***
Трещины. Знакомая паутинка трещинок причудливыми, размытыми линиями украшала потолок. Чья прихотливая рука вывела эти незамысловатые царапины на грязно-белой поверхности потолка? В уши прокрался, словно через вату, сквозь глухие заросли чащобных дебрей, ритмичный писк. Тот самый, который врывался ко мне во сне на протяжении… Во сне ли? И сколько же времени прошло? Вечность? Пара часов? Напрягшись, я чуть повернула голову, пытаясь рассмотреть то, что меня окружало. В неверной пелене вырисовывались расплывчатые контуры тесного помещения, какого-то медицинского оборудования, невысокого шкафчика. Сощурившись, я вгляделась в то, что было похожим на широкое окно, но оставила эту затею — слишком ярко. Что-то было не так. Если задуматься — всё было не так, но плохо видеть и мало видеть — понятия всё-таки разные. С левой стороны было слишком… темно. Я прислушивалась к ощущениям тела. Онемение, прохлада, в мышцах странная одеревенелость. Наверняка действие болеутоляющих. Моё внимание привлёк тихий свист, напоминающий звук открывающихся дверей. — Как вы себя чувствуете, мисс Шепард? — приглушённо послышалось слева. С трудом повернув голову, увидела белую Тень. Правда, теперь Тень больше походила на размытую фигуру доктора в белом халате. — Хр… — из воспалённой глотки вырвался хрип, и я поняла, что задуманное слово сказать пока не смогу. Сглотнув, сипло выдохнула: — Пло.. хо. Приблизившись, доктор совершал какие-то манипуляции на оборудовании у моей кровати, затем на своём инструментроне, при этом негромко и размеренно шелестя ровным голосом: — Я доктор Кроссман. Вы находитесь в частном госпитале в Лондоне. Название, боюсь, вам ни о чём не скажет, мисс Шепард. Вас наверняка интересует, что произошло, верно? Какой хороший доктор, всё предусмотрел, избавив от необходимости драть горло в попытках выдавить из себя хоть какие-то слова. Я едва заметно кивнула. Кроссман парой быстрых движений привёл механизм больничной койки в движение, и верхняя её часть медленно приподняла меня над постелью. — Если без медицинских терминов, у вас обширные ожоги всей левой стороны тела. Вы почти три недели провели в коме, — голос доктора звучал предельно спокойно в противовес тому, что он говорил. — Заранее прошу прощения, однако спросить вынужден: что последнее вы помните? Постарайтесь как можно кратко. Я перевела мутный взгляд на доктора. Среднего роста, тёмные короткие волосы… Возраст… Где-то за сорок? Усы, вроде даже аккуратные. Грубые черты лица, высокий лоб. Больше ничего не рассмотреть. Набрав в напряжённые лёгкие глоток воздуха, прохрипела: — Бой. Луч. — Помните. Это хорошо, — сдержанно кивнул Кроссман, возясь с капельницей. — У меня… вопросы. — Было бы странно, если бы их не было. Думаю, знаю, какой вопрос вас волнует. Жнецы побеждены. Война выиграна, мисс Шепард. Вы ведь были там, верно? Что-то ещё хотели бы узнать? Война выиграна. К горлу подступил ком. В голове один за одним возникали вопросы, накапливались как снежный шар, пульсирая и отдавая набатом в голове. — Джон… Шепард? За мутной завесой глаз я не видела выражения лица доктора. Но я заметила, как он на мгновение застыл. Совсем не профессионально. — Джон Шепард — герой. А вам нужен отдых. Все остальные вопросы потом. Интонация доктора не оставляла сомнений. Его слова выжгли всё, что оставалось в душе. И такой — пустой, испепелённой — меня снова настигла Тьма…***
