Конец и новое начало

Джамали бежал до тех пор, пока не почувствовал, что больше не может. Тяжело дыша, он упал на землю; жгло в пересохшем горле, жгло где-то под рёбрами, но сильнее всего жгла обида. А ведь Чака прав, несмотря ни на что. Он и вправду слабак. Он даже неспособен бегать на длинные дистанции, не говоря уж о том, чтобы задать обидчику трёпку. Он ничком лежал в зарослях, прижавшись к нагретой земле, отдававшей ему своё тепло, а вокруг сгущались сумерки. Давно пора было идти домой, к Скале Прайда, где наверняка ждёт вкусный ужин, и бабушка Нала заботливо вымоет с лап до макушки своим большим шершавым языком… Но у Джамали не было сил. «Ты вообще не лев, ты ошибка!» - отозвались в голове обидные слова, брошенные Чакой, и стало ещё невыносимее. Стиснув зубы, львёнок поднялся и медленно побрёл… От усталости он с трудом ориентировался в пространстве. Со всех сторон его обступала сплошная растительность, обилие всевозможных ароматов кружило голову. Временами он различал среди них запах родного прайда, это наводило на мысль, что он на верном пути… Но заросли не становились реже, а львиный запах был столь неуловим, что нельзя было точно сказать, когда здесь проходили его сородичи, сколько их было и в какую сторону они направлялись. Отец часто предостерегал Джамали о возможности заблудиться; но львёнок и не представлял, что это может оказаться так реально. Взрослые отлично ориентируются, какое-то особое чувство подсказывает им правильное направление. А что он, маленький слабый детёныш?.. В сгустившейся вечерней мгле всё преобразилось. Далеко-далеко догорал закат, но львёнок не видел его. Тёплый ветер доносил запах реки; он смешивался с множеством других, вливаясь в океан ароматов и звуков, доносящихся отовсюду. День умер, но саванна жила – жила своей тревожной, но вместе с тем полной гармонии жизнью. Да впрочем, умер ли день? Он будет всегда жить в нём, в Джамали; будет струиться соком по листьям растений, выросших под его светом; каждому живущему под солнцем этот день что-то дал, или что-то отнял… А солнце заходит, чтобы снова взойти – с новым днём, новыми приобретениями и потерями, новыми рождениями и смертями. Всё связано, всё имеет своё место в Великом Круге Жизни. А у него, у Джамали, какое место? «Ты вообще не лев, ты ошибка!» Джамали почувствовал дуновение свежести. Сквозь стебли блеснула гладь воды. Он подобрался ближе, ощущая под лапами тёплые прибрежные камни. В воде отражалась восходящая луна, дробясь и бросая блики. Лунный свет касался верхушек стеблей, которые покачивались и чуть слышно шептали. От воды шли тёплые воздушные потоки, и Джамали на миг показалось, что кто-то ласково касается его шерсти. Может быть, мама… Сейчас львёнку почему-то особенно хотелось, чтобы она была рядом. Просто прижаться к ней, почувствовать её тепло… Должно быть, она поняла бы его, как никто другой. Ведь он же – её продолжение, как сказал старый Рафики. Он сел на камень у самой воды и стал задумчиво вглядываться в её тёмное зеркало. Все говорят, что он похож на маму… Как бы он хотел увидеть её в отражении! Но он не знал её облика, и от этого было ещё обиднее. С глаза незаметно сорвалась слезинка и упала, оставив на поверхности расходящиеся круги. «Когда тебе будет страшно, грустно или одиноко, посмотри на звёзды и вспомни, что оттуда за нами наблюдают те, кто когда-то оставил нас», - вспомнились слова дедушки. Небо было прозрачное и ясное. Джамали увидел, как вдали ярким штрихом сверкнула падающая звезда. «Мама, если ты здесь, - мысленно обратился он. – Пожалуйста… сделай хоть что-нибудь, чтобы не было так… одиноко». Вдруг в высокой траве за спиной Джамали послышался подозрительный шорох. Сердце львёнка сжалось. Он обернулся. Бежать было некуда – впереди была только вода. Шорох приближался и затих буквально в двух шагах… - Бу! – из травы резко высунулась чья-то тёмно-серая мордочка с оттопыренными ушами. - А-а! – Джамали метнулся назад и плюхнулся в воду. К счастью, у берега было мелко. Существо через секунду зашлось в диком