Последние мгновения жизни

Страх – это чувство, которое каждому человеку неоднократно проходится испытывать в своей жизни; ощущение, которое нужно перебарывать, не позволяя окончательно поглотить себя с головой. У людей существует множество различных страхов и фобий, с которыми он борется в течение всей жизни. Кэролайн боялась лишь одного: причинить боль близкому и родному человеку после того, как ее сердце замертво остановится. Ей казалось, что разрушила жизнь мамы, что забрала у нее время, которое она могла потратить на свое благополучное будущее. Лиз посвятила своей единственной дочки всю себя, словно забывая обо всем на свете. И это пугало Кэр. Что ждало женщину после смерти дочери? Одиночество? Замкнутость? Отчуждение от мира? А может все сразу? Девушка не могла допустить, чтобы Лиз после всего отказалась от жизни, потеряла себя окончательно. Она помнила, как тяжело Элизабет пережила смерть Билла, как мучилась и плакала тайком по ночам, чтобы не напугать дочку. Ведь на тот момент в ее жизни остался лишь один лучик света – Кэролайн, которая теперь тоже готова покинуть этот бренный мир. Девушка думала, что сможет еще поговорить с мамой, что успеет ее подготовить к дальнейшей жизни. Но все усложнилось с появлением Никлауса, который буквально перевернул весь привычный жизненный распорядок и изменил все ее планы на будущее. Он стал для Форбс спасательным кругом из черной бездны, в которой она погибала каждый день своего существования. Кэр начала жить и чувствовать лишь с его появлением. Мир приобретал иные краски, когда он был рядом. Но позволить мужчине окончательно стать неотъемлемой частью своей жизни Кэролайн не могла. Ведь ему не зачем связывать свою жизнь с девушкой, которая являлась для всех ядерной бомбой готовая уничтожить все в любое мгновение, причиняя нереальную боль всем, кто окружал. Возясь с девушкой, Клаус тратил попросту время, пытаясь убедить ее в том, что не являлось действительностью - что еще можно превратить последние мгновения жизни Кэр в сказку. - Кэролайн, - в комнату дочери влетела Лиз, прожигая взглядом ее спину насквозь. Женщина подошла к кровати, на которой лежала девушка и, скрестив руки на груди, ожидающе посмотрела на нее. – Объясни мне, пожалуйста, почему ты последние три дня не ходила в клинику? Почему ты избегаешь Никлауса? У меня уже иссякли аргументы по поводу твоей занятости, милая, да и этот мужчины так быстро не сдастся - пока не увидит тебя. Может, расскажешь, что между вами произошло? Форбс с удовольствием поделилась бы с мамой о случившемся, рассказала о своих чувствах к Клаусу. Она не могла уже представить свою жизнь без его серых глаз и ослепительной улыбки, но осознание того, что становиться для мужчины неким балластом, тянущим на дно - пугало ее. После проведенной с ним ночи Кэролайн покинула его апартаменты, как только на улице стало все расцветать, как только до нее дошло все произошедшее. В тот момент желудок болезненно сжался, а мысли стали сменяться один за другим, так нереально быстро, что не сразу получилось определить реально ли все. Девушка испугалась своих же желаний, словно она не контролировала не только свой разум, но и тело. Была лишь одна мысль: необходимо уходить и как можно быстрее, пока молодой человек спит, чтобы избежать никому ненужные объяснения. - Кэрри, милая, - осторожно сев на край кровати и погладив дочку по спине, сказала Элизабет, догадываясь, что сейчас девушка не готова быть откровенно с кем-либо насчет их взаимоотношений с лечащим врачом. – Мы же договорились быть честными друг с другом. Если Никлаус сделал тебе больно, то… - Нет, мама, нет, - резко садясь и смотря на женщину, протараторила Кэролайн, тихо про себя возмущаясь. Как ей вообще пришла такая глупая мысль? – Это я причиняю ему боль. Ведь он привязался ко мне, готов быть рядом со мной до самого конца. Но не хочу, чтобы он тратил свое время понапрасну, чтобы питался лживыми иллюзиями насчет нашего счастья. Его не будет. Ничего не будет. У меня лишь одно будущее – это больница и смерть, а у него все впереди… Я устала мама… - Кэролайн сорвался: каждая клеточка ее души просилась на свободу. Ей хотелось избавиться от оков, которые уже стали неотъемлемой частью самой девушки. Рядом с мужчиной она могла ощутить необходимую долю свободы, получалось забыть обо всех проблемах, которые ежедневно были рядом с ней, но стоило ему только оставить девушку одну, как все мучения с новой силой возвращались.