Шёпот Сердца

Когда дверь за последним учеником закрылась, Том снова обратил своё внимание на неподвижно стоящего гриффиндорца, который всё ещё пребывал в оцепенении. Гонт уверенно приблизился к нему, весьма грубо взял за плечи и ощутимо встряхнул несколько раз, пока взгляд Поттера вновь не стал достаточно осмысленным для конструктивной беседы. - У меня нет никакого желания посылать за Северусом ради успокоительного для вас, мистер Поттер, - жёстко произнёс он, заставляя юношу сосредоточить своё внимание на нём. – Или, тем более, беспокоить больничное крыло вашим самочувствием. Соберитесь уже, здесь нет трагедии. - Но… я ведь убил. - Вы убили вазу с цветком, за это не сажают в Азкабан, - невозмутимо ответил Риддл и почти насильно усадил Гарри на место. - Меня не это беспокоит… - голос гриффиндорца был слабым и потерянным. Он явно ещё не верил в произошедшее. – Как это могло случиться? Я даже не хотел по-настоящему, я просто сказал, как любое другое слово… - Вы не вкладывали намеренье? – Гонт выглядел озадаченным. Даже более озадаченным, нежели когда Гарри осуществил проклятье. - Я знал, что у меня не получится, так что вовсе не собирался пробовать по-настоящему. Если бы имело место настоящее намеренье, моя палочка была бы направлена вовсе не в сторону клетки! Бодрый вскрик был воспринят Гонтом как знак выздоровления. Гриффиндорец начинал приходить в себя и заодно осознавать, с кем делится переживаниями. - Это весьма странно, я ещё подумаю об этом, - прокомментировал Гонт, а затем вдруг сменил тему. – Кстати, сегодня вечером на ужине я сделаю вам официальное предложение, мистер Поттер. От такого заявления Гарри сначала впал в ступор, а затем с трудом выдавил: - Для чего это предупреждение? - Полагаю, ожидание порядком измотало ваши нервы, - принялся рассуждать профессор. – К тому же, я посчитал разумным заблаговременное извещение, чтобы вместо больших испуганных глаз, которые вы бы непременно сделали, перед тем, как жутко разозлиться, вы вышли бы и приняли предложение об ухаживании спокойно и в соответствии с правилами. - Какая разница, как я приму его? - Для меня – никакой, но вот вам не стоит падать в грязь лицом на глазах у всего Хогвартса, который, кажется, только и ждёт провала после того представления, что вы устроили в Атриуме. - Беспокоишься, Риддл? – сузил глаз гриффиндорец. – Не утруждайся, я буду в полном порядке. - Кажется, вам намного лучше, не задерживаю, - слегка усталым голосом произнёс профессор и вышел в смежную комнату. Гарри пожал плечами и, быстро закинув учебник в сумку, покинул класс. За дверью его поджидал Малфой, беспокойство на лице которого было написано крупными буквами. Гарри поморщился: неужели он настолько жалок, что даже чёртов хорёк проникся к нему сочувствием? - Что надо? – раздражённо бросил он, и блондин, наконец, остановился. - Хотел узнать, что это, Мерлин задери, было! – нервно произнёс Драко. – Ты же раньше никого не убивал, правда? - Нет, - передёрнул плечами гриффиндорец. – Хотя это, в любом случае, не твоё дело. И тут до Гарри вдруг дошло. Если такая мысль пришла в голову Малфою, то она могла посетить и кого-то ещё, а слухи в Хогвартсе распространяются быстрее, чем чума в средневековье. К вечеру вся школа будет показывать на него пальцами и разбегаться в страхе. На долю секунды он ужаснулся, но затем успокоился. Гарри вспомнил инцидент в спальне и невольно подумал, что, быть может, оно и к лучшему… До обеда Гарри просидел в Комнате по требованию, читая книгу под названием «Чарующие яды и Ядовитые чары», которую написала некая Амариллис Беар-Забини-Гойл-Малфой, трижды вдова и покойная четырежды прабабушка небезызвестного слизеринца. Можно было бы и подольше задержаться – фолиант был очень занимательным, - однако терпеть эту жуткую неопределённость с Риддлом уже не было никаких сил. Как только Гарри появился в Большом Зале, все ученики внезапно затихли, и бодрый голос профессора Флитвика, который старался перекричать студенческий гул в рассказе о ревматизме, адресованном, очевидно, местному Мастеру Зелий, показался просто громогласным. Несчастный старичок стушевался и даже немного покраснел, его высокий стул опасно пошатнулся, и лишь проходивший на своё место Риддл спас его от падения. Гарри подумал, что это уже совсем не нормально, когда он привлекает внимания больше, нежели вполне себе живой Волдеморт, пробирающийся к профессорскому креслу, расположенному по левую руку от директорского. Эта ситуация вдруг показалась юноше такой комичной, что он не сдержал смешка, который, конечно же, расслышали все присутствующие. Все в той же оглушительной тишине – видимо, ловил момент – Риддл вдруг посмотрел Гарри прямо в глаза и громко произнёс: - Выходи за меня, Поттер, - голос его был насмешливым, в глазах плясали черти. О, нет, совсем не те безумные красные всполохи, наводившие ужас даже на Пожирателей, а самые обыкновенные озорные бесенята, которых вся школа знала ещё по близнецам Уизли. Предупреждение не сработало – Гарри всё равно впал в ступор. Дело было в том, что такое предложение не то что официальным, даже серьёзным назвать было нельзя. Однако эта заминка, показавшаяся гриффиндорцу часовой, на самом деле была секундной. Голос в его голове отчётливо произнёс, развеивая любые сомнения: «Это всерьёз, тебе нужно ответить». - Постарайся для меня, и мы обсудим результаты в конце учебного года, - ответил Гарри, однако получилось немного более раздражённо, чем он планировал. В этот момент Гермиона Грейнджер, внимательно наблюдавшая за выражением лица профессора Гонта, вдруг поняла, что в стремлении уберечь свою семью, совершила огромную ошибку, расплатиться за которую ей ещё предстоит. Её бывший друг Гарри Поттер не только принял правила игры, но и установил свои: ситуация разрешится к июню, и, что бы ни произошло, для всех, кто обманул доверие Золотого Мальчика, это хорошо не кончится.