Жрицы Филлиды. Принц Света и Теней

После переезда в Облачную Башню Крейвин продолжила быть учителем, только к первокурсницам-феям добавились первокурсницы-ведьмы, а число помощников Крейвин возросло на одного человека. Теперь она вела занятия вместе с Котти и тихой, вежливой девчонкой по имени Джадин, больше похожей на бедную сиротку, чем на лучшую ведьму третьего курса, которой она являлась. С трудом дождавшись звонка с урока, на котором Шелесса умудрилась щедро осыпать однокурсниц тараканами, а одна огненная ведьма с перепугу подожгла собственную парту и пару соседних, Крейвин устало присела на край учительского стола. Ее жутко утомляла орава малолетних волшебниц и колдуний, она уже жалела, что приняла предложение Фарагонды. - Мисс Крейвин, с вами все хорошо? - спросила Джадин, трогая ее за плечо. Крейвин поморщилась и подняла голову, ловя на себе внимательный, чуть обеспокоенный взгляд Котти: та не доверяла коллеге-ведьме и относилась к ней настороженно, хоть и подчеркнуто корректно. - Нормально. - Хотите посмотреть, как я танцую? - вдруг спросила Джадин. - Я всегда занимаюсь с девочками по средам. На занятия смотреть не очень интересно, но для вас я станцую сама. Говорят, у меня неплохо получается. Крейвин не хотелось никуда идти. Хотелось забиться в свою комнатушку и закрыться от всех, но в Облачной Башне она жила вместе с Гризельдой и ДюФор, так что на тишину и покой рассчитывать было бы смешно. Предложение Джадин было сносной альтернативой компании коллег. - Посмотрю. Веди. Джадин улыбнулась робко и застенчиво, Котти чуть помрачнела, но ничего не сказала. - Пойдемте, - Джадин легкой походкой достигла порога и обернулась. Большие глаза, светлые волосы, собранные в хвостики, никакой косметики, скромная, особенно по ведьминским меркам, одежда. Девочка-лапочка. Судя по тому, что выбилась в лучшие - тварь двуличная. Ну и ладно. Крейвин заперла аудиторию и пошла за Джадин, уверенно ведущей ее по коридорам, в которых сама она еще плохо ориентировалась. Котти увязалась следом, не то вознамерившись, если что, защитить Крейвин от ведьм, не то решив, что врага надо знать в лицо. В школе было полно народу. Феи и ведьмы то и дело шныряли мимо, торопились куда‐то нахмуренные учителя, неспешно патрулировали назначенные им участки Специалисты и присланные с множества планет бойцы - кто‐то в черных комбинезонах, кто‐то в военной форме, кто‐то в штатском. Маршрут завершился у открытых дверей гимнастического зала. Внутри толпилось штук пятнадцать ведьм, оживившихся при виде Джадин. - Сначала станцую я одна, - бросила она им. Никто не возразил. Джадин бросила сумку с учебниками на скамейку, а сама подошла к роскошному, хоть и местами облезлому, гардеробу, который оказался в углу зала по какой‐то нелепой прихоти судьбы. Достав майку и шорты, Джадин без стеснения разделась до белья и переоделась. Крейвин отметила, что кажущееся тощеньким под одеждой тельце Джадин на самом деле очень даже рельефное: ни жиринки, сухие равномерно накачанные мышцы, неужели танцами натренировала? Джадин велела кому-то включить музыку. Кто‐то завозился со здоровенным магнитофоном, похожим на музейный раритет, и из динамиков грянул первый резкий звук. Джадин вздронула всем телом, мягко, как кошка, шагнула вперед, в такт следующему удару вскинула руку. Вся она была гибкая, подвижная, полная сил. Невероятно быстро и точно вытанцовывала град частящих нот, и каждая мелочь, каждый поворот головы были затвержены, заучены сотней повторений. Она становилась на мостик, выгибалась так, словно во всем ее теле не было ни единой кости, выходила в шпагат, дерзко, на грани приличия проводила узкими ладошками по рельефному прессу, останавливаясь в самом низу живота, покачивала бедрами. Джадин была раскованная, ловкая, неимоверно притягательная - трудно было заподозрить подобное в ней-обычной - маленькой, тихой, скромной. Крейвин поймала себя на том, что у нее самой участилось дыхание просто от наблюдения. Музыка стихла. Джадин, чья грудь тяжело вздымалась, застыла посреди зала. Послышались аплодисменты, потом стихли. - Неплохо, - раздался сзади голос. - Но не хватает пластичности и чувств. Крейвин