Игра в гарем

Люси в этот раз собиралась быстро. В любом случае, выбора у нее и не было – до встречи с отцом оставалось двадцать минут, а Джудо не терпел опозданий. Хартфилия выбрала деловое черное платье ниже колена. К нему пришлось надеть нелюбимые, но ценные семейные украшения: сережки из рубинов. Она была против того, чтобы хранить или носить их, но знала, что показываться на глаза отцу без них – чистое самоубийство. Люси считала, что они больше подойдут к вечернему наряду или платью других тонов. Лично ей они не нравились вообще и казались слишком громоздкими и тяжелыми для ушей. Она никак не могла понять логику отца – хранить такие драгоценности следовало в сейфе, а не в квартире рассеянной дочери. Тем более, ей они не шли. Эльза взялась подвезти подругу, так что Люси прибыла вовремя. Машины Хибики еще не было. Отец жил в современном доме, в котором квартиры стоили дороже особняков за городом. Люси не бывала здесь около трех лет. Три года назад ей пришлось приехать на каникулы сюда, поскольку у семьи Хибики были проблемы, и они даже родного сына увезли к родственникам. Квартира тогда была жутко чужой и неприятной, и девочка боялась дотронуться до любого предмета. С отцом виделась по вечерам, когда они ужинали в тяжелом молчании. Джудо быстро поспособствовал решению проблем, и Люси уехала через полторы недели. Плакать тогда не хотелось. Хартфилия вздохнула и зашла в дом. Сказав пару слов охранникам, она подошла к лифту, который как раз спускался. Двери открылись, и она практически столкнулась нос к носу с Лексусом, Стингом и незнакомым ей блондином. Люси на мгновение стало смешно – четверо светловолосых в одном коридоре, тем более, оттенки были схожи. Но она быстро придала лицу спокойное выражение. У Стинга в глазах промелькнуло что-то злое, и девушке мгновенно стало не до смеха. Лексус смотрел на нее немного насмешливо, а вот взгляд третьего выражал полнейшее равнодушие. - Хибики, значит… - протянул Стинг. Люси взглянула на него недоуменно, не понимая, о чем он подумал. Двери лифта закрылись, так и не дождавшись пассажира, а Хартфилия внезапно вспомнила, что не знает, на какой этаж ей подниматься. - Люси! - раздался внезапно голос Хибики. - Ты чего ждешь? Мы уже на три минуты опоздали, он нам сейчас головы оторвет. Лейтис, преспокойно игнорируя злой, насмешливо-удивленный и равнодушный взгляд, приобнял сзади и нажал на кнопку вызова лифта. Тот уже уехал, так что пришлось ждать. - Почему без Карен? – отвернувшись от Стинга, который и с места не сдвинулся, спросила Люси. - Ты представляешь, чтобы я к твоему отцу заявился со своей девушкой? – фыркнул Хибики. – Она в гостинице. Да и я собирался по клубам пройтись после встречи. - Тогда вы друг друга стоите, - Люси улыбнулась, с трудом игнорируя уже два насмешливо-удивленных и один равнодушный взгляд, - потому что она, наверное, уже и сама по клубам гуляет. - Пусть только попробует, - мгновенно подобрался Хибики. - Так и ты не пробуй, - Люси шагнула в открывшиеся двери лифта. Стинг только выдохнул от удивления. А вот Лексус даже присвистнул. Встреча с отцом прошло не совсем гладко. Люси, честно говоря, сначала даже не понимала, зачем она здесь появилась. Хибики и отец обсуждали свои какие-то вопросы, и на девушку внимания не обращали. Зато она обнаружила книгу с несколькими пьесами Мольера и принялась их в очередной раз перечитывать. Иллюстрации в этом издании были чудесными. Но вот Хибики уже пора было уезжать. Люси собралась было вежливо попрощаться, холодно обнять отца, как и тот ее при встрече, и уйти вместе с другом, но Джудо опять нарушил все планы. - Люси, останься, - равнодушным тоном сообщил он и кивком выпроводил Хибики. Люси немного поежилась, но спорить не попыталась: она никогда не любила устраивать скандалы, особенно с отцом, точно зная, что