***
Спустя несколько часов
- Это работы художников Иона и Адриана Морару. Здесь примерно тридцать картин, выполненных в масле и акварели, а также графика… - рассказывал Никлаус, идя размеренным шагом по-большому, просторному холлу. Кэролайн нравилось слушать Клауса об искусстве разных стран, истории создания того или иного полотна. Как оказалось, мужчина обладал красноречием, или это просто девушка готова была вслушиваться в его баритон вечность, но ее вечность слишком быстро заканчивалась. Ведь она даже не заметила, как смерть подошла, так близко. Форбс встряхнула головой, пытаясь привести в порядок мысли. Она не должна думать о Никлаусе, как о привлекательном молодом человеке, сейчас не время придаваться печальным помыслам. Они из разных вселенных - лишь на данном этапе пересеклись. Между ними огромная пропасть, в которую один из них, так или иначе, упадет в эту бездну навсегда, а второй останется с чувствами утраты всю оставшуюся жизнь. - Эй, с тобой все хорошо? – послышался взволнованный мужской голос. Кэролайн совсем не заметила, что уже несколько минут стояла на месте, пронзительно смотря на Майклсона, не осознавала, что перестала слушать его рассказ, окончательно погружаясь в свои мысли. Она почувствовала чьи-то руки на своих плечах и тут же встрепенулась. Клаус стоял всего в полушаге от нее, а серые глаза изучающе смотрели, словно пытались понять, что происходило сейчас с девушкой. - Все хорошо? – вновь спросил мужчина, - тебя что-то беспокоит? - Нет, просто думаю, что ты замечательный рассказчик, - натянуто произнесла Форбс, не желая показывать истинные чувства Никлаусу. Она не хотела портить этот вечер своим подавленным настроением или ненужными мыслями. Сейчас была возможность хоть на несколько часов забыться, и Кэролайн не могла упустить такого шанса. – Почему ты стал врачом? – осторожно спросила Форбс. Она взяла мужчину под руку и сдвинулась с места, продолжая рассматривать выставку. - Когда все члены твоей семьи врачи, то невольно становишься последователем традиции, - сказал Клаус, слегка кривя губы в улыбке. Майклсон вновь вспомнил угрозу отца, когда заявил, что не намеривается идти учиться на хирурга-онколога. Тогда в семье разгорелся грандиозный скандал по этому поводу. Отец был не намерен уступать прихоти сына, считая, что он еще очень глуп и мал, чтобы решать подобные вопросы. Через месяц Клаус поступил в один из лучших университетов в Нью-Йорке на врача, а через десять лет стал работать в ведущей частной клинике города. - А кем бы ты сам хотел стать? – спросила Кэролайн, замечая, как поменялся в лице Никлаус, словно она сказала что-то лишнее. - Художником, - вкрадчиво ответил Майклсон спустя несколько мгновений. - Художником? – удивилась девушка. Она не могла представить Клауса стоящего напротив мольберта с кистью и палитрой в руках. Это словно был совершенно другой, незнакомый ей мужчина. – А почему ты тогда не стал им? - Это невыгодная профессия, Кэролайн… Я люблю свою работу, так что давай поговорим о чем-нибудь другом, - сказал Клаус, тем самым меняя тему разговора. - Как насчет того, чтобы после выставки заехать в ресторан «Bucharest»? – задал вопрос мужчина, не желая так быстро расставаться со своей спутницей. - Я в одиннадцать обещала быть дома, - замялась Кэролайн, хотя ее внутренний голос уже неоднократно выкрикнул «да». - Еще только девять, поэтому у нас предостаточно времени, чтобы все успеть: досмотреть выставку, а затем съездить в ресторан, - заявил уверенно Никлаус, надеясь еще некоторое время провести с девушкой наедине. Ему нравилось общество Кэролайн. Его привлекали ее завораживающие голубые глаза, которые неоднократно пленили; звонкий, но иной раз грустный голос, который хочется слушать не останавливаясь. – Ну, так ты согласна? - Хорошо, уговорщик, я согласна. А пока расскажи мне что-нибудь об этом полотне, - сдалась Форбс и указала на привлекшую ее внимание картину.***
Полтора часа спустя
