Жрицы Филлиды. Принц Света и Теней

С утра Котти не сказала Астрид ни единого слова. Бывало, что они молчали наедине друг с другом и раньше, но то было совсем другое молчание - уютное, теплое, наполненное пониманием. В такой тишине что-то незримое, что связало их дружбой, ощущалось особенно ясно, и от этого становилось легче на душе. Сейчас, конечно, было не так. Котти злилась, но, не зная, как выплеснуть злость, держала ее в себе и была как туго натянутая тонкая струна, которую если тронуть - порежешься. И Астрид прекрасно знала: она сама виновата в том, что Котти так разочарована. Пару минут назад Котти убежала на свой совместный с Крейвин урок - сразу, едва они вышли из кабинета, где проводились предыдущие занятия. В гремящей голосами сотен глоток школе Астрид нашла уголок потише и сидела на подоконнике в гордом одиночестве, поглядывая на серо-фиолетовые тучи снаружи. До конца перемены было еще десять минут. Она рассеянно царапала ногтем стекло. Выходило совсем бесшумно - наверное, из-за гомона вокруг. На душе было погано. Стратос, хвала его проницательности, молчал, и Астрид захлебывалась стылой тоской. Они с Котти очень давно не ругались по-настоящему. Она успела забыть, как это. - Привет, - сказал Неотик, который умудрился незаметно подкрасться к задумавшейся Астрид. Та не ответила, только смерила его устало-раздраженным взглядом. - Я понимаю, что не особо тебе нравлюсь. Но, может быть, мы все скоро умрем. - Ты это к чему? - она насторожилась. Отвернулась от окна, выпрямила спину. - Прости, - сказал Неотик. Наклонился вперед, заставляя Астрид инстинктивно отпрянуть и удариться затылком о стекло, и поцеловал ее - от теплых напряженных губ тело будто прошил электрический разряд. Астрид ошалела так, что секунд десять только и могла, что тупо моргать. Неотик толкался мокрым языком ей в рот, руками стиснул плечи, его губы напористо, почти до боли сминали губы Астрид, пока та не опомнилась. Отвернулась - Неотик слюняво ткнулся ей в щеку. Оттолкнулась руками от подоконника, подалась вперед, спрыгивая на пол и отпихивая Неотика. Тот отступил на шаг, раскрасневшийся, с порозовевшими губами, с горящими глазами, и Астрид стало так противно, что она даже не стала использовать магию - саданула ему ниже пояса коленкой. Так же, как в старые добрые времена на Филлиде била пьяных поклонников в тавернах, где танцевала. Неотик с едва слышным всхлипом согнулся пополам, руки дернулись к паху. Астрид быстро глянула по сторонам - вроде никто не видел. И Котти рядом нет - не нужно сдерживаться. - Слушай меня, - слова вылетали из горла отрывистые, резкие, голос подрагивал и казался ниже, чем звучал обычно. - Если. Еще раз. Ты ко мне подойдешь. Заговоришь. Упаси тебя небо, попытаешься прикоснуться. Я убью тебя. Мне плевать, что потом будет. Сам говорил: может, мы скоро все тут подохнем. Я не разрешала тебе того, что ты себе позволил. Только попробуй еще раз. Только дай мне повод. Она на автомате подхватила с подоконника сумку с учебниками и торопливо зашагала прочь, неважно куда, просто подальше от этого несчастного рыжего идиота, который не понимает слова "нет" и, кажется, считает все ее сопротивление кокетством, игрой, неуклюжим способом флирта. Губы горели. Астрид на ходу вытерла их тыльной стороной ладони. Почему ее так это задело? Да, первый поцелуй. И что? Жизнь не становится иной оттого, что чужие губы коснулись твоих. Ничего не меняется. Откуда такая злость, что хоть плачь в надежде, что она вытечет со слезами? Астрид уже шесть лет жила, никому не позволяя ничего решать за себя. Даже когда оказалась среди руин собственного дома, над трупом отца, с сестрой, превратившейся в... - нет, не вспоминать, - когда после всего того, что до сих пор иногда ей снится в самых темных кошмарах, бросилась бежать, и почти сразу ее поймал привлеченный всплеском магии Учитель - она сама выбрала, что пойдет с этим странным