Не упустить свой шанс

Страшная мясорубка за стенами, начатая солдатами Золотого Легиона, продолжилась подоспевшими из-за гор гвардейцами: король приказал своим полковникам выдвигаться сразу, как только получил послание о нападении на замок брата. И если двух сотен легионеров, сражающихся с превосходящим противником исключительно на ненависти, было мало для победы, то гвардейцы быстро переломили ход боя. И вот уже идет не битва, а бойня. Впрочем, ее быстро остановили – сразу, как только наемники сложили оружие. Раймонд оставил разбираться с пленными Хью Олбана, а сам поспешил в замок. Сквозь открытые ворота отчетливо тянуло дымом. Часть легионеров уже были внутри, помогая тушить пожары, а самому Ленскому пришлось задержаться. И как ни хотелось ему проверить, что с младшим, жив ли он, не ранен ли, но обязанности командующего никто не отменял. И только спустя почти час Раймонд оказался за конюшнями, где происходили странные события. На выгоревшей, утоптанной земле в живописных позах лежали с десяток тел в разнопестрой одежде, выдававшей в них наемников. Отдельно защитники убрали своих погибших, сложили в ряд и накрыли полотном. В руках разъяренных легионеров извивался избитый мужчина, гневно выкрикивающий проклятия и обвинения. В глаза бросилось белое лицо Эрика, кровь на его рукаве, ошеломленные, не верящие взгляды защитников и солдат. - Что происходит? – вопрос Раймонда застал врасплох всех присутствующих. Люди стали переглядываться, будто не решаясь ответить. Но самое странное было то, что младший даже не подошел, не показал рад ли его видеть, даже простой благодарности в усталом, больном взгляде не было. Потухшие глаза, горькая складка у губ, поникшие плечи: все говорило о том, что Эрик опять боится чего-то. Раймонд почувствовал обиду, он спешил, загоняя коня, неужели это не заслуживает простого «здравствуй»? - Это он велел отправить мне сообщение наемникам, - выкрикнул пленник, - он, ваш лордик. Он приказал спустить лестницу с Восточной башни. Мне сказал, что командующего убьют северяне, а нам нужно только сдать замок. Это он заплатил!!! Пятнадцать монет дал! Раймонд представил себе Эрика, приказывающего открыть ворота врагу, и моргнул, прогоняя наваждение. Вот в такой роли младший лорд не виделся совершенно. Слишком болезненно относившийся к благополучию своего дома, он не мог сдать его. Скорее Эрик будет защищаться всеми силами, чем откроет ворота чужим, и уже тем более не стал бы впускать их с другой стороны, да еще по веревочным лестницам - их как раз в этот момент грудой сбросили пара мужчин. И тоже стали смотреть на своего младшего лорда. А Эрик молчал. Как оправдаться, как объяснить измученным людям, что он не виноват, юноша не знал. Да и поверят ли ему, после слов предателя? Скорее всего, нет: доказательств достаточно, тут и слова опытного воина, и записка в кармане одного из убитых, и лестницы кучей змей, лежавшие на земле. Он покосился на супруга – бешенство во взгляде старшего все сказало ему без слов. Юноша закрыл глаза и приготовился к самому худшему. Раймонд не знал, верить ли словам предателя, уж слишком все гладко получалось. Если Эрик захотел избавиться от нежеланного мужа, то лучшим способом было сдать свой замок врагу и потребовать сначала развода, под предлогом того, что старший не смог защитить его, а потом и признания себя наследником. И тут все могло бы получиться, если бы не одно «но» - Раймонд был братом короля, о чем никто, в том числе и Эрик, не знал. Филипп никогда бы не позволил провернуть все это, и скорее отправил бы мальчишку в монастырь, чем дал бы тому развод. Но вид замка, полностью готового к обороне, защитники, державшиеся до последнего, раненый младший – все говорило против этой версии событий. Ленский не торопился выносить приговор: сначала нужно во всем разобраться, и главное - зачем обвинять его младшего. Но до этого следовало позаботиться о репутации и безопасности супруга. Если он виновен, Раймонд накажет его сам. Если нет, никто не должен даже смотреть косо в сторону младшего принца. Ленский окинул взглядом супруга, клинок в его руке, окровавленный рукав, свидетелей. Отметил удивление на лицах своих солдат и решимость у защитников: вот они не поверили предателю, сразу было видно. И шагнул к мужу, заметив, как он вздрогнул, явно ожидая, самое малое - удара. Положил руку ему на плечо и вдруг мягко проговорил: - Может, поприветствуешь меня, как положено супругу? И вздрогнул