Последние мгновения жизни

Клаус шел по длинному коридору, спеша к той, что покорила, а затем выкрала частичку его сердца; кто стала неотъемлемой частью обыденной жизни молодого человека. Без сомнений, что сейчас она ожидала мужчину, что была в предвкушение предстоящей мимолетной встречи. Почему мимолетной? Оказалось, было мало находиться всегда поблизости друг с другом, нужно еще, чтобы окружающие обстоятельства позволили этому случиться. Молодые люди виделись лишь в перерывах между операциями Майклсона и процедурами Форбс - а это максимум пару часов в день, не больше. Поэтому они пытались провести каждую свободную минутку наедине, старались насладиться совместными мгновениями, ведь у них осталось так мало таких моментов. Время нещадно бежало вперед оставляя после себя лишь горсточку воспоминаний, которую хотелось прожить вновь. Мужчина совсем не заметил, как практически бегом добрался до нужной палаты, и на несколько мгновений замер, чтобы восстановить сбившейся дыхание, чтобы привести мысли в порядок. Было ощущение, что он пробежал два километра без остановки, или просто Ник так волновался перед предстоящей встречей с девушкой, что сердце готово было выбраться из грудной клетки. Больше немедля ни секунды он зашел в палату, преодолевая последнюю преграду, разделяющую его с возлюбленной. Но только закрылась за спиной мужчины дверь, как вновь остановился, словно ноги прилили к полу. Его тело произвольно напряглось, в горле пересохло, а сердце начало неимоверно биться. Все внимание было сосредоточенно на Кэролайн. Девушка стояла спиной к Майклсону пытаясь застегнуть замок на своем соблазнительно-коротеньком платьице. Клаус невольно пробежался жадным взглядом по обнаженной спине Кэролайн, отмечая, что этот наряд определенно стал любимым. Он облизал пересохшие губы и тяжело выдохнул. Как же мужчина скучился по этой белокурой нимфе в светло-голубом платье. Сократив расстояние, разделявшее его с Кэролайн, он аккуратно провел ладонью вдоль ее обнаженной части тела. Замечая, как она задрожала. Девушка прекрасная и хрупкая, будто фарфоровая куколка, которую нужно было оберегать. Клаус начал покрывать плечико Форбс нежными поцелуями медленно, но уверенно продвигаясь выше, к маленькому девичьему ушку, а затем тихо, еле уловимо прошептал: - Я соскучился, любимая… - Клаус, - выдохнула Кэролайн, поворачиваясь мужчине лицом, и мгновенно прильнула к его желанным устам, тут же запустив свои тоненькие пальчики в его светлые, слегка вьющиеся волосы. Сейчас эти двоя, казались единым, большим, чем просто молодая пара; они стали двумя половинками одного целого. Обвив руками талию Форбс, мужчина притянул ее стройное тело к себе. Он так нуждался в ней; ему так необходимо было чувствовать эту жгучую близость, как нуждаются люди в глотке прохладной воды в жаркую, засушливую погоду. Но сейчас она была рядом и готова тонуть в его объятьях, ощущать страсть и желание партнера, отдастся чувствам с головой. Клаус неспешно спустил лямочки платья Кэр, так что вскоре оно неким легким облаком упало к их ногам, затем подхватил девушку за ягодицы, таким образом, позволяя ей обвиться стройными ножками вокруг талии, и куда-то направился, в тоже время оставляя на шеи белокурой особы не только нежные, но и страстные поцелуи. Он положил аккуратно ее на кушетку, нависая и тут же припадая с новыми горячими поцелуями. Кэролайн не удержала в себе протяжный стон, когда Майклсон отодвинул тонкую полоску ее трусиков и начал массировать клитор. Она изогнулась дугой, прикусив нижнюю губу, а пальцы вцепились в рубашку, так, словно вот-вот готовы порвать мешающую вещь в клочья. Но спустя мгновения девушка начала судорожно раздевать мужчину, желая поскорее соприкоснуться с его горячей обнаженной кожей. Форбс безумно соскучилась по его сильным рукам, по мускулистой груди, по страстным поцелуям… Как будто в последний раз они были вместе несколько месяцев назад. Вскоре ей удалось расправиться с одеждой молодого человека, туда же потом полетело нижнее белье Кэр. Теперь они были наравне, оба жаждали почувствовать друг друга, ощутить необходимую близость. В тот момент они были похожи на двух изголодавшихся зверей, голод