План Мориарти

      Париж встретил Шерлока дождем, погода отражала его внутреннее состояние. За окном мелькали серые мокрые старинные дома. Джим предусмотрительно забронировал номер в маленьком отеле в центре Парижа, вход в который скрывался между домами. Холмс отметил, что для себя тот выбрал бы пафосную дорогую гостиницу, но, зная, что детективу не понравится и будет неуютно, остановился на более скромном варианте.       Потянулись скучные и безрезультатные дни. Врач старался, но стена казалась неприступной. Проникая в прошлое, Шерлок не видел изображения, но зато эмоции просто поглощали его. Холмс испытывал чувство вины, стыд, беспомощность. Где-то там рождалось желание отказаться от болезненных эмоций в пользу логики и холодного разума. После Шерлок долго бродил по улицам, хотя и считал это занятие бессмысленным. Вечером лица людей искажали тени, в любом случайно брошенном взгляде виделось осуждение, казалось, они знают о нем то, что он не помнит. Холмс невольно сжимался и начинал агрессивно выискивать недостатки в окружающих, стараясь дать отпор и воюя с ветряными мельницами. Женщина, украдкой посмотревшая на него, сама не без греха: замужем — кольцо на пальце, — но не прочь завести роман на стороне — идет, покачивая бедрами и скрывая интерес в глазах под полями широкой шляпы. Старушка, окинувшая Шерлока недовольным взглядом, одинока не меньше, чем он, судя по трем кошкам, чья шерсть у нее на пальто, и уголку кошачьего корма, выглядывающему из потертой сумки. Это сильно выматывало, но одному в пустом холодном номере было еще хуже, поэтому и возвращался детектив далеко за полночь. Постель была чем-то опасным, а заснуть означало потерять контроль: позволить, чтобы с ним случилось это снова, не услышать скрипа открываемой двери, не почувствовать сразу прикосновения чужих рук. Теперь Шерлок понял, почему засиживался всегда допоздна и почти не спал. Сильно хотелось вернуться к тому, кому никогда не будет доверять его разум, но кому до последнего времени доверяло его тело. Холмс сворачивал одеяло валиком и просто прижимал к себе, представляя, что рядом Джим, и только тогда детективу удавалось расслабиться и ненадолго заснуть под утро. Настолько всепоглощающего страха и чувства одиночества Шерлок не испытывал давно. Даже с таким ритуалом надо было еще решиться лечь в кровать, и Холмс, чтобы отсрочить этот момент, просматривал новости в интернете. Заголовки наперегонки старались привлечь читателей заманчивыми и интригующими фразами, но в целом речь шла об одном и том же. Безумие, охватившее Англию, продолжалось, газеты и интернет только подогревали его. История счастливицы держалась на первых полосах уже несколько недель.       Марта Честертон была одной из самых богатых и успешных людей Англии. Расчетливая и безжалостно уничтожавшая конкурентов, она прекрасно распоряжалась состоянием, доставшимся от родителей, приумножая его, снискав себе славу настоящей хищницы, не останавливающейся ни перед чем. Но, словно в противовес этим достижениям, Марта увлекалась коллекционированием картин, веря в слепую удачу. Ее почивший супруг пытался хоть как-то контролировать эту страсть, но после его смерти женщина стала одержима поисками шедевров, опять же подходя к этому совершенно непрофессионально, и после очередной неудачной покупки становилась жертвой насмешек со стороны коллекционеров и ценителей искусства. Марта буквально переворачивала вверх дном блошиные рынки, на которых скупала картины, те, что валялись на чердаках, в гаражах и подвалах, надеясь поймать удачу за хвост, но каждый раз приобретение оказывалось подделкой или современной картиной, не стоившей ничего. Имя Честертон уже стало синонимом коллекционера-неудачника. Вера Марты