Цена ошибки

«Когда пропал Ваш сын?» Каждое слово звенело в моей голове, частота сердечных сокращений с каждой секундой набирала обороты, и я чувствовала, как теряю контроль. Я привстала, жестом приглашая Шерлока войти. Хотя в столь поздний час вряд ли кто-то здесь задерживается, но разговаривать настежь распахнутой двери не хотелось, потому я подошла и захлопнула её чуть сильнее, чем должна была. Электрические разряды волной пробегали по телу. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я взяла стоящий на столе графин с водой и налила себе стаканчик. Холмс с интересом наблюдал за мной. - За левой дверцей углового шкафа стоит фляжка с зерновым виски сорокалетней выдержки, - я не ожидала, что он заговорит со мной, и поэтому рука слегка дрогнула, но воду я, к счастью, не пролила. - Вы слабо похожи на… гм, ценителя алкоголя, - я вернулась на своё место. - А Ваш брат? – спросил он, чуть прищурившись. Вот же редкостный засранец! Я закатила глаза и нервно перестукивала пальцами по столу. Грэг обещал бросить пить, но, судя по всему, плевать хотел на все обещания. Хотя с такой-то работой. А уж с такой-то женой!... Шерлок ждал. Ждал, когда я начну рассказывать ему историю своей жизни. А стоит ли вообще доверять секреты человеку, с которым мы знакомы-то от силы несколько часов? Мы часто заговариваем с «одноразовыми» попутчиками – в самолетах, в поездах, в междугородних автобусах. Но обычно темы, затрагиваемые при таких разговорах, довольно общие: погода, спорт, политика… Люди не любят говорить о своей личной жизни, но обожают обсуждать чужую. А уж у каждого есть скелеты в шкафу. Но человек, сидящий сейчас напротив меня, был особенным. Он, видя меня несколько минут, смог узнать гораздо больше, чем знала добрая половина моих знакомых, с которыми я общалась в течение нескольких лет. Мы сидели и смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, что еще совсем чуть-чуть – и стакан лопнет в моих руках. Взвешиваю все «за» и «против». Руководствоваться разумом или чувствами? Кто знает, быть может, Холмс сможет мне помочь, найти моего мальчика. Если он, конечно, еще жив. Материнское сердце подсказывало, что жив. Надежда оставила меня совсем недавно, и я сдалась. Не рано ли? С другой стороны, а надо ли искать? Я не видела его целых пять лет. Я не видела его половину его жизни. Целую вечность. Слеза всё-таки скатилась по щеке. Проявление слабости. Шерлок ждал. Он знал, что я уже на грани. Я заметила в его глазах что-то такое, что очень сложно было назвать сочувствием. Что же это такое? Предвкушение? Азарт? Ну конечно. Новое дело и еще одна попытка применить свои умения на практике, доказать свою состоятельность, развлечься, в конце-то концов. Разумеется, меня это раздражало чуть более, чем очень сильно. Но… Если разобраться, разве мы – не одного поля ягоды? Для меня ведь люди и их поведение – это тоже своего рода эксперимент, объект исследования, я наблюдаю и делаю выводы, но не ради того, чтобы сопереживать, а чтобы понять, найти мотив и доказать причастность. Какое сочувствие может быть к убийцам? Для него же, люди – это ступенька на пути к новым свершениям, их эмоции смогут лишь приоткрыть завесу тайны и помочь найти новые обстоятельства дела. Никакой человечности в наших профессиях, иначе для тебя все может закончиться, даже и не начавшись толком. Мы забываем, как это – быть людьми. А были ли мы ими вообще? Неужели мы так похожи? Да, похожи. Самое бесящее нас в людях – это всегда то, что присутствует в нас самих. И я вижу в нем отражение своих собственных недостатков, в этом-то всё и дело. - Как Вы всё-таки догадались? – не выдержала и сдалась. В конце концов, жизнь ребенка – это не игрушка. Хотя создается впечатление, что так в этой комнате считаю только я. Детектив поморщился при слове «догадались»: - Я пришёл к логическому заключению. Это не догадка, а основанный на цепи умозаключений вывод. На столе стоит фотография, - он мотнул головой в сторону фоторамки, - на ней две девочки и маленький мальчик. Девочки – дочки Лестрейда, я их видел пару раз. Не будет же он ставить на стол изображение незнакомого ребенка? Я внимательно слушала и действительно восхищалась. Настолько цепкое внимание, безупречная логика и отменная память. Меж тем, Шерлок продолжал: - Более того, в мальчике угадываются черты Лестрейда. Поэтому я и подумал, что Вы с ним, - что это? Смущение? Да неужели?! – Что это Ваш с ним общий ребенок. Но Ваше замечание расставило всё на свои места. Про гибель Вашего супруга я не хотел говорить при всех, чтобы не ставить Вас в неудобное положение. - Кроме Вас все знали про Дэвида. - Вы понимаете, о чем я. Он сделал многозначительную паузу. Предположим, понимаю. - Еще не можете отпустить прошлое. Могли бы не сдержаться. Он продолжает меня удивлять. Это сочувствие? Я думала, он не способен. Неужели десять лет изучения человеческой природы насмарку, и я ничего не понимаю в людях? Хотя у меня тоже иногда проскальзывает подобное. Например, к мистеру Энгу. Мы похожи еще больше, чем я изначально думала. - Так. А как я… «догадался» про мужа? Там, в коридоре, - он махнул рукой, - на стене висит его фотография и имя. Я читал Вашу докторскую и несколько научных публикаций, в которых разбираются преступления Скотланд-Ярда. Сопоставив факты, я понял, что передо мной – автор тех самых статей, хотя Вы и не представились, Ребекка. А значит, Вы – вдова мистера Роя. О его смерти при исполнении писали во всех главных лондонских газетах, а я регулярно просматриваю их, вдруг наконец появится стоящее дело. Вот, собственно, и всё. Теперь – Ваша очередь. Я перевела дыхание и начала свой рассказ.