We Both Found What We Were Looking For

Мерседес Джонс была старшим ребенком сэра Бертрама и леди Джонс. Сэр Бертрам сделал состояние на торговле, а случайная встреча с королем принесла ему рыцарское звание. Вскоре он оставил свое ремесло и переехал с семьей в деревню Лайма, приятную общину, где мужчина мог сосредоточиться на собственной значимости и проявлять свою предупредительность по отношению ко всему свету. Его прекрасная жена была любезной и одаренной леди, достаточно сведущей в местных новостях, отчего стала такой ценной соседкой для Вильгельмины Хаммел. Мерседес, добрая и разумная молодая леди, была также лучшей подругой Курта Хаммела. На следующий день после бала леди Джонс и Мерседес позвали семью Хаммелов поболтать и посплетничать о предыдущем вечере. Когда все расселись в гостиной, чтобы выпить восхитительного чаю, приготовленного мисс Пилсбери, Вильгельмина как можно вежливее обратилась к Мерседес: ― Ну, Мерседес, для вас, безусловно, вечер хорошо начался, ― сказала она, играя со своей чашкой. ― В конце концов, Финн пригласил Вас на танец первой. Мерседес засмеялась. ― Да, такой приятный мужчина, и мы хорошо повеселились, даже пусть он частенько наступал мне на ноги. Но, уверена, ему намного больше понравилась его вторая партнерша. Вильгельмина притворилась, что задумалась над ее словами. ― Что ж, думаю, вы имеете в виду Рейчел. Все же он дважды танцевал с ней. И полагаю, что слышала, как он что-то сказал мистеру Резерфорду. Мерседес скрыла улыбку, делая быстрый глоток чая. ― Я слышала, как они говорили, и мистер Резерфорд спросил у Финна, доволен ли тот обществом и видел ли когда-нибудь так много хорошеньких девушек. Затем он спросил, кто, как он думает, самая красивая, и Финн, не задумываясь, сказал, что, без сомнения, Рейчел Хаммел. ― Ох? Ну, такое заявление, безусловно, кажется довольно решительным, не так ли? ― небрежно ответила Вильгельмина, взяв еще один огуречный бутерброд с подноса. Мерседес склонила голову и взяла Курта за руку. ― По крайней мере, то, что я подслушала от Финна, было куда приятнее, чем то, что ты случайно услышал от Блейна. Бедный Курт, как он мог назвать тебя терпимым и недостаточно красивым? Вильгельмина поставила чашку на поднос с тихим стуком. ― Не пытайтесь вбить Курту в голову, будто он должен быть расстроен чем-либо, что сказал неприятный молодой человек. Понравиться такому мужчине было бы сущим несчастьем, вы не думаете? Миссис Коэн сказала, что он стоял подле нее около полутора часа и ни разу не заговорил с ней, ни слова! Рейчел в замешательстве посмотрела на мать. ― Но, мама́, я видела, как Блейн говорил с ней. Вильгельмина фыркнула: ― Только потому, что она первой обратилась к нему, и он выглядел таким раздраженным из-за ее наглости, что лучше бы она продолжала молчать. Рейчел покачала головой. ― Ну, Куинн сказала, он редко подолгу говорит, только с ближайшими знакомыми. С ними он, казалось бы, вполне приятен. ― Как-то я сомневаюсь в этом, моя дорогая. Если бы он вообще мог быть приятен, он бы скорее поговорил с миссис Коэн, чем вел себя так, словно для него было сущим наказанием даже признать ее существование, ― Вильгельмина была непоколебима. Мерседес пожала плечами. ― Меня мало беспокоит, что Блейн не заговорил с миссис Коэн, но мне жаль, что он не потанцевал с моим мальчиком Куртом. ― А я сказала бы Курту, что, будь я на его месте, я бы ни за что не стала танцевать с ним, даже стань он умолять меня, ― решительно заявила Вильгельмина. ― Мама́, думаю, я могу вас заверить, что никогда не стану танцевать с Блейном Андерсоном, ― уверил ее Курт, хоть и не мог ничего поделать с тем, что находил мысль об умоляющем его о чем бы то ни было Блейне вполне привлекательной. Он тихо вздохнул, думая над тем, какая жалость, что такой великолепный мужчина был так неприятен. ― Ну, думаю, не удивительно, что столь выдающийся молодой человек думает о себе слишком высоко. Богатый, знатный, привлекательный, у него есть все причины гордиться собой, ― дипломатично сказала Мерседес. Курт ласково улыбнулся своему дорогому другу. ― Безусловно. И я мог бы охотно простить ему его гордость, не задень он мою.

