***
- Братик я не приеду без Курокавы-сана! - Ты можешь хоть раз явиться без своего хахаля?! - Он не хахаль, он мой муж! – справедливо возмутились на том конце провода, - Ох, братик, извини, мне нужно бежать! Увидимся через месяц! В трубке раздались характерные гудки. В прихожей хлопнула дверь, дохнув в теплую квартиру ноябрьским холодом. Это ушла Канако. Соичи, стиснув зубы, швырнул трубку, она кувыркнулась в воздухе и, зацепившись за крючок для зонтов, беспомощно повисла над полом, ритмично покачиваясь на белом проводе-пружинке. Мужчина тяжело задышал. Его переполняла злоба…***
Моринага сидел в мягком кожаном кресле возле окна и, любуясь видом ночного стелющегося у его ног мегаполиса, потягивал горячий чай. Дверь в комнату тихонько скрипнула, и брюнет повернул голову. Увидев на пороге босого Соичи, простоволосого, яростно стискивающего в правой руке рядковую пластмассовую расческу, и буквально трясущегося от гнева, Тецухиро содрогнулся. Вскочив с места и торопливо отставив на журнальный столик нежно-розовый фарфор с колышущимся ароматным напитком, он вытянулся во весь рост позади кресла, полностью готовый к постепенному укрощению гнева своего возлюбленного с помощью ласк и ритмичных плавных движений. Тацуми тяжело опустился в кресло и грубо сунул под нос Моринаги пурпурный гребень. Тецухиро со знанием дела оценил напряженные плечи любовника, его длинные пальцы, впивающиеся в мягкие подлокотники кресла и рваное дыхание, свидетельствующее о том, что дай Моринага хоть малейший повод и взрывное устройство внутри блондина незамедлительно сдетонирует. - Раз, - голос Тецухиро был мягким, нарочито приглушенным. Пурпурные зубчики расчески коснулись ровного белого пробора, и мягко углубившись в шелковое золото волос, медленно прошлись по мягкой сверкающей прядке обрамляющей бледное лицо, чуть оттягивая ее на конце. - Два… - гребень вернулся в изначальное положение, но скользя уже чуть левее, ненароком задевая выступающую раковину уха. Волосы у Соичи уже два с половиной года были острижены по самые плечи. Это было удобнее и солидней, ведь тридцати трехлетнему мужчине - профессору не под стать тот длинный юношеский хвост, ниспадающий до самой поясницы. Но, несмотря на это, волосы Тацуми по прежнему собирал в недлинный аккуратный хвостик тонкой резинкой и распускал только по крайней необходимости. То, что сейчас происходило в комнате Тецухиро, уже на протяжении двух лет было одной из самых крайних необходимостей, чтобы распустить волос и привести в тонус расшатанные нервы. Два года назад Соичи попал в аварию и сломал кисть, перелом был пустяковый, но работоспособность правой руки до момента его заживления ушла в ноль. Моринага частенько помогал возлюбленному одеваться, собирать вещи, иногда принимать душ и… расчесываться. Тогда-то он и заметил, что как только волос блондина полностью оказывается в его власти, Соичи успокаивается, становится рассудительным, выдержанным и на редкость покладистым. Считать Моринага стал по своей инициативе, после того, как несколько раз Тацуми сам приходил к нему в комнату, чтобы унять злобу на Исогаи, Курокаву и других малоприятных ему личностей. Счет же способствовал дополнительной концентрации и довольно скоростной релаксации. Ну и в общих чертах: ведь это была, пожалуй, довольно приятная процедура, расслабляющая, полезная для кожи головы и ладно заменяющая скоростное расчесывание перед зеркалом. - Семь… Семпай, что произошло? Вы поссорились с Томоэ? Восемь, - Моринага аккуратно повернул голову блондина чуть правее и в очередной раз взмахнул пурпурным гребнем, - Девять. Мягкий, бархатный баритон, считающий нарочито негромко и медленно, ласкал слух, успокаивал нервы и разум, толчками убаюкивал бдительность. - Он хочет приехать с Курокавой. Меня начинает трясти от одной лишь мысли об этом… - Соичи блаженно прикрыл глаза, тихонько выдыхая. - Одиннадцать… Но, семпай, разве вы все еще питаете ту первобытную ненависть к Курокаве-сану? Теплые чуть смуглые пальцы сильнее сжали переливающуюся ручку гребня, холодные белые пальцы страстно впились в кожаные подлокотники. Гладкие прохладные зубья царапнули нежную кожу за ухом. Соичи вздрогнул. - Я просто хочу, чтобы на поминках были лишь мы трое, отец и Матсуда-сан… Не принимай близко к сердцу. - Тринадцать. Ну что вы. Это ваше право, семпай, приглашать меня или нет. Я не вправе обижаться и я не обижаюсь… Гладкие тяжелые волосы источали свежий, чуть сладковатый, легкий аромат. Моринага с