Укрощение Мегеры

Мой двадцать девятый день рождения обещал быть до омерзения унылым. Другие люди обрадовались бы, узнав, что их праздник выпадает на выходной день, но только не я. Лучше провести этот день на работе, осматривая больных, чем сидеть дома в одиночестве, вяло отвечая на редкие звонки с поздравлениями. Звонили в основном коллеги, и все, как один, не забыли упомянуть, что ровно через год я буду отмечать тридцатилетний юбилей. Гореть им за это в аду! Но только мама сумела окончательно уничтожить те жалкие остатки хорошего настроения, которые мне каким-то чудом удавалось сохранять. Она позвонила ближе к полудню, и её поздравление было больше похоже на скороговорку, чем на душевные слова любящей матери. Вскользь упомянув о подарке, который должны доставить часа через три, женщина вернулась к своей излюбленной теме и начала с удвоенной силой вскрывать мою многострадальную черепную коробку. — Даже в день рождения к родной матери не приедешь? — возмущалась она, пропуская мимо ушей мои попытки объяснить, что я врач и не могу так просто уехать в Пусан, ведь меня могут в любой момент вызвать в больницу. — Раньше-то каждый год с Чонином приезжали, а теперь ты совсем о матери забыла. Кстати, что подарил зятёк? Рассказывай… — Он тебе не зятёк, — мгновенно вспылила я, вспоминая, что бывший даже сообщение вроде «С ДР!» прислать не удосужился. В трубке послышалось недовольное сопение, и разговор грозил перерасти в очередной скандал, если бы не внезапная трель дверного звонка. Скомкано попрощавшись и клятвенно заверив, что обязательно найду время приехать в родной город, я подошла к входной двери и, не глядя в глазок, щёлкнула замком. Замирая от ужаса в диких пропорциях перемешанного с радостью, я разглядывала двух незваных гостей. Это были Чондэ и Лухан. Они стояли передо мной, нацепив на лица самые привлекательные улыбки, и ждали приглашения в квартиру. Мужчины были одеты как с иголочки, но всё моё внимание было приковано к Лухану, облачённому в строгий чёрный костюм. С идеально выглаженной рубашкой. И галстуком. Всё, как я люблю! — Ну и видок у тебя! — хитро подмигивая, выдал Ким Чондэ. И он был прав: на фоне разодетых мужчин я казалась даже не Золушкой, а особой без определённого места жительства. Босые ноги (хорошо, что успела их побрить), серые шорты с огромным пятном от кетчупа и… Чёрт! Сквозь тёмную ткань свободной футболки проглядывали затвердевшие от холода соски! Звание «Мисс Вселенский Позор 2014» по праву достаётся Ким Дахи! Схватив с вешалки пальто и наглухо в него закутавшись, я кинула злобный взгляд на ржущего друга: — Вообще-то в гости без предупреждения не ходят! — накинулась я на Ким Чондэ, всё ещё не решаясь посмотреть на Лухана. Вот почему я всегда попадаю в неловкие ситуации, когда рядом именно он? — Не злись, малышка! Мы просто решили устроить пир в честь твоего дня рождения. В доказательство своих слов друг продемонстрировал тяжёлые пакеты с едой и, не давая опомниться, протиснулся в квартиру. — Обувь хоть сними! — спохватилась я. — С Днём рождения! — тихий голос заставил меня обернуться. Лухан до сих пор неуверенно переминался с ноги на ногу в дверях, а я вовсю боролась с желанием дотронуться до шёлковой ткани его галстука и медленно потянуть этот аксессуар на себя, заставляя мужчину переступить порог. — Спасибо, — запоздало ответила я, впуская гостя в квартиру и запирая за ним дверь. Пока Чондэ и Лухан хозяйничали на кухне, разбирая пакеты и что-то бурно обсуждая, я истерично копалась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь красивое и неброское. Закончив с переодеванием, я поспешила взять в свои руки приготовление праздничного ужина и с удивлением обнаружила среди покупок любимое красное вино. Лухан тут же вызвался помочь и, стянув пиджак, засучил рукава рубашки, а Ким Чондэ сидел за столом, развлекая нас своей болтовнёй о новом месте работы. Признаюсь, я практически его не слушала, потому что каждый раз, когда Лухан задевал плечом мою руку, в голове, заглушая все прочие звуки, играл огромный