у которых выражался в иных потребностях, нежели у большинства людей. - Что «пожалуйста» милая? – спросил Майклсон, играясь сначала с одним соском, а затем с другим, пока его руки исследовали каждый миллиметр тела светловолосой особы. Он ощущал, как девушка уже сгорала от нетерпения почувствовать молодого человека внутри себя, да и у Клауса уже самого практически не осталось терпение, но желание еще помучить Кэролайн преобладало над всеми внутренними голосами. Мужчина спустился немного вниз, устраиваясь между ног девушку, начал целовать и слегка ощутимо покусывать кожу живота, отчего Форбс издала протяжный стон и притянула молодого человека к себе, впиваясь в его уста жгучим поцелуем, который забрал последние капельки терпения и силы у Майклсона. Он тут же вошел в нее на полную длину, заставляя девушку негромко вскликнуть и прогнуться ему на встречу всем телом. Теперь молодые люди были одним целым и неразрывным, ведь их связь была невероятно сильной. Кэролайн довольно застонала и прикрыла глаза, когда молодой человек начал медленно двигаться, постепенно увеличивая темп; его губы продолжали целовать шею девушки, иногда только преподал к ее вишневым губам, тем самым заглушая стоны. - Ты самая лучшая, самая сладкая, желанная… - шептал всякие глупости Никлаус в перерывах между поцелуями. – Я до конца буду с тобой… Казалась бы простые слова, но как много они значили для этих двоих, даже сейчас, когда их заботили совсем другие вещи. Финал настиг их практически одновременно. Яркий фейерверк эйфории и блаженства накрыл героев, унося в иной мир, в совершенно другую реальность, где были только он и она, где не были этих ужасных проблем.

***

Клаус неспешно натягивал темно-синие джины, ощущая на себе пронзительный, скорее даже изучающий взгляд Кэролайн, которая сидела на небольшой кровати, укутавшись в тоненькое покрывало, чтобы скрыть свою наготу. - Может, прекратишь «так» смотреть на меня, - накинув на плечи рубашку и повернувшись к девушке лицом, с некой наигранностью в голосе сказал Никлаус, - а то я такими темпами никогда не уйду от тебя, - приближаясь к Кэр, добавил он. - Оставайся, - вставая на колени, оказываясь лицом к лицу с молодым человеком, отозвалась Форбс, потихоньку проводя кончиками пальцев по его обнаженной груди. - Милая, ты же знаешь, что мне нужно идти, - сказал он и, положив свои ладони к ней на талию, слега чмокнул в губы. Девушка тяжело выдохнула и начала застегивать рубашку, понимая, что уговорить мужчину остаться невозможно, ведь ему нужно было идти на работу, спасать чужие жизни. Но ее спасти, молодому человеку не удастся. Они оба это знали, только еще не признали. Закончив застегивать пуговицы, Кэролайн обняла Клауса, уткнувшись носом в его шею. Сладкий, приятный запах молодого человека мгновенно заполнил легкие девушки. По телу пробежались чуть уловимые, приятные электрические разряды. Как же хорошо было находиться в объятьях близкого, дорого человека. - Ты правду сказал?.. – прошептала Форбс, так что мужчина не сразу расслышал. - О чем ты, милая? – спросил он, слегка ощутимо целую макушку, и плотнее прижимаясь к ее телу. Она лучик света, освещающий одинокую, приевшуюся повседневную суету. Эта девушка стала смыслом жизни, заставила его стремиться к чему-то новому. Она стала неким идолом символизирующим духовную силу. Несмотря на все сложности, которые пришлось пережить, Кэролайн держалась достойно и смело. И сейчас, глядя на смутившуюся Форбс, молодой человек вновь убедился, что эта белокурая особа невероятно красива и невинна, что заслуживала сказочную жизнь. Но почему судьба не справедливо поступала с ней? За что наказывала?.. Похоже, эти вопросы так и не найдут ответов. - Ты… - девушка сделала глубокий вдох, таким образом, собираясь с мыслями и чувствами. Кэр должна была узнать правду. Ей было необходимо убедиться, что это все не игра, что Клаус был искренен в своих поступках и честен в словах. Он стал также необходим для нее, как нужен кислород в замкнутой, душной комнате; желанен, как лучи солнца в проливную дождливую погоду. – Ты, правда, всегда будешь рядом? – на одном дыхание выпалила Форбс и неуверенно посмотрела на молодого