Жизнь порой открывает перед нами двери, о наличии которых мы даже не догадывались. Изменчивым светом освещает самые невероятные пути и готовит украдкой самые неприятные сюрпризы. Даёт нам множество выборов и развилок от начала и до конца жизненной дороги. Игрушечный самолёт или красивая кукла. Мать или отец. Точные науки или искусство. Друзья или любимый человек. Семья или карьера. Честь или корысть. Гордость или прощение. Какой выбор жизнь ставила передо мной? Следовать за братом или пойти собственной дорогой? А какой выбор был у Джона? Положить жизнь на кон ради спасения рас Галактики или поддаться бремени долга? Разве это выбор? И разве не очевидно принятое решение? Разве не знала я об этом ещё тогда, когда брат без всяких сомнений отдал приказ следовать к неизвестному холодному ретранслятору, ведущему на Айлос? Разве не знала об этом, когда готовилась миссия на базу Коллекционеров? Когда Джон вошёл в Консенсус гетов, противостоял Жнецу на Раннохе, прыгнул под воду в “Тритоне”? Глупо отрицать, что всё это время я не знала, чем это может кончиться. Не мирилась, сопротивлялась, отказывалась верить. Но всегда знала. Во второй раз ведь не возвращаются оттуда, откуда и в первый-то не должны, и однажды я уже оплакивала брата. Может, поэтому мне сейчас не в пример легче, чем тогда — три года назад? Ведь в этот раз он мне оставил гораздо больше, чем тогда. — Мисс Шепард? Вздрогнув, я повернула голову к размытой белой фигуре у дверей. Прочистив горло, тихонько просипела: — Я ждала вас, доктор Кроссман. — Совершенно не удивлён. Вижу, чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы задавать вопросы, — деловито заметил мужчина, тихим шагом подойдя ближе. Интересно, у всех докторов такие приятные успокаивающие голоса и неспешные, уверенные движения? — Как я здесь очутилась? — Не поверите — на носилках. Как все, — флегматично отозвался доктор, вглядываясь в показания медоборудования. — А кто… кто меня принёс? — Не знаю. Как окрепнете — поинтересуетесь у администратора. Хотя сомневаюсь, что они ведут такую статистику, — Кроссман вытянул с кармана стилус и наклонился ко мне. — Следите за кончиком. — Доктор, вам известно что-то об экипаже “Нормандии” или о самом фрегате? — я послушно следила глазом за стилусом, не отвлекаясь от вопросов. — Мисс Шепард, я вам что, справочное бюро на ножках? — с досадой вздохнул доктор. — Спросите что-нибудь такое, на что я могу ответить. Бросив на Кроссмана недовольный взгляд, спросила: — Что со мной было? — Как я говорил, ожоги, — выпрямившись, доктор достал датапад и принялся что-то набирать. — Новую кожу пересадили, кровеносные сосуды и нервные окончания восстановили, теперь приживаются. Опустив взгляд, я отрешённо уставилась на лежащую поверх одеяла свою обезображенную руку. — Что с моими глазами? — Видеть вы будете, не переживайте. Зрение правого глаза полностью восстановится в течение суток-двух. С левого повязку снимем через неделю, — терпеливо разъяснял Кроссман, набивая отчёт в датапад. — Ко мне кто-то приходил? Спрашивал? Доктор дёрнул плечом, на секунду выходя из образа сдержанного доктора, но быстро взял себя в руки: — Некая азари Лиара Т‘Сони каждый день требует от меня отчётов о вашем состоянии. Несколько раз являлась собственной персоной. Я с немым вопросом вскинула голову, и доктор успокаивающе поднял руку: — Я ей уже сообщил о вас, обещала сегодня прибыть. — А… кто-то ещё навещал?.. — с надеждой в голосе я подняла взгляд на Кроссмана. — Мисс Шепард, — с мягким укором в голосе вздохнул доктор. — Вы у нас на особом счету, правда. Но это отнюдь не значит, что я караулю у ваших дверей. Я ограничил допуск к вашей палате, но если хотите, потом сами можете расспросить администраторов, кто к вам приходил. — Простите, — буркнула я, стыдливо опустив глаза. — Да что уж там, — махнул рукой мужчина. — Будет что-то нужно — зовите. Плавно развернувшись, Кроссман бесшумным шагом проследовал к выходу. Проводив взглядом нечёткую фигуру в белом халате, я вздохнула и опустила глаза. Левая рука была взрыта глубокими рубцами заживающих ожогов, выглядела такой… чужой. Ощутив непонятный страх, я слегка шевельнула ею — и та