симфонический оркестр. Я уже заканчивала накрывать на стол, когда ко мне подошёл Чондэ и сказал, что ему пора уходить: — Так скоро? — удивлённо ахнула я. — А что, предлагаешь быть третьим лишним? — шёпотом осведомился он. — Ты о чём? — Дахи, ну ты как ребёнок, честное слово! Я тебе такой шанс предоставил, Лухана привёл… Остальное за тобой! — И что я, по-твоему, должна делать? — я наконец-то разгадала его грандиозный план. — Накинуться на него? — Кто на кого накинется — это вы, ребята, без меня решайте! — Вот, значит, какой подарок приготовил мне Чэнь-Чэнь? — Нравится? — хохотнуло это чудовище. — И, знаешь, ведь это я надоумил Лухана надеть костюм. Радостно взвизгнув, я кинулась на шею другу и попыталась чмокнуть его в щёчку, но Ким Чондэ не вовремя дёрнул головой, и поцелуй пришёлся аккурат в подбородок. — С Днём рождения! — пропел он, скрываясь за дверью. — И хорошенько пошали сегодня! Несколько минут я неподвижно стояла в прихожей, задумчиво изучая узор старенького ковра. Затем, слегка покачиваясь, направилась на поиски Лухана. Телом управляли два бокала вина, которые я выпила во время готовки. Или три бокала?.. Мужчина нашёлся в комнате, выполняющей одновременно роль спальни, кабинета и гостиной. Лухан стоял ко мне спиной, и я, подойдя практически вплотную, положила ладони ему на плечи, с любопытством разглядывая вещицу, которую гость вертел в руках. — Кубик Рубика? — улыбаясь, я забрала игрушку и тут же неосознанно начала вращать цветные оси. Именно с этой головоломки началась моя любовь к Лухану. Тогда он впервые сел со мной на какой-то лекции и, не проронив ни слова, смотрел учебный фильм. Я же изо всех сил пыталась перебороть отвращение от кадров, мелькающих на экране. Желая убедиться, что не у меня одной эта мерзость вызывает рвотные позывы, я стала украдкой рассматривать студентов. Каково же было моё удивление, когда я мельком глянула на соседа по парте, чей непроницаемый взгляд был устремлён вперёд, в то время как руки под партой с молниеносной скоростью поворачивали грани куба. Окончательно забыв про жуткий фильм, нерадивая студентка Ким Дахи всю пару наблюдала за ловкими движениями пальцев Лухана. — Соберёшь? — вынырнув из омута воспоминаний, спросила я. — Легко, — кивнул мужчина, и, когда кубик Рубика вновь оказался у него, принялся за дело. Наблюдая за его работой, я размышляла о том, что Чондэ был чертовски прав, когда заставил Лухана надеть костюм. Нет, серьёзно, разве может быть что-нибудь сексуальнее? И, если всё пройдёт гладко, этим вечером я буду одну за одной расстёгивать пуговки на его рубашке. — Где Чондэ? — Лухан продемонстрировал собранный кубик Рубика. Мысли разлетались, как испуганные пташки, мешая сосредоточиться: — Он ушёл и… — дверной звонок заставил меня вздрогнуть. — Наверное, забыл что-нибудь. Я ошиблась, это был не вернувшийся Чондэ, а она… мой персональный кошмар. Извечная соперница, которая тоже когда-то пала жертвой очарования Лухана, но, в отличие от меня, её пыл не остудило ни безразличие любимого, ни его брак, ни рождение Сяо Мэй. К тому же она добровольно вызывалась посидеть с девочкой, лишь бы почаще мелькать перед её отцом. Под таким напором даже стальная воля рано или поздно прогнётся. — Сюрприз! — небрежно бросила нахалка и, скинув с плеча дорожную сумку, поспешила заключить Лухана в жаркие объятия. Как она вообще узнала, что он у меня? Здорово! Нет, просто классно! Мать, конечно, говорила, что сегодня доставят подарок, но забыла упомянуть, что его привезёт именно Дасом. — Ну, здравствуй, сестрёнка, — нахмурилась я, поднимая её вещи с пола. Ким Дасом была младшей дочерью в семье, вот и выросла капризной избалованной принцессой, привыкшей получать всё, что захочет. А хотела она Лухана и только его. Несколько лет назад мы с сестрой очень крупно поссорились, когда я пыталась уговорить её отступиться от мужчины, чья жена ждёт ребёнка, и с тех пор практически не разговаривали. По её венам вместо крови течёт упрямство! И это у нас семейное. — С днём рождения, Ким Дахи, — мрачно процедила я, наблюдая