«Светлячок».
Он – сильнейший шиноби. Он – хладнокровный воин. Он – искусный лжец. Он – жестокий лицемер. Его сила сокрушительна. Его ненависть пропитана настолько, что выражение лица его кажется застывшим в суровом взгляде алых глаз – вечно. Его воля и дух – непокорливы никому. Если кто-то осмелиться встать на его пути, то услышит хруст своих костей немедля. Если кто-то запустит в него кунай, то кунай прилетит к нему же в глотку. Если кто-то осмелиться поднять руку, то рука будет его оторвана. Он и есть совершенное оружие войны: крепкий, ловкий, быстрый, зоркий, умный, статный – сильнейший. И имя его – Учиха. Он гений? Бог? Или же бездушен? На это мог ответить только он сам, ибо немногие смогли узнать его, если такие были вообще. Молодой черноволосый мужчина шел по руинам. Везде были лишь разрушенные дома, кровавые трупы, и кучу мусора. Были ли тут выжившие? Одинокий воин оглядел в округе все: он допустил нюанс – здесь есть выжившие. За сто метров от того места, где он стоял, он увидел лежавшую девочку. Он подошел ближе. Для девочки, лежавшей на земле и истекающей кровью, шаги с каждым разом раздавались уколом в сердце. Она отчетливо слышит свое сердцебиение, дыхание, а щеки ее будто бы кипели. Ее карие глаза видели перед собой убийцу ее маленького дома, деревни, селения. У него были длинные, черные волосы до пояса, отдающие синевой. И были они странно приподнято вверх. Лицо было красивым: аккуратными чертами, слегка раскосыми глазами. Алыми глазами. Чертовскими. Он видел перед собой двенадцатилетнюю девчонку. И глаза, смотрящие на него со страхом, болью и отчаянием напомнили его детство.Двенадцать лет назад.
– Ты не смеешь меня ослушаться, Мадара! – низким тоном сказал Таджима. – Ты больше не будешь иметь хоть какие-то дружеские связи с Хаширамой. Он – Сенджу! Он тебе не друг, он твой враг, глупый мальчишка! Мальчик, которому было всего десять лет от роду, выслушивал почти каждый день гневные речи своего отца. По коже его шли неприятные мурашки, а дыхание учащалось. Так было всегда. Он боялся гнева отца. Но он никогда не слушал его сразу. В этом весь Мадара. Ему ничего не оставалось, кроме как просить прощения: – Простите меня, отец. Мужчина, сидевший на кресле наблюдал, как его сын склонился перед ним. Он видел, что Мадара подавлен, но все равно, он чувствовал, что тот сделал это с огромным усилием. Меры будут жестокие. – Простить? – удивленно и спокойно спросил Таджима, – разве за такой позор можно заслужить прощения? Молчание. – Мы – Учиха. Мы сильнейший клан в мире шиноби. Когда есть сильные, слабые умирают. Отступают, умирая с позором, захлебываясь в собственной крови. Ты хочешь, чтобы мы были такими? – Нет, – последовал короткий ответ. – Против нас всегда нанимают Сенджу. Они единственные из немногих достойных соперников нам. А этой глупой детской наивной дружбой, ты не уничтожишь ненависть накопленной веками. А теперь обещай мне, ты больше никогда не станешь завязывать узы с Сенджу, - властно и кратко сказал мужчина. Мальчик промолчал. В комнате застыла гробовая тишина. Молчание Мадары – в первый раз в жизни стало для него уроком. – Хорошо, ты заслуживаешь наказание. Таджима встал с места и взял в руки бамбуковую палку, что была у него в руках еще до того, как Мадара сюда зашел. – Встань на четвереньки. Мальчик, сжимая губы, молча выполнил то, что ему велели. Он знал, что его будут бить. Но это физическая боль будет причинена отцом. Он закусил свои губы и прикрыл веки. Будет больно. Чувство предвкушения плохого. Чувство раздирающее. Удар. И по спине резко проходится волна, которая буквально заставляет его кости ныть. Удар. И его кожу будто залили горячим раскаленным железом. Удар. И кости его пробирает тянущая тупая боль, а чувство раскаленного железа буквально съедает его. Удар. И ему уже все равно. Предыдущих трех было достаточно, чтобы смириться. По его закушенной губе стекала кровь. Время шло невероятно долго, будто бы это длилось вечность. И вот, последний душераздирающий взмах. Мальчишка без сил падает на пол. – Это было всего лишь тридцать ударов. Надеюсь, ты усвоил урок. Вставай. Как же тяжело ему было подняться в тот момент. Всего лишь тридцать ударов привели его в такое состояние: будто по детскому телу пробежались стадо слонов, нарочно