основывалась на рассказе бабушки, которая впервые повела ее маленькой девочкой в музей. Красота полотен захватила ребенка, ей казалось, что картин написано слишком мало. Это сильно расстроило Марту, и тогда бабушка рассказала легенду, что на свете есть неописуемой красоты полотно, переходящее из рук в руки, скрывающееся ото всех под видом обычной, ничего не стоящей картины. Владелец даже не знает, что обладает несметным богатством. Только тот, кто полагается на свою удачу, распознает настоящую цену картины. Бабушка давно умерла, но девочка, а после и женщина, и вот уже старуха 80 лет, продолжала упорно верить в эту сказку, развлекая Лондон своей странностью. И вот настал ее триумф: пейзаж, купленный ею у старика всего за 30 фунтов, оказался подлинником Гогена. Газеты просто взорвали город, его охватила золотая лихорадка. Толпы хлынули на мелкие рынки в поисках удачи, все укромные места в домах были тщательно изучены в поисках завалявшихся картин. Но пока больше никому не удалось найти ничего ценного. Желая отомстить всем насмешникам, Марта давала прием за приемом в своем огромном особняке. Картину поместили в куб из матового стекла, чтобы вспышки фотоаппаратов и свет не испортили ее. Внутри поддерживалась специальная температура.       Джим лежал в ванне с бокалом шампанского. Она была полна пены, которая сверкала под искусственным светом, как множество бриллиантов. — Я свел Лондон с ума. Этих жалких простых людишек. Разбудил в них низменные страсти. Уже несколько недель длится бал жадности и самонадеянности. Я тот, чей приход ты предрекал: настоящий правитель мира! Он поднял бокал, отсалютовал им бюсту Ницше, сделал глоток и отбросил его, слушая нежный звон, с которым разлеталось стекло. — Если я захочу, этот мир так же легко разлетится на куски. Дальше Джим заговорил ласковым и нежным тоном: — Шерлок, маленькая раненая ласточка, ты жаждешь остаться рядом с богом, и твои мотивы понятны: нет желания оказаться в чудесной белой комнате, которую предоставит брат. Но хочу ли я снова стать дюймовочкой, выхаживающей бедную птичку, или мое желание все же запустить в это хрупкое тело коготки, — он посмотрел на свои ухоженные, идеальные ногти — и разорвать его, забрызгав все кровью. Хотя, нет, это слишком, — остановил себя Мориарти. — Ты сделал правильный шаг, и я сделал правильный шаг. Но это скучно, скучно, скучно. Добавлю остроты и усложню задачку. Тебе придется и решить свою проблему, и удержать меня, а это будет ох, как непросто. Но тем интереснее, — захихикал Джим. — Тем интереснее. Он встал и, оставляя мокрые следы и куски пены на полу, подошел к маленькому шкафчику, там стоял ряд женских духов. Хранить их здесь было безопасно, Холмс в эту ванную не заходил. — Большие никаких провокаций, все по-настоящему. Он взял первый флакон: — Я. Кензо полетело в мусорный бак: — Заменю. Следующий флакон полетел за ним: — Тебя. Остальные духи оказались там же: — Если не сможешь. Джим вытер руку насухо, взял телефон и набрал номер: — Подъеду через час, дорогой.       Холмс долго мучился, прежде, чем позвонить. Ему было плохо, и была нужна поддержка, но он абсолютно не представлял, как об этом сказать. Набрав номер, детектив просто молчал, слушая голос Джима. — Алло, Шерлок, это ты? Не молчи! Что-то случилось, почему ты звонишь так поздно? Детектив не отвечал. Было три часа ночи, но Холмс слышал звук мотора и гул шоссе. Мориарти был не дома, а откуда-то ехал. Супруг продолжил. — Я жду тебя. Возвращайся скорее. Это было сказано так, что Шерлок почувствовал себя нужным и единственным человеком в жизни Джима, краем сознания понимая, что тот просто снова стал его тенью и сказал, то, что детектив хотел услышать. — Буду завтра. Холмс положил трубку.