упоением дышал этой волнующей свежестью с примесью невесомых миндальных ноток, опуская в шелковистые пряди алые зубья в моменты вдохов и медленно рассекая ими жидкое золото волос на расслабленных выдохах. - Шестнадцать… Может… Еще подумаете? - Не хочу... Я уже думал над этим. Поэтому больше не хочу… - Семнадцать. Жаль… - Тецухиро поднял выше локоть, удобнее перехватывая гребень, и вновь провел им по волосам любимого, невольно чиркнув по ключице и чуть сдвигая ворот пуловера в сторону плеча. За окном что-то приглушенно зашумело. Подул ветер, и деревья обеспокоенно зашептались в темном, осеннем дожде. Тяжелое свинцовое небо неподвижно застыло над городом, рыдая колючими ледяными струями. - Пятьдесят… Холодные подушечки пальцев осколками льда легли на разгоряченную кожу лица. - Достаточно. Спасибо… Еще немного подержав свои пальцы на теплых скулах брюнета, Соичиро встал с кресла, неторопливо задвигая шторы на огромных, дышащих осенним сумраком французских окнах*. Под босыми ногами, там - внизу, шумел потревоженный город, над головой шипел ливень, далеко – в беспросветной ночи боязливо перемигивались небоскребы. - Семпай… - тихонько прошелестели у самого уха, и теплые ладони смело забрались под мягкую вязаную ткань пуловера, ласково оглаживая кожу возле пупка. - Чего тебе? – спокойно поинтересовались в ответ. Соичи все еще находился под действием волшебной процедуры. Поэтому он просто расслабленно выдохнул и нехотя прислонился затылком к широкому плечу бывшего ассистента. - Вы обещали… Вы обещали мне, семпай… Вы помните, что пообещали мне позавчера? - Я помню… - Тацуми нервно дернул плечом и стыдливо заалел. Моринага обнял мужчину за талию и медленно зашагал к выходу спиной вперед. Соичи вцепился в рукава чужой хлопчатобумажной водолазки и расслабленно запрокинул назад голову. Прикрыв глаза, он отчетливо ощутил, как ускользает из-под ног теплый блестящий паркет. Медленно, страшно…***
Лопатки тяжело столкнулись с холодной стенкой. Дыхание сорвалось. Соичи подался в сторону кровати, но его остановили: довольно властно стиснув волевой подбородок и грубо обхватив свободной рукой гибкую талию; вернули в изначальное положение. - М-Моринага? - Вы обещали не только это… Но и то, что заниматься любовью мы будем в моей любимой позе… - томно протянули в ответ. Широкая ладонь со знанием дела огладила позвоночник, на тонких холодных губах Соичи трепетало теплое дыхание партнера. - А к-какая твоя любимая? – испуганно пролепетал Соичи, отчаянно силясь спрятать взгляд. - Стоя, ножка на талии… - С-стоя?! - растерянный взгляд непроизвольно упал на мягкую широкую кровать, что стояла в шаге от сгорающего со стыда Соичиро и бесстыдно жавшегося к нему Моринаги. - Стоя, - горячим шепотом подтвердил брюнет, и чуть кивнув головой, накрыл тонкие дрожащие губы своими. Жаркие ладони медленно поднялись по впалому прохладному животу и легонько сжали чувствительные бугорки сосков. Блондин с полузадушенным стоном выгнулся навстречу незамысловатой ласке. Правая рука Тецухиро мягко соскользнула с груди любовника, и неторопливо очертив кончиками пальцев, контур его бедра, переместилась к паху, довольно нетерпеливо расстегивая темно-синие бриджи. - Нннн… - негромко простенал Соичи, когда Моринага легонько качнул бедрами ему навстречу. Потом еще… Еще и еще раз. Ритмично, медленно, бесстыдно имитируя совокупление, глядя прямо в глаза, не отрываясь, дыша тяжело, чуть хрипло, но размеренно. Маленький черный зрачок беспощадно поглощал изумрудную радужку, расширяясь и ловя в свои объятия дрожащие светлые блики. Толчок, другой, третий, копчик легонько сталкивается с холодной гладкой стеной, легкие резко сокращаются на выдохах, щеки горят, мысли в голове путаются, сплетаясь в единую вязкую паутину. Глаза полуприкрыты, ресницы трепещут и сбивчивое теплое дыхание вторит легким толчкам: - Хах, хаах, хах, ах… Теплые губы снова накрывают губы Соичи. Жаркий, влажный и властный поцелуй… Ловкие руки стягивают с дрожащего тела пуловер, который с тихим шелестом падает вниз, и Тацуми слышит, как дробью стучат по паркету маленькие пуговички. Моринага сильно вжимается тазом, и грациозно прогибается в спине, таким образом, отстраняясь и стягивая с себя кофту. Кофта приземляется рядом с пуловером, а теплое тело прижимается к озябшей груди блондина и волна мурашек бежит вверх по его спине, в панике рассыпаясь у корней волос. - Мо-ринага, - испуганно произносит Соичи, когда сильная рука рывком сдергивает до