расцарапавших его своими бивнями. В тот злосчастный день Таджима казался ему безжалостным тираном, который не жалеет даже собственных детей. Но кто бы знал, что Мадара также признал этот путь и пошел полностью по идеалам своего отца. Это первое, что пробудило в нем ненависть. На следующий день Мадара, сын главы клана Учиха ослушался своего отца. Он шагал по лесу к большому водопаду, месту, где он часто встречал своего друга – Хашираму. И хоть спина его все еще ныла после случившегося, ни одна кость его не была сломана. Он пришел к месту: перед взором открылся огромный водопад – величиной около трехсот метров, с двух сторон окруженной скалами. – Как красиво, – сказал мальчик. Он пришел просто полюбоваться, или… в надежде еще раз встретиться с ним. Но после последней встречи Мадара пробудил шаринган. Ему нельзя просто так терять время. Ему нужно стать сильнее. Иначе в этом мире – он никто. Такое воспитание дала ему его семья. Только было он собирался зайти за водопад внутрь пещеры, как он увидел медленно выходящую из этой самой пещеры девочку. Он быстро затаился туда, откуда пришел. Она была его ровесницей, или даже чуть младше. Каштановые волосы ее были мокрые, так как она прошла через стену воды. Мадаре все-таки удалось разглядеть ее с такого расстояния: кареглазая, миловидная девочка, одетая в простое красное кимоно. С виду она не похожа на ниндзя, но об этом противоречили ее только что сложенные печати, и желание удержаться на воде. Не прошло и пяти секунд – она упала. Второй раз – тот же случай. И так было в третий, и в четвертый, и в пятый, и в шестой… Мадаре уже порядком надоело на это смотреть. И, наконец, он вышел в поле зрения. Его шаги по воде отдавали рябью, когда он шел по направлению к ней. Девчонка даже не заметила его. Она все пыталась, а он стоял прямо за ней. И заговорил он первый тоже: – Если у тебя не получается, зачем ты стараешься? Та резко обернулась, и увидела перед собой обросшего мальчика чуть старше ее. Она была явно не готова увидеть здесь кого-то чужого: – Кто ты? И почему подходишь из-подтяжка? – ее голос был мягким, но уверенным. – Я – Учиха Мадара. Ну а ты сама меня не заметила, и не ответила на мой вопрос, – скептически сказал он. – Мадара, говоришь? Ну а я – Хотару, – в ответ она улыбнулась. Для него это было необычно. Ведь не каждый незнакомый человек улыбнется тебе, даже фальшиво, во времена войны. – У тебя не получается сконцентрировать чакру в ногах, чтобы не провалиться вводу. Ты сейчас стоишь на камне. – Да, но я пытаюсь, – активно ответила она. Она отвечала с добрыми намерениями, без каких-либо колкостей. А он ведь, чуть не сказал ей, что она слаба… – Я помогу тебе. – Правда? – восторженно спросила она. – Это было бы здорово! Незаметно уже начало темнеть. Они оба уже устали: она пытаться, а он наблюдать. – Тебе еще далеко, рановато для тебя, – спокойно сказал мальчишка. Тяжело дышавшая девочка, сразу же воскликнула: – Почему это рано? – еще одна одышка. – Ты же можешь, мы ведь почти ровесники. – Я не ты, да и, к тому же, ты всего лишь женщина, – он всегда был резок, даже сегодня, когда он не хотел говорить ничего подобного о ней. Послышался шум разбрызгавшейся воды. Она упала снова. Но уже быстро вынырнула на единственную поверхность – камень средь воды. Хотару яростно воскликнула: – Почему ты так говоришь?! Еж непричесанный! Ну и что что я женщина! Это делает меня хуже? Да и вообще, я девочка. Неужели ты также думаешь о своей маме? Она разозлилась не на шутку. Звучало все гневным высоким голоском. Мадара стоял и выслушивал все, что она сказала. Многое он просто проигнорировал. Не в его это правилах – тягаться с девчонкой. – Моя мать мертва. Тишина. – Это и есть прямое доказательство того, что она слаба. Хотару стиснула зубы: – Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – он удивлял ее все больше и больше. Он ведь такой же ребенок как и она, но откуда в нем манера циника? Эта девочка припомнила ему его младшего брата. – Я думал, что ты безобидная и милая, – искренне ответил он. Хотару несколько опешила от такого заявления, поэтому она слегка затруднилась с ответом. Она и подумать не могла, что ей скажет такое первый встречный. И это навивало некое приятное тепло в душе. – А я думала, что ты красивый. Мадару