обернулась. В дверях, скрестив руки на груди, стояла Астрид Килма, задумчиво взирающая на сборище ведьм. - Хочешь сказать, что можешь лучше? - прищурилась Джадин. В ее уже почти по-прежнему милом облике проскользнуло что‐то неприятное, хищное, потное личико скривилось. Расположившиеся вдоль стен ведьмы прожигали Астрид недобрыми взглядами. Та смотрела в ответ с каменным выражением лица. Крейвин почувствовала, как напряглась рядом Котти. Ну да, случись заварушка, расклад не в пользу фей, а Астрид рисковала нарваться. - Могу, - спокойно сказала Астрид, и Крейвин приготовилась разнимать дерущихся. Пара ведьм и впрямь дернулась вперед, но Джадин жестом их остановила: - Пусть покажет. Астрид кивнула, словно ничего другого и не ждала, и привалилась к стене, стягивая с ног сапоги на высоких шпильках, потом сняла жилетку и бросила поверх обуви, оставшись в шортах и майке. Босая, прошествовала к центру зала. Щелкнула кнопка магнитофона, дав начало тягучему голосу скрипки. Астрид потянулась всем телом, удивительно совпав этим движением с долгой нотой, и шагнула назад одновременно с акцентом в мелодии. Астрид двигалась так, словно не касалась земли. Крейвин припомнила, что, судя по цвету кожи в трансформации, девчонка не чистокровный человек. Похоже, в ее родословную затесались духи воздуха - слишком легко она скользила по окрашенному в зеленый полу, слишком порывисто бросалась вперед и резко замирала на долю секунды, чтобы с новыми силами закружиться вокруг своей оси, вскидывая тонкие руки и отбивая бедрами рваный ритм. Когда музыка чуть утихала, готовясь снова взорваться россыпью нервных быстрых аккордов, Астрид расслабленно, даже лениво перетекала из позы в позу, но потом бешено наверстывала секунды медлительности, едва ли задумываясь, куда ступает и как выгибается, поводит бедрами - так птица не задумывается, как летит. Такие танцы не бывают постановочными. Они - чистая импровизация, вдохновение, помноженное на умения тела, привычного к движениям в такт музыке, зовущей вперед властно и неумолимо. Я - ветер, без слов говорила Астрид. Я - жизнь, мятущаяся и яростная. Я - гроза и молния, я - вой вьюги и ураган. Но я и дыхание прохлады после жаркого дня, я - восторг полета и отброшенный страх высоты. Невозможно тягаться с ветром. Крейвин поняла, что музыка кончилась, только по тому, что Астрид остановилась, гордо вскинув голову. Она не запыхалась, дыхание было ровным. Серо-голубые волосы растрепались, одна заколка почти слетела и держалась на честном слове. Астрид не глядя ее поправила. В зале повисло молчание. Если Джадин танцевала просто хорошо и технично, то Астрид была рождена для этого, она была как танцующий вихрь, как воплощение стихии и свободы, сросшееся с музыкой, и это ощутил каждый в зале. Черт побери, у девчонки был даже не талант - это граничило с волшебством, с самыми тонкими его материями, с чудесами, в которых боевые и бытовые маги мало что смыслят. Чтобы двигаться, как Астрид, надо было родиться ею. Никакими тренировками такого не достигнуть. Сидевшая рядом с Крейвин Котти восхищенно улыбалась. Астрид вернула ей улыбку - быстро, уголками губ, почти неуловимо. Мелькнуло что‐то теплое - и вновь холодный презрительный прищур, предназначенный для ведьм, которые таращилисьна Астрид со смесью восторга и зависти. На Джадин было жалко смотреть. Бледные щеки раскраснелись пятнами, она искусала губы и наблюдала с бессильной ненавистью на то, как влегкую победившая соперница невозмутимо надевает и зашнутровывает сапоги. Вдруг Джадин посветлела лицом и бросилась к ней. Котти дернулась было, но осталась на месте. Джадин же что‐то тихо говорила на ухо Астрид, прикрывая губы ладонью, чтобы никто не прочитал по ним ее слова. Астрид только коротко кивнула и вышла. Котти поспешила следом, нечаянно хлопнув дверью так, что вздрогнули стены. У Крейвин заболела голова - верный знак, что запечатанная где‐то глубоко память рвется наружу. И она вспомнила сероватый лист газеты, в верхней части которого была фотография Джадин, младше нынешнего лет на пять. Статья, расположенная ниже, была посвящена ей, и там рассказывались не самые приятные вещи о ее прошлом. Крейвин