♂♥♂

Через несколько дней Куинн приняла Хаммелов в МакКинли-Холл. Пока она находила Вильгельмину невыносимой, а младшие девушки составляли для нее небольшой интерес, Куинн ясно дала понять, что хотела бы получше узнать старших Хаммелов. Это чрезвычайно радовало Рейчел, но Курт видел высокомерное поведение Куинн по отношению к другим, включая его сестру. Он знал, что хорошее отношение девушки к Рейчел, скорее всего, было обусловлено интересом Финна к ней, и знал, что ему, возможно, никогда не понравится кто-то, столь же поверхностный, как Куинн. Всякий раз, как они встречались, было достаточно очевидно, что Финн крайне заинтересован в Рейчел. И для Курта было ясно, что Рейчел в равной степени интересовалась Финном и была уже на пути к тому, чтобы по уши влюбиться в него. Курт был впечатлен тем, как хорошо Рейчел скрывала свои чувства под обычной веселостью, думая, что так никто не догадается. Но когда он поделился своими мыслями с Мерседес, она несогласно покачала головой. ― Одно дело прятать чувства от других, Курт, но если Рейчел скроет их от Финна, она может потерять его. Ей нужно дать ему знать о своих чувствах, чтобы быть уверенной, что она сможет поддержать в нем интерес. Курт рассмеялся от серьезного выражения на ее лице. ― Но, Седес, я могу сказать, что Рейчел нравится Финн. Он должен быть глупцом, чтобы не видеть этого, не думаешь? Мерседес закатила глаза. ― Курт, Финн не знает Рейчел так, как ты. Он не распознает знаков, что ты так легко замечаешь. ― Но она не пытается скрыть их от него, ― продолжил спорить Курт, не понимая, почему Мерседес не может понять этого. ― Правильно. Но помни, даже если они и часто видятся друг с другом, обычно это происходит в обществе и достаточно недолго. Они не говорили исключительно друг с другом. Так что Рейчел должна быть уверенна, что каждую минуту, что она проводит с Финном, она дает ему понять, что чувствует, что заинтересована. Как только его сердце будет завоевано, у нее будет сколь угодно времени, чтобы влюбиться, ― Мерседес была непреклонна. Курт покачал головой. ― Если бы все, чего она хотела, это заполучить богатого мужа, тогда я бы сказал, что твой план хорош. Но Рейчел не такая. Даже она не знает, как глубоки ее чувства. Как она вообще может знать, если они всего лишь потанцевали несколько танцев, недолго были в одной компании в его доме, а затем отобедали в другом обществе несколько раз? Она совершенно не знает его. Мерседес не была впечатлена. ― Полагаю, после всего этого Рейчел должна знать достаточно, чтобы определить, заинтересована ли она настолько, чтобы поощрить его внимание. В любом случае, я желаю ей удачи. И даже если они поженятся сегодня, уверена, она будет иметь такой же шанс на счастливую жизнь, как если они будут пытаться узнать друг друга целый год. Счастье в браке ― дело случая. Может, даже к лучшему не знать заранее о недостатках человека, с которым ты собираешься провести жизнь. Курт удивленно посмотрел на Мерседес. ― Не знал, что ты так цинична, Седес. Я почти засмеялся, если бы не думал, что ты действительно подразумевала то, что сказала, ― он взял девушку за руку и сжал ее. ― А как же страсть? Разве неправильно, вступая в брак, ожидать большего, чем только счастья и довольства, ожидать того, что у тебя будет перехватывать дыхание каждый раз, как твой муж посмотрит на тебя? Мерседес ласково улыбнулась ему. ― Ты снова начитался тех скандальных романов, да? Нет, Курт, я практична, и я уверена, что когда соберусь выйти замуж, то буду исходить из практических причин. Уютная жизнь и надежный дом ― все, о чем я прошу, а любовь я оставлю мечтателям. Курт поймал себя на том, что стал приглядываться к происходящему между Финном и Рейчел, даже не представляя, что сам мог стать объектом интереса никого иного, как самого Блейна Андерсона. Поначалу Блейн едва ли допускал, что Курт был более чем вполне обычным, и когда они снова встретились, он рассматривал его исключительно критическим взглядом, неизменно игнорируя картинки в своих снах, что задерживались на краю его памяти. Не успел он убедить себя и своих друзей, что в Курте Хаммеле было мало особенного, как