- Я рушу твою жизнь ежедневно, не даю двигаться дальше… теперь еще Клаус… - ее плечи стали содрогаться от новых приступов рыданий, а в груди появилось какое-то неприятное чувство. - Тише-тише… - стала что-то шептать успокаивающее Элизабет, обнимая девушку за плечи и притягивая к себе ближе. Женщине вновь захотелось забрать всю душевную боль дочки, или хотя бы частично облегчить ее страдание. Именно в эти мгновения она ощущала свою беспомощность и ненужность, ведь ничем не могла помочь – лишь только видеть, как с каждым днем угасал жизненный огонек в глазах у ее Ангела. – Кэрри, милая, - беря дочку за плечи и смотря на блондинку, сказала женщина, - ты ни чью жизнь не портишь. Ни сейчас, ни потом не будешь обузой ни для кого, - Лиз хотела объяснить Кэролайн, что она всегда будет дорога ей, несмотря ни на что будет самой любимой. – Ты мой лучик счастья, который послан мне свыше. И я ценю каждое мгновение, проведенное с тобой. - Но что будет с тобой после?.. – тихо, осипшим голос спросила Кэр. Они еще никогда не поднимали подобную тему, видимо обе ждали определенного момента, или просто боялись этим разговором причинить боль друг другу. – После того как я уйду? - Я знала, что тебя этот вопрос волнует, - произнесла женщина, ощущая, как что-то такое липкое и волнительное образовывалось где-то в области груди. Даже одна мысль о потери близкого человека причиняла нереальную боль, что ее кровиночка вот-вот оставит ее одну на грешной земле. – Только не знала, как сказать тебе, - начала Лиз спустя пару мгновений, - я подписала контракт, по которому на три года уеду из Нью-Йорка в Лондон. - Что? – удивилась белокурая девушка, не веря, услышанному. О подобном она даже подумать не могла, не то чтобы предположить. - Я не хотела, чтобы ты думала, что уже готовлюсь жить без тебя, или считала, что мешаешь мне добиваться своих целей, - тут же, не медля, пояснила Лиз. Как нестранно, но она увидела в глазах дочки лишь интерес и понимание, будто эти слова то, что желала услышать девушка. – Мне будет очень больно, невыносимо больно, потерять тебя, но я постараюсь справиться. Ведь у меня такая сильная и смелая дочь, которая боролась со смертью столько времени. - Мама, - обняв женщину, произнесла девушка, зажмурив крепко глаза и прикусив нижнюю губу, стараясь таким образом унять чувства. Оказалось все не так страшно и безнадежно, что определенно порадовало Кэр. Ведь теперь она прекрасно знала, что после того, как ее сердце остановится, Лиз будет в порядке. – Я люблю тебя, мамочка. - И я тебя люблю, милая, - целуя дочку в волосы, сказала женщина. Казалось, теперь все недопонимания и неясности между ними разрешились, ведь все карты были раскрыты. Но остался лишь один момент непонятный Элизабет: что же, чувствовала Кэролайн к своему лечащему врачу? Это, пожалуй, единственный неразрешенный вопрос, который повис между дамами. Миссис Форбс видела, как несколько последних недель дочка начала жить, словно она обычная влюбленной восемнадцатилетней девушкой, у которой все только начиналось. И такие грандиозные изменения произошли с появлением Никлауса Майклсона в ее жизни. - Ты его полюбила? – вопрос сам собой сорвался с уст Лиз, спустя только несколько секунд она смогла понять, что сказала не то, что следовало, но поймав потускневший взгляд дочери, поняла все без лишних слов: мужчина был не безразличен Кэролайн. Каждая любящая мать хотела бы видеть свое чадо счастливым, услышать, как какой-то молодой человек сделал любимой дочери предложения, на которое она ответила положительно. Но для Элизабет главное знать, что в последние мгновения своей жизни Кэролайн была счастлива; была любима кем-то. Она