вздохнула и тоже покинула зал, где Джадин бодро строила ведьм на разминку. Надо предупредить Астрид. Та может за себя постоять и явно сама не прочь подраться, но сейчас ей лучше отступить. Не стоит связываться с такими, как Джадин, тем более что та точно задумала какую-то пакость. - Астрид, - позвала Крейвин, поравнявшись с идущими бок о бок подругами. - На пару слов. - Говори при Котти. - Ты слышала о секте Кибердракона? Астрид мотнула головой, зато Котти нахмурилась: - Зенитская, которую накрыли пять лет назад? Или шесть... - Да. При захвате подземного убежища почти все члены секты успели застрелиться, кроме пары детей. - К чему ты ведешь? - перебила Астрид. - Одной из этих детей была Джадин. Она родилась и прожила большую часть жизни в убежище, где ее с малолетства готовили стать воином Кибердракона. Учили драться, сначала врукопашную и с применением всевозможного оружия, потом, когда проснулась магия, и с ее помощью. И воспитывали соответствующе. Она чудом избежала психушки, и, на мой взгляд, зря ее туда не отправили. Такое детство не могло пройти бесследно. Я не знаю, что она тебе сказала, но могу предположить: вызвала на дуэль. Ты опозорила ее перед своими. - Тебе-то какое дело? - Астрид замерла возле развилки коридора, разветвлявшегося здесь на два. - Ты - одна из двух известных мне фей, которые могут противостоять слугам Линдиса. - Кого? - без интереса переспросила Астрид, сворачивая налево. - Принца. - Ясно. Ну, спасибо за информацию. - Не рискуй, - Крейвин начинала закипать. Чертовы малолетки, у которых мозгов ни шиша, зато гонору хватит на хреналион, хватит мотать нервы тем, кто хоть что‐то понимает в этой паскудной жизни! Она тихо выдохнула, пытаясь успокоиться и не заорать на идиотку Килму. - Сейчас, когда мир в заднице, это особенно глупо. - Детство, говоришь, тяжелое у этой стервы было, - нехорошо усмехнулась Астрид. - Но что ты знаешь о моем детстве? Крейвин хотелось ее убить. Или хотя бы схватить за волосы и приложить о ближайший угол, чтобы хрустнул нос, чтобы она завизжала, чтобы выбило из ее головы все дебильные мысли. Не умеешь думать - не берись! Астрид ускорила шаг, показывая, что разговор окончен, и оставляя Крейвин трястись от злости. Она душила в себе эмоции и молча смотрела, как Котти догоняет подругу. - Асти, - она развернула Астрид к себе, положив руку ей на плечо. - Когда? - Что когда? - Не притворяйся, что не понимаешь. Когда дуэль? Что ответила Астрид, Крейвин уже не услышала: девчонки ушли слишком далеко, а гнаться за ними она не стала. *** Ведьмы улыбались, ведьмы загадочно перешептывались и удивительно ловко тасовали карты - одну колоду в четыре руки. В комнате было темно, только на полу, рядом с расположившимися там Шелессой и ее соседками по комнате, горели две тусклых свечи. Доминика свернулась калачиком на своей кровати и накрылась одеялом с головой. Двоюродный дедушка одной из ведьм - Джинджер - сидел в самом темном углу и клевал носом над плетением зловещего вида куколки из проволоки. Мрак для его глаз помехой не был. Шелесса никогда не видела таких карт - в длину больше ладони, со странными изображениями, на каждой карте разными. Но ведьмы говорили, что для гадания лучше всего именно такие, и у Шелессы, в подобных делах не разбиравшейся, в их словах сомнений не было. Когда колоду сочли достаточно перемешанной, ее сунули в руки Шелессе. - И что мне делать? - тупо спросила та. - Подержи немного. Можешь задать вопрос. Глаза лучше закрой и сосредоточься, - откликнулась Кайла - синеволосая ведьма, более разговорчивая и активная, чем лысая и тихая Джинджер. Шелесса послушно зажмурилась, одновременно поняв, что не придумала вопрос, и спросила банальное: "Что меня ждет в будущем?" Повторяя эти слова раз за разом, она гладила пальцами пачку гладких глянцевых карт, пока их не потянули из рук. - Отлично, - пробормотала Кайла, и колода в ее руках будто бы сама собой раскрылась веером рубашками вверх. - Выбирай десять. Не подглядывай на обратную сторону. Шелесса взяла первую карту, и Джинджер сразу забрала ее, положив на пол. Вторая, третья и последующие заняли свои места в простеньком раскладе, и Шелесса закусила