Вторая сделка

      Утром, после того, как Нил обслужил посетителей читального зала и вымыл полы в библиотеке, он заглянул в кабинет Питер-Мари и попросил о разговоре. Она смогла выкроить время только после обеда, и Нил провел несколько часов, погрузившись в размышления и мало замечая, что происходит вокруг. Приезжал Огастус с новостями, долго сидел, разглядывая журнал комиксов. Казалось, хотел чем-то поделиться, но менжевался и только спросил, знает ли Нил, сколько дней он находится в ОЗ? "Завтра будет 10 дней." - ответил Нил. Огастус еще немного покружил по залу и уехал. Подходили с разговорами и другие заключенные. Много расспрашивали о бильярде, задавали нескромные вопросы о личной жизни. Нил видел, что в блоке к нему привыкают и начинают воспринимать, как часть коллектива, и он знал, что ему следует постараться завоевать расположение всех этих людей, но сегодня его мысли были заняты совершенно другими вещами. И когда Питер-Мари пригласила Нила к себе, он с облегчением покинул читалку. - Сестра, мне необходимо поговорить с вами. Питер-Мари кивнула, усадила Нила на небольшой диван в своем офисе и присела рядом: - Келлер. - утвердительно сказала она. - Да. Вы говорили, что видели парней, которые планировали спокойно отсидеть свои 2 или 3 года, но на их пути попадался такой "келлер", и они ломали себе жизнь. Отношения, драки, новые сроки. - Нил говорил, не глядя на сестру, он задумчиво сплетал и расплетал пальцы. - Я знаю, что со мной произойдет то же самое. - Почему ты так думаешь? - Я не могу справиться с собой. Со своими желаниями, - пояснил Нил. - Если бы он причинил мне вред, я мог бы его ненавидеть, и мне было бы легче избегать мыслей о нем. Я мог бы его бояться, и тогда мне тоже было бы легче, но я его больше не боюсь. Он стал убийцей после того, что с ним сделали. Он рассказал мне, что во время первой отсидки его постоянно насиловал старый зэк - вы знали? - Я знаю. - Я думаю, его до сих пор мучает та ситуация… - Вряд ли. Уверена, он пережил ее. Нил поднял глаза на Питер-Мари, и она продолжила: - Со временем Келлер простил своего насильника, и между ними сложились взрослые равноправные отношения. Они и сейчас относительно дружны. - В смысле, сейчас? Этот человек в ОЗ, в Изумрудном городе? - Об этом Келлер тебе не рассказал? - Нет! Кто этот человек? - Нил, вряд ли кто-нибудь, кроме меня и их двоих, знает подробности той старой истории. Я думала, Келлер назвал тебе имя этого человека, но если нет - я не имею права раскрывать тайну других людей. Спроси его сам. - О, Господи, еще и это… - Нил закрыл лицо ладонями и начал растирать переносицу. - Но, может быть, вы откроете, почему ваше мнение о Келлере поменялось? Вы сказали позавчера, что, возможно, он не совсем пропащий человек. - Да, мое мнение о нем изменилось… Он приходил ко мне несколько дней назад, мы говорили о твоем дне рождения, и Келлер рассказал о том, что хочет сделать тебе подарок… очень необычный… в общем, я не могу сказать точнее. - Он подарил мне соломенную шляпу, я вчера в ней играл. - Я видела, отличная шляпа, тебе идет. - улыбнулась сестра. - Но речь шла о подарке другого рода. О нематериальном. Только Келлер мог додуматься подарить такую... вещь… И я не знаю, с чего он решил, что ты примешь этот подарок, но у него был план… Извини меня, Нил, больше я ничего не могу сказать. Но после разговора с Келлером я поняла, что он не бесчувственный маньяк, каким многие его воспринимают. У него есть чувства, он умеет привязываться, возможно, любить… Нил долго молчал, массируя пальцами виски и закрыв глаза. Потом тихо сказал: - Я не знаю, что мне делать, сестра. - Смотря, чего ты хочешь. - В данный момент своей жизни я не хочу ничего, кроме Кристофера Келлера…       Келлер зашел в читальню перед самым закрытием. Боком сел на стол Нила, склонился над темной растрепанной головой и дождался, пока на него поднимутся голубые глаза: - Питер-Мари меня вызвала, хочет покопаться в моей душе. - И что? - Просто не жди меня в спортзале, я буду заниматься духовными упражнениями вместо физических. - Тебе не повредит. - Считаешь, мое тело совершеннее моей души? - хохотнул Келлер, спрыгнул со стола и убрался из помещения.       