это ни к чему не приведет. И только ухудшит ситуацию. Она тоскливым взглядом проводила Хибики и отложила книгу, взглянув на отца. Ей хотелось, чтобы ее взгляд выражал прямоту и решительность, но она не заблуждалась насчет своего умения скрывать эмоции. Наверное, она выглядела испуганной. Это ее всегда и расстраивало. В редких и коротких разговорах с отцом Люси постоянно проигрывала с разгромным счетом и ни разу так и не смогла отстоять свою точку зрения. Она была излишне эмоциональной. - Я считаю, что нам пора с тобою серьезно поговорить, - усаживаясь уже не на диван, а на стол, проговорил Джудо своим тоном, которым всегда общался с дочерью. Тон этот тоже злил Люси. И был на порядок суровее всех остальных, видимо, подобным образом Хартфилий показывал, что от дочери он ожидает большего, чем от всех своих партнеров. Люси всегда была готова его разочаровать. Детское стремление обратить на себя внимание, а потом и подростковое равнодушие за последние несколько месяцев сменились упорным желанием защитить свою частичную независимость и, скорей всего, вполне счастливую жизнь. И свою точку зрения тоже. - Ты выросла, - продолжал отец, притворяясь, что не заметил мимолетного горького взгляда дочери, - и ты должна понимать, что дальше так продолжаться не может. Я дал тебе возможность пожить в свое удовольствие, как и просила Л…, - он запнулся, - твоя мать. Но тебе предстоит стать во главе компании, а ты совершенно ничего не понимаешь в бизнесе. Я не могу оставить компанию на кого-либо еще, хотя желал бы этого для фирмы и для тебя тоже, но доверять нельзя никому из приближенных. Я же свою жизнь потратил на то, чтобы создать ее, и желал бы, чтобы она оставалась в прежнем виде, что решительно невозможно, если только во главе после моей смерти не станешь ты. Люси уже поняла, чего он хочет и куда клонит. Слова отца обижали ее, создавали впечатление, что компания значит для него больше родной дочери, но это вряд ли бы стало великим открытием для Люси. По большому счету, она всегда это знала - Я желаю, чтобы ты стала понемногу учиться выживать в НАШЕЙ, - он надавил на это слово, - среде. Тебе не стоит привыкать к тем людям, в обществе которых ты крутишься в данный момент. Они не способны дать тебе полное представление о том, как тебе предстоит жить. Итак, ты должна брать уроки хороших манер (учителя я тебе назначу сам); посещать все мероприятия, которые я скажу, но это чуть позже; брать участие в моей работе; перевестись в первый корпус твоей школы – именно там учатся подходящие тебе люди… Люси задохнулась от гнева. Вообще девушка была очень спокойной, и редко испытывала злость или что-то подобное, конечно, за исключением выходок Нацу или Грея, но там эмоции были хоть и яркими, но мимолетными и очень дружественными, возможно, даже приятными. Здесь же был гнев. Впрочем, слова отца всегда будили в ней неприятные ощущения, но чтобы настолько... - А теперь выслушайте меня, отец, - от волнения девушка даже перешла на Вы, как делала только в раннем детстве, когда Джудо казался королем из сказки, и обращаться иначе было кощунственно. – Я… - она осеклась, и вся злость будто бы исчезла под пристальным и оценивающим взглядом отца. Люси поняла, что тот привык к ее поведению, и она ничего не изменит подобной выходкой, - я признаю разумность ваших требований, кроме последнего. Считаю, что умирать вы так скоро не собираетесь, и я вполне могу сойтись с ВАШЕЙ, - она, как и отец, надавила на слово, - средой немного позднее. Не кажется ли вам, что я, абсолютно неготовая к избалованным вседозволенностью мальчикам и девочкам, буду смотреться странно и нелепо. И вызову насмешки избранного общества. Люси замолчала. Она сама была удивлена количеству яда в словах. Но, видимо, в ней взыграла обида, что отец, на протяжении всей ее жизни дававший