охватила еле заметная улыбка. – А теперь ты – красивый ежик, знай – хоть я и девчонка, я превзойду сильнейших! Я никогда не отступлюсь! – она говорила это с таким упорством, решительностью, мужеством. Он уже уходил: – До свидания. И растворился мальчик в листве. Он не забудет ее. – Мадара, я тебя везде искал. Где ты ходил? – смазливо спросил его Изуна – точная копия его самого, только на три года младше. – Я тренировался, – сухо ответил тот. – Ты всегда так говоришь, а сам в то время проводил время за пустой болтовней с Сенджу! Мадара сжал кулаки. – Ты слишком мал, но говоришь слишком много. Изуна его родной младший брат – вторая капля внешне, но внутри он полностью унаследовал ненависть отца. Да что отца, всего клана. Откуда в нем столько этой глупой вражды? Он же ребенок. Надежды отца возлагались на старшего, а его дух унаследовал младший. Ирония судьбы. – Я все расскажу отцу, – сердито брыкнул Изуна. – Рассказывай, – Мадара знал этот трюк. Спокойствие брата всегда раздражало Изуну. – Потренируйся со мной. – И ради этого, тебе стоило все выливать на меня? Ты невозможен. Так и быть, хорошо – вздохнув, ответил Мадара. Первый бросок – мимо. Второй бросок – в цель. Упорство – твоя отличительная черта, ты никогда не отступаешься от того, к чему идешь. Чтобы остановить что-либо, нужно быть готовым. Ты всегда должен быть сильным. Таков путь шиноби. Так продолжалось примерно два часа, уже давно стемнело. – На сегодня достаточно. – У тебя как всегда получается лучше, – с завистью сказал Изуна. Он вспомнил тот день именно сейчас. Потому что он видит в ней ее: большие карие глаза, маленький прямой нос, тонкие губы и аккуратный овал лица. Как будто, она восстала из иного мира ради встречи с ним. Даже длинные каштановые волосы, которые сейчас беспорядочно раскиданы. И этот проклятый знак на черном кимоно – знак Сенджу. Он не должен никого жалеть. Воин поднимает катану над ней, а зрачки ее расширились, почти полностью став черными, дыхание уже застыло, готовясь стать трупом. Шум лезвия – и катана пронзает влажную землю, не плоть. Он не убил ее. – Зачем ты пришел снова? – раздался недовольный детский голос. – Я здесь тренируюсь. – Это мое место тренировок, да и вообще, я первая пришла! Упрямая девчонка. – А мне наплевать, – эгоистично ответил мальчик. Тогда девочка хотела было толкнуть его вводу, что позади него, но вместо этого, свалилась сама. Послышался всплеск воды. Он лишь отошел в сторону, и всего-то. Так просто. Она взяла и упала в воду, а он увернулся. Хотару яростно вышла из воды, и когда Мадара, как это не было бы странно, подал ей руку, она не приняла его помощь и сама забралась на каменную поверхность. – Ты! – начала она, все ближе приближаясь к нему. – Я столкну тебя в воду! – замахнувшись, сказала Хотару. Он снова увернулся – отойдя в сторону, она замахивалась снова и снова, но он очень ловко уворачивался от ее ударов: то наклонившись, то отбежав. «Почему? Почему у меня не получается? Этот Мадара, он сильнее меня. Почему? Ну попадись же!» Ему уже надоело, он перехватил ее руку и заломил за спину, а другой ухватил ее голову. Длинные, мягкие локоны спутались в его пальцах. Он чувствовал приятный цветочный запах от нее. – Прости, но я не хочу драться с тобой, – спокойно сказал он. Хотару не слушала его, пытаясь вырваться. – Отпусти меня, – его хватка сразу исчезла, он убрал руки. – Не проще ли было тебе уйти? – уже успокоившись, сказала она. – Почему ты так хочешь находиться здесь? – вопросом на вопрос спросил Мадара. – Ты не ответил на мой вопрос, так не честно! Мадара вздохнул: – Ладно, мне нравится это место, – честно признался он. – А теперь, я жду ответа от тебя. Та посмотрела на него со злобой несколько секунд, а затем, отведя взгляд, сказала: – Это единственное место, куда я могу приходить спокойно, пока меня не обнаружили. Моя семья, а, точнее, мой клан, хочет, чтобы в будущем я стала джинчурики. И поэтому кроме удерживания чакры ничему меня не учат, и не разрешают мне использовать другие техники во избежание того, чтобы при экстренной ситуации я сама того не подозревая, не разрушила печать. Вся надежда направлена на моего старшего брата, а не на меня. – Ясно, – коротко ответил он. – Они не хотят, чтобы ты участвовала в войнах, иными