губу, с любопытством ожидая предсказаний, но... "Больше ждать нельзя", - сказал Карнель, о существовании которого Шелесса успела забыть, потому что с прошлого утра он не напоминал о себе. И как же невововремя объявился! "О чем ты?" - недовольно спросила Шелесса. "Человеческие мертвецы. Это нелепое сооружение, которое вы называете Облачной башней, сейчас недалеко от крохотного кладбища, затерянного в лесу." "И как я сбегу? У меня три соседки! А в башне и вокруг - охрана!" "Тебе никто не помешает. Я сумел обмануть коллег, скрыв тебя. После этого смертные уже не кажутся угрозой." - О чем задумалась? - Кайла постучала ногтем по оставшейся в ее руках колоде. - Да так... - промямлила Шелесса и мысленно спросила: "Когда?" "Через час." "Договорились." - Сосредоточься, - бросила Джинджер, выравнивая ряды разложенных карт. Ее лысина поблескивала в желтом свете свечей. - Иначе предсказание будет неточным. Кайла отложила остатки колоды и уставилась на тот десяток, который лежал на полу вниз картинками. - Забавно, - сказала она примерно на второй минуте созерцания одинаковых рубашек. - Да уж, - Джинджер скривилась в усмешке. - А чего вы их не переворачиваете? - Шелесса ничего не понимала. - Мы и так знаем, что там, - весело откликнулась Кайла. - Мы разложили твою судьбу в общем и целом, и она очень интересная. Тебя ждет тьма, боль и безумие. - Отлично, - Шелесса поджала губы. - Прости, недосестренка. - Почему "недо"? - Сестрой можно назвать только ведьму, - враз посерьезнела Кайла. - Ты мне нравишься, но правила есть правила. Что поделать, приходится изворачиваться. Итак, я вижу над тобой тень, которая тебе покровительствует, но только пока ты ей во всем повинуешься. Шелессу пробрал нехороший озноб. - Скоро ты попадешь беду, и, если сумеешь выбраться живой, получишь огромную власть, но будешь без понятия, как ее применить - о, тогда сразу зови нас! Хотя нет, не зови. Ты будешь не в себе. Очень опасным психом станешь, без дураков. Так, а это это еще такое? Шелесса изо всех сил старалась сдержаться и не заорать на Кайлу, чтобы та заткнулась. Потому что она слишком точно сказала про Карнеля, а теперь вещала странные вещи, которые Шелесса плохо понимала, но знала одно: что не хочет, чтобы эти пророчества сбывались. - О, у тебя будет очень хороший друг, но он скоро отдалится, потому что... а хрен его знает. - Из‐за собственного предназначения, - сказала Джинджер, мельком глянув на карты. - Ну да. А потом твой покровитель оставит тебя в покое, и ты очень обрадуешься... Интересно, почему мне кажется, что я говорю что‐то опасное? А, неважно. Так вот, он вернется, и тебе станет еще хуже. Ты попробуешь покончить с собой... а это что? Эй, это... это... - Кайла наклонялась все ближе к картам, словно хотела рассмотреть их получше, а потом рухнула сверху. Синие волосы разметались по полу, скрюченные пальцы скребли по паркету судорожно, мучительно, она хрипела. Джинджер выругалась, пытаясь перевернуть ее, но сумела лишь с третьей попытки - слишком сильно Кайла билась и вырывалась. Оказавшись лежащей на спине, она сфокусировала на подруге мутный взгляд и обмякла, перестав дышать. Шелесса прижала ладони ко рту, чтобы не визжать. Она еще толком ничего не поняла, но было страшно, стряслось что‐то катастрофически неправильное. - Считай, у меня получилось вбить в твою голову хоть какие‐то азы гаданий, Кайла, - печально и торжественно сказала Джинджер, проводя рукой по ее лицу, опуская веки на мертвые глаза, а потом рявкнула, повернувшись к углу, где сидел ее дед: - Помоги нам! Дедушка отложил почти законченную проволочную куколку и в пару скользящих шагов очутился рядом. Опустился на колени, отстранил напряженную внучку, положил узкие морщинистые ладони на виски мертвой Кайлы, зашептал что‐то почти неслышно, и Шелесса ощутила что‐то очень знакомое - дыхание магии, которую использовала она сама... Дед Джинджер пытался воскресить покойницу с помощью некромантии. Он, наверное, был не очень опытен в этом. У него не получалось. Шелесса на миг увидела, как вокруг трупа быстро гаснет золотистое сияние, и тут же пришло знание, что, как только оно рассеется совсем, будет уже поздно. Но