Одна, чёрт возьми, встреча

Itsu kara daro…?* *С каких пор…? ©Aomine

POV Aomine Бессилие. Я не особо хорошо лажу с людьми, но мне и не нужно было до этого. Никогда прежде правила поведения, установленные людьми, нарушения которых с самого первого момента Кацу воспринимала спустя рукава… Никогда прежде эти правила не были такой занозой в заднице. Клянусь, если бы не они, я подошёл бы к ней напрямую. А что дальше, я даже не мог представить. Мне то и дело казалось, что она не может забыть установившиеся отношения, пытается их наладить, но в очередной раз отходит и вновь от этого бессмысленно страдает. Неотложность. То, чего я от неё хотел или хочу больше не имело значения. Важно было то, что происходило именно сейчас, каждый момент. Было дурацкое ощущение, что от меня сейчас мало что зависит, я тупо ждал какого-то шага. Впервые я думал, что Кацу – девушка, и подобно всем девушкам она может испугаться и убежать. И каждый раз, когда она подходила ко мне и мы разговаривали, я отчего-то воспринимал как битву. Не свою – её. Это важно. От любого другого человека страх в этой ситуации был бы воспринят мной жёстко: «Поворачиваешь назад? Значит, я был тебе не так уж и нужен». Вот и всё. Но тут я уже был к ней привязан и знал, на что она на самом деле способна. И сам боялся того, что она может повернуть не смотря на то, что реально может. Она пыталась сохранить отношения, которые у нас сложились – те, дружеские. Но я чувствовал, что это напряжение, эта наигранность в ней только усилилась. Притворяться – не моё. Ещё чуть-чуть, и я сдамся. Но что-то раз за разом, постоянно, бесконечно, заставляло меня проглатывать её наигранность. Без сомнения, это принесёт страдания – если наши отношения будут продолжаться только так, и она не сделает шаг. «Мне плевать, будет между нами что-либо или нет, просто давай общаться,»- если бы она так сказала, я бы забил на всё. Но Кацу даже не заговаривала о том, что произошло тогда. Даже не пыталась. Наоборот – бежала от темы. И это тоже я проглатывал. Просвет. Что-то было всё же во всём этом такое, что заставляло меня просто отходить немного в сторону и размышлять. Будто я что-то упускал. Это что-то заставляло меня понимать, что я так и буду ждать конкретного ответа, проглатывая всё, что мне неприятно до самого конца. И пока я не понимал что, и, честно говоря, не хотел. Мне это просто давало нужный позитив во всём этом, а дав этому название, я боялся это потерять. Это тоже было глупо, особенно для меня, но особым грехом мне не казалось. Мы по-прежнему ходили куда-нибудь с ней – или её компанией. В комнате отдыха у нас уже было своё место. Как и в саду, собственно. Не знаю, оттого ли это, что там околачивался именно я – со временем мне стало заметно предвзятое в положительную сторону отношение народа ко мне – но эти места были словно завешаны для всех других табличкой. Маса-яро это бесило, а меня, в свою очередь, бесил он сам, потому что он есть – но раз случайно заметив подскакивающий в Кацу адреналин, я, скрепя душу, подрисовал в голове под именем Като целый один плюс. Что ещё заставляло меня терпеть этого человека, помимо присутствия Кацу, это то, что она мне и сказала: «Като-сан относится к тебе как к равному, потому его раздражает, когда другие тебя переоценивают и заранее относятся хорошо». Но с его рожей эта фраза выглядела как: «Типа провёл остальных? Хрен тебе, от меня ты ничего не дождёшься». Я чувствовал, что в один прекрасный день с ним подерусь и получу нужную разрядку. Но пока есть дела поважнее. Прошло совсем немного времени и усложнения в наших отношениях начали меня напрягать ещё сильнее. Кацу стала заметно меньше говорить со мной. Всё, что я мог делать, это не отставать от неё. Она не «отделывалась» от меня и ни разу не давала знать, что я ей противен. Мне казалось, что вот-вот, и она заобщается со мной так, как я и хотел: без наигранности, без вежливости, спокойно, как будто мы общались уже пять лет. Она это могла: просто смотря на неё, я в этом не сомневался. Ждал ещё некоторое время, но это в итоге сделало только хуже. Она сама будто бы хотела делать шаги, но в последний момент ею овладевал такой сильный страх, что от него она начинала усиленно общаться с кем угодно, только не со мной. Парнями из её группы, в основном, и, чувствую, из-за того, что только они с ней и общались