***
Руки Келлера были прикованы к железному кольцу в столешнице, а ноги - к кольцу, вмонтированному в бетонный пол рядом с таким же зафиксированным стулом. Несмотря на то, что общий срок его тюремного заключения значительно увеличился из-за убийства тех бруклинских парней, он по-прежнему обитал в Изумрудном городе. Макманус, вероятно, жалел убийцу, которого обвел вокруг пальца обычный нью-йоркский мошенник, и не терял надежду на хотя бы частичное перевоспитание Келлера. Единственное усиление режима, которое заметил Келлер в отношении себя - сковывание ног за пределами экспериментального блока. В комнату вошел Кэффри. Строгий серый костюм с вызывающе узкими брюками, шелковый фиолетовый галстук. Идеальная стрижка, гладко выбритое загорелое лицо, запах дорогого одеколона. Келлер насмешливо хмыкнул и отвел взгляд. Надзиратель усадил Нила на стул, стоящий у другого конца стола, напомнил: "Не вставать, к заключенному не подходить, руками не трогать, ничего не передавать" - и отошел к окну, отвернулся от мужчин. Нилу пришло в голову, что добрая монахиня попросила надзирателя не стоять за спиной заключенного, он всмотрелся в зеркальное окно на стене и послал неуверенную благодарную улыбку. Келлер начал первым: - Огастус просил передать тебе спасибо за посылку. Он теперь все время в наушниках, слушает "Войну и мир". И ходит на учебу. - Рад слышать… Нилу многое хотелось сказать, но он боялся, что это глупо прозвучит, поэтому спросил: - Зачем ты это сделал? - Мне так захотелось. Ответ, который ничего не объясняет. Непроницаемый взгляд насмешливых серых глаз, наглая торжествующая улыбка. Нил сбросил под столом ботинок с ноги, содрал носок. Келлер услышал странные звуки и заглянул под столешницу. Дернул ногами, когда к его лодыжке прикоснулась теплая голая ступня, но, скованный цепями, не имеющий возможности отодвинуться - просто закрыл глаза. - Я скоро уеду в Европу, скорее всего, в Италию. - тихий баритон Нила проникал в уши Келлера. - Поселюсь в каком-нибудь древнем красивом городе, где много солнца, фонтанов и апельсинов. Пальцы ноги гладили сначала икру под тюремными штанами, потом медленно переместились на сведенные колени Келлера. Ступня нежно поглаживала то одно колено, то другое, легко надавливая, пытаясь проникнуть между ними, раздвинуть. - Я куплю небольшой магазинчик где-нибудь на туристической улице. Всякие старые книжки, географические карты, местные сувениры… Буду скупать и продавать маленькие красивые вещи, которых всегда много в таких городах… Колени наконец раздвинулись, максимально широко, будто их хозяин устал сопротивляться. Ступня незамедлительно потянулась и уперлась в горячий напряженный пах. Поерзала и прижалась к твердой выпуклости, ритмично надавливая, двигаясь вверх и вниз по тонкой ткани, ощущая отсутствие нижнего белья. - После работы я буду есть пиццу и пить вино. Гулять по набережным, сидеть у воды. Вспоминать… есть мужчина, которого я буду часто вспоминать… он умеет делать удивительные вещи. - Нил перешел почти на шепот и бросил взгляд на охранника, отвернувшегося, уткнувшегося в свой телефон. - Я помню и ощущаю все, что он делал, до сих пор, даже сейчас, - Нил почувствовал, что Келлер начал двигать бедрами, на его скулах появились красные пятна. - Эти воспоминания, терпкие, темные… как ночи в Южной Италии, как густое мерло и сладкие апельсины… Я каждую ночь кладу в своей спальне очищенный апельсин... Келлер притирался к ласкающей ступне так сильно, что Нилу трудно было сосредоточиться на том, о чем он рассказывал. Встать, подойти и поцеловать Келлера - такая простая и понятная потребность. Такая невозможная. - Посмотри на меня. Келлер открыл глаза, его лицо было искажено мучительным наслаждением, по виску скатилась капля пота. Он в последний раз уперся напряженной плотью в ступню Нила и содрогнулся от оргазма. Нил не убирал ногу, пока Келлер, позвякивая всеми своими цепями, не откинулся на спинку стула. - Я не говорил? Я люблю тебя, Крис. Келлер только смотрел и молчал. Но когда охранник заявил, что время вышло и проводил Нила до дверей комнаты, Келлер вдруг окликнул: - Эй! Я тоже тебя люблю. Может, я как-нибудь приеду в Италию? - и легко рассмеялся.Часть 9
22 марта 2014 г. в 22:44
Нилу разрешили свидание с Келлером только после окончания суда и вынесения приговора по делу об убийстве двух парней в Бруклине в 98-ом году. Келлер мог получить срок и за жестокое нападение на заключенного, потому что этот эпизод Нил Кэффри тоже сдал ФБР-овцам, но ариец Шиллингера вовремя вышел из комы и утверждал, что неудачно упал с койки. До суда Нил несколько раз просил Питер-Мари и Макмануса уговорить Келлера встретиться с ним, но тот наотрез отказывался даже обсуждать этот вопрос.