человека. - Конечно, милая! Конечно, буду рядом с тобой, - заверил Майклсон спустя пару мгновений, беря ее личико в свои ладони и внимательно наблюдая за реакцией. Почему она не могла поверить в искренность? Почему не видела, как дорога ему? Что ему было необходимо сказать, чтобы поверила? – Ты нужна мне, Кэролайн, очень нужна! - Почему?.. Зачем тебе нужна такая девушка? – пусть сейчас было не то место, чтобы поднимать данный вопрос, но тянуть не была смысла, слишком мало времени осталось у них. - Я тебя… я… - он не мог сказать три слова, всего десять букв, которые разрушили бы все сомнения Форбс, которые окончательно соединили эти два сердца, бьющиеся в унисон. Сейчас был великолепный шанс открыть чувства девушке, быть с ней предельно откровенным и не думать, что она отвергнет. Но мужчине не хотел так признаваться ей в любви; он желал, чтобы эта инициатива исходила исключительно от него. Не так он представлял их сказку, все должно быть иначе. – Ты нужна мне Кэролайн, только ты заставляешь меня двигаться вперед, желать стремиться к новым высотам. Глядя на тебя такую солнечную, - Майклсон аккуратно костяшками пальцев провел по щеке Форбс, - такую сильную и волевую, хочется жить. Ты – мое счастье. Закончив говорить, Никлаус наклонил голову чуть вперед и завладел губами Кэр, стараясь поцелуями передать настоящие эмоции, отдать всего себя. Ведь девушка нужна ему, только она. И плевать, что их сказка продлиться всего несколько мгновений, что он, так или иначе, останется один в конечном итоге, главное было – чтобы Кэролайн находилась рядом. - Мне пора идти, милая, - отстранившись, произнес Майклсон осипшим голос, видимо, близость этой девушки окончательно вскружило ему голову. – Я скоро приду. Еще раз, нежно поцеловав Кэролайн в губы, мужчина поспешил покинуть палату, понимая, что еще проведенное с ней наедине мгновение – и он до завтрашнего утра не покинет этих покой. Но ему нужно было идти…

***

Спустя несколько часов

- Мистер Майклсон, Вы можете идти отдыхать, - сказала Дженна, смотря на уставшего начальника, который последние пару часов простоял за операционным столом, спасая маленькую шестилетнюю девочку. – Дальше мы справимся. - Нет! Работаем до конца, - строго заявил Майклсон. Видимо, сейчас он выглядел не наилучшим образом, раз даже его коллеги заметили неладное, да и чувствовал он что-то такое неопределенное и несвойственное, что-то такое пугающее, словно это первая операция… Но это было далеко не первый раз, когда ему приходилось спасать чью-то жизнь. Тогда, что так мучило молодого человека? Почему было ощущение, что он был на огромном расстоянии от происходящего вокруг? Эти ощущения все же не помешали Майклсону благополучно провести операцию и спасти жизнь пациенту… Через тридцать минут Никлаус подошел к своему кабинету, чтобы немного отдохнуть и поработать с документацией, которую нужно было в ближайшее время сдать. Перед тем как идти на свое рабочее место мужчина заглянул в палату Форбс, чтобы предупредить, что еще на некоторое время задержится, но девушка, свернувшись калачиком, сладко спала, поэтому он решил не беспокоить ее сон и заняться работой, пока его возлюбленная отдыхала. - Что ты здесь забыл? – закрыв за собой дверь кабинета, спросил Никлаус нежданного гостя, который вальяжно устроился в его кресле. Молодой человек прошел вглубь кабинета, останавливаясь напротив мужчины. Каждая клеточка его тела напряглась, а кровь в венах закипела. - Разве, так нужно приветствовать отца, Никлаус? – с некой иронией в голосе спросил Себастьян Роше – великолепный врач онколог и по совместительству отец Клауса. - Это говорит человек, которой бросил свою жену и сына ради карьеры ведущей клиники Германии, - усмехнулся молодой человек, пытаясь задеть своими слова отца, который оставил свою семью ради выгодного предложения за границей. Майклсона с самого рождения растила мать – Эстер, которая души не чаяла в своем единственном сыне. Себастьян Роше старался поддерживать бывшую жену с воспитание ребенка, но последние десять лет его помощь заключалась лишь в нескольких тысячах долларов присланных по почте. Поэтому мальчику не хватало мужского внимания. С детства