от выстрела распахнувшихся глаз. - Разве я достоин этого? – чуть слышно спросил Эрик. - А разве нет? - Раймонд кивнул на трупы врагов, окровавленый меч, закопченую одежду. - Я уверен, что - да! И снова ресницы закрыли глаза младшего, дрогнули губы и робко еще коснулись щетинистой щеки супруга. - Здравствуй… я рад, что ты вернулся, супруг мой. Вой предателя, неожиданно вырвавшегося из рук солдат, шипение младшего, которого тот схватил за раненую руку, короткий приказ командующего, и вот Лабух уже извивается, сбитый мощным ударом, а Эрик отступает, пятится, глядя на него широко открытыми глазами. Но сквозь панику медленно пробивалась гордость потомственного аристократа. Юноша выпрямился: что бы потом ни решил его муж, что бы ни думали о нем другие, здесь и сейчас он не позволит обвинять себя. Эрик холодно глянул на предателя и ровно проговорил: - Супруг мой, я не платил этому человеку, не посылал к нему гонца, не давал никаких денег. Я всегда был не один, меня сопровождал телохранитель, а на ночь я запирался в спальне. Эрик говорил, с ужасом понимая, что он не может доказать правдивость своих слов: Кэл и Эллиот ранены, Торн, по слухам, вообще убит. Да и будет ли слушать их старший? Или предпочтет снова дать волю своей подозрительности? Раймонд слушал супруга и, неосознанно все сильнее и сильнее сжимал его плечо, даже не замечая, как каменеет оно под пальцами. И с усилием заставил себя ослабить хватку: не хватало еще причинить боль - Эрик и так настрадался, и повернул его к себе лицом. - Значит, ты не собирался сдавать замок? А ты его знаешь? Эрик оглянулся, напряг память и с сомнением произнес: - Кажется, я встречал его в замке. Но я могу ошибаться, он не из замка, может, пришел с ополчением. - А мы спросим его, - не сводя тяжелого взгляда с предателя, кивнул Раймонд, - и спрашивать будем не раз, пока он не расскажет нам все. Уведите. Эрик… Неужели ты думаешь, что я слеп? Неужели решил, что я поверю его лжи? Обнял Эрика, поцеловал так, будто хотел поделиться своей силой, уверенностью, доверием. Глянул в лицо мужа, спрашивая, как он, сильно ли ранен, и, не слушая ответов, подозвал лекаря. Понимание того, что опоздай он хотя бы на полдня, и могло случиться непоправимое, тяжелой плитой легло на душу. И даже гложущий червячок сомнения не мешал радоваться тому, что успел вовремя. У Раймонда не было ни тени сомнения, что муж не причастен к измене, но вот вопрос о том, кто на самом деле собирался открыть ворота замка врагу, пока повис в воздухе. Сейчас нужно было снять все обвинения с супруга и найти предателя, готового во имя своих интересов сдать замок. Дело было не только в собственном доверии – слишком многие услышали слова Лабуха, и Раймонд не хотел, чтобы Эрика обвиняли бездоказательно – его муж должен быть или чист перед людьми, или понести наказание, если виновен. И он приказал увести супруга в спальню и выставить охрану у дверей - не потому, что не доверял Эрику, а чтобы уберечь от неприятностей. Многие слышали слова изменника, некоторые стали сомневаться, и Раймонд хотел обезопасить мужа. - Командир! Голубиная почта, командир! Только в одном случае Ленского могли оторвать от дел – если это послание от короля. Так и оказалось, тонкий лист пергамента сообщал приятные новости о грядущей свадьбе Филиппа и принцессы Солей и приглашение для обоих супругов. Раймонд поднял глаза, собираясь сообщить об том Эрику, и не увидел его рядом. Юноша уже поднимался по крыльцу в сопровождении двух легионеров, и Ленский поймал его испуганный взгляд. Но тут командующего снова отвлекли, и он не успел ничего сказать младшему, как дверь за ним захлопнулась. *** Юноша не возражал, когда предателя увели в камеру на допрос, почему-то, когда угроза подступила непосредственно к порогу, все его человеколюбие закончилось. Мерзавца, впустившего врага в замок, Эрик готов был убить не задумываясь. И даже, понимая, что допрос не ограничится простыми вопросами, он и не подумал просить за него супруга. Но приказ о собственном аресте застал его врасплох, и когда легионеры захлопнули за ним дверь, юноше показалось, что она отделила еще один этап его жизни. Эрик стянул грязную одежду, кое-как привел себя в порядок и просто рухнул на кровать. Не хотелось думать, вспоминать, надеяться. Ничего не хотелось. Ему казалось, что уже все немного стало получаться и снова обрыв. И снова он катится в черную яму, с каждым разом все глубже и глубже. Усталость