Белый голубь

      Ночь овладела Лориэном, но даже ей не удалось поглотить свет, лившийся нежным серебром и исходивший от величественных мэллорнов. Лес, хранимый одним из Трех, был волшебным, пропитанным магией и силой добрых помыслов, вечной музыкой. Музыка искала путь к сердцу странников или гостей, прибывших в этот край, и всегда находила его; она оставалась в душе навсегда и несла за собой тоску.       Не каждому в своей мимолетной, или же, напротив, вечной жизни дано увидеть Лориэн и его владык – Келеборна и Галадриэль. А, если тебе улыбнется судьба получить благословение от них на долгую дорогу в жизнь, ты, несомненно, найдешь истинный путь.       Эрниель неслышно ступала по воздушной лестнице, пытаясь подойти поближе к лагерю Братства. Ее белоснежное платье сейчас было грязного серого цвета от морийской пыли и пепла, а в золотых волосах запуталась черная прядь цвета вороного крыла. Когда Эрниель обратилась эльфийкой, перо стало черной прядью, словно в напоминание о том, что в ней живет темная магия.       Братство расположилось в нескольких довольно просторных палатках, любезно предоставленных владыками Лориэна. Эльфы натянули их на широкой поляне, покрытой слоем золотых опавших листьев, неподалеку от живописного фонтана, в окружении каменных статуй, что держали в чашах медленно догоравшие факелы.       Нежно, словно боясь разбить хрусталь тишины, вдалеке нарастал мелодичный звук. Эльфийские голоса возносились к небу, оплакивая великого мага Митрандира, повествуя о его подвигах во имя всего Средиземья. - Что они поют о нем? – спросил Пиппин, обращаясь к принцу.       Тот невольно обернулся и едва не встретился глазами с Эрниель. Девушка поспешно спряталась за раскидистым ясенем, стараясь не задеть его ветви и не наделать шуму. - Я не могу передать словами, - он осекся, услышав шелест где-то слева от фонтана, - боль потери еще слишком свежа… - Жаль, что они не поют о фейерверках, - вздохнул Сэм и, поднявшись с лежака, процитировал сочиненные им только что слова: А небеса цвели при нем Ракетами, как дивный сад, Где искры что цветы горят И как дракон рокочет гром. - Твои стихи великолепны, Сэм, - похлопал его по плечу Арагорн, чем привел хоббита в немалое смущение.       Эрниель невольно опустила голову, скорбя о Гэндальфе. Маг не был ей другом, не был даже знакомым, но видя, с каким почтением и уважением говорило о нем Братство, Митрандир действительно не был уличным фокусником с необычными фейерверками. Неожиданно сзади послышался едва уловимый шорох. Эрниель обернулась и увидела владычицу Галадриэль. Она медленно шла, или даже плыла по каменным ступенькам, увитым плющом, и волнами летел подол ее платья, а сама королева словно светилась, озаренная звездным венком. Владычица спускалась в небольшой сад, и Эрниель невольно пошла за ней. Девушка слышала зовущий ее голос – нежный и таинственный, совсем не похожий на голос злой колдуньи.       Это место было скрыто в кронах деревьев: за живой изгородью, из каменного выступа в бассейн спускалась струя кристально чистой воды. Она звенела, словно тысячи крошечных колокольчиков, и свет, исходивший от Галадриэль, отражаясь на водной глади, освещал собой всю поляну. Посреди нее стоял мраморный стол, на котором высилась чаша - зеркало Галадриэли, показывающее прошлое, настоящее и будущее. - Ты пришла, - этот голос был проницателен и лился прямо в незащищенное более сердце Эрниель, - ты хочешь узнать ответ.       Владычица обернулась и встретилась с Эрниель глазами, в которых сверкали тысячи небесных огней. Сейчас две девы казались поразительно похожи: золотые волосы, белые одеяния (правда, платье Эрниель стало сейчас грязно-серым), голубые глаза. У Галадриэль они были полны мудрости, потому как она помнила еще расцвет Валинора и принесла в Средиземье его частичку; глаза Эрниель были полны одиночества и скорби и казались бездной, но с недавних пор в них поселилась надежда, залившая их прекрасным бескрайним океаном. - Хочешь заглянуть в мое зеркало? - спросила владычица. - Оно может рассказать о многом. - Что же я увижу? - сказала Эрниель. - И мудрейшим не дано знать этого, - Галадриэль наполнила серебряный кувшин водой из родника и вылила ее в чашу.       