лишь деньги, может еще чего-то требовать. Требовать избавиться от такой интересной обычной подростковой жизни с друзьями, влюбленностями, мелкими проблемами и шпаргалками на контрольных. Еще она знала, что, если отец будет против компромисса, то она сбежит. Неважно куда и как (Люси даже была согласна работать официанткой и жить в прокуренной насквозь комнате с незнакомой соседкой) но она сбежит. Жизнь, сплошь усеянная ложью и обманом, ей не улыбалась. Быть частью избранного общества тоже. - Я предпочел бы вариант твоего замужества с Хибики, на которого не побоялся бы оставить свою компанию. Но смотрю, что в данный момент это невозможно, - отец начал крутить в руках карандаш. – Но раз ты согласна, считаю твои требования вполне приемлемыми и выполнимыми. Через неделю начнутся твои частные занятия, которые тебе нельзя ни в коем случае пропускать. Ты обязана не разочаровывать меня своими результатами, и я надеюсь, что твоя учеба в школе и странное увлечение танцами не станет им мешать. Он еще что-то говорил про ее обязанности, но Люси уже не вслушивалась в суть. Ее коробило подобное отношение, ее обижало то, что он не хотел воспринимать ее жизнь, ее проблемы и ее увлечения всерьез. Она казалась себе в его глазах лишь возможностью исполнить задуманное до конца. Доехала до дома она быстро – ее подвез водитель на отцовской машине. Добравшись до кровати, она долго плакала и кусала подушку. Хотя и не ждала от встречи ничего приятного. А в соседней комнате внимательно прислушивалась Эльза, привыкшая к подобному состоянию. После редких встреч с отцом, когда Люси была уже чуть постарше, она всегда искала утешения у лучшей подруги, и та видела их отношения в самом неприглядном виде, хоть и играл Джудо роль хорошего семьянина на людях. Эльза злилась на Джудо. Впрочем, Скарлет терпеть его не могла, даже когда он взял ее, осиротевшую в десять лет после автокатастрофы, под свою опеку, потому что отец девочки работал на него. Эльза уже тогда посмотрела на него вполне здраво и уже позже поняла, что он это сделал для того, чтобы подправить свою репутацию. С Люси они к тому времени уже неплохо дружили, и, возможно, это частично Эльза привела подругу к пониманию собственного отца. Скарлет редко об этом жалела. Потому что раньше Люси расстраивалась намного больше. Люси ходила привидением по школе дня два. Больше ее природная жизнерадостность не вытерпела и таки прорвалась наружу. Хартфилия вновь стала прежней, и всех жутко радовала эта ее перемена, потому что теперь вновь стало возможно ее злить или, наоборот, прятаться за нее от гнева Эльзы. Но, честно говоря, Люси на репетициях не давала спуску, ни себе, ни другим. До генеральной репетиции оставалась неделя, и это нервировало даже самых стойких тунеядцев. Впрочем, на второстепенные роли теперь обращали мало внимания, уделяя его исполнителям первостепенных. А играли Люси с Греем восхитительно. И, кажется, только одна Эльза догадывалась, что, если поставить их на другие роли, то спектакль провалиться. И что успех их игры был не столько в таланте, сколько в том, что они не играли. А потому жутко шарахались друг друга в реальной жизни. Правда, долго такое поведение не продлилось. На одной из больших перемен в класс зашел Стинг. Он выглядел бодро и даже, пожалуй, весело. Нацу сразу же подобрался, Грей насторожился и кинул заинтересованный и немного разозленный взгляд на Люси. «Неужели помирились?» Но Люси была настолько же удивленной, как и все остальные. Она опять расстроилась из-за того, что никак не могла придать нужное выражение своему лицу, и боялась, что ее глаза похожи на глаза обиженной просто так собаки. На Стинга она поэтому взглянула с примесью раздражения. У того немного поблекла улыбка, но он быстро исправился, засияв, как и прежде. Люси до ужаса захотелось