Эпилог
18 апреля 2014 г. в 21:45
Здесь было красиво. Закатные лучи окрашивали позолотой синевато-зелёные воды небольшого пруда, играли в прятки между опадающими листьями редких деревьев парка, ласкали еле ощутимым последним теплом уходящей осени.
В этой части парка в такое время посетителей было мало, и здесь мы были одни.
— Слишком много эмоций, — отфыркивался Явик, присев на корточках у воды и яростно омывая руки.
— Я говорила, что со мной идти не обязательно, — пожала я плечами, на что протеанин только с раздражением цокнул языком. Новоприобретённая привычка.
— Рукава закатай, — посоветовала я, увидев, как быстро намокает от воды его любимая толстовка. Явик нехотя взглянул на рукава и благополучно проигнорировал рекомендацию.
Недовольно рыкнув, я двинулась к нему с намерением устранить непорядок, но Явик бросил через плечо жуткий до дрожи взгляд:
— Не подходи. На тебе всё ещё тот след.
Резко остановившись, я с досадой выдохнула. А я ведь предупреждала, что ему в “Доме памяти”, который по сути является некрополем, не понравится. Сама понимала, что в таких местах ничего хорошего, в особенности для Явика, нет. Не удивлюсь, если на меня не осел плотный слой чужой скорби, боли, сожалений и слёз. И значит, по возвращению домой меня ожидает чистка.
Я скривилась, вспомнив холодный резкий запах протеанского раствора.
Явик когда-то ещё на Нормандии говорил, что в их время везде проводились регулярные специальные чистки, стирающие налёт эмоций и чувств с окружающих предметов. Когда мы обзавелись собственным домом, Явик меня посвятил в это искусство. Слава всем известным богам и духам, такие чистки дома проводились только после визитов гостей.
Особенно после посещений Лиары. В ней безумный учёный-исследователь никогда не пропадал, и азари с неуёмным интересом изучала всё, до чего могла дотянуться, аргументируя это тем, что с Явиком-воителем она знакома, а вот Явик-домашний ей не известен. Я так и не решила для себя, действительно ли Лиаре так интересен быт протеанина, то ли ей просто нравилось злить и выводить из себя Явика, пользуясь своим неприкосновенным статусом гостя. “Просто хочу проверить степень твоего влияния”, — призналась она однажды мне на ушко.
— Совсем разбаловался ты, Явик. На Нормандии ведь стойко терпел всё и не жаловался, сейчас почему упрямишься?
— Ты сама знаешь почему, Джейн.
Конечно, знала. Явик представлял из себя эссенцию чистого собственничества. Не терпел никакого чужого следа на его Джейн.
Обречённо вздохнув, я повернулась, наблюдая за убывающим солнцем.
Достав из кармана клочок бумажки, внимательно всмотрелась в неровные строчки.
«“Дом памяти”, блок Е, сегмент № 16».
Место, хранящее память о Сэмюэле и Селене Шепард, родителях героя Галактики Джона Шепарда и его сестры Джейн. То самое место, которое Джон хотел мне показать — и родителей, которых я не помнила.
Сжав бумажку в кулаке, я резко выпрямилась, вдохнув тёплого осеннего воздуха и вгляделась вдаль.
— Красивый закат. Не находишь, Явик?
— Закат как закат, — фыркнул Явик, поднимаясь на ноги. — Идём домой, Джейн.
— Да. Домой.