из университетских. Но даже это осознание не уговаривало меня расцепить зубы. Реакция за реакцией. Я пришёл к выводу, что это ревность. А как только дал имя этому чувству, ощутил ещё вдобавок и слепящую ярость. На Кацу, на них, на всё вокруг. Это не взрослая реакция, но по силе ей не было равных. Спустя ещё пару дней я уже не чувствовал течения времени и не ощущал событий и людей вокруг. Меня полностью поглотило это чувство, и уже каким-то забитым краем мозга я только мог понимать, что это очень плохо. В голове независимо от этого чётко отпечатывалась дата следующего матча по баскетболу, и я думал, что игра меня значительно отвлечёт, а то и заставит всё забыть. Но с другой стороны, я понимал, что это две совсем разные сферы моих чувств – и проблемы одной посредством другой в теории даже не решаются. Я думал, что решение найдётся само, когда меня эти эмоции совсем придавят. И не ошибся. Просто это произошло намного раньше, чем ожидалось. Уже примерно в конце недели моя тренировка закончилась особо поздно. На автомате я подумал, что надо бы проверить комнату отдыха – обычно в конце недели Кацу училась там. По выходным она только и делала, что читала заданную литературу. Раньше её очень веселили мои комментарии на этот счёт. Темнее дождевой тучи, я прошёл расстояние от спорткомплекса до комнаты отдыха, распугивая своим видом студентов и профессоров. И оказался в очередной раз прав: она была тут. Было уже довольно поздно, и в принципе её могло здесь и не быть. До осложнений она ни разу не уходила без меня. Теперь такое иногда случалось. Ей что-то снилось, она хмурилась и беспокойно дышала. А, да, сперва надо было сказать, что она уснула за книгой. Редко такое бывает, но все два предыдущих раза были вместе с Като и Ооно, и потому я не уделял этому такого значительного внимания. В любой другой раз я изрядно повеселился бы, резко будя её, или – ну это совсем уж – рисуя на её лице какие-нибудь каракули. А что? Болеть за меня приходит – так пусть старается изо всех сил! Но сейчас всё было как-то по-другому. Как будто и не было никакого напряжения, как будто мы и правда общаемся ужасно долго и знаем друг о друге неприлично много. Не смотря на то, что мне её ещё узнавать и узнавать, как и ей меня, те вещи, которые были уже известны, казались во многом привлекательными. И это как бы умножало их весомость во много раз. Я подумал, наверное, это так, пока она спит. И потому сел ненадолго на противоположное кресло, наблюдая за ней, параллельно беря какую-то книгу просто чтобы было хоть что-нибудь в руках. Уже совсем стемнело, когда я решил её разбудить. Решил-таки. Когда я её будил, ей всё ещё что-то снилось. Волосы давно выбились из заколок, из-за чего она казалась растрёпанной, но необычно живой. Это, конечно, не пот в семь ручьев от тренировки, но эмоции явно не менее сильные. Я потрепал её за плечо. Мне было знакомо то ощущение, когда тебя будят от какого-то энергичного сна – не важно, кошмара или нет – когда для тебя реальность и сон сливаются в одну нить и ты дёргаешься вместе с пробуждением. Мне это чертовски знакомо, но всё равно это сейчас вышло как будто я столкнулся с чем-то новым. - Кацу, уже поздно,- спокойно произнёс, по-прежнему не помня ничего плохого о ней. Она вскинула взгляд на мой голос. Спросонок, не успев спрятать эмоции и даже пока не поняв, что перед ней сейчас как раз тот единственный, от кого она в общем-то и пряталась. И тут понеслось. В голове что-то щёлкнуло. «Ты нравишься ей»- будто чужой голос застрял в ушах. Слово «нравишься» приобрело первобытный, пьянящий, чересчур глубокий для такого простого звучания смысл. Как будто речь о каком-нибудь исторически великом вожде древней цивилизации и о простой девчонке из огромного числа других девушек, но не о нас. Каждый слог нового ощущения разлился по моему телу – и особенно в руках, и я в этот момент не смог не сжать кулаки. Я почувствовал себя кем-то новым, когда заметил её. И понял, что слово «заметил» теперь значит для неё конкретное попадалово – как будто рок уже пал, судьбу не изменить - как бы дебильно это ни звучало. Потому что в этот момент точно осознал, чего хочу. И самое смешное - она к этому сама подтолкнула. Решение, ответ, имя той эмоции, которая заставляла меня глотать весь негатив, ударило меня по голове подобно кувалде в умелых руках…