подчинилась. Боли я не ощущала, лишь неприятный дискомфорт — болеутоляющих мне не жалели. Ухватившись здоровой рукой за краешек, приподняла одеяло и заглянула под него. Повязки. Много повязок, пропитанных чем-то резко пахнущим. Поморщившись, резко опустила одеяло и отвернулась к окну. Гнетущее чувство чужеродности собственного тела ощутимо давило в мозг. — О, слава Богине, Джейн! — раздался знакомый звонкий голос, перекрывая тихий свист открываемой двери. — Лиара, — повернув голову, я тепло улыбнулась приблизившейся азари. Доктор Т‘Сони присела на стул у кровати и аккуратно обхватила руками ладонь моей здоровой руки. Ей даже говорить ничего не надо было — я видела всё, что она хотела выразить. По её бледному впавшему лицу, заострившимся скулам и слабой улыбке, игравшей на губах, по её ставшему таким родным взгляду можно было прочесть намного больше, чем услышать в словах. Боль, скорбь, сочувствие, поддержка, любовь — всё это играло яркими оттенками в синих глазах. — Я так рада, что ты очнулась, — чуть охрипшим голосом озвучила Лиара уже известную мне мысль. — Не уверена, что считаю также, — горько усмехнулась я. — Расскажи, что произошло. Азари поджала губы, скользнув взглядом по моей руке, и мягко ответила: — Доктор взял с меня слово, что я не буду заставлять тебя нервничать, но… Без этого никак, верно? — набрав в лёгкие побольше воздуха, Лиара устремила взор к окну: — Джон добрался до Цитадели и раскрыл её. Горн пристыковался и… выстрелил. Возникший невероятной мощи импульс попросту уничтожил всю электронику Жнецов. Вероятно, что-то пошло не так, я не знаю, но последовавший мощный взрыв перекинулся на ретранслятор, а по нему по принципу цепной реакции взорвались оставшиеся. — А нашли… Джона? Лиара отвернулась, часто заморгав, и сдавленно выдохнула: — Да. Прикрыв глаза, я беспомощно откинулась на подушки. Мне потребовалось время, чтобы подавить в себе нарастающую волну отчаяния. — А Явик? Лиара украдкой смахнула выступившую слезинку и, овладев собой, повернулась ко мне: — Жив. — Где он? Слабо улыбнувшись, Лиара склонила голову: — Явик у нас теперь важная и очень занятая персона, — словив мой ироничный взгляд, азари пояснила: — С Айлоса, оказывается, были добыты некоторые протеанские записи. Они хранились в одном институте на Цитадели. После… того взрыва посланные поисковые группы обнаружили эти записи в уцелевших серверах здания того института. Явик помогает учёным в расшифровке — авось там обнаружатся исследования технологий ретрансляторов. — Явик и помогает? Добровольно? — не поверила я, подавшись вперёд. — Представь себе моё удивление. — А ты с ним говорила? — О тебе? — уточнила Лиара и вдруг запнулась. — Ну… Он потребовал, чтобы я каждый день сообщала ему о твоём состоянии. Ради этого даже инструментроном обзавёлся. Изумлённое выражение лица сменилось на глупую улыбку. Явик не переваривал технику этого цикла. Он скрепя сердце смирился с наличием терминала в своей обители — надо же откуда-то черпать сведения об этом цикле, согласился с необходимостью использования коммуникатора во время проведения боевых действий, но от браслетов инструментрона отказывался наотрез, не утруждаясь объяснением причин. И тут вдруг такое. — Только… не говори ему, что я проговорилась, хорошо? — смутилась Лиара, нервно огладив ладонью шею. — Неужели угрожал? — я настороженно приподнялась, в упор взглянув на азари. — Нет, что ты, но… думаю, ты знаешь, как Явик умеет предупреждать взглядом… Ещё как умеет. Вздохнув, я повернулась к окну: — А остальные как? — Каждый занялся своим делом, — с готовностью отозвалась азари. — Тали отбыла на зависшие неподалёку остатки кварианского флота. Работы ей предстоит не початый край. Гарруса повысили до звания генерала. Он отбрыкивался, жаловался, но куда он теперь