Девушка сделала шаг и заглянула в хрустальную воду. Она увидела мужчину и женщину - смертного человека и эльфийку. Казалось, они были счастливы, но возникший из ниоткуда огонь поглотил всплывшие образы. Сцена внезапно сменилась, и Эрниель увидела свое превращение, паучье гнездо, встречу с Россеном и его уговоры отправиться в Ривенделл, появление Черного пера. Внезапно вода стала черной, и в ней отразился старый кошмар Эрниель. Арагорн бился сразу с несколькими орками, но вышедший из-за ворот тролль сразу привлек внимание воина. Но каменный исполин оказался сильнее: он сбил Странника с ног и придавил его своей уродливой лапой. Леголас, завидев это, бросился на помощь к своему другу, но спущенная с тетивы орочья стрела остановила принца. Навеки....       В глазах помутилось, и Эрниель, отчаянно замахав в воздухе руками, упала на ковер из опавших листьев.       Значит, это было правдой. Человек и эльфийка - наверняка ее родители, и они погибли, защищая Остранну от сил Саурона. А Леголас... Нет, она допустит его смерти! Подставится под удар сама, но спасет принца от стрелы. - Ты увидела то, что случится, если не изменить настоящее, - послышался в ночной тишине голос Галадриэль. - Ты не допустишь такого будущего, правда? - Почему именно я? - из глаз девушки брызнули ручьями слезы. - Что за чувство толкнуло меня на этот поход? - Любовь, - мягко ответила Владычица, - ведь ты любишь Леголаса, как и он любит тебя. Вы скоро встретитесь, и тогда ты сможешь убедиться в моих словах. - Люблю? - отшатнулась Эрниель. - Но мне не ведома любовь. Так гласит проклятие, и я никогда не смогу полюбить. - Но это так, - заверила эльфийка. - И ты последуешь за ними до конца. Но берегись - вскоре все твое оперение станет черным, и тогда колдунья обретет самого ценного союзника, что носит в себе ее мощь. И найдется лишь один, способный тебе помочь.       Владычица подошла к одному из мэллорнов и сняла с ниспадающих нитей восемь едва распустившихся, полных свежести листов-брошек искусной эльфийской работы. - Я надеялась, что лориэнские листья смогут защитить их всех, но, похоже, что я ошибалась. У них есть надежный хранитель. Но и для тебя у меня есть дар.       Эльфийка сняла с шеи крошечный хрустальный сосуд. - Фиал, наполненный светом Эарендиля, я отдам Фродо - Хранителю Кольца. Но и тебе дарую несколько его капель. Во тьме он будет освещать тебе путь и не угаснет перед силами зла. Ступай, Эрниель-полукровка, и не тревожься. Ты найдешь свою звезду, непременно найдешь.       На рассвете три эльфийские ладьи уже ожидали Братство в заливе Андуина. С тоской прощались они с Золотым лесом и с его Владыками. Каждый из членов отряда получил плащ-хамелеон, сотканный владычицей и ее слугами. На шее он скреплялся серебряной брошью - лориэнским листом. - Никогда прежде мы не одевали чужаков в свои одежды, - молвил Келеборн. - Пускай же они сберегут вас на этом нелегком пути и да будет с вами навеки благословление лучезарной Элберет.       Леголас получил в дар от владычицы искусный лук галадрим, Пиппин и Мери - ножны для кинжалов, Боромир - золотой пояс. Сэму Галадриэль вручила коробочку с благодатной землей Золотого леса и зернышко мэллорна, Арагорну - камень, именуемый Эллесаром - эльфийским бериллом, а Фродо преподнесла фиал со светом Эарендиля.       Наконец, эльфийка подошла к последнему участнику похода - гному Гимли. Он стоял поодаль от всех, потупив взор, не решаясь взглянуть на прекраснейшую из всех. - Что же попросит гном в дар от владычицы Лориэна? - спросила она. - Ничего, - смущенно ответил Гимли, - разве что, еще раз взглянуть на прекраснейшую из всех на Арде.       Галадриэль мягко улыбнулась. - Вообще, есть одно желание, - гном засмущался еще больше, - если позволит мне Светлая владычица, я бы просил у нее прядь золотых волос, ибо дороже они всех сокровищ Железной горы.       Ничего не говоря, Галадриэль взяла у одной эльфийки ножницы и срезала три пряди. Благословила она путников в долгую дорогу, и ладьи поплыли по водам Великой реки, приютившей в своем лоне Кольцо. А за ними все так же следовал белый голубь, и Пиппин, обернувшись на уходящий за горизонт лес, увидел взмывающую в небеса птицу. О златой Лориэн! Слишком долго я здесь прожила В окружении смертных и дней. Безнадежно пою про корабль в те края, Где зажглась бы для нас прежней жизни заря...