прошедших дней разом навалилась на Эрика, и он закрыл глаза, проваливаясь в тяжелый сон без сновидений. И не заметил, как открылась снова дверь, пропуская старшего. Раймонд уже успел бегло осмотреть замок. На первый взгляд, ничего непоправимого не произошло: сгорело несколько домов и сараев, пробило крышу у еще пары, разбиты окна Западной башни, а над воротами обрушилась левая башенка, разбитая прямым попаданием. Все можно исправить, кроме людей – погибло почти четверть сотни легиона и почти половина ополченцев, много раненых, обожженных и покалеченных. И тут поможет только время – забыть потери, залечить раны, построить и отремонтировать дома. Но сначала нужно разобраться с проблемами внутри семьи. А начать стоит с вопросов, поэтому он отправился к Эрику. Юноша спал, свернувшись клубком на кровати, и Ленский несколько минут смотрел на его измученное, усталое даже во сне лицо, раздумывая разбудить его или дать выспаться. Потом решил, что стоит сначала все выяснить, иначе недоверчивый мальчишка напридумывает себе ужасов, и разбудил его. Юноша вскинулся, когда тяжелая рука легла на его плечо, заморгал от яркой в темноте свечи и съежился, по привычке ожидая худшего. Раймонд сел в кресло, развернул к себе супруга и спросил: - Как проходила оборона замка? Он уже успел выслушать краткий доклад Эллиота, оценить, что было сделано для защиты, а сейчас хотел услышать рассказ младшего. Сонный, растрепанный со сна, с красным отпечатком на щеке от складки на подушке, тот выглядел таким беззащитным, что у Раймонда защемило в груди. Виновен он или нет, но расставаться с супругом Ленский не хотел, и постарался успокоить младшего. Юноша стал медленно говорить, вспоминая и повторяясь. Рассказывал сколько человек и куда они с сотником расставили, где была оборудована лечебница, сколько раненых, что было сломано или сгорело полностью, а что можно восстановить. И с облегчением видел, что они все делали правильно, что старший кивает, а на плечах лежат его ладони, обещая заботу и поддержку. - Я не звал сюда врагов, супруг мой. Не звал… - тихо закончил Эрик. Раймонд верил, что младший не делал этого, но почему тогда в замке оказались чужаки? Кто дал те монеты предателю? И зачем все это было сделано: для того, чтобы убрать его, или чтобы Ленский перестал доверять мужу? Одни вопросы и пока ни одного ответа. Эрик чувствовал сильные руки, крепко прижимающие его, и было ему так спокойно, как никогда раньше. Все прежние обиды и страхи казались такими мелкими, незначительными. А защита, которую обещает старший – настоящей, ведь примчался он сразу, как только получил весть! *** Следующий день начался с очень неприятного дела – допроса изменника. И тут всплыли такие подробности, что Эрику стало страшно. Оказалось, что Лабух не знал, кто от его имени велел впустить врага в замок, а значит, предатель все еще в замке и неизвестно, чем это им грозит. Казалось, что старший не поверил обвинению, вот только почему-то Эрика по-прежнему сопровождал телохранитель, теперь уже назначенный Ленским. А еще напрягали опущенные взгляды жителей и солдат, будто они сомневались в нем. И совсем не было жалко предателя, Эрик просто кивнул головой, соглашаясь, когда Раймонд сообщил о предстоящей казни. В тот момент, юношу больше заботил обоз с ранеными, прибывший с плато. И Томас, сидящий на одной из телег, уже отдохнувший за время пути. Эрик радостный, что с его посланцем все в порядке, и смущенный от того, что забыл спросить у мужа, что с ним, крепко обнял Тома. А мальчишка, спрыгнувший с телеги, взахлеб говорил, как он шел по дорогам провинции, как прятался по кустам от захватчиков, как нашел командующего, как потом ехал вместе с Валентом, как тот интересно умеет рассказывать разные истории. И какой подвиг совершил Хирт, придя с ложными сведениями к северянам. Упомянутый Валент посмеивался, лежа тут же на телеге. - Ты еще расскажи, какая девушка провожала меня! - Красивая! – мечтательно ответил Том. – Она очень красивая, мой лорд. А Валент сказал, что таких он даже у своего отца в замке не встречал. Эрик слушал мальчишку и понемногу понимал, что сейчас Том единственный, кого он мог бы назвать своим другом. И юноша собирался так все и оставить, и как бы ни хотелось избежать этого, но поговорить о Томе с супругом нужно. Вот завтра и поговорит. Но судьба уже в который раз повернула все по-другому: неожиданно наместник решил дать людям праздник – победу стоило отметить.