денется? Его даже, кажется, прочат на место следующего примарха, если Виктус откажется от статуса, или с ним что-то случится, не приведи Богиня. А Кайден — Джейн, не поверишь — он отказался от звания Спектра. Говорил что-то о том, что не заслуживает такой чести. — Образумился, да? — фыркнула я. — А сама-то чем занимаешься? — Ничем, — с глубокой досадой вздохнула Лиара. — Коммуникационные буи тоже пострадали, боюсь, их ещё не скоро починят. Всё моё оборудование осталось на Нормандии, а… — Т‘Сони запнулась, покосившись на меня. — с Нормандией связи пока нет. — То есть? — Перед взрывом все флоты поспешили покинуть Солнечную систему. Кто не успел до выхода из строя Харона, остался здесь. Те корабли, которые всё-таки успели проскочить, “выпали” из туннеля следования на разных расстояниях от этой системы. Вернулись пока не все, — Лиара горестно понурила голову. — Нормандия в их числе. — Три недели, — горько улыбнулась я. — Всего три недели, а столько всего изменилось… Лиара сжала мою руку и заглянула мне в глаза: — Не смей расклеиваться, слышишь? — И это ты мне говоришь?.. — горько хмыкнув, я внимательно посмотрела на Лиару. — Ты как? — Я… знала, что не могу рассчитывать на то, что пробуду с Джоном долго. Срок моей жизни настолько больше... Но я даже представить себе не могла, что нам отпущено так мало, — вздохнув, Лиара мягко выпустила мою руку из своих ладоней и потянулась к набедренному карману. — Перед атакой на Землю, Джон попросил меня кое-что тебе передать. Я напряглась, внимательно следя за её движениями. — Он сказал, что ты отказалась это принимать, — азари вынула из кармана какую-то коробочку и протянула её мне. — Я хотела, чтобы он отдал их мне после…после всего, — прошептала я, бросив быстрый взгляд на Лиару и медленно протянула руку навстречу. Металлическая коробочка была небольшой — вмещалась на ладони — и выглядела очень старой, создалось ощущение, будто прошла с Джоном сквозь огонь и воду. В сущности, так оно и было. Кое-где вздувшаяся — не иначе её бока лизало пламя; кое-где надтреснутая и погнутая, словно на неё падало что-то тяжёлое; местами угадывался вгрызшийся налёт коррозии. Стык пластин храбро защищал потёртый механический замок с четырёхзначным циферным паролем. — Я эту коробочку со времён детства не видела, — пробормотала я, вертя её в руках. — Не думала, что Джон всё это время хранил её. Как?.. — Он говорил, что нашёл коробочку, когда устанавливал мемориал на Алкере. У меня болезненно сжалось сердце. Перед глазами снова встала картинка, когда Джон с мрачным видом отбрыкивался от нас и так и не взял никого с собой. Даже меня. Или… особенно меня? Стиснув зубы, произнесла: — Он тогда много чего нашёл, — покачав головой, я подняла взгляд на Лиару. — Пароль не говорил? — Не знаю, правда, что это значит, но Джон сказал — ты поймёшь. “Родительский день”. Замерев на мгновение, я шумно выдохнула: — Сентиментальный дурак. День, когда поженились наши родители. Та же дата, когда они погибли. Джон никогда не позволял мне забыть это. Установив нужные цифры, я услышала щелчок. Унимая невесть откуда взявшуюся дрожь в руках, я откинула крышку. Всего две вещи. Старая нелепая подвеска и клочок бумажки. Это и есть самое дорогое сокровище Джона Шепарда. — Тигр? — удивлённо спросила Лиара, заглянув в коробочку. Шмыгнув носом, я усиленно заморгала. — Эту подвеску я спёрла у какого-то зазевавшегося парня. Хотела подарить брату — я тогда почему-то думала, что готовящийся к прыжку тигр Джону очень соответствует, — печально улыбнулась я воспоминаниям. — Это была одна из самых грандиозных трёпок, который брат мне вообще устраивал. Воровать просто так было ниже моего достоинства, втемяшивал он мне тогда. Я думала, он тигра выбросил. Погладив пальцем неровные истёртые бока тигра, я вернула его обратно в коробочку и вынула бумажку. Пожелтевший, с неровными краями клочок вмещал лишь несколько строк, написанных мелким, юношеским почерком Джона: «“Дом памяти”, блок Е, сегмент № 16». Чёртов сентиментальный дурак.***