словами, они не хотят, чтобы ты была ниндзя. Он не знал, жалеть ее или нет: с одной стороны, родиться в клане шиноби – и не быть ниндзя, с другой – они заботились о сохранности ее жизни. И тут послышался всхлип. Она плакала? – Эй, ты чего? – удивленно спросил он. – Ничего, – отвернувшись, и закрывая лицо руками, сказала Хотару. «Шиноби не показывают чувств, шиноби не плачут, шиноби должен оставаться спокйным, шиноби – это оружие войны», – так все звучало из уст Таджимы Учихи. Мадара подошел к ней и положил свою руку ей на плечо. – Ты не сдаешься, ведь Хотару – значит светлячок. Она обернулась, на ее лице уже не было слез, как ни странно. Она улыбнулась, не фальшиво, а искренне. В этот раз. – Я научу тебя тому, что знаю я. Ночью, к часам десяти, он возвратился домой. Уже месяц он почти каждый день возвращался домой так поздно. Клан Учиха выстроил немаленькое поселение, с их-то численностью. Дома находились на достаточном расстоянии от друг друга, все они были построены из темного дерева. Почти на каждом доме были фонари, на которых были изображены гербы Учиха – бело-красный круглый веер. Ему сейчас хотелось только выпить воды и лечь спать. Он вымотался за весь день. Только было он зашел на кухню, как раздался голос: – Мадара, подойди сюда, – низкий голос отца раздался из его комнаты. Мальчик не может ослушаться его. – Вы звали, отец? – Да. Меня беспокоит, что утром ты уходишь и возвращаешься только ночью. Я не могу полностью верить тебе, после той встречи с Хаширамой… Мадара быстро перебил его: – Нет, отец. Я тренируюсь, – в знак уважения, он поклонился. Таджиму удивило, что сын перебил его, лишь бы быстрее ответить. Но даже для его сына, это странно. – Хорошо. Тогда завтра возьми с собой Изуну. У меня сейчас нет времени на него, пусть потренируется с тобой. Для Мадары это стало проблемой. Он кивнул, в качестве ответа. Что ему теперь делать? А если обо всем уже догадались? В горле выступил ком. – Ну и куда мы пойдем? – энергично спрашивал Изуна. – Наконец-то ты перестал пропадать. Старшему, это действовало не нервы. – Никуда, - жестко ответил он. Мадара просто прошел мимо. Будто Изуны здесь и не было. У того открылся рот и округлились глаза, но было это всего секунду. Дальше он уже погнался за братом. – Стой! Ты куда это собрался? – Извини, не могу тебе сказать, – сказав эти слова, он побежал очень быстро, как только может. Хотару стояла на воде, она научилась контролировать свою чакру в ногах за три дня благодаря своему упорству и Мадаре. – Опаздываешь. – Задержался, - сказал только что прибывший мальчик. – Начнем? Не успела Хотару и вдохнуть, как откуда ни возьмись в нее летел кунай. Секунда. Расширившиеся зрачки. Доля секунды. Стук металлов, противный звенящий шум. – Изуна, какого черта ты вытворяешь?! – послышался голос Мадары. Он сбил кунай летящий на нее своим. Маленький семилетний мальчик пытался убить ее? Пытался? – Она Сенджу! Неужели ты не видишь?! Мадару осенило. Он будто сейчас это понял. Хотя догадывался. Даже если бы он знал точно, он все равно проигнорировал бы этот факт – потому что кровь сейчас для него не имеет значения. – Мелкий глупец! Он ударил своего младшего брата в лицо, причем попал точно: – Ты что делаешь? Неужели был готов убить ее? Девчонка только приходила в себя после случившегося: все для нее происходило мимолетно, что она даже осознать того не успела. – Как ты можешь так спокойно дружить с Сенджу? – еле выговорил Изуна. На щеке его образовался приличный сиреневый синяк. – Глупый маленький брат. Вставай. Мадара помог младшему встать, и держал его на руках – ведь Изуна еще не умел стоять на воде. Хотару наблюдала за этой картиной. Из-за того, что она Сенджу, связи должны вот так обрываться? Только из-за этого? Мадара обернулся, глаза его были красными, а вокруг зрачка было два черных пятна по форме похожих на запятые. «Шаринган. Это тот шаринган о котором мне говорили». – Не приходи сюда больше. – Постой! Не уходите! – она пыталась догнать их, но тщетно – не зря их называли талантливыми мальчиками. Они вернулись молча. И договорились никому ничего не говорить. Никому. Кровь – это проклятье, даже для светлячка. Ветер щекотал его кожу, волосы. Она жива – ее копия. Но без сознания. – Хотару – значит светлячок, – произнес мужчина.