Бездомный котенок

Дождь, начавшийся совсем недавно, с каждой минутой становился всё сильнее: тяжелые капли падали на стекло, стекали по нему вниз и дробью стучали по крышам, а затянувшие небо тучи явно не скоро собирались исчезать. Солнце, вставшее всего несколько часов назад, кажется, даже не думало появляться вновь. Пит Мелларк никогда не любил пасмурную погоду, не любил слякоть, присущую переходу зимы в весну, и уж тем более он не любил дождь - стремящиеся попасть за шиворот капли, неприятно стекающие по коже и заставляющие вздрагивать от холода... Несколько мгновений парень ещё пытался завершить очередную зарисовку на листе бумаги, прежде чем, поняв тщетность своих попыток, закрыл небольшой блокнот, пряча его в карман. За все время, что он здесь сидел, магазинчик посетило всего пару человек - никто не стремился на улицу в такую погоду, и Пит прекрасно их понимал. Колокольчик, висящий над дверью, едва слышно звякнул, привлекая внимание Мелларка. Дверь отворилась, пропуская внутрь невысокую девушку, укутанную в теплое пальто. Примроуз Эвердин. Она мягко улыбалась, снимая шапку и приветствуя его. Вот только глядя на неё, Пит вспоминал другую улыбку - похожую на улыбку Прим, но в то же время неуловимо отличающуюся. Китнисс улыбалась одними уголками губ, и, кажется, он был влюблен в эту улыбку с самого детства. Ещё когда она поднялась на стульчик, начиная выводить своим прекрасным голосом строки песни, он понял, что будет любить её всю свою жизнь. Песня лилась, а девочка, которой не было тогда и шести лет, напоминала Питу соловья - красивую и невероятно свободолюбивую птицу. Она оставалась самой собой даже в бывшем тогда настолько жестоким и несправедливом мире. Когда много лет спустя именно её имя - имя Китнисс Эвердин - вытащили на Жатве, Пит почувствовал, как земля уходит из-под его ног, как сердце разбивается и осыпается мириадами осколков, которые тут же перемешиваются с пылью и грязью. Имей он возможность, то отдал бы все, чтобы ей не пришлось умирать, не пришлось переживать этот кошмар, но он не мог вызваться добровольцем вместо неё - ведь правила это запрещали. Очередь мальчиков. Имя, которое тогда произнесла сопровождающая их дистрикта, было Мелларку незнакомо, но вид бредущего между рядами мальчишки заставил его сердце сжаться. Ему было не больше двенадцати... Всего несколько секунд, и Пит понял, что это его шанс - он может отправиться с ней, чтобы всеми силами попытаться помочь Китнисс. Отдать за неё жизнь, ведь он не представлял, как она будет погибать на арене, а он наблюдать за этим, будучи не в силах помочь. До того, как слова: “я доброволец” сорвались с его губ, вперед вышел другой парень. Старший брат того, которого вызвали. - Доброе утро, - звонкий голос вырвал его из размышлений, и он тут же ответил на улыбку оправляющей рукав девушки. Не ответить на улыбку Прим было буквально невозможно - она словно излучала солнечный свет, которого так не хватало ему сейчас. - Булочки с сыром и несколько буханок хлеба с изюмом и орехами, пожалуйста. Мелларк кивнул, беря бумажный пакет и начиная складывать заказ. Недавно принесенный братом хлеб был ещё горячим, в то время как булочки, сделанные ранним утром им самим, уже успели остыть. Пит знал, что среди всего прочего Китнисс предпочитает именно их, и она часто заходит, чтобы купить с десяток украшенных изящным узором булочек. С того дня, который запомнился ему настолько ярко, и события которого он несколько минут назад вспоминал, прошло два года. Произошедший государственный переворот навеки изменил Панем, изгоняя жестокость и бесчеловечность, с которой капитолийцы посылали на игры ещё совсем детей. Президент Лайм - одна из победительниц игр, сумела возродить страну практически из пепла, и теперь никому не приходлось голодать, никто не чувствовал опасности, что прежде нависала над каждым из детей от двенадцати до восемнадцати лет. Пит протянул покупки благодарно улыбнувшейся ему Прим, кивая в ответ, и перевел взгляд на большое окно, дождь за которым пошел на убыль. Многое изменилось. Вот только одно так и осталось неизменным. Улыбка - широкая и невероятно красивая - так и не появлялась на лице Китнисс Эвердин.

***

Огонь. Он заполоняет всё вокруг, но девушка не обращает внимания ни на него, ни на ещё саднящий и только начавший заживать ожог. Она бежит вперед - с каждым шагом быстрее и быстрее - боясь опоздать и чувствуя, как паника и отчаянье накатывают на неё. - Рута! - собственный крик кажется чуждым, его повторяет неизвестно откуда взявшееся здесь эхо, и Китнисс бежит ещё быстрее, слыша громкий стук собственного сердца, отдающийся в ушах, и короткую мелодию из трех нот. Она вбегает на небольшую поляну как раз в тот момент, когда языки пламени почти добираются до неё. Лес вокруг горит, а в центре бушующего пламени две фигуры. Мгновение, и возвышающийся над девушкой с копной черных волос парень делает резкое движение, полоснув её ножом по горлу. Кровь. Кровь вокруг, она и на её руках тоже. Китнисс убила его, но это уже ничего не исправит, не вернет к жизни её маленькую союзницу - настолько светлую и невинную... Она опоздала в очередной, кажется, тысячный раз. Её крик наполняет воздух, и Китнисс абсолютно наплевать, что его слышно во всех уголках арены. Она ничего больше не чувствует, да и не хочет чувствовать. Вокруг горла будто бы сжимаются руки, царапающие, разрывающие тонкую кожу когтями. Будто бы это она несколько мгновений умерла, упав на землю и оросив ярко-зеленый ковер из травы и мха бордовой кровью... Глубокий вдох. Попытка прийти в себя и накатывающие сцены из кошмаров - мрачные, кроваво-красные, пропитанные болью и отчаяньем и кажущиеся невозможно реальными. Китнисс садится, проводя пальцами по своей шее, смыкая их на цепочке, которую тут же начинает перебирать в руке. Девушка не сводит взгляда со светлой стены, краем уха слушая шум дождя. Кошмары, которые почти каждую ночь возвращают её на арену, заставляя переживать моменты, которые она всей душой желала бы забыть, изнуряют. Они словно паутина, что окутывает её, не позволяет отринуть прошлое, оставить его... Иногда ей кажется, что она уже мертва, возможно - это действительно так. Прошло три года, как она вернулась с арены. Китнисс никогда не называет себя победительницей - а именно так её называют многие, ведь как никто другой она знает: на играх не было победителей, были лишь выжившие. С того самого момента, как она вернулась в Двенадцатый дистрикт, каждый день повторяет предыдущий. И сегодняшний ничем не будет отличаться от других - девушка в этом уверена, не зная, сколь сильно она ошибается.