человеком в нелепой шляпе и с выцветшими, будто от старости, зелеными глазами. И она об этом не жалела, даже когда он оказался некромантом, когда пропадал без предупреждения на недели и приходилось танцевать в забегаловках, чтобы заработать на еду, когда он заставлял ее тренироваться до темноты в глазах, когда все тело ломило от усталости, когда руки были до мяса обожжены собственными молниями. Она в любой момент могла уйти. Но оставалась раз за разом - свободный выбор - и становилась хоть самую капельку сильней с каждым днем. Если бы она была влюблена в Неотика, она бы медленно подпускала его к себе все ближе, на каждом шаге спрашивая себя: а точно ли мне это надо? точно ли это правильное решение? В том, что произошло, никакого выбора не было. Просто насилие с одной стороны, породившее насилие же с другой. Криво усмехнувшись, Астрид остановилась. Ноги вынесли ее на балкон, откуда сегодня ночью она улетала, чтобы вернуться с двойным поражением: проигрыш в бою и бойкот Котти. Упиваясь мрачной тоской, она смотрела на клубящиеся вокруг тучи. Хотелось превратиться, нырнуть в них, подчинить, стать вихрем, смерчем, ураганом, выпустить живущую внутри бешеную стихию - и обрушить ее на башню, ни о чем не думая и слепо руша все подряд, растворившись в неистовстве ветра и электричества. Хотелось танцевать. Астрид стояла и смотрела. Сумка неприятно оттягивала плечо, и Астрид бросила ее на пол. Переступила с ноги на ногу, качнула бедрами - и с сожалением замерла: не сейчас. Прозвенел звонок, подтверждая эту мысль. Перед тем как начать урок природной магии, Палладиум рассказал о том, что произошло на Зените. Астрид подумала, что уже потеряла способность удивляться и ужасаться. Целая планета полностью лишилась магов, фей, ведьм - всех, кто хоть сколько-нибудь мог творить волшебство. Кого-то убили, кого-то взяли в плен - а у кого-то просто отняли силу, выпили до дна, и теперь, чтобы восстановить хоть часть дара, потребуются многие годы. В магическом плане Зенита больше не было. Заглохли генераторы, работающие на магической энергии, исчезли порталы. Целый мир выпал из Волшебного измерения. Но страха это не вызывало - наверное, потому, что страх уже сидел внутри каждого человека, который хоть изредка включал телевизор, бывал в интернете или выходил из дома, и бояться еще больше никто был не в силах. Астрид не была исключением. На уроке она - и не только она - слушала вполуха. Палладиум рассказывал, как призвать бурю. Вокруг кто-то что-то вяло конспектировал, кто-то с кем-то резался в "морской бой". Астрид сидела, изрисовывая поля тетрадки черепами и висельниками, и сама себе казалась молнией, невесть за какие грехи запечатанной в человеческом теле. *** После занятий хмурая пуще обычного Гризельда перехватила Шелессу на выходе из класса и объявила, глядя поверх очков: - Вас хочет видеть директриса. - Которая из? - бездумно спросила Шелесса, и только после этого до нее дошло: вызывают. К директору! Неужели кто-то - Фарагонда или Гриффин - заметил ее изменившуюся магию, или вчерашний фокус над бездной - воскрешение Кайлы, или что-то из некромантических экспериментов?.. - Вы числитесь в ученицах Алфеи, а ее директором является мисс Фарагонда, - сухо сказала Гризельда. ...А ведь этим утром, когда ведьмы и смертельно обиженная Доминика уже ушли на завтрак, а дедуля отправился к Гриффин заявлять о своем присутствии и предлагать помощь в обороне, Шелесса от скуки оживила дохлую крысу, которую нашла за шкафом... "Не трясись, ребенок. Даже если они что-то заподозрили, я вмешаюсь, но вряд ли это потребуется. Скорее всего, тебя хотят отчитать за какую-то мелкую провинность", - снисходительно сказал Карнель. Шелессе стало полегче. Она принялась перебирать про себя учиненные на занятиях погромы, когда магия выходила из-под контроля. Погромов было много, почти на каждом уроке, потому что Шелесса в последнее время