смехе. Ростом оно было лишь чуть крупнее его; мех был покрыт пятнами. - Что смешного? – проворчал львёнок, барахтаясь на мелководье, когда увидел, что предполагаемый соперник, скорее всего, не представляет реальной угрозы. - Как шуганулся, а! Ха-ха-ха! – продолжало заливаться существо. - Вовсе нет! – нахмурился Джамали, вылезая и отряхиваясь. И прибавил, вспомнив слова брата про «ошибку»: – Я же лев, в конце концов! Хохот прекратился. - Да ну? Врёшь! Про львов говорят, что они здоровенные, вонючие, лохматые и жуткие уроды, - при каждом определении существо строило рожу. – А ты… очень даже ничего! По крайней мере, был! – и оно снова покатилось со смеху: мокрая шерсть Джамали местами прилипла к телу, а местами топорщилась иголками, вдобавок кое-где была запачкана илом. - А сама-то ты вообще кто? (Джамали почему-то сразу решил, что это девочка.) - Я? Ха! Разве не видишь? Я гиена! «Ничего себе!» Львёнок никогда в жизни не видел гиен, и не рассчитывал когда-нибудь увидеть, хотя ему было жутко интересно знать, на кого же они похожи. - А зато про гиен говорят, что они глупые, отвратительные, сопливые мародёры! – львёнок стал перебирать в памяти всё, что когда-либо слышал об этих животных. – Погоди-ка… Но я думал, гиены покинули наши земли… много лет назад! - Формально – возможно, - гиена невесело усмехнулась. – Но когда живот прилипает к спине, на некоторые вещи лучше забить. Ты-то, небось, никогда и не слышал, что это такое! – она сделала зловещий взгляд. Джамали стало немного не по себе. «Говорят, челюсти гиены такие мощные, что могут запросто перекусить берцовую кость буйвола, - подумал он. – Тут и размер не нужен…» - Значит, ты тут… это… искала, чем бы… закусить? – спросил он, инстинктивно отступая на шаг. - Нет, круче. Я искала упавшую звезду! – неожиданно заявила гиена. Джамали удивился. - Правда, что ли? А зачем? – любопытство взяло верх над едва зародившимся страхом. -Да говорят что-то типа: кто нашёл свою звезду, тот счастлив, или что-то в этом роде. Я хочу найти её и забрать себе. Только представь – своя личная звезда! Подвесишь её у себя в логове – и ночью темно не будет! - Это… другие гиены так говорят? - Нет, ничего подобного… Другим гиенам пофиг. Ржут только. Эх!.. Джамали подумал, что всё-таки между ним и этой гиеной не так мало общего, как может показаться… - Я тоже видел, как упала звезда, - сказал он. – Наверно, это мама передавала привет. - Ха! Твоя мама живёт на небе? – оживилась гиена. - Клёво! - Я бы так не сказал… Джамали вздохнул и сел на землю. Гиена посмотрела на него и, похоже, до неё дошло, что он имел в виду… - Тебе б такую маму, как у меня! Она рулит всей стаей и никому не даёт спуску! Кстати, это была её идея прийти сюда. Когда я вырасту, я тоже буду главной в стае… Кстати, меня зовут Китвана. А тебя? - Джамали, - невесело ответил львёнок. - Эй, ты чего такой кислый? – Китвана запрыгала вокруг него. – Давай, встряхнись! Сыграем в надани? - Это как? – Джамали заинтересовался. Любознательность опять победила. - Ну, допустим, я изображаю какое-нибудь животное, а ты стараешься угадать, какое именно. Ну, давай, я начинаю! Она расставила лапы и проковыляла несколько шагов, после чего широко разинула пасть, показав острые клыки. - Хм… Бегемот? – предположил Джамали. - В точку! – воскликнула Китвана, приняв нормальное положение. – Теперь ты! Чака был в полном бешенстве, когда Джамали от него убежал. Он кинулся вдогонку, но брат скрылся из виду, и он совершенно потерял его след. Вздрагивая и огладываясь при малейшем шорохе, Чака брёл в сумерках. Возвращаться без брата домой? Да легче уж сразу прыгнуть с обрыва в колючий кустарник или засунуть морду в гнездо муравьёв! И почему Джамали такой импульсивный Однако… только ли Джамали? Ярость Чаки исчезла. «А я-то тоже хорош! –подумал он с ужасом. – Нет бы радоваться, что наконец нашёл братца, так надо же было устроить… Тоже нашёлся «король скалы прайда»…» Чака почувствовал себя ничтожеством. У него была ответственная обязанность – оберегать брата, как король