Нил бегал по дорожке, поставив себе высокую скорость, потел и считал от одного до четырех, стараясь контролировать дыхание. Мысленно он находился в кабинете Питер-Мари и подслушивал ее разговор с Келлером. Зачем она его пригласила? О чем собирается говорить? Нил не сомневался, что речь пойдет об их отношениях - отношениях - что за странное и неподходящее слово пришло ему в голову! Долгий горячий душ после спортзала, и, скрытые паром, свои собственные руки - везде. Ужин, на котором Келлер не появился, зато Шиллингер гнусно подмигивал и ухмылялся. Огастус с тревожными глазами. Зэки в комнате отдыха, смотрящие телевизор и громко спорящие о чем-то. Нил не выдержал и пошел по блоку в поисках Келлера, заглядывая через стеклянные стены во все офисы, камеры и подсобные помещения.       Он нашел Келлера в прачечной. Тот сидел в углу на стиральной машине и о чем-то размышлял, опустив голову и задумчиво прикусывая то верхнюю, то нижнюю губу. Нил подошел и встал между разведенных колен Келлера. - Зачем тебя Питер-Мари вызывала? - Не твое дело. Нил взял подбородок Келлера и поднял вверх: - Расскажи мне. - Отстань от меня! - Келлер дернул подбородком и снова свесил голову. - Она задала мне несколько вопросов, вот и все. - О чем? - О чем может спрашивать старая монахиня? Ее интересовали мои чувства к тебе. - И что ты ответил? Нил не видел лица своего сокамерника, но заметил, как сначала уши его густо покраснели, а затем краска медленно разлилась по шее и груди. Келлер молчал. Нил положил ладони на широкие плечи, словно желая успокоить, и повторил вопрос: - Крис, что ты ей ответил? - Я сказал, что люблю тебя. Я люблю тебя. Нил снова приподнял подбородок Келлера и увидел блестящие глаза. Если бы это было возможно, Келлер покраснел бы еще больше. Нил приблизил к нему свое лицо, секунду помедлил, вдыхая запах кожи, и прижался к его губам. Келлер ответил не сразу, словно нехотя. Медленно сполз со стиральной машины. Целовал, раздвигая языком губы, шарил руками по бедрам. Нил подался навстречу, когда сильная рука накрыла пах… - Что за нахрен! - Диана Вителс вошла в прачечную, поигрывая резиновой дубинкой. Нил дернулся от Келлера, но тот держал крепко, продолжая целовать и гладить. И только когда Диана ударила дубинкой по ногам, Келлер, злобно играя желваками, повернулся к ней и поднял руки: - Все, все, чего прицепилась? - Не можете до отбоя потерпеть, педики! - До отбоя целый час! - Пошли нахрен отсюда! Как меня достало разгонять парочки! - Диана размахивала дубинкой, указывая направление выхода.       Почти до самого отбоя Келлер проторчал в душевой комнате и вернулся в одном полотенце, намотанном вокруг бедер. Достал из большой пластиковой коробки, стоящей под койкой, свои бритвенные принадлежности и неторопливо принялся за бритье. Кроме Нила, сидящего на стуле, за Келлером наблюдала не одна пара любопытных глаз. Голый, мытый, бреющийся на ночь - это была безусловная демонстрация его намерений. Нил Кэффри смутился, если бы заметил интерес зэков к их паре, но он не видел никого, кроме человека, стоящего перед зеркалом. Кроме его мощной спины и упругих ягодиц в белом полотенце. Взвыл сигнал, защелкнулись замки, погас свет. Келлер плеснул в лицо водой и вытерся. Затем одним движением сдернул с постели Нила простыню и, нащупав незаметные шляпки гвоздей на противоположных стенах, занавесил стекло камеры. Повернулся к Нилу и сказал: - Попроси меня, Нил. - Прошу тебя.       Как можно поверить в реальность момента, если ты слишком долго об этом мечтал? Как понять, что это не одна из тех ночей, когда парень со спутанными волосами присаживается на край койки и склоняется над твоим стоящим членом, а потом исчезает, словно призрак? Как успеть насладиться его нежными губами до того, как сон окончится, и ты проснешься в тюрьме своего одиночества? Губы горят, поцелуи больше не приносят облегчения. Член скользит по гладкой щеке, оставляя мокрый след, когда умелый рот ненадолго его выпускает. Палец первым ощущает жар внутри тела. И - нет боли, потому что палец влажный и осторожный, и он знает, что нужно делать. И когда твердый член проникает в проход - тоже не больно, потому что медленно, скользко и жарко. Губы, легко целующие лицо, и руки, придерживающие широко раздвинутые бедра. Сильное тело, работает каждая мышца. И - толчки в глубине, много толчков. Двигаться навстречу толчкам. Когда кажется, что больше терпеть невозможно - короткая остановка и шепот в ухо, не важно, что шептать. Я хочу трахать тебя всю ночь, я не хочу кончать. Вместо решеток толстое стекло, можно стонать и рычать, никто не услышит. Можно повторять имя и выкрикивать просьбы. Еще, еще, продолжай, пусть это длится дольше. Сперма на содрогающемся животе. И сперма в презервативе, летящем в унитаз.       