Молодая пара сидела за столиком в уютном ресторанчике. Они о чем-то оживленно разговаривали, иногда забывая, что находились не одни в помещение. Можно было даже их назвать влюбленными, у которых только-только начали завязываться любовные отношения. Нежные взгляды и случайные прикосновения рук, заставляющие поверить в их невидимую, но сильную связь. Они были открыты и честны друг с другом, не надевали никому ненужные, лживые маски. Ведь именно этого так не хватало девушке: быть собой в компании человека, которой примет ее со всеми плюсами и минусами. Каждая ее клеточка тянулась к Майклсону - отрицать это бессмысленно, да и не нужно. Впервые за последнее время Кэролайн почувствовала спокойствие на душе и умиротворение. Она совсем забыла о болезни, которая с каждой секундой усиливалась, о повседневных мучающих проблемах. Как будто Клаус забирал все плохие мысли, воспоминания, съедавшие девушку изнутри. Он стал для Форбс неким спасательным кругом, к которому она не имела права привязываться. - Я же говорила, что из тебя вышел отличный рассказчик, а ты все отнекиваешься, - произнесла Кэролайн, еле сдерживая новый приступ смеха, вспоминая события несколькими часами ранее на выставке. Девушка взяла стакан с соком и сделала несколько маленьких глотков, тем самым успокаивая чувства в груди. - Я не виноват, что пожилая пара решила, что я экскурсовод, - спокойно сказал Майклсон, разрезая ножечкам лазанью, а затем отправил небольшой кусочек себе в рот. – И вообще, это ты виновата, что все так произошло. Нечего было говорить почти на всю студию, что, я цитирую: «Лучшим знаток в искусстве, и самый милый экскурсовод». - Но это правда, - парировала Форбс и звонко засмеялась, вспоминая, как мужчина целых пятнадцать минут пытался объяснить пожилой паре, что он не проводит никаких экскурсий. – Зато ты познакомил этих милых старичков с искусством, - успокоившись, добавила девушка, не понимая, почему мужчина так завелся из-за какого-то пустяка. - Я рассчитывала, что мы вдвоем проведем время, - чуть слышно сказал Клаус и посмотрел на Кэролайн, которая была ошарашена таким заявлением. Он был не намерен скрывать тот факт, что девушка была ему небезразлична. Ведь подобных эмоций у него давно никто не вызывал, а может вообще никогда не испытывал. Мужчина понял, что сболтнул не то, что сейчас нужно, поэтому решил, немного разрядить обстановку. Он вилкой подцепил из тарелки Кэролайн небольшую дольку помидора и отправил к себе в рот. Клаус заметил, как быстро разрушилась это неприятная стена напряжения между ними, увидел, как моментально изменились эмоции на лице девушки. Ему импонировало столь непостоянное настроение Кэр. - Эй, - возмутилась мгновенно Форбс, в ее глазах появились озорные огоньки, - тогда я пробую твою лазанью, - заявила она и протянула вилку, но Клаус быстро отодвинул тарелку, не позволяя ей - дотянутся до блюда. – Я требую компенсации! - Вот закажи себе новую порцию – и будет тебе компенсация, - усмехнулся мужчина, наигранно отправляя очередной кусок лазанье в рот. - Майклсон, но так нечестно, - подыграла Кэролайн и театрально надула губы. Сейчас она была похоже на маленькую пятилетнюю девочку, которой не купили новую игрушку. Клаус не смог сдержать улыбку. - Хорошо, будет тебе компенсация, - произнес Никлаус, откладывая вилку в сторону. Девушка тут же встрепенулась и победно улыбнулась, думаю, что он поделиться лазаньей. Но она ошибался в своих предположениях. - Что ты делаешь? – удивленно сказала Форбс. Она не понимала, что затеял Клаус. Мужчина поднялся на ноги и подошел к Кэр, галантно протянув руку. На его лице была нежная улыбка, от которой девушка не могла оторвать взгляда. - Потанцуем? – спросил он, и кивнул головой в сторону почти пустого танцпола. Кэролайн неуверенно посмотрела на Майклсон и отрицательно покачала головой. Она не хотела сейчас опозориться перед ним, ведь девушка плохо танцевала. У нее не было ни практике, ни возможностей. – Ну же, милая. Всего один танец. Кэролайн не решительно вложила свою ладонь в его раскрытую руку. Мужчина вывел девушку на середину танцпола. Затем он положил свои руки на ее талию, слегка привлекая к себе, а она положила свои руки ему на плечи, тем самым увеличивая расстояние. Но они стояли достаточно близко, чтобы почувствовать