – Надо же, вроде не первокурсники. Что-то тут не так… Нам чуть ли не пинками затащил Кима в комнату мальчиков факультета Слизерин. – С ума сошел, стукачить вздумал? – прошипел Ухён и со всей силы толкнул Сонгю, да так, что он свалился на чужую кровать. Пантерой младший запрыгнул на него сверху, сильно сжимая его зеленый галстук на шее и ощутимо перекрывая доступ к дыханию. – Если Сынри догадается, что мы делали… Я придушу тебя, понял? – Ухён перешел на крик, а Ким уже беспомощно хрипел, хватая губами воздух. Нам резво прильнул к нему, очень неожиданно и жадно целуя. Он отбирал последние капли кислорода, а потом сжалился и расслабил галстук на чужой шее. – Если кто узнает, что ты для меня делаешь, я лишу твою задницу невинности. Я не шучу! Он правда не шутил. Едва живой Сонгю отчетливо видел это в бешеном взгляде и чувствовал в дерзком поцелуе. На самом деле Ухён заставлял Сонгю делать только минеты, на этом их общение и заканчивалось, так что можно сказать, это был его первый поцелуй. Губу еще неприятно саднило, как после удара. Ухён все нависал над ним коршуном и излучал убийственную ауру угрозы. – Не узнают, – Сонгю наконец с трудом смог выдавить из себя пару слов, предварительно откашлявшись. Ким вообще не видел связи между ними и этими ребятами, но действия Ухёна пугали. Впрочем, как и слова. – Вот и славно, спи, – Нам исчез с его паха, и только спустя время Сонгю заметил, что был до безобразия возбужден. Неужели его возбуждал… Ухён? Этого не может быть… Шло время, весна наступила, и, пожалуй, не было студента, не слышащего слух про то, что Квон Джиён – гей. Никогда в Хогвартсе не было такого ожесточенного гонения старосты. Из друзей Джиёна с ним общался лишь старый друг Ёнбэ, остальные или выпустились из школы, или приняли позицию Сынри. Якобы волшебникам неправильной ориентации в Хогвартсе не место. Джиён стал совсем нелюдимым, он больше не улыбался и напоминал собой скорее Дементора, высасывающего радость из любого, кто взглянет в его печальные глаза, чем живого человека. Но парня с места старосты так и не сняли; как бы Сынри ни старался его унизить, все оставалось по-прежнему. Профессора будто ослепли и оглохли, не обращая внимания на слухи. Сонгю мучило чувство вины; Ухён как-то сказал, что слизеринцам такое не свойственно, и с сарказмом поинтересовался, что тогда что Ким забыл на этом факультете, позоря серебристо-зеленую гамму шарфа на своей шее. Когда потрясения более-менее улеглись, Сонгю тоже пытался отвлечься от мыслей об Ухёне, о своей жизни и о печальном будущем, которое его ждет в Министерстве Магии. Отец уже и должность ему приготовил, хотя Киму это совсем не нравилось: он понимал, что предназначен для чего-то большего, чем просто свод закона и взмах волшебной палочки. Прогуливавшись вдоль окрестностей Хогвартса, Сонгю негодовал, отчего только семикурсников под конец года пускают в Хогсмид, по его мнению, это было несправедливо. Выходные уходили в пустоту, и, обламывая сухие веточки деревьев, парень замер, заметив силуэт человека около ворот Хогвартса. Это был мужчина, высокий, с черными, уложенными набок волосами; на лице - очки с большой оправой. Элегантный костюм приятного темно-синего цвета и длинное темное пальто, которое ему очень шло. Небрежно накинутый шарф, перчатки в тон. Красив, не поспоришь. Не сразу, но Сонгю узнал в этом госте Чхве Сынхёна. А потом увидел и Джиёна, с разбега прыгающего в его объятия. Они поцеловались, и Сонгю разглядел в этом свое очарование: встречаться тайком, в сумерках наступающей ночи, обнимать так, будто не виделись долгое время (хотя, может, так все и было). – Вы приехали поддержать Джиёна? – спросил Сонгю, подходя ближе и не понимая, откуда в нем взялось столько наглости и дерзости – подкрасться к влюблённым. Старосту дернуло, как от удара током; он сразу поменялся в лице и еще немного бы - и зашипел и бросился выцарапывать ему глаза. Сынхён же отреагировал спокойнее, он улыбнулся и сильнее сжал Джи в объятиях, не давая ему вырваться и, можно сказать, тем самым спасая Сонгю. – Я и не уезжал, я в Хогсмиде живу, – так, между прочим, ответил Чхве. Квон аж покраснел от негодования. – Не отчитывайся перед ним, он тоже в сговоре с Сынри! Сейчас староста напоминал обиженного ребенка, у которого отняли конфету, и теперь он так боится потерять вторую. Ким виновато поклонился. – Нет, вы неправы, я не следил за вами и позицию Сынри я не поддерживаю. Извините, что ввел в заблуждение и испугал вас. После этих слов Квон немного, но