И вся еще ночь впереди. Можно не спешить, достать наполовину выпитую бутылку мерло и апельсины. Можно опьянеть от вина, смеяться над чем-то и вдруг услышать: - Ты когда-нибудь был сверху? - Ты же знаешь, что нет! - Хочешь? Еще бы. Впервые увидеть мужское тело так. Потрогать пальцами, лизнуть. Услышать хриплые стоны и поразиться гладкости кожи. Чуть соленый вкус, очень нежно. Смазать, войти. Во весь голос зареветь от восторга. Слишком горячо и тесно. Вид раскрытых ягодиц, невозможно оторвать взгляд. Не так быстро, помедленнее, Кристофер, и дай мне прикоснуться к твоему члену…       И даже после этого ночь не кончилась. И еще оставалось вино. В жизни каждого человека бывают такие ночи, когда он словно парит на грани реальности и волшебства. Воздух сгущается и начинает мерцать, запахи и звуки можно трогать руками и складывать в коробку под кроватью. Течение времени замедляется, и странно, что наступает рассвет. Нилу казалось, что он на минуту прикрыл глаза, лежа на плече Келлера, а когда открыл - Изумрудный город просыпался за стеклянной стеной. Простыни на ней больше не было. Нил даже не слышал сигнала побудки.       Душевая комната просматривалась насквозь - пуста. Еще сонный, Нил умылся под краном и засмотрелся на свое отражение. Кудрявые пряди во все стороны, вспухший рот, яркие засосы на шее, на животе белесой пылью засохла сперма. Щетина на лице - впрочем, ей уже несколько дней. На сокращения ануса мышцы отозвались ноющей болью. Нил широко улыбнулся, оделся и пошел в столовую искать Келлера.       Он был там, завтракал за столом арийского братства, о чем-то оживленно рассказывая и размахивая руками. Сиял утренней чистотой и свежестью, как обычно. Нил в недоумении замер на пороге. Множество глаз уставилось на него, большинство - с сочувствием. Огастус встал на пути, убеждая не ходить, не смотреть, не слушать Келлера. Нил оттолкнул с дороги инвалидную коляску и быстро подошел к арийскому столу. - Крис, что это значит? - Это значит, что я выиграл спор. - улыбка Келлера была такой нежной, что у Нила сбилось дыхание. Шилленберг засмеялся. - Какой спор? - упавшим голосом спросил Нил. - Я поспорил, что и десяти дней не пройдет, как ты сам будешь просить трахнуть тебя. А Шиллинберг ставил, что ты не ляжешь под меня, даже если он со своими ребятами тебя немного попугает. Здорово мы тебя разыграли тогда в подсобке? Ты такой жалкий педик, Нил! Ты повелся на сказочку о любви: "Я люблю тебя, Нил" - проблеял Келлер мерзким голосом, передразнивая свои собственные слова. - Как ты мог поверить? Единственный мужчина, которого я любил - Верн, мой Верн! И ведь я тебе говорил! Келлер вскочил, сел верхом на колени к Шиллинбергу и присосался к его рту долгим влажным поцелуем. Руки лысого арийца тут же нырнули под сползающие штаны и начали мять круглую задницу.       Нила затошнило от ярости. Он перевернул стол и кинулся на Келлера, сбивая его с колен Шиллинберга. Мужчины схватились друг с другом и покатились по полу среди разбросанных подносов и остатков еды. Нил ожесточенно извивался под Келлером и использовал все болевые приемы, которые знал, пока, наконец, не прижал ублюдка к полу, сидя на его груди. Одной рукой безжалостно придушил, а другой наносил короткие сильные удары по лицу - бил в челюсть, в нос, стараясь сломать. Вокруг полетели капли крови. Вдруг Келлер начал смеяться - распластал руки по полу, хрипел и смеялся булькающим смехом. "Я выиграл, выиграл, выиграл" - повторял Келлер, пока Нил продолжал в кровь разбивать его лицо. Подоспели надзиратели. Двое оттаскивали дергающегося Нила от его жертвы, двое других пытались поднять Келлера с пола. Наконец, их оторвали друг от друга, Келлера быстро увели в медкабинет, а Нила, продолжающего вопить "Я убью его!", потащили в карцер. У входа сорвали одежду и голого втолкнули в каменный мешок, заперев на ним тяжелую дверь. Нил кинулся на дверь изнутри и заорал: - Позовите Макмануса! Позовите ФБР! Я должен заявить о преступлении!