отвернуться. Ей казалось, что Стинг пришел потому, что увидел ее вчера, и, поняв про положение Джудо Хартфилия в мире бизнеса, решил вновь наладить с ней отношения. Но в данном случае к Стингу она была несправедлива. Он уже давно отказался помогать родителям и упрочнять их бизнес подобным способом, поскольку постоянные игры в кошки-мышки ему надоедали довольно быстро, как и надоедали избалованные дочери богатых родителей, которые использовали его так же, как и он их. В отношениях с одноклассницами или просто случайными знакомыми он находил немного больше искренности . Люси хмурилась, Стинг же больше не обращал на это внимания. Люси напугано бросила взгляд на Грея и потом сама же расстроилась от своей наглости и удивилась тому, почему же искала поддержки именно у него. Грей же не вдавался в такие психологические подробности. Он просто решил выгнать Стинга из класса, готовый даже на драку, хотя неплохо помнил, как Люси распекала его после той первой стычки. Впрочем, Нацу тоже был готов охранять моральный покой своей подруги хотя бы потому, что на дух не переносил наглого блондина. Люси помощь не потребовалась. Она спокойно позволила Стингу увести себя в коридор, тот принялся разговаривать о чем-то совершенно неважном, а девушке оставалось только удивляться такой перемене в характере. Он себя вел решительно непохоже на обычного Стинга. На того Стинга, которым Люси иногда восхищалась, к которому даже начинала испытывать какие-то чувства и из-за которого, пожалуй, плакала ночью. Люси не находила в себе сил прервать монолог Эвклифа. И вслушиваться в его слова тоже. Люси вообще себя чувствовала как-то слишком растерянно. Стинг, видимо, тоже. - Ты пришел просто поговорить? - Ну не совсем, - блондин на секунду подрастерял всю свою наигранную веселость, но быстро натянул маску обратно, - тебя увидеть захотел. Люси чуть не фыркнула, что он мог бы любоваться издали. А потом с удивлением поняла, что не и не станет на него злиться, да и, по сути, за что. Ведь формально тогда она не была его девушкой, и тот инцидент изменой не был. Просто неприятное событие. - Вот как, - Люси протянула фразу, не зная, что говорить дальше. – Вы готовитесь к выступлению? - Какому…? Ах, точно, да, готовимся. Мольера ставим, - Стинг улыбнулся, увидев выражение лица Люси. – Имеешь что-то против? Хартфилия в ответ только пожала плечами, обратив все свое внимание на то, что по школьному двору целенаправленной походкой шагал Леон с удивительно независимо-холодным видом. Наверное, подобная манера держаться была типичной для их семьи. - Я вот хотел спросить… Ты ведь можешь меня простить за тот поступок? - Жерар, видим, почти сразу просветил друга, почему Люси перестала с ним общаться. Девушка взглянула на него и отстраненно кивнула, по-прежнему наблюдая за Леоном, который уже почти вышел из ее зоны видимости. Интересно, почему он пришел? Дождия-то все равно не ходит на занятия, значит, получается, Бастия решил зачем-то заглянуть к сводному брату. Интересно. - Значит, не обижаешься? – Стинг поспешил обрадоваться, но почти сразу сник. – Но, я так понимаю, больше никаких свиданий? И близкого общения? - Ну, почти, - Люси постаралась улыбнуться, но, как бы она не думала, подобные слова все равно задели ее самолюбие. – Другом тебя видеть все же приятней простого знакомого. - Какие типичные слова, - нахмурился собеседник. – Я тогда пойду. Будем считать, примирение окончилось удачно. Правда, надо будет кое-что обсудить чуть позже… А ты точно ведь не обижаешься? - Нет, - попыталась убедить его Хартфилия и, весело улыбнувшись на прощание, зашла в класс. Стинг ее сумел заинтриговать. Впрочем, рано она его простила: пусть бы еще хоть чуть-чуть помучился, в конце концов, зря ли она рыдала почти полночи, да и за опухшие глаза полагалась хоть моральная компенсация.