слишком много боялась и дергалась по любому поводу. Это не могло не отразиться на стабильности дара. Способности некроманта помогал обуздать Карнель, но вот фейское волшебство оставалось целиком на совести Шелессы. Вдруг вспомнилось: когда она (всего пару недель назад, а кажется, не в этой жизни) сбежала на злосчастную свадьбу королевы Дафны, ее потом не то что не наказали - даже не напомнили о том, что все каникулы она должна была провести в Алфее и прилежно учиться контролировать свои силы... слишком отвлеклись на принца. Хоть в чем-то он принес пользу. У Фарагонды не было своего кабинета в Облачной башне, и потому хмурая пуще обычного Гризельда отвела Шелессу в пустой класс рунологии. Это было довольно тесное помещение, рассчитанное на небольшую аудиторию - максимум человек десять. Парты стояли в три ряда, позади них высились шкафы, увешанные учебными плакатами, на окне с плотными пыльными шторами, сейчас раздвинутыми, чахло какое-то растение. У окна и стояла Фарагонда, опершись бедрами на подоконник. На Шелессу она посмотрела так, словно та была последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду директорского терпения, последней каплей - и потенциальным козлом отпущения. Осознав последний факт, Шелесса обреченно понурилась и шагнула в кабинет. Дверь за спиной закрылась, в коридоре послышался размеренный перестук каблуков Гризельды. - Здрасьте, - робко сказала Шелесса, так и не дождавшись ничего от молчащей Фарагонды. - Шелесса Крау. - Да? - пискнула та, обливаясь холодным потом. - Вы знаете, что настали ужасные времена. Никто не может поручиться, что его близкие в безопасности, особенно если у них есть магический дар. Страх за друзей и родных пожирает нас всех - и, к сожалению, врагу именно это и нужно. Шелесса озадаченно слушала, не понимая, куда клонит директриса. - В такой непростой период особенно важно поддерживать связь с семьей. Шелесса поняла, но все равно оказалась не готова. - Но вы доводите родителей до истерики своим поведением! Они не могут вам дозвониться! Они приезжали в Алфею и видели, что там никого нет! Вы можете себе представить, что они пережили?! Наконец они обратились ко мне, потому что больше было не к кому! Слова Фарагонды гремели, заполняя крохотную комнату. Придавленная звуком Шелесса аж присела на ближайшую парту. А долго тупили родители, подумалось вдруг. Внутренний голос был спокойным и насмешливым. Надо же, около двух недель прошло с того момента, когда мы в последний раз говорили, но сделать мозг Фарагонде додумались только сейчас. - Встаньте с парты! Сейчас вы при мне наберете номер родителей и лично скажете им, что вы живы, целы и невредимы, несмотря на всю вашу безголовость! Фарагонда резко замолчала, отвернулась к окну, опустила голову. А потом заговорила, уже гораздо мягче и спокойнее: - Они же вас любят. Не заставляйте их так волноваться. Шелесса была готова провалиться под землю от укола жгучего мучительного стыда. "Тебя не должны волновать такие пустяки", - рыкнул Карнель. "Да пошел ты, дедуля. Это моя семья. Что, опять хочешь наказать меня болью? Вперед, давай, спали нас перед Фарагондой! - Мисс Шелесса, у вас с собой коммуникатор? - Да, я уже звоню... Фарагонда дождалась, когда Шелесса неуверенно скажет "алло" и получит бурный ответ, и быстрым шагом вышла из кабинета. Родители не были рады слышать дочь. Кажется, вместо того, чтобы спокойно поговорить с Шелессой - ну, отругать, конечно, но все же заранее все простить, разве не таков удел отца или матери? - они предпочли бы ее разорвать. Они ненавидели, когда она шла против их воли. Чуть ли не с рождения Шелесса знала: у родителей есть четкий план того, чего она должна достичь, и когда. Среди пунктов плана числилась отличная учеба в начальной школе, дружба с детьми влиятельных людей, умение виртуозно играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Родители поощряли ее успехи, хвалили