остыл. Сынхён проследил за взглядом возлюбленного, потом оглядел слизеринца и решил отпустить Джиёна из захвата крепких рук. Чхве снял перчатку и сцепил свои пальцы с джиёновыми, заключая в замок. – Тебя ведь Ким Сонгю зовут? – поинтересовался он, чем немало удивил Сонгю. – Вы меня знаете? – Помню со школы, – парень улыбнулся вновь, и Сонгю отметил, что после его улыбки становится легче, наверно, поэтому староста стоит и не сводит с Чхве глаз. – Когда предоставляется возможность, мы с Джиёном гуляем по Хогсмиду. Я там временно поселился, пока Джи не окончит обучение в Хогвартсе, – продолжал рассказывать Сынхён, за что получил резкий толчок локтем в бок от Квона. – Знаете… Сынри хочет, чтобы Джиён хёна сняли с поста старосты, – в конце концов решился признаться Сонгю. Он вздохнул, внезапно ощущая небывалое облегчение – будто снял с себя тяжелые кандалы, так мешающие ходить. – Мы знаем, – спокойно ответил Сынхён, чем ввел слизеринца в еще больший ступор. – Знаете?.. – Профессора тоже знают, – теперь настала очередь говорить Джиёну. – Неужели Сынри правда не понимает, что пост старосты ему таким способом не взять? – Но как же слухи, вы же с этим ничего не делаете! – изумился Сонгю. Тогда Сынхён ласково поцеловал Джиёна в лоб и крепче сжал его руку в своей. – Он сильнее, чем все думают, да и не все ли равно, что говорят другие, когда мы есть друг у друга? Пусть распускают сплетни, мы не собираемся делиться с кем-то нашим счастьем. Джиён покраснел, смущенно опуская взгляд и утыкаясь лбом в плечо своего парня. Сонгю смотрел на них и восхищался. Это многое меняло. Значит, они по-прежнему вместе, у них все хорошо и профессора в курсе этой ситуации – и нет никакого негатива. Но все равно не каждый сможет жить вот так, ловя на себя косые взгляды осуждения и делая вид, что ничего не замечает. – Но в этом году вы окончите Хогвартс, и Сынри своего не упустит. – Может, ему кто-нибудь помешает? – снова на лице Сынхёна появилась загадочная улыбка. – Кто? – Может, ты? – Я?! – Сонгю даже испугался, как высоко подпрыгнула интонация его голоса. – Слизеринца может остановить лишь более смелый слизеринец, – философски подытожил Сынхён. – Извини, но нам пора уходить, а у тебя, между прочим, комендантский час. – И я все еще староста, так что марш в свою гостиную! – деловито добавил Квон. Паника лишь нарастала. Ким поклонился уже отдаляющейся от ворот парочки, но все же осмелился крикнуть вслед: – Можно еще вопрос? Как понять, что любишь человека? Парни остановились и переглянулись, и некоторое время смотрели молча друг на друга, тепло улыбаясь. – Когда ты хочешь, чтобы этот человек был счастлив, и делаешь для него все, что он ни попросит, – первым ответил Сынхён. – Когда солнце начинает светить ярче лишь потому, что он рядом с тобой, – на выдохе добавил Джиён. Сонгю смутился, чувствуя, как слегка краснеют щеки. – А ловить каждое его слово… движение… настроение? – Возможно, это тоже любовь, – Чхве прищурился и слегка повернулся, одаряя Сонгю напоследок взглядом темных выразительных глаз. – Но ответ на этот вопрос знает только твое сердце. Потом они ушли в сопровождении двух патронусов, освещающих им путь. Патронусы приняли вид двух волков. Говорят, если у двух волшебников совпадают патронусы – это настоящее единение души. Сонгю бы очень хотел, чтобы его будущий патронус совпал с дорогим ему человеком. Он был впечатлен, всем и сразу. Сынхён производил впечатление умного, начитанного мага, и рядом с ним ощущалась такая мощная аура спокойствия. Теперь парень был уверен, что с Джиёном все будет хорошо, что бы там ни придумал Сынри. Несколько дней Сонгю обдумывал очень важные для себя вещи. После слов хёнов ему стало намного проще жить. Что-то будто отпустило его, что-то, грызущее все эти годы. Появилась уверенность в завтрашнем дне, мечты, планы. Сонгю менялся, и это ему очень нравилось. Особенно нравилось давать отпор, когда его не ждали. – Да ты охамел в край, Сонгю?! Ты чего, дружочек?! – Сынри прыскал ядом после заявления, что он будет неважным старостой и Джи, по его мнению, лучше. Сонгю гордо держал выправку, молча принимая все оскорбления, которые сыпались на него буквально градом. Палочка была наготове, еще немного - и они сцепятся в магической дуэли. – Позвольте мне с ним разобраться, – неожиданно вмешался Ухён. Он всегда вмешивался, когда Сонгю попадало. Раньше Гю думал, что Ухён просто не может допустить, чтобы над его игрушкой издевался кто-то еще. Но теперь он увидел ситуацию с другой