Блейн, наконец, получил возможность заглянуть на миг в его глаза. Водоворот голубого с зеленым и интеллекта с остроумием, что сверкал в них, застал Блейна врасплох. Вскоре после случившегося Блейн сделал еще несколько равносильно удивительных и постыдных открытий. Блейн признал, что фигура Курта была очень привлекательной. Он преподносил себя с уверенностью и изяществом, которые трудно было найти в простых местах, даже если исключить семью Курта. Одежда, которую он носил, превосходно сидела на нем и подходила по цвету, и Блейн был смущен, обнаружив, что его взгляд задерживался на крепких округлостях задницы Курта чаще, чем один раз. Он заметил, что чем дольше смотрит на Курта, тем больше находит причин смотреть еще и еще. На следующем балу, где оба присутствовали, Блейн украдкой наблюдал за Куртом. Он смотрел, с какой легкостью двигался Курт, как обычно улыбался, отчего его дерзкий носик слегка морщился. Когда Курт смеялся, он был склонен немного откидывать голову, выставляя напоказ безупречно гладкую линию шеи. Когда он приоткрывал свои розовые губы, то слегка было видно зубы. Его манеры с трудом можно было назвать подобающими, но они были легкими, заразительными и весьма привлекающими внимание. Блейн двигался по комнате, держа Курта в поле зрения и изредка поглядывая на него. Блейн чувствовал, как его все больше поглощает желание заговорить с Куртом, и он рискнул подойти ближе, достаточно близко, чтобы иметь возможность подслушать его беседу с другими. Курт был удивлен, обнаружив Блейна в такой близости. Он не подозревал о внутренних переживаниях мужчины, зная только, что тот не находил его достаточно красивым, чтобы потанцевать, и был настолько неприятен, что заработал всеобщую нелюбовь. Но как Курт ни старался, он не мог совсем не замечать карих глаз, обрамленных черными ресницами, или привлекательных мышц бедер, вид которых усиливали превосходно сидящие на Блейне бриджи. Курт смутился. Он осмотрелся в поисках Мерседес, и как только нашел, поторопился к ней. ― Седес, что это значит? С чего бы Блейну подслушивать мою беседу с полковником Монтгомери? Мерседес прикрыла рот, чтобы сдержать смешок. ― Может, ты должен спросить его об этом? ― Будь уверена, если я снова поймаю его за этим занятием, я спрошу. Я не боюсь его, ― твердо заверил Курт. Так что, когда Андерсон снова оказался в пределах слышимости того, что говорил Хаммел, подстрекаемый хихиканьем Мерседес, Курт развернулся к Блейну. ― Не согласитесь ли, Блейн, что я достаточно хорошо выразился несколько минут назад, когда убеждал полковника Монтгомери вскоре провести бал? ― лукаво спросил Курт, голубые глаза блестели искорками веселья. ― Что ж, да, удивительно хорошо и с большим энтузиазмом, но, впрочем, данная тема пробудит энтузиазм в любом молодом человеке, ― сказал Блейн, его голос был низким и серьезным. Курт прижал руку к груди в притворной обиде. ― Вы смеетесь надо мной, сэр, ― сказал он, едва скрывая свой смех. ― Не слишком ли вы суровы? Мерседес засмеялась и отвернулась к великолепному пианино в углу комнаты. ― Погоди, Курт, я открою пианино, и ты знаешь, что случится после. Курт приподнял бровь. ― Ох, я вижу. И ты называешь себя моей лучшей подругой. Будь я более склонен к музыке, ты была бы самым ценным другом. Однако ты ждешь, что я сяду и с легкостью выступлю перед людьми, привыкшими к лучшему исполнению. Мерседес только многозначительно посмотрела на него, пока он не вздохнул. ― Что ж, отлично, чему быть, того не миновать. Блейн наблюдал за тем, как легко Курт зашагал к инструменту. Он заметил, что очарован легким покачиванием бедер Курта, и слегка тряхнул головой, чтобы снова сосредоточиться, зная, что облегающие бриджи не скроют свидетельство его заинтересованности, если он не будет осторожен. Курт изящно опустился перед пианино, легко пробежавшись пальцами по гладким клавишам цвета слоновой кости. Он неуловимо подмигнул Мерседес и начал играть. Его игра была достаточно приятна, но не самая качественная, о чем Блейн был почти счастлив узнать. Найти недостаток, в ком-то, кто представлял для него такой интерес, было приятно. Затем Курт