за прилежание, а за неизбежные для ребенка проступки наказывали - все как у всех. Но когда Шелессе исполнилось двенадцать, она вдруг впервые задумалась: какой жизни для нее хотят мама и папа? И хочет ли этой жизни сама Шелесса? Они, эраклионские простолюдины, жаждали одного: чтобы их дочь выбилась в круг знати. Чтобы стала женой какого-нибудь аристократа, чтобы воплотила недостижимую мечту посредственного музыканта и работающей с утра до ночи программистки. Чужую мечту. Именно тогда, в двенадцать, у Шелессы случился первый прорыв магии. А еще она словно сорвалась с цепи и стала неуправляемой. От нее отвернулись все, начиная родителями и заканчивая так называемыми друзьями. Она прогуливала уроки, хамила учителям, училась на двойки и тройки, ночи напролет смотрела фильмы, играла в компьютерные игры, читала книги - все подряд, только бы хоть на пару часов уйти от реальности. Ее пороли, на нее кричали - иногда она сдавалась: на неделю, на две - в такие периоды родители становились очень ласковыми, старались любыми силами поддерживать в Шелессе послушание, но потом она неизбежно срывалась снова. Однажды даже пыталась сбежать из дома, но попалась полиции. Она любила родителей. Они ее, наверное, тоже, но слишком по-своему. И разные понятия любви сталкивались, как гранитные плиты, и брызгала каменная крошка, и оставались сколы, намертво впечатавшиеся в сердце и память. Казалось, она достаточно натерпелась, чтобы ее магия навсегда утратила добрую сторону. Ан нет - когда подала документы в Облачную башню, надеясь сбежать от родительского контроля и начать все сначала, ее не приняли: сказали, слишком светлый дар. Она попала в Алфею. Еще одним ударом стало то, что магия оказалась слабой. Шелесса Крау была плохонькой феей с дурацкой силой: властью над насекомыми. Сначала не начиналось. Не получалось нормально общаться, не было уверенности в себе, потому что в глубине души жил червячок сомнения: а вдруг права была не я, а мама-папа? А вдруг я и впрямь - глупая девчонка, которая только мотает всем нервы и у которой нет права голоса? Ведь я ничего не достигну, даже когда выпущусь из Алфеи. Кем я стану с такой нелепой силой и жалкими природными способностями? Мысли об этом вышибали воздух из груди, душили, не давали спокойно спать, отравляли любую радость, которую удавалось выгрызть у судьбы. Она снова уходила от реальности самым простым и доступным способом: читала, смотрела фильмы, играла в видеоигры. Пока не познакомилась с Карнелем. Но это уже отдельная тема... Родители, кричащие в трубку, немного успокоились. Напоследок пригрозив: "Только попробуй еще раз такое вытворить", - они отключились. Шелесса судорожно выдохнула, всхлипнула, готовясь разрыдаться. После плача всегда становилось легче, но почему-то сейчас глаза были сухими, и не было способа облегчить тянущую почти настоящую боль под ребрами. Я никому не желала зла, обессиленно подумала она. Просто хотела, чтобы со мной считались. Чтобы уважали. Любили. Дружили. "Они будут тебя бояться". Хоть что-то. *** Астрид стояла в коридоре, поглядывая на запертую дверь класса. Вот-вот должна была начаться боевая магия, но Гризельда опаздывала. Котти тоже. Астрид нервничала и злилась - уже не только на себя, но и на подругу. Сколько времени пройдет, прежде чем Котти смягчится? Сколько времени придется беспокоиться, отвлекаться на эмоции, терзаться виной? Вот-вот в школу нагрянет принц, и черт его знает, чем все кончится. Как глупо было бы сдохнуть, так и не получив прощения у единственной подруги. Резкая трель звонка ударила по ушам. Астрид поморщилась. Она накручивала себя со второй половины предыдущего урока, ее все бесило, и она готова была сорваться в любой момент на том, кто подвернется под руку. - Здравствуйте, это вы Астрид Килма? Голос был незнакомый. Женский хрипловатый голос. Астрид раздраженно дернулась и ответила сквозь зубы: - Ну? - Кажется, я