Никлаус стремился сделать все возможное, чтобы им гордилась не только Эстер, но и отец оценил достижения сына. Обычно молодой человек слышал от Себастьяна нравоучение, что он не должен быть таким жалким хлюпиком, который сидит на плечах родителей, что должен достигать еще больших результатов. Но узнав, что у отца появилась новая семья, в которой уже не было места Клаусу с Эстер, то ненависть и злость буквально разлились по всему телу, захватывая в тески каждую часть его души. Без того ужасное общение отца и сына совсем сошло на нет, лишь изредка они созванивались и поздравляли друг друга с праздником. - Видимо ты совсем распоясался. Эстер окончательно избаловала тебя, - произнес Роше обыденным голосом, словно говорил какие-то привычные, жизненные вещи. – Ладно, Никлаус не кипятись, - замечая, как забегали глаза, и напряглось тело молодого человека, добавил мужчина. Он не хотел ругаться сейчас с ним, не желал больше слушать никому ненужные доводы надменного мальчишки, который не имел права судить кого-либо. – Я пришел поговорить насчет твоего нового увлечения. - О, и что ты хочешь мне этим сказать? – не скрывая насмешки в голосе, поинтересовался Майклсон, - неужели будешь говорить, что Кэролайн для меня не достойная партия? Если это так, то я не намерен слушать. - Нет, Клаус, ты выслушаешь меня, - поднимаясь на ноги, заявил Себастьян. Он должен был вразумить сына, сказать, что портил свою жизнь, связываясь с девушкой, у которой практически не осталось времени жить. – Мисс Форбс для тебя плохая кандидатура. Ей уже ничего не поможет. Ни одна операция не спасет девушку. Ее результаты не утешительные, сынок. Максимум осталось несколько месяц, которые она проведет в больнице. - Сразу видно, что кроме себя ты никого не любил, - сказал Никлаус, сжимая со всей силы кулаки и стискивая зубу, таким образом, пытаясь сдержать свою злость внутри себя. Он не должен подаваться в провокации мужчины, который не имел права молодому человеку давать советы. – Я слишком долгое время хотел заполучить твое внимания, отец. Старался поступить так, как бы поступил ты в данной ситуации. Но что я слышал взамен: «Ты слишком жалок, Никлаус, не позорь меня» или «Глупый мальчишка, не медленно иди все исправь, как было». Ты находился в нескольких тысячах километрах от меня, но умудрялся диктовать свои порядки, которые устраивали только тебя. Даже на том, чтобы я поступил на врача - ты настоял. Сделал все, чтобы не осталось у меня выбора… - на пару секунд молодой человек замолчал, пытаясь перевести дух, больше он не намерен потыкать отцу, и вправе самостоятельно решать с кем встречаться. – Я буду с Кэролайн до конца! Буду бороться за нее, до последнего вздоха буду верить, что произойдет чудо. Я обратился к тебе за помощью, думая, что ты сможешь спасти ее, что скажешь – не все потерянно. Но я ошибся, не должен был, ни о чем просить тебя… Сейчас Клаус ощущал какой-то прилив энергии, словно выпел не одну чашку бодрящего кофе. В какой-то степени ему стало намного легче, ведь он смог высказать все накопившее человеку, которого считал близким, на которого старался походить. Но теперь Майклсон увидел, как жалок и ничтожен Роше, которому, видимо, вообще чужды обыденные человеческие чувства, который не ценил и не берег, что имел. Такой человек не стоил быть чьим-то идолом. - Заканчивай здесь со всеми своими делами и уезжай из города по-хорошему. Все равно ты не поможешь Кэролайн,- произнес Клаус, тут же разворачиваясь и устремляясь на выход, не имея больше желания, находится с мужчиной наедине. Им больше нечего обсуждать, кроме работы ничего не связывало. Между отцом и сыном повисла огромная пропасть, в которую могли упасть оба в любой момент. - Не будь дураком, Никлаус, - схватив сына за предплечья, сказал Себастьян. – Ты сейчас портишь свою жизнь, связываясь с этой особой, которая определенно хороша собой, но на этом ее положительные качества заканчиваются. Через несколько месяц она уйдет и оставит тебя с воспоминаниями и несбывшимися надеждами на совместное будущее. Она будет балластом, тянущим тебя на самое дно... Признайся, что тебе нужен лишь секс... Клаус не мог больше слушать подобную