середины бедер его бриджи и подхватывает под колено длинную стройную ногу, забрасывая ее на талию хозяина крайне нетерпеливым, жадным движением. - Все хорошо, семпай… Расслабьтесь. Главное… Расслабьтесь… - тяжело дыша, шепчет Тецухиро и торопливо облизывает пальцы. Внутри у Соичи все сжимается, сердце защемляет сладко и в то же время болезненно, голова медленно идет кругом. Горячее дыхание скользит по ключице и мужчина выгибается дугой, когда влажные от слюны пальцы проникают внутрь анального кольца: аккуратно растягивая, толкаясь, лаская… Соичи мечется между ледяной стеной и горячим телом своего любовника, царапает ногтями обои и громко протяжно стонет, когда мягкая подушечка пальца оглаживает простату, сладость от прикосновений к которой эхом удовольствия звенит в его голове. Все тело Соичи, кажется, тает, превратившись в один единый оплот нервных окончаний, в одну сплошную эрогенную зону. Чувствительность тела зашкаливает и каждое прикосновение, каждый поцелуй, словно разряд электрического тока, сотрясает все его нутро, заканчиваясь легким зудом на кончиках ногтей. Моринага еще несколько мгновений любуется извивающейся на все лады талией любовника, его алыми скулами, разметавшимися по плечам и даже стенке тускло сверкающими в приглушенном свете комнаты волосами, а затем буквально выдергивает из желанного тела пальцы и заменяет их каменным от дикого неудержимого возбуждения органом. До странного ледяные кисти рук впиваются в его плечи, комнату оглашает пронзительный долгий возглас блондина, и Моринага задушенно всхлипывает, стремительно утопая в ощущениях, захлебываясь воздухом, будто при падении… Резкие, довольно грубые толчки заставили Тацуми полностью забыться в стальных объятиях любовника. Пятка, закинутой на талию левой ноги, яростно впилась в тазовую кость Моринаги. В ответ мужчина коротко рыкнул и ускорился, неистово «вбивая» своего семпая в гладкую поверхность стены, а секундой позже агрессивно закусил нижнюю губу, вздергивая Соичи вверх, надежно фиксируя положение его бедер правой рукой и крепко вжимаясь взмокшим от горячего липкого пота лбом в яремную впадину. Тацуми ухватился за шею Моринаги, испугавшись того довольно неожиданного момента, когда земля выпорхнула из-под его ног. Блондин уже осип и поэтому из надорванного горла вырывались лишь тихие, хрипловатые стоны, с высокими дребезжащими нотками, доводившие до безумия Тецухиро и вгоняющие в лихорадочную краску его самого. Соичи отчетливо ощутил накатывающую из самых глубин организма горячую волну, которая в ближайшие полминуты обещала снести ко всем чертям его внутренние барьеры, оставив за собой лишь темноту безсознания и чувство абсолютного опустошения в теле. В тот же миг он почувствовал, как вокруг его шеи мягко оборачивается шелковое ярко-красное кольцо галстука Моринаги, который до этого мирно покоился в заднем кармане брюк последнего. Пара-тройка мощных беспорядочных толчков, пальцы свободной ноги вновь коснулись пола, чужое раскаленное дыхание резким выдохом опалило влажную кожу плеча, а шелковая алая петля крепко сомкнулась на беззащитной шее, мягко пережимая сонную артерию и перекрывая доступ кислорода в организм**. Перед глазами помутнело, в то время как в сознании что-то взорвалось с радужным рваным всполохом, и боковое зрение Соичи ослепила мощная вспышка ярко-белого света. Разум померк, а тело забилось в сладких мощных конвульсиях нахлынувшего оргазма и иллюзорной смерти. Он задыхался. Захлестнувшее чувство безграничной эйфории, густое и сладкое как патока, но жаркое и слепящее как раскаленная лава с бешеным ревом понеслось по трепещущим артериям. Огненные молнии прошили хрустнувший от перенапряжения позвоночник, сталкиваясь чуть пониже затылка. Мир рассыпался на миллиарды сияющих осколков. Тьма медленно поглощала забывшийся разум… Тело вдруг стало эфемерным и легким, рухнув куда-то вниз… Соичи в одно мгновение обуяло... Потрясающее… Неповторимое и чудовищное… Чувство стремительного падения… _______________________________________________________________________ Французское окно* - это большое, панорамное окно. ** - речь идет о скарфинге - (от английского слова scarf - шарф) эротическое удушение. Суть скарфинга в том, что во время полового акта один из партнёров осторожно придушает другого. При этом во время асфиксии в организме человека происходит резкий гормональный выброс, который приводит к повышенному половому возбуждению, и ощущения от оргазма увеличиваются в разы.