выбрала неудачный момент. И то, что я собираюсь сказать, вас вовсе не утешит... Астрид разглядывала говорившую. Та была с ног до головы закутана в темный плащ, на нагрудном кармане красовалась вышитая эмблема ИСБ. Струящаяся по телу ткань не могла скрыть выдающегося бюста, но вот капюшон со своей задачей справлялся на ура: лица было не разглядеть. - Кто вы? - Мариса Лоулер, Интерпланетная Служба Безопасности, отдел Магикса. Но я сейчас не представляю организацию. Я говорю от своего имени. - И что вы хотите сказать? - На Домино выяснилось, что ваша магия - одна из очень немногих, способных разрушать вражеских големов. Вы это знаете. Очень полезный дар в сложившемся положении дел. Думаю, вы не раз задавались вопросом, почему вас задействовали в одной-единственной дохлой операции и даже не пытались тренировать. - И почему? - когда-то Астрид это всерьез волновало. Теперь она беспокоилась только из-за ссоры с Котти. Обо всем, что было связано с принцем, она думала одно: будь что будет. - Правители чуть не перегрызли друг другу глотки, пытаясь договориться, под чьим покровительством вы окажетесь, Астрид. К соглашению по этому вопросу им прийти не удалось. Сошлись во мнении, что глобально изменить что-либо вы не сможете, и потому нет смысла за вас драться. Астрид хмыкнула. - Забавно. - Если хотите знать мое мнение, они идиоты, - сказала Мариса и резко отступила назад. Край капюшона на миг приподнялся, и Астрид увидела круглый подбородок, а над ним - неестественно, гротескно полные губы, явно увеличенные искусственно. И грудь, наверное, тоже не натуральная: уж больно топорщится плащ. Кого только не берут в ИСБ! - До свидания. Мариса быстро ушла, почти сбежала. Астрид смотрела ей вслед, даже когда она скрылась за поворотом. Они идиоты, сказала Мариса. Правители - идиоты. Интересно, а если бы они сумели забыть разногласия и объединиться, если бы постарались выжать максимум из способностей Астрид, что из этого вышло бы? Может, она бы сейчас не чувствовала такой усталой обреченности при мысли, что скоро в школу придет невероятно сильный враг, которому нечего противопоставить? Какая теперь разница. Ничего не изменить. На Зените сейчас не осталось ни единого мага. И без того призрачные шансы растаяли, как дым, испарились росой. Остается только ждать - и, может быть, умереть, до последнего защищая собственный мир и волшебство в нем. Если придется - Астрид умрет. Она не боялась смерти. Она боялась, что не успеет помириться с Котти. Сквозь все еще длящийся звонок пробился цокот каблуков. Астрид мрачно подумала, что узнает подругу по шагам. Котти остановилась в паре шагов и прислонилась к стене, скрестив руки на груди, подчеркнуто не глядя на Астрид. Та с внезапной горечью подумала: есть ведь что-то детское в объявленном бойкоте, но ведь действует же, на меня, такую рассудительную и циничную, действует. Как вышло, что я так привязалась? Астрид, не жалея себя, до крови прикусила щеку изнутри. Во рту стало солоно, ранка чувствовалась неприятным рельефом, ее одновременно хотелось и не хотелось трогать языком. И было довольно-таки больно. Вот и отлично, помогло взять себя в руки. Астрид вплотную подошла к застывшей мрачным изваянием Котти и тихо, чтобы слышала только она, сказала: - Не бесись молча. Хочешь, ударь меня. Пойдем на перемене, забьемся куда-нибудь - и дашь мне по морде. Только хватит меня игнорировать! - Не говори глупостей, - Котти посмотрела на Астрид, в ее глазах было смятение. - Игнорировать, ну да. Тебя не так-то просто прогнать из мыслей. Астрид усмехнулась. Котти оттаяла. Можно было жить. - Меня Неотик поцеловал. - Да ладно... - Котти захлопала глазами. - И как это было? - Противно, но недолго. - Ты на него накричала, да? - Просто сказала, что это была плохая идея. И врезала. - Асти... - Котти страдальчески нахмурилась. Астрид почувствовала, как сама собой наползает на губы улыбка.