оберегает свой прайд и своих подданных. И он не справился с ней, хуже того – завалил с позором! А ведь отец доверял ему, как более сильному… Да что там отец! Джамали ведь его единственный брат, возможно, самое родное существо на свете, какого больше никогда не будет, как не будет мамы… И он обидел его, возможно, сделал ему больно, и он сейчас плутает где-то в тёмных зарослях и, наверно, не может найти дорогу домой… Солнце село, и саванну наполнили таинственные тени. Чака никогда раньше не оказывался один вдали от дома в такое время. Он ловил каждый звук. До него доносилось далёкое рычание, какие-то вопли… Время от времени – или это ему только казалось? – в темноте почти рядом с ним на миг загорались какие-то огоньки. Он почти дрожал от страха, но боролся с ним изо всех сил, чтобы хоть как-то оправдать себя в своих же глазах. Океан запахов сбил его с толку. От брата не было и следа, и вдруг закралась мысль: а что, если Джамали вообще никогда не найдётся? Он же ведь такой хрупкий… и такой наивный. Живо всплыли в голове слова отца, сказанные в один из самых неприятных моментов прошедших дней: «Ты же знаешь, Джамали намного слабее тебя… Он может упасть в реку, или сильно утомиться и не дойти до дома… А если на него нападут? Он же не сможет даже спастись бегством!» Страшные картины одна за другой возникали в сознании Чаки. Что, если его разорвал какой-нибудь кровожадный леопард, затоптали неуклюжие буйволы или укусила ядовитая кобра? А он не смог даже защититься… И в последний день он, Чака, назвал его ошибкой… Чака сел на землю и заплакал, не заботясь ни о каком королевском достоинстве. - Джамали… Прости меня! Пожалуйста, прости!.. Ты не ошибка… ты мой брат! родной, единственный… - слёзы пропитали шерсть на его мордочке. – Пожалуйста!.. Вдруг сквозь собственные рыдания он услышал отдалённые голоса. Его уши поднялись. Неужели?.. Да, да! Один из голосов не мог принадлежать никому в целом мире, кроме одного неугомонного существа… Чака прислушался. На расстоянии нельзя было разобрать, что там происходит, звук уносило ветром в другом направлении. Чака, не раздумывая, бросился вперёд. Он мчался сквозь растительность, готовый в случае чего вырвать брата из лап врага, кем бы он ни был… Джамали вытянулся на земле, подобрав лапы под себя. Китвана захихикала. - Вообще-то смысл игры в том, чтобы изображать животных, а не… трухлявые брёвна! Хотя… может быть, ты имел в виду колонию жуков, что прячутся под этим бревном? Оригинально! Тогда Джамали оскалил зубы. - А, ты имел в виду крокодила! – догадалась Китвана. – Эх ты, разве так его показывают? Вот, смотри! – она прижалась брюхом к земле и, щёлкая зубами, поползла по направлению к нему… Тут из зарослей выпрыгнул Чака и преградил ей путь. Шерсть на нём встала дыбом, он ощетинился, - Ты, ушастое нечто, а ну, отвали от него! Он мой брат! Весь облик Чаки дышал агрессией и решимостью. Китвана попятилась, не выдержав такого напора. - Э, ничего такого, мы просто играли… - промямлила она. - Доверять непонятно какому сброду?! – прорычал Чака. – Катись отсюда, пока не стало хуже! - Окей… - на её мордочке мелькнул страх: очевидно, она вспомнила всё, что когда-либо говорили о львах… - Пока, приятно было познакомиться!.. Она скрылась. Чака взглянул на брата, но тот вовсе не походил на спасенного от нападения… Он увидел злые, полные слёз глаза. - Ты всё испортил! - Спасал твою жизнь, чтоб ты знал! – возмутился Чака, хотя был удивлен. - Чтоб ты знал, моя жизнь была в безопасности! – заявил Джамали. – А эта гиена… - Гиена?! – воскликнул Чака. – Да что ты знаешь о гиенах? Они глупые, отвратительные, сопливые, слюнявые мародёры, у которых на уме лишь пожрать да поржать, и кроме того, им здесь не… Чака не договорил. Джамали смотрел на него в упор, и вдруг взметнулся, сбил его с ног… Чака взвыл от боли: маленькие, острые клыки брата вонзились в его ухо. Впервые Джамали атаковал его первым, и это была не игра. Это была настоящая львиная ярость. Сцепившись в злобный визжащий клубок, они покатились в драке…