желала, чтобы девушка успела ощутить какого это - быть в объятьях любимого мужчины. Похоже, ее мечте было суждено сбыться, только нужно было подтолкнуть Кэр в объятья своей судьбы. - Никогда не отказывайся, милая, от своих чувств, особенно, когда они взаимны, - сказала миссис Форбс, ощущая на себе недопонимающий взгляд девушки. Хотя, и так ясно, что Кэролайн прекрасно осознавала, о чем пыталась сказать ей мама. – Все люди заслуживают счастья, пусть даже и мимолетного. Я хочу видеть, чтобы твоя судьба сложилась благополучно, и Клаус этого желает. Видно, что этот молодой человек искренен и благороден в своих намерениях. - Но у нас не будет долгой совместной жизни. Он лишь потратит на меня бесполезно свое время, а после ему будет трудно вновь начать двигаться дальше, - тихо сказала Кэр, рассматривая свои руки, словно на них было что-то нарисовано. – Я не хочу, чтобы Клаус страдал. - Но сейчас вы оба страдаете в дали друг от друга, Кэролайн, - возразила Элизабет. Она знала, что это так, тут даже к гадалке не нужно ходить, чтобы понять: девушка скучала по молодому человеку. - Ты заслуживаешь быть счастливой, милая. И лишь с появлением Никлауса начала расцветать, словно свежая роза раскрыла свои бутоны, - добавила женщина, замечая, как постепенно успокаивалась девушка, вслушиваясь в слова мамы. – У вас что-то было? - Мама, - обвиняющим голосом произнесла Кэролайн. Подобного вопроса сейчас девушка не готова была услышать, да и не только сейчас, ведь обычно миссис Форбс деликатно подбирала слова. Девушка поняла, что лучшей подруги, кроме мамы у нее просто нет, и никогда не было. Только она могла понять с полуслова чувства, а иной раз даже мысли Кэр. – Это была ошибка… - тихо, скорее даже невнятно добавила Форбс, смотря на свои руки. Эти слова были неправдой, и каждый, кто находился в этой комнате, прекрасно понимал это. - Кэролайн, я прекрасно понимаю, почему ты не хочешь впутывать Никлаус в свою жизнь, но ты только представь какого ему сейчас, когда ты без особых объяснений избегаешь его, когда не позволяешь быть рядом. - Лиз старалась убедить дочку не отворачиваться от человека, который ей не безразличен, не отрекаться от чувств, которые так просто не то, чтобы унять, но даже забыть. Сама Элизабет была на месте Клауса несколько лет назад, когда Билл пытался отдалиться от своей семьи, боясь причинить боль близким, но она была с мужем до самого конца. Женщина не позволила мужчине остаться одному в самое трудное мгновение в его жизни, хоть он и говорил, что бессмысленно возиться с ним, что нужно заботиться о Кэролайн, которой была необходима забота близкого человека, но Лиз не прислушалась к словам любимого и была рядом до последнего его вздоха. Сейчас ей казалось, что история повторялась, только теперь она была зрителем и наблюдала за всем со стороны, и эта роль оказалась куда тяжелее, ведь женщина ощущала свою безысходность, беспомощность в данной ситуации. Лиз могла лишь смотреть, как дочка мучается в дали от близкого для нее мужчины. Она ни чем не могла помочь. - Когда твой отец умирал, он тоже пытался отдалиться от меня, - начала говорить миссис Форбс спустя пару мгновений, - но сейчас я ему благодарна, что он позволил остаться рядом, ведь каждое провиденное с ним мгновения позволило мне подготовиться к его уходу, хоть и было невыносимо больно, когда его не стало, - сказала женщина. Казалось, что прошлое вновь вернулось к ней неким вихрем воспоминаний, по ее телу тут же пробежалась неприятная дрожь. – Клаус тоже увлекся тобой и он готов подарить тебе последние мгновения жизни. Так позволь себе быть счастливой, милая, убери все свои стереотипы и предрассудки сейчас и будь счастлива хоть в последние дни. - Но зачем ему такая бракованная игрушка, от которой быстро устают, - устало произнесла девушка, словно не слыша слова мамы, как будто закрылась в своем мирке, нежилая никого туда впускать. Ведь было легче всего спрятаться от внешнего мира в себе, куда проще сбежать от проблем, по крайней мере, в данном случае. - Не смей так говорить, слышишь? Не смей