Я нетерпеливо ёрзала между подушек. Лиара передала послание, что Явик должен явиться сегодня в течении дня, и я с самого утра успела здорово истрепать нервы себе и приставленной медсестре, безуспешно выпрашивая зеркало, при этом где-то на подкорке сознания смутно вспоминая, что нечто похожее где-то видела. Да и вообще, я на первом свидании себя так нервозно не ощущала, с чего вдруг теперь? Внезапно раздавшийся звук открывшейся двери заставил подскочить на постели и резко повернуть голову. Застыв в проёме, Явик цепким взглядом ощупал меня с головы до ног, и прямо с порога выдал: — Глупая женщина! Уронив челюсть, я даже не обратила внимания на его фразу, разглядывая грозного и нахмуренного протеанина в тёмных армейских брюках и свободной полурасстёгнутой толстовке, из-под которой выглядывала чёрная ткань футболки. Или водолазки, не суть. — Раз не в состоянии выполнить возложенные на тебя обязательства, зачем вообще пыталась? — чеканя шаг, Явик направился к окну, прожигая меня злым взглядом. — Умей трезво оценивать собственные силы и возможности, а не храбриться и прикрываться благими намерениями! На одной отваге в бою не протянешь! И вообще, ты… — Явик, — мягко улыбнувшись, я тем не менее настойчиво его перебила. — Ты ведь не это хотел мне сказать? — Именно это, — мрачно возразил протеанин. — Но… не только. Вздохнув, Явик неторопливым шагом приблизился ко мне. Чуть помедлив, осторожно присел на краешек постели. Не отводя взгляда, положил руку мне на предплечье и медленно наклонился, прижимаясь своим лбом к моему. В сознание тонкой ниточкой влился сумбур его эмоций — легчайшее недовольство, беспокойство, облегчение, радость. Мне вдруг стало кристально ясно, почему Явику так сложно говорить о своих чувствах и ощущениях — он ведь, по сути, такого никогда не делал. Ему куда привычней просто протянуть руку и через прикосновение передать всю гамму испытываемых им эмоций, не прибегая к словам. Да и в сравнении с таким способом обмена информацией, слова просто теряют всю свою значимость, превращаясь в жалкие бесполезные колебания воздуха. Глаз защипало, и я расплылась в счастливой улыбке: — Я рада, что ты со мной, Явик. — Нет, — невозмутимо отозвался тот. — Это ты со мной. Обалдев, я хмыкнула: — Ты всегда последнее слово за собой оставлять будешь? — Разумеется. Прищурившись, я уставилась в чёрные зрачки Явика, но… тут Лиара права — в битве взглядов протеанину нет равных. — Думаю, привыкну, — я отстранилась и окинула взглядом протеанина: — Тебе идёт. Проследив за моим взором, Явик пожал плечами: — Это всего лишь одеяние. Склонив голову, я наблюдала, отмечая каждую незнакомую мне деталь. Было непривычно видеть Явика в повседневной одежде, без его привычной потёртой красной брони. Надеюсь, никогда больше её не увижу. Было непривычно видеть его лёгкую задумчивость в обращённых к окну глазах; расслабленно лежащих на коленях руках, которые вот уже несколько недель не держали в руках винтовку. Я видела перед собой существо, исполнившее своё предназначение. Существо, свободное от гнета долга. Существо, любимое мною. Не справившись с нахлынувшими чувствами, осторожно подсунулась и прижалась к Явику, ощутив как тот бережным движением поддержал за спину: — Люблю тебя, Явик. — Знаю, глупая женщина, — проворчал протеанин, выдыхая мне в макушку. — Знаю. Это был новый мир. Мир, в котором больше не было угрозы уничтожения. Мир, который заново учился жить, где расы оправлялись от войны и вместе отстраивали свои дома. Мир, спасённый Джоном Шепардом. Мир, в котором были я и Явик.