за ужимками сестры, всем телом прижимающейся к Лухану. Мой двадцать девятый день рождения был до омерзения унылым. Как и ожидалось. Вечером следующего дня я нервно прохаживалась по пустынному коридору больницы, сбрасывая восьмой по счёту звонок от Чондэ. Паршивцу хотелось узнать все подробности вчерашней «ночи страсти», а что я могла ему рассказать? Интимного настроя как не бывало, романтический ужин на двоих превратился в дружеские посиделки. И кровать, в конце концов, пришлось делить не с Луханом, а с Дасом. — Вы в порядке, доктор Ким? — постоянно спрашивали коллеги, остро реагирующие на моё переменчивое настроение. То был вопрос, не требующий ответа. Дежурный, холодный, но он постоянно ставил меня в тупик, заставляя задуматься. — В порядке, — эхом отзывалась я. Но в порядке ли? В последнее время я была очень раздражительна, постоянно дёргалась и срывалась. Мысли, чувства, даже рабочий стол, — у меня везде царил хаос. И что-то ломалось, медленно, неотвратимо ломалось в моей голове. Или, наоборот, переворачивалось и вставало на положенные места. Хотелось хорошенько на кого-нибудь наорать, но все интерны, как назло, куда-то запропастились... — Ты всё испортила, Ли Хеми! И давай без истерик! — я бесшумно подошла к кладовой, из которой доносился грубый бас доктора Пака. — Мы ведь с тобой даже не встречались! — Да, но ты обещал… — Обещал, что будем вместе, но я же не знал, что ты окажешься такой бесполезной курицей… В томительной тишине чётко послышался громкий хлопок. Из кладовки выскочил помятый О Сехун и, не дав мне опомниться, схватил за запястье и куда-то потащил. — Что здесь происходит? — процедила я, стараясь вырвать руку из цепкой хватки интерна. Парень грубо толкнул меня в пустую процедурную, вошёл сам и плотно закрыл за собой дверь. Сын главврача шаг за шагом оттеснял меня к стене до тех пор, пока отступать было некуда. — Вы что, пьяны? — от резкого запаха алкоголя защипало в глазах. — Самую малость, — ответил он, заключая меня в крепкие объятия, лишая возможности двигать руками. — Вы забываетесь, О Сехун! — решив не церемониться с этим гадёнышем, я попыталась ударить Сехуна в пах, но он ловко зажал мою ногу коленями. — К чему этот официоз? Давай на «ты»! — шептал молодой человек, откровенно забавляясь моей беспомощностью. — Немедленно отпустите! Иначе я поставлю Вам самые низкие оценки! — Хочешь поиграть? — продолжал издеваться Сехун. — Давай поиграем! Ты у нас будешь строгая учительница, а я гадкий двоечник. Ну что, накажешь меня? — губы парня исказила пошлая ухмылочка. — Да что ты… Вы себе позволяете! Уберите руки! Каково же было моё удивление, когда хватка пьяного интерна ослабла. Молча оттолкнув наглеца, я направилась к выходу, но снова оказалась прижата к стене. — Вот как? — кулак приземлился в нескольких сантиметрах от моего уха. — С папашей трахаешься, а с его сыном — совесть не позволяет?! Может, тебя старикашки заводят? — Как Вы сме… — А я чем хуже? — змеёй шипел слетевший с катушек О Сехун. — Хочешь чего-нибудь взамен, да?.. Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Чья-то невидимая рука до упора крутанула внутри меня какой-то вентиль, и уже через секунду всё тело содрогалось в рыданиях. Под аккомпанемент бессвязных возгласов Сехуна я грохнулась на пол, обхватила колени руками и плакала-плакала-плакала. До крови кусала губы, что-то кричала, размазывая по лицу солёные слёзы, и без остановки хлюпала носом. Не помню, когда в последний раз позволяла себе нечто подобное. Когда женился Лухан? Когда разводилась с Чонином? Когда узнала о переводе Чондэ? В этот момент, отпуская первую любовь, бывшего мужа и лучшего друга, я осталась наедине с другой Дахи. В отличие от жалкой Ким Дахи, рыдающей на полу, эта была уверена в себе и не обращала внимания на многочисленные порезы, алыми цветами рассыпанные по белоснежной коже. Каждый порез — ошибка, каждый шрам — неверное решение, но именно эти раны сделали её такой, какая она есть. Сделали меня такой, какая я есть. — Никому не бывает легко, — безмолвно говорила