даже так думать! – строго сказала Элизабет, стараясь показать дочке, что сильно ошибалась в своих словах. – Если бы Клаус хотел избавиться от тебя, то бросил сразу, как только переспал. Он не стал сейчас добиваться встречи с тобой, не звонил мне по несколько раз на дню, чтобы услышать, что с тобой все в порядке. Ты дорога ему, Кэролайн. Клаус прекрасно понимает, на что идет, так почему бы не позволить себе быть рядом с мужчиной, который принимает всю твою жизни целиком?! Просто скажи, что он нужен тебе. Признай – и тебе будет легче. - Я… я хочу быть с ним, - словно только сейчас это поняла Кэролайн, будто только сейчас догадалась, что этот мужчина послан для нее свыше. Как, оказалось, легко признать этот факт, как приятно чувство необходимость. Резкий и довольно громкий звук раздался по всей квартире, информируя о приходе нежданного гостя. Дамы настороженно посмотрели друг на друга, будто спрашивая: кто там? Хотя прекрасно знали ответ на этот вопрос, ведь только один человек за последнее время проявлял настойчивость и интерес к их персонам. - Я открою, - поднимаясь на ноги, говорит Кэр, ощущая, как сердце начало учащенно биться, а ноги сами понесли к заветной двери. Теперь все страхи улетучились, а предрассудки спрятались глубоко-глубоко. Элизабет права: девушка заслуживала счастья, пусть и мимолетного. Лишь только сейчас до Форбс дошло, что Клаусу тоже не безразлична, ведь иначе давно оставил эту бесполезную идею, помогать ей. Оказавшись в коридоре напротив входа, Кэр недолго думаю, повернула ключом в замочной скважине и отварила дверь, тут же встречаясь с пронзительными серыми глазами, с пухлыми алыми устами и атлетическим мужским телом. Как же сильно она скучала по нему! Почему люди начинают ценить что-то лишь тогда, когда теряют? Вопрос, который мучает ни одно поколение; которым задается каждый второй в течение всей своей жизни. Но этим молодым людям было еще не поздно все исправить. - Кэр, я… - начал говорить мужчина, как только увидел на пороге квартиры миловидную блондинку, которую уже думал никогда не увидеть, но к счастью ошибался. Девушка не дала сказать молодому человеку и пару слов, как моментально сократила расстояние и припала к его желанным, теплым губам, по которым нереально скучала все это томительное и долгое время. Теперь Кэролайн нечего было бояться, ведь она знала, что нужно ему. Каждая ранка в ее груди, кровоточившая до этого, стала потихоньку затягиваться, а все мучавшие страхи исчезли. На тот момент существовал лишь этот светловолосый мужчина, жадно припавший к ее устам. Ведь самое томительное для человека – это ждать и догонять. - Прости, - отрываясь от его сладких губ, прошептала девушка. Голова непривычно кружилась, а воздух в легких закончился, словно она только что пробежала целый марафон без передышки. – Прости, что избегала тебя все это время, - восстановив дыхания спустя пару секунд, добавила Форбс. Как же глупо было прятаться от него столько времени. – Я боялась сделать тебе больно, когда… когда уйду. - Глупенькая, моя девочка, - зарываясь лицом в белокурые волосы, пропел Майклсон, наслаждаясь близостью дорогой девушке. – Я же говорил тебе, что все твои попытки держать меня на расстоянии с треском проваливаются, - вновь припадая к ее устам, выдохнул мужчина. Теперь он точно знал, что так просто Кэролайн от себя больше не отпустит. Оказалось, им обоим потребовалось некоторое время, чтобы окончательно понять, что нуждаются друг в друге. Обняв Клауса за шею и запустив свои тоненькие пальчики в его волосы, Кэр прижалась плотнее к телу мужчины. Но какой-то противный внутренний голосок вовремя остановил ее от дальнейших действий, ведь сейчас было неподходящее место, да и в соседней комнате была Лиз, которая желала познакомиться с Клаусом, как потенциальным молодым человеком дочери. - Пойдем, - отстраняясь и беря Майклсона за руку, сказала Кэролайн, потянув его в дом. Все страхи исчезают тогда, когда люди начинают делать то, чего боялись все это время. Но ее страхи исчезли вместе с тьмой, когда появится свет – Клаус.