открыл рот, чтобы запеть, и Блейн задержал дыхание от неожиданности. Голос Курта звучал чисто и правильно, более высокий, чем можно было ожидать от молодого человека, даже если его голос никогда нельзя было назвать глубоким. Его голубые глаза сияли, а легкая улыбка украшала лицо, пока он пел. Блейн огляделся на мгновение, чтобы посмотреть, слышат ли остальные то же, что и он. Все наблюдали за Куртом, улыбаясь и кивая. Блейн вернул свое внимание пианино, продолжив слушать и обнаружив, что почти пленен. Когда Курт закончил, собравшаяся компания зааплодировала, довольная его выступлением. Некоторые просили сыграть на бис, но прежде чем Курт смог ответить или среагировать, он был вытеснен своей сестрой Лорен, которая с нетерпением сменила его. Как единственная из Хаммелов, называемая «простушкой», обычно она старалась показать себя, в поисках внимания и поощрения. К несчастью, хоть Лорен и играла очень хорошо, она не владела певчим талантом или вкусом, как ее старшие брат и сестра, которые были местными любимцами. Ее тщеславие придавало девушке страсти, но также делало ее самодовольной и слишком высокого мнения о своих способностях. Курт выступал легко и искренне, и его исполнение было принято с бо́льшим желанием, даже если играл он не так хорошо. Сыграв долгий концерт, Лорен горячо ответила на громкие аплодисменты своих младших сестер и начала играть быструю танцевальную мелодию. Бриттани и Сантана пригласили по солдату и начали танцевать в одном из углов комнаты. Блейн взглянул на них, поразившись такому поведению. Он был так погружен в свои размышления, что не заметил приближающегося сэра Бертрама, пока тот не заговорил с ним. ― Такое прекрасное развлечение для молодых людей, мистер Андерсон! В самом деле, нет ничего лучше танцев. Смею сказать, это один из первых шагов к изысканности высшего общества, ― сказал сэр Бертрам, его голос был полон веселья. Блейн натянуто улыбнулся. ― Совершенно верно, сэр. И в тоже время они в равной мере в ходу у низших кругов. Даже дикари умеют танцевать. Сэр Бертрам только улыбнулся, наблюдая за тем, как усмехающийся Финн присоединился к танцам. ― Ваш друг получает удовольствие, сэр. И уверен, вы сами не менее искусный танцор. Не думаете, что это было бы идеальным комплиментом для здешних мест? ― Только я стараюсь избегать танцев, когда могу, ― холодно ответил Блейн, желая оказаться где угодно еще. Сэр Бертрам начал было говорить что-то, когда увидел Курта, направляющегося в их сторону. Идея осенила его, и он схватил юношу за руку, остановив того, пока он не ушел. ― Курт, мой дорогой мальчик, почему ты не танцуешь? Мистер Андерсон, пожалуйста, позвольте мне порекомендовать вам этого молодого человека как самого подходящего партнера для танцев. Уверен, вы не откажетесь, когда такой приятный, красивый молодой человек стоит перед вами, ― сэр Бертрам схватил руку Курта и предложил ее Блейну, который был очень удивлен, но готов принять ее. Курт, казалось, растерялся на мгновение, а после незамедлительно выдернул руку у сэра Бертрама и смущенно сказал: ― Если простите, сэр, я совершенно не намеревался танцевать. Пожалуйста, не думайте, что я подошел к вам, желая найти себе кавалера. Блейн прочистил горло и ответил с предельной вежливостью: ― Для меня будет честью, если вы присоединитесь ко мне в танце. Курт отступил, его глаза широко распахнулись. ― Я благодарен вам, но нет. Я искал Мерседес. Сэр Бертрам снова попытался уговорить его: ― Но, Курт, ты так хорошо танцуешь. Жестоко с твоей стороны отказывать мне в удовольствии видеть тебя. И, думаю, мистер Андерсон, который, по личному признанию, не любит танцевать вообще, не будет возражать оказать любезность в одном танце. Звонкий смех Курта прокатился по комнате, и он улыбнулся. ― Блейн — сама вежливость. И так добр, решив развлечь партнера, пусть даже терпимого, ― «Вот, ― подумал Курт про себя. ― Я знаю, что вы сказали, я не забыл, и я не страдаю от этого». ― Конечно, но принимая во внимание его побуждение, никто не стал бы спрашивать о его желании. В конце концов, кто откажется от такого красивого партнера? ― сэр Бертрам дружелюбно похлопал