чушь, которая неким эхом раздавалась в голове, причиняя боль, словно острое стекло всадили в его грудную клетку, а злость все стремительней завладевала телом. Его правая рука механически взлетела верха и ударила мужчину прямо в челюсть, так что он отшатнулся на несколько шагов назад. Молодой человек не мог допустить, чтобы его любимую девушку оскорбляли, говорили такие вещи, о которых он даже подумать боялся. - Не смей так говорить, - процедил Клаус сквозь зубы, потирая костяшки пальцев. На некую долю секунды он смог ощутить облегчение, такое желанное и необъятное чувство окутало его, давая немного насладиться триумфом. Но спустя мгновения оно также стремительно испарилось, возвращая молодого мужчину в суровую реальность.- И твои слова ничего не значат, потому что у меня теперь нет отца. Произнеся эти слова Майклсон, тут же поспешил выйти из кабинета, предпочитая держаться от этого человек как можно дальше. Хлопнув достаточно громко дверь, он направился к Кэролайн, желая увидеть ее и прижать к себе, сладко припав к ее манящим губам. Но сделав всего несколько шагов в нужную сторону, как Клаус резко остановился на месте, замечая боковым зрением знакомую белокурую фигурку совсем рядом с собой. Земля моментально ушла из-под ног, его тело мгновенно наполнилось свинцом, а в ушах как-то противно звенело. Стоило ему только посмотреть на девушку, как сердце остановилось. Она все слышала. Все знала. Кэролайн резко сорвалась с места, стирая с щек маленькие солененькие капельки, свидетельствующие о том, как сильно оказалось это больно, чувствовать себя обузой, как невыносимо осознавать, что в жизни сказок не бывает. Все слишком жестоко и несправедливо. - Кэролайн… - сорвалось с уст Никлауса, в тот самый миг, когда девушка скрылась за поворотом. Долго не думаю, он тут же последовал за ней, желая объясниться. Вся его жизнь была в ней, и видеть ее такой потерянной было невыносимо.- Кэролайн, - хватая Форбс за руку и дергая резко на себя, так, чтобы она остановилась и обратила на него внимания. – Послушай меня, пожалуйста, милая. Я все тебе объясню. - Что объяснишь, Клаус? – вымолвила Кэр, стараясь освободиться от хватки молодого человека, но попытки не увенчались успехом. – Расскажешь, почему твой отец хочет, чтобы ты оставил безнадежно больную восемнадцатилетнюю девушку, у которой совершенно ничего не будет в этой жизни: ни образования, ни карьеры, ни любви, ни семьи… ни детей. Одним словом - ничего! Объяснишь, почему твой отец волнуется, что тебе будет трудно начать все сначала, когда я уйду, когда ты останешься один? Может, ты хочешь объяснить, почему не рассказал мне, что Себастьян Роше твой отец? – девушка замолчала, ощущала, как учащенно билось сердце, а воздух в помещение резко закончился. Она стояла и нетерпеливо ждала ответов; мечтая услышать все что угодно от него, морально готовясь к худшему исходу событий. – Чего ты молчишь, Клаус? Скажи что-нибудь… - Я люблю тебя, Кэролайн, очень люблю, - обхватив своими ладонями ее лицо, произнес Майклсон. Как же сейчас хотелось быть с этой беззащитной и ранимой девушкой рядом всю жизнь. Он мечтал показать сказку, которой в жизни не существовало, но в которую приходилось верить. – Ты – мое счастье, которое упускать я не намерен из-за слов человека, который бросил семью ради работы. Я желаю быть рядом, разделить и перенести все эти тягости с тобой. Хочу, чтобы стала только моей… Хочу, чтобы ты стала моей женой. - Что? – удивленно произнесла девушка, накрывая его ладони своими, которые все еще покоились на щеках белокурой особы. Она не верила своим ушам, слишком желанные слова, слишком значимые для нее. - Кэролайн Форбс, ты станешь моей женой? Ты согласна связать свою судьбу со мной и подарить каждый день своей жизни мне? – задал вопрос Клаус… Не веря, что смог сказать это, что осмелился на такой шаг, который разрушил последние преграды между ними. - Да… Да, я согласна, - бросившись на шею Майклсону, заявила Кэролайн, прильнув к его губам сладким, страстным поцелуем. Больше не было у нее сил держаться от него на расстоянии, слишком значим он, слишком дорог, чтобы отпускать из своей жизни, чтобы расставаться. – Я тоже люблю тебя…