другая Дахи, и я вторила ей срывающимся голосом. Когда же я наконец смогла выровнять дыхание и разлепить распухшие от слёз веки, Сехуна уже и след простыл. *** Напиться в больнице было очень плохой идеей, которую, как и множество других, сгенерировал Пак Чанёль. Кёнсу, разумеется, отказался составить ему компанию, в очень изощрённой манере послав рыжеволосого подстрекателя, а вот О Сехун неожиданно согласился. Итогом тайных посиделок в кладовой стали слёзы доктора Ким Дахи. Маленькие солёные капли стекали по её щекам прямо на острые коленки, которые женщина крепко обхватила руками. О Сехун на мгновение представил, как она, вдоволь наплакавшись, поднимет голову и посмотрит на него своими покрасневшими глазами. От этой картины парня сразу же начало трясти. Он понял, что не сможет выдержать такого взгляда. Просто не сумеет. И ушёл, будучи не в силах слушать надсадные рыдания. Уже дома, подставляя лицо под прохладную струю воды из душа, молодой человек окончательно избавился от хмельной пелены и осознал весь ужас того, что натворил. И что мог бы натворить. Весь вечер Сехун мысленно прокручивал все возможные сценарии разговора с взбешённым отцом, а тот так и не позвонил. Видимо, Мегера ещё не успела нажаловаться главврачу. — Он же не выгонит родного сына? — размышлял парень, стараясь избавиться от мыслей о Дахи. Он никогда не был склонен верить грязным сплетням, но интерн сам не раз становился свидетелем правдивости того, что говорят о заведующей отделением неотложной помощи. Однажды О Сехун пришёл в больницу в свой выходной, чтобы по просьбе матери передать отцу чистое бельё, и услышал, как доктор Ким Чондэ разговаривает с Мегерой: — Терпи, Ким Дахи, — гаденько хохотал анестезиолог. — Путь к постели одинокого папаши-вдовца лежит через маленькое сердечко его дочурки. Кстати о нашем папочке, вот он идёт! Дать ему трубку?.. К Чондэ подошёл Лухан из хирургического отделения и что-то тихо спросил. — Ой, Лу, зря ты позвал Дахи за дочкой приглядывать, она же совершенно не умеет ладить с детьми! — громко причитал мужчина, размахивая мобильником. — А вот Дасом прекрасно справилась бы с этой задачей! Ещё больше Сехуна поразил другой подслушанный разговор, от одного воспоминания о котором парень невольно сжимал кулаки в безмолвной ярости. Да, слезливое признание Дахи, называющей Чондэ этим мерзким «Чэнь-Чэнь», бесило парня даже сильнее её нового дружка Ким Минсока. Эта женщина была для Сехуна настоящей загадкой и не желала выходить из его головы. Ради своих амбиций она готова переспать с кем угодно, кроме него. Утром больница встретила сына главврача огнями десятка машин скорой помощи у входа и тошнотворным запахом палёной плоти, витающим над отделением. Кажется, в неотложку слетелись все врачи больницы Арым. Они метались от одного больного к другому, кричали, как голодные чайки, и наперебой отдавали указания суетившимся сёстрам. — Что происходит? — окликнул он Чанёля, в одиночку толкающего каталку с тучной женщиной. — Теракт, — быстро выпалил рыжий и скрылся за дверьми лифта, бормоча какие-то успокаивающие слова пациентке. Теракт. О Сехун не мог пошевелить и пальцем из-за сковавшего его ужаса. Интерн видел встревоженного До Кёнсу, прижимающегося ухом к губам какого-то старика, силясь разобрать его тихие жалобы. Заметил бледную, как мел, Хеми, фиксирующую время смерти худого парня с длинной шеей… Сехун просто стоял и наблюдал за творившимся вокруг бедламом, пока не услышал стальной голос доктора Ким Дахи. Женщина была в самом центре кровавого хаоса и решительно сражалась со Смертью. Парню даже показалось, что с каждой остановкой сердца на её белом халате появлялось новое алое пятно. Лухан вместе с медсестрой Кан встречал каталку с очередным пациентом, и к ним на помощь уже спешила заведующая. — Что там? — на ходу поинтересовалась она. — Нет, Дахи, я сам… — не слушая Лухана, женщина склонилась над больным. — Послушай, тебе не обязательно… Она резко выпрямилась, и Сехуну каким-то чудом удалось расслышать в больничной возне её тишайший шёпот: — Чонин?