Блейна по плечу, не замечая его гримасы. ― Лестно, сэр, лестно, ― улыбаясь, подразнил Курт. Его слегка сморщившийся носик мог быть описан только как очаровательный. Он развернулся и быстро ушел, все еще разыскивая свою подругу. Блейн облегчено вздохнул, когда сэр Бертрам отошел в поисках кого-то другого, чтобы поговорить. Андерсон смотрел, как Курт уходит. Сопротивление юноши не послужило причиной для Блейна думать о нем сколь угодно хуже. Он стоял в одиночестве, думая о молодом человеке, когда Куинн Хадсон встала сбоку от него. ― Полагаю, я могу догадаться, о чем вы думаете, ― промурлыкав, сказала она. ― Весьма сомневаюсь, ― ответил Блейн. ― Вы думаете, как невыносимо провести большую часть вечера вот так, в таком обществе. Дорогой Блейн, я полностью с вами согласна! Я абсолютно раздражена. Эти люди скучны, здесь шумно, и они из кожи вон лезут, чтобы показать себя! Я была бы так рада услышать, как вы критикуете их! ― ворковала Куинн, тесно переплетаясь руками с Блейном. ― Вообще-то, вы пришли к неверному заключению. Я думал о гораздо более приятных вещах. Я думал об огромном удовольствии, какое может даровать пара прекрасных глаз на лице красивого человека, ― загадочно сказал Блейн. Куинн, тотчас ярко улыбнувшись, перевела свой взгляд на лицо Блейна. ― Ох, я вижу! И кто эта личность, несущая ответственность за столь великолепный образ? ― Курт Хаммел, ― сказал Блейн как ни в чем не бывало. Улыбка Куинн немного увяла, а ее хватка на руке Блейна ослабла. ― Курт Хаммел? ― повторила она, не веря в то, что слышит. Она моргнула, затем, казалось бы, собралась и вернула улыбку на место. ― Что ж! Признаюсь, я поражена. Как давно он пользуется такой благосклонностью? И когда я должна желать вам радости и будущего счастья? Блейн закатил глаза. ― Я знал, что вы скажете что-то подобное. Разум женщины так стремителен в воображении. Восхищение переходит в любовь, которая становится браком, и все в одну минуту. Куинн тихо рассмеялась. ― Нет, нет, если вы серьезно, тогда, полагаю, дело решено. Какая у вас будет прелестная теща, и, конечно, она частенько станет навещать вас в Далтоне. Блейн усмехнулся, но не ответил. Когда его хладнокровие убедило девушку, что все в порядке, Куинн заняла себя на какое-то время, делая остроумные замечания о его будущей семье и жизни. Позже той же ночью Курт сидел за маленьким столиком, рассматривая себя в зеркале. Его мысли невольно вернулись к Блейну Андерсону. Несмотря на его отчужденные манеры и ледяную вежливость, Курт не мог отрицать, что тот был очень красив. Если бы Блейн улыбнулся по-настоящему, думал Курт, он был бы сокрушительно красив. Юноша задумался, что должно было случиться, чтобы сделать Блейна строгим примером наивысшей правильности. Большинство таких богатых людей могли считаться сдержанными и надменными, но Блейн был таковым в крайней степени. И он был таким загадочным. Курт пытался понять, почему человек, который так резко выражался о нем лишь как о терпимом и недостаточно красивом, внезапно убежденный сэром Бертрамом, изъявил желание из всех людей потанцевать именно с ним, когда его лучший друг был неудачен в танцах. До сих пор он не мог ответить ни на один вопрос. Курт снова стал изучать свое отражение, его лицо освещал мягкий свет свечи. Голубые глаза отражали пламя и казались темными и таинственными, бледная кожа светилась. Хоть Курт никогда и не задумывался о красоте своих сестер, чем отличался от Рейчел, он знал, что считался вполне красивым. Он гордился своим внешним видом, хорошо одевался и модно укладывал волосы. Он также очень сильно беспокоился о цвете лица и коже, сохраняя ее мягкой, гладкой и защищая от палящего солнца. Курт слегка прикусил губу и краем глаза изучил действие в отражении, прежде чем покачать головой. Действительно терпимый! Курт резко встал, пересек комнату и забрался на кровать. Он наклонился и задул свечу, а затем лег, собираясь уснуть. Он решил больше не думать о Блейне Андерсоне, не подозревая, что не так далеко объект его размышлений снова поглаживал себя или что на это раз, когда Блейн достиг кульминации, всего одно слово сорвалось с его губ: ― Курт…