стороны. И глаза Ухёна, и его же дрогнувшие губы. Все говорило не в его пользу. – Я знаю, как заставить этого наглеца подумать над своим поведением. Хён, ты разрешишь? Сынри причмокнул, оценивая поступившее предложение. Этот парень вроде не подводил никогда и всегда был таким холодным и расчетливым. Глаза Сынри нехорошо свернули, когда он представил страдания Сонгю после наказания. – Хорошо, думаю, тебе виднее, как побольнее на него надавить. Ухён кивнул и, вцепившись в мантию Сонгю, потащил его в комнату, где, на радость, никого не было. – Какая змея тебя укусила? – негодовал и шипел Ухён. – Что ты там за бред нес? А вчера? Ты вообще заявил, что будешь подавать прошение быть старостой школы. Ты – староста? Рассмешил! – в подтверждение своих слов он саркастично расхохотался. – Да, – спокойным и ровным тоном ответил Сонгю на все его колкости и даже улыбнулся. – Я буду бороться с Сынри за это место, чтобы прекратить в школе бессмысленную гомофобию. – Но старосту школы выбирает директор Хогвартса! – в голосе Ухёна звучало искреннее удивление. Все-таки он не понимал и пока не принимал перемен в характере Кима, да еще таких резких. – Вот пусть между нами и выбирает, а ты мне поможешь, – уверенно заявил Сонгю. – Я? Размечтался, с чего ради? – снова саркастично фыркнул Ухён. Но вместо ответа Сонгю неожиданно толкнул его к стене, крепко придавливая своим телом к холодному камню подземелья. – Какого хрена?! – возмутился тонсен, пытаясь освободиться, но не тут-то было. Сонгю не просто прижал его, он и руку успел в штаны ему запустить, сжимая между пальцами головку его члена. Ухён простонал. То ли от отчаянья, то ли от удовольствия. – Какого хрена… – повторил он свой вопрос, но он прозвучал уже более скромно и тихо – скорее, даже с каплей жалобности. Улыбка на лице Сонгю еще никогда не была такой злорадной. Рука делала резкие и быстрые движения. Ким был жесток. Ухён от неожиданности такого напора быстро возбудился и покраснел, к своему стыду, от осознания сего действия. Сонгю целовал его, сладко, дерзко, властно прижимая чужое тело к стене и не давая даже немного сдвинуться с места. Еще пара рывков рукой: стон в подтверждение, Ухён постыдно быстро кончил и на ватных ногах сполз вниз по стене, неловко плюхаясь на пол. – Да что с тобой? – парень тяжело дышал, немного подрагивая от оргазма, сейчас он казался скорее напуганным, нежели впечатленным. Сонгю присел около него и заглянул в еще мутные от былого возбуждения глаза, чуть сдвигая волнистую челку в сторону. – Это с тобой что? С детства искал любую возможность задеть меня, издевался, шантажировал. Заставлял делать тебе ЭТО, – он продемонстрировал свою руку, на которой остались вязкие капли спермы. Гю достал платок и демонстративно вытер ладонь. – Признай, Ухён, тебе просто нравится это. Тебе просто нравлюсь я. Глаза младшего округлились и стали такими большими, что Сонгю в каждом разглядел отражение своего лица и понял, что попал в точку; нужно продолжать, сейчас или никогда. – А я велся, соглашался, не потому, что боялся всеобщей демонстрации моих фото, а потому, что мне нравилось делать это для тебя. – Нравилось? – глухо переспросил Нам. Это даже звучало как-то извращенно. – Хоть я это не сразу понял, – Сонгю наклонился ближе к лицу Ухёна, аккуратно обхватывая его пальцами за подбородок и целуя покрасневшие пухлые губы, на этот раз осторожно, нежно. Ухён даже не стал отстраняться. – Ты мне нравишься, и мне хочется делать это для тебя и чтобы ты это делал мне, – чуть хриплый шепот прямо в губы буквально опьянял, затуманивая сознание. – Хотя, может, ты решишься сделать чуточку больше? Ухён закрыл глаза, понимая, что настойчивости старшего просто невозможно сопротивляться. Куда делась собственная дерзость, он не понимал. Сейчас он не просто боялся возразить, он даже пошевелиться не решался, вдруг спугнет то странное чувство, незаметно прокравшееся в его пустую и холодную душу и согревшее ее. Хотя нет, возможно, оно там всегда было, но было спрятано, очень глубоко, а Сонгю его освободил. Он такой молодец, и его тонсен счастлив. А проблемы решения, пути выхода – об этом можно подумать завтра. Ведь теперь их двое и у них есть совместная великая миссия по спасению Хогвартса от тирании Сынри. Ухён даже верил, что все у них получится, когда обвивал руками шею хёна, притягивая того к себе, и растворялся в поцелуе полностью, без остатка. Но получилось у них или нет – совсем другая история. А у этой настал свой маленький, но счастливый конец.