Бездомный котенок

Ещё до того как глаза успевают привыкнуть к полумраку, Китнисс понимает, что он здесь. Действительно там, где она меньше всего ожидала его найти. - Пит, - имя неосознанно слетает с её губ, а все внимание приковано лишь к одному - к Питу, лежащему на кровати, тяжело дышащему и мечущемуся в беспокойном, вызванном простудой сне. Лишь несколько секунд спустя Китнисс замечает пепельно-серый комочек, жмущийся к груди парня. Котенок. Пит что-то бессвязно бормочет хриплым, срывающимся шепотом, и то и дело поворачивается, пытаясь скинуть с себя одеяло и отчаянно жмущееся к нему животное. «Сильный жар. Воспаление легких», - мгновенно понимает девушка, вспоминая о том, как сестренка говорила, что коты умеют определять болезни и даже забирать какую-то её часть на себя. Котенок, которого Китнисс совсем недавно обзывала всеми известными ругательствами про себя - ведь именно из-за него упал Пит - помогает ему. А сама она замерла, в тот самый момент, когда необходимо действовать. Быстро подойдя к кровати, Китнисс протягивает руку и касается его лба. Лицо Пита бледное, а вот на скулах пылает болезненный румянец. Из его груди вырывается хриплый, кажущийся ужасным кашель. Пита знобит, с лица скатываются капли пота, теряясь на грязных простынях. Он буквально горит. Дождь, шедший всю ночь и большую часть дня. Несильный, моросящий и обманчиво безобидный. Именно под него попал парень, оставшийся без крова и практически не имеющий денег на еду, а уж тем более на лекарства... Если бы не знакомая Хеймитча, которая сообщила им о том, что видела Мелларка, бредущего в сторону Шлака, им бы не удалось его найти. Её собственный дом - последнее место, где бы она стала искать Пита, ведь он заброшен и абсолютно непригоден для жизни. Котенок неожиданно мяукает, привлекая её внимание, и Китнисс встречается взглядом с темно-синими глазами, что смотрят на неё с укором. - Чего так долго? - раздается со стороны двери сварливый голос. - Он зде... черт! Хеймитч в несколько шагов оказывается рядом с ней, заставляя потесниться, окидывает Пита взволнованным взглядом и делает резкий взмах рукой, будто бы собирается прогнать Китнисс. - Хватай котяру и беги в машину, - поясняет бывший ментор, добавляя: - Если мы его здесь оставим, то Прим, а затем и парень, как очухается, плешь проедят, пока не отыщем... Она кивает и тут же выполняет указание, подхватывая котенка. С губ Пита, когда Хеймитч поднимает его на руки, срывается кашель. Он буквально заходится в нем, и Китнисс не хочет думать о том, что бы могло случиться, если бы Пит остался здесь один с поднимающейся все выше температурой и заходящийся в сухом, царапающем слух кашле. Она не хочет себе такое даже представлять.