И только весной Нил получил сообщение от Питер-Мари: "Он хочет тебя видеть, договорись с Макманусом".
Нил полулежал в своей машине на стоянке исправительной колонии 4-го уровня, расположенной на улице Озвальд, на лицо была надвинута серая фетровая шляпа. Яркое весеннее солнце било в лобовое стекло Мерседеса. Нил приехал раньше назначенного времени и теперь пытался унять волнение.
Он вспоминал события октября прошлого года, перебирая в памяти каждый из 10 дней, проведенных в Изумрудном городе, и сейчас, задним числом, понимал, как во многом он ошибался.
Главная его ошибка была в том, что он считал Келлера и Шиллинберга врагами. Только потому, что ему казалось, будто оба мужчины претендуют на его сексуальные услуги, Нил решил, что они не могут быть в хороших отношениях. А ведь Макманус прямым текстом сказал, что они друзья. И Огастус не утверждал, что Келлер и Шиллингер враждуют. И Нил своими глазами видел, что их отношения нельзя назвать неприятельскими.
Второе - признание Келлера в двух убийствах, которые не были раскрыты полицией. Не простая бравада или желание шокировать, а настоящее признание с указанием местонахождения улик. Когда копы нагрянули с обыском в дом первой миссис Келлер, они нашли в дымоходе старые тряпки с ножом, на котором обнаружили отпечатки пальцев ее мужа и кровь его жертв. Нил знал, что никто и никогда не делает такие признания без веской на то причины, но списал излишнюю разговорчивость Келлера на действие вина. А когда ополовиненная бутылка снова появилась на сцене - что помешало Нилу понять, что Келлер не был пьян в ночь признаний?
Третье - Нил, гордившийся своим умением "видеть" людей, не смог "увидеть" Келлера. Маньяк, садист, убийца - да. Но лично ему Келлер не сделал ничего плохого, и стоило присмотреться к маньяку повнимательнее, чтобы выйти из плена стереотипов. Стоило спросить Питер-Мари о предыдущем соседе Келлера, которого он якобы довел до психушки, чтобы узнать ее версию событий, в которой Келлер помог парню перейти на более мягкий режим отсидки.
И конечно, подарок на день рождения. Не соломенная шляпа. Нечто нематериальное, нечто такое, что Нил мог бы не принять, по мнению Питер-Мари. Но у Келлера был план, как заставить Нила взять это нечто. У Келлера всегда есть план, поэтому он всегда выигрывает.
Все эти соображения пришли в голову Нила намного позже, чем следовало.
Его вытащили из карцера вечером 10-го дня, отдали одежду и отвели сначала к Питер-Мари, потому что Нила всего трясло от бешенства, ревности и унижения. Не в силах совладать с собой, он только спрашивал: "Как он мог врать, что любит меня, он даже вам солгал, когда вчера вечером вы его расспрашивали!" Питер-Мари сочувственно ответила: "Келлер мне никогда не говорил, что любит тебя, а вчера я его вообще не видела…"
Это была последняя капля, переполнившая чашу разочарований Нила Кэффри. Он почти успокоился и мстительно заявил: "Я хочу сообщить о трех преступлениях Криса Келлера, о которых мне стало известно. Взамен я хочу условно-досрочное."
Питер-Мари была невероятно задумчива, она размышляла, сколько во всей этой ситуации режиссуры хитрого Келлера? Она пришла к выводу, что именно такого результата Келлер и добивался, поэтому лишь вздохнула и отвела Нила в кабинет начальника.