сейчас еще можно успеть, мозг жив пять минут после смерти, и душа пока держится в теле, хоть и предательски готовится его покинуть... Шелесса потянулась мысленно вперед, вообразила, как полосует себе ножом предплечье раз за разом: человек не мелкая зверюшка, сил нужно много, много крови, много ран. Шелесса щедро вливала свою энергию в Кайлу, торопясь, подсознательно боясь опоздать. Перед глазами все плыло от усталости и перенапряжения, но она продолжала, пока последняя не существующая в реальности капля крови не впиталась в бледное тело Кайлы, пока та не открыла глаза, с шумом и всхлипом втягивая в себя воздух, прогибаясь в пояснице и трясясь крупной дрожью. Только тогда Шелесса с облегчением скользнула в темную муть обморока, успев прошипеть Карнелю: "Это ты ее убил, скотина! Зачем, ты, урод? Зачем?!" "Много болтала", - почудился ответ. Шелесса пришла в себя на кровати Джинджер. Рот пересох, в нем чувствовался железистый привкус. В носу что‐то было. Шелесса потянулась слабой трясущейся рукой, достала из нозрей ватные тампоны, почти насквозь пропитавшиеся кровью, потом попыталась сесть, но не смогла. Только кровать под ней скрипнула жалобно и протестующе. - Ну и слабые у тебя нервишки, - хмыкнула Кайла, свесившись с верхнего яруса. - Мертвяков боишься? Шелесса захлопала глазами. Ей казалось, что ее роль в воскрешении Кайлы была очевидна, но... "У колдуна возникло подозрение, однако я принял меры, - сообщил Карнель. - Девчонки же и не подумали, что ты можешь быть некромантом". Шелесса хмыкнула вслух и шмыгнула носом. Привкус крови во рту стал отчетливей, но из носа она вроде больше не текла. - Не бойся смерти, смерти нет, - сказала Джинджер, подходя к кровати. В ее руках исходила паром маленькая металлическая кастрюлька, которую ведьма обернула полотенцем, чтобы не обжечься. Поставив кастрюльку на тумбочку, она достала оттуда две побитые жизнью, с отколотыми кусочками фарфора, чашки, и разлила по ним отвар, терпко пахнущий травами. - Выпей, это укрепляющее, - Джинджер протянула одну чашку все-таки сумевшей сесть Шелессе, вторую сунула наверх со словами: - Тебе тоже не помешает. А потом достала еще пару чашек и задумчиво сказала: - Как и нам с дедом. Шелесса мелкими глотками пила обжигающий отвар, бездумно разглядывая комнату. На полу сидели Джинджер с дедушкой, в углу лежала его проволочная кукла, а Доминики нигде не было видно. Шелесса спросила, где она. - Когда до нее дошло, что тут были игры со смертью, эта курица побежала звать преподов, - отозвалась Кайла. - Джин закрыла ее в ванной и накрыла заглушающим барьером. Пусть подумает о своем поведении. - Жалко, - пробормотала Шелесса, подумав. - Давайте я ей все объясню - и выпустим. - А в обморок снова не грохнешься по дороге? Ты, кажись, еще и башкой приложилась, аж кровь носом пошла. Лежи, отдыхай. Не сдохнет твоя Доминика. А если и сдохнет - оживим, - Кайла хихикнула. Шелесса вздрогнула всем телом. До нее дошло. Она подняла человека. Вытащила с того света. Но это было не обычное воскрешение, после которого мертвец - просто подвижный труп. Шелессе непостижимым образом удалось сохранить Кайлу живой. "Прошло очень мало времени, да и колдун пытался запустить ее сердце снова. Ты отдала ей часть своих сил и тем самым подтолкнула обратно к жизни, а с ее поддержанием она теперь справляется сама. Она не была мертвой полностью", - неохотно сказал Карнель. "Это ты убил ее!" "Глупый ребенок, она жива". "Только благодаря мне!" "Но кто научил тебя тому, что ты знаешь об искусстве некромантии?" "Да пошел ты!" - А... что произошло? - спросила Шелесса вслух. Ей было любопытно, как интерпретировали случившееся другие участники инцидента. - У меня сердце слабое, - донеслось с верхнего яруса. - Прихватило - и привет... если б не мистер Дайс, меня бы уже можно было провожать в последний путь. А так - поживу еще немножко. - А... ну, это... ты береги себя, - неловко сказала Шелесса, а потом обратилась к Карнелю: "Ни на какое кладбище я сегодня не пойду, скотина!" "Разумеется, не пойдешь. И не смей так обо мне говорить", - голос Карнеля стал угрожающим, и Шелесса едва успела вздохнуть, перед тем как ее накрыло болью.