***

Тяжелое дыхание и хриплый кашель. Китнисс уже во второй раз сидит рядом с ним в своем доме, будучи не в силах сомкнуть глаз. Температура падает, но слишком медленно. Пит уже несколько раз приходил в себя, но тут же засыпал вновь - под действием болезни и лекарств, которыми его напоили мама и Прим. Беспомощный, оставленный в полнейшем одиночестве. Выгнанный матерью из дома, словно он - нашкодивший котенок. Выгнанный за то, что проявил доброту и участие там, где большинство проявило бы лишь равнодушие и безразличие... Она тоже оставила его, хотя не должна была. Не должна была отворачиваться, несмотря на все его уверения, что он в порядке и уже чувствует себя гораздо лучше. Вот только теперь Китнисс такой ошибки не допустит. Девушка подвинулась чуть ближе, беря в ладони руку лежащего на диване Пита. Она легонько поглаживала её, поддерживая своим теплом и чувствуя его жар - кожа горячая, почти обжигающая. Китнисс уже собиралась позвать сестру, как услышала тихий шепот и мгновенно замерла. Пит и раньше что-то бессвязно бормотал, вот только сейчас она услышала свое имя. Он звал её, как во сне - в том кошмаре, заставляющем кровь в жилах застыть и практически наяву ощутить холодные капли дождя, стекающие по лицу, и передающуюся от Пита дрожь. - Китнисс... - голос стал чуть отчётливей, но все равно, чтобы разобрать, пришлось склониться ещё ниже. - Не умирай, слышишь? Ты не можешь... ведь я люблю тебя. Не смогу жить, зная, что тебя больше нет... Она стиснула его руку, впиваясь ногтями в кожу. Только сейчас она почувствовала, что не рассчитала силы, но было слишком поздно - Пит уже распахнул глаза, всматриваясь в её лицо. Его взгляд, кажущийся затуманенным и немного расфокусированным в те разы, когда он приходил в себя, стал осознанным. Лазурно-голубые радужки - чистые и словно излучающие внутренний свет, тепло и радушие. Такие глаза и взгляд могут быть лишь у него. - Прости, мне не стоило... - прошептал Пит, заставляя её прийти в себя и отвести на несколько мгновений пылающее румянцем лицо в сторону. Лишь для того, чтобы вновь повернутся, наклониться ещё ближе, легко коснуться его волос пальцами, взъерошить их и чуть повернуть его голову. - Китнисс, ты... Китнисс заставила его замолчать без слов, придвинулась ещё ближе и коснулась своими губами его нижней губы. Первый поцелуй - вкрадчивый, почти неощутимый, но заставляющий все внутри распалиться, задрожать и вспыхнуть. Будто в груди расправил свои огромные, блещущие светом и теплом крылья огненный феникс. Еще одно касание губ. Следующее. Она целовала, потому что тоже не знала, что бы делала, если бы он умер там, покинутый всеми, ненужный даже собственной семье, мечущийся в лихорадке и с острой простудой. Целовала, потому что тоже... любила. Его руки - всё ещё горячие - касались талии, притягивали ближе, заставляя забраться сверху и забыть о ранах, царапинах и температуре. Голубые глаза, в которых она желала раствориться. Ярко-розовые губы, пылко целующие её, оставляющие на коже невидимые метки. Сегодняшний день разительно отличался от предыдущих.

***

Каблуки утопают в длинном ворсе, ковер смягчает шаги, делая их почти бесшумными. Эффи широко улыбается, спеша вперед и не замечая того, что дверь, в которую она влетает – плотно прикрыта, а звуки, раздающиеся из-за неё, граничат с крайним отсутствием манер. - Пит, Китнисс! - её радостный крик оглашает гостиную ещё до того, как взгляд серо-голубых глаз натыкается на прильнувших друг к другу парня и девушку. Испуганные криком, они мгновенно отшатываются, и Пит начинает поправлять задранную почти до самых лопаток футболку Эвердин, будто бы это может что-то исправить. Словно сам он не растрепан, а волосы его не взлохмачены пуще прежнего. Тринкет смущенно отводит взгляд, краем сознания понимая - на щеках вспыхнул румянец, и она смущена не меньше, чем эти двое. Она – знавшая и видевшая на Капитолийских вечеринках такое, что простой, хоть и страстный, и невероятно пылкий поцелуй по сравнению с этим... И она смущена. Ведь сейчас всё искренне, по-настоящему и от самого сердца. Она видит такое впервые, и потому ее щеки пылают стыдливым румянцем. Это не для камер, это - личное, интимное. - Я... Звонила Порция, - все же решившись взглянуть на уже сидящих на диване всего в нескольких сантиметрах друг от друга Мелларка и Эвердин, произносит Эффи. - Пит, твои пирожные невероятно понравились её друзьям. Она просила передать, что набрала заказов уже на несколько недель вперед, и самое время приступить к выпечке... разумеется, как только ты освободишься. И выздоровеешь. Дождавшись его кивка, она быстрым шагом покидает гостиную, плотно запирая за собой дверь. И улыбаясь.