тепло тела друг друга. Можно было ощутить какое-то еле уловимую искру пролетевшую, в тот самый миг, когда их глаза встретились. Клаус фантастически вел, поэтому Форбс не ощущала никакого дискомфорта или неудобства. Она наоборот наслаждалась танцем, музыкой и партнером, который неотрывно смотрел на нее, словно пытался что-то сказать. Да и слова им совершенно были не нужны, ведь обоим нравилось чувствовать близость друг друга. Только сейчас в его объятьях Кэролайн могла представить себя: обычной восемнадцатилетней девушкой, мечтающей о любви и приключений, жизнь, для которой только раскрывала новые горизонты. Она не хотела, чтобы песня заканчивалась, чтобы время шло вперед, разрушившая ее идеальную иллюзию. Но Форбс заметила, что его серые глаза были совсем близко, а его алые уста всего в нескольких дюймах от нее. Сердце начало неимоверно биться, готовое вот-вот вырваться наружу, а тело стало каменным. В голове образовывался запутанный клубок из обрывков мыслей, что она даже не могла ничего понять или запомнить. Девушка не могла допустить этого. Они не должны переходить границы дозволенного ни сейчас, ни потом, ни когда-либо. Кэролайн - бомба быстрого действия, которая при взрыве ранет всех кто был рядом. И меньше всего ей хотелось причинять боль Клаусу. - Не порти, - тихо сказала она, закрыв своей ладошкой его рот. Кэр смотрела в серые глаза, пытаясь заметить в них что-то похожее на понимания, но ничего подобного не увидела. – Не рушь эту тонкую грань, которую мы сегодня построили. - Кэр, я не хочу сопротивляться своим чувствами и знаю, что ты тоже ощущаешь эти пролетающие искры между нами, - говорил Клаус, - так, почему бы нам не позволить быть счастливыми хоть на мгновение? Почему не забыть о повседневности и не отдаться чувствам? - Потому что я умираю, Клаус. Потому что мне не нужна мимолетная связь, которая произошла из-за жалости, - немного громче сказала Форбс, ощущая на себе пару заинтересованных глаз. – Домой я на такси доберусь. Затем она развернулась на пятках и пошла к выходу, желая как можно быстрее выбраться из этого душного помещения на свежий воздух. Ее сердце бешено колотилось, а слезы просились наружу. Как только Кэролайн вышла на улицу, тут же стала ловить такси, чтобы как можно скорее уехать из этого места, подальше от мужчины. Она хотела поцеловать его, мечтала запустить свои пальчики в его светлые кудри, но не могла податься этому порыву. Ведь Форбс уже составила свой план на будущее, и там не было места для мимолетных отношений, для Клауса. - Кэролайн, послушай, - Майклсон оказался слишком близко и уже хотел взять Форбс за руку, но она быстро ее отдернула, не позволяя даже прикоснуться к себе. – Не веди себя как маленькая девочка, не беги от разговора. - Пойми ты, Клаус, - резко повернувшись к мужчине лицом, начала говорить Кэр, а спустя несколько секунд продолжила: - что я никак не подхожу тебе в качестве девушке на одну ночь. Мне не нужна твоя жалость, поэтому давай оставим все как есть, точнее на первоначальном этапе: ты – врач, а я твоя пациентка. - Я не хочу таить симпатию к тебе, Кэр, - делая небольшой шаг, сказал Никлаус. Он не из тех людей, которые играются на чужих чувствах или ищут девушек на одну ночь. Этот этап в его жизни прошел, довольно давно. Еще тогда, на мосту, Никлаус ощутил некую связь с Кэр, и это чувство с каждым днем усиливалось. – Ты еще жива, Кэролайн, и не должна заворачиваться в кокон сейчас, когда есть возможность найти свое счастья. Не отталкивая меня, прошу. - Я хочу друга, Клаус, - ее голос дрогнул, но Форбс понимала, что так было лучше для всех без исключения. – Я устала ждать чуда. В следующее мгновения она открыла дверцу желтого автомобиля и села на заднее сиденья. Девушка больше не взглянула на Майклсон, не желая видеть в его удивительных серых глазах боль, которую вызвали ее слова. Сейчас Кэролайн просто уехала от мужчины, позволяя и ему, и себе обдумать и разобраться во всем. Она не должна допустить, чтобы их связь стала сильней, чтобы разрушилась тонкая грань между дружбой и любовью. Но может, стоило это сделать, ведь чувства у них взаимные?..