Ее величество судьба

Его разбудил в девять утра грохот и крики в доме. Родители должны были вернуться только на следующий день, и присутствие посторонних заставило парня вскочить с кровати. Но тут же он был отправлен обратно точным ударом Ханбеля, который до этого момента даже не знал, как драться. Кулак пришелся ровно в синяк, оставленный вчера Шином, и Кисоп взвыл, со злостью глядя на друга. Но тот и не думал сменять гнев на милость. У него разве что пар из ушей не шел, руки дрожали, а зрачки сузились, превращаясь в крохотную черную точку. Джесоп тоже не мог похвастаться хорошим расположением духа, но держал себя в руках куда лучше, чем его любовник. Ханбель еще раз дернулся в сторону кровати, но Ким схватил его за запястье. - Какого, мать твою, черта ты не отвечаешь на звонки?! – Джейсон рвался из рук любовника, чтобы в очередной раз ударить Кисопа. – Я чуть не сошел с ума, думая, что Сухен тебя убил! Или изнасиловал! Или сначала изнасиловал, а потом довел до самоубийства! А ты тут занимаешься самобичеванием! Я ненавижу тебя, Ли Кисоп! Бель замолчал и шумно выдохнул. После того, как он выговорился, стало легче, а в висках перестало пульсировать от злости. Кисоп в свою очередь пытался понять происходящее. И только несколько минут спустя он сообразил, что ему говорил Ханбель. И попытался свернуться в комок на кровати. Потому что он вытащил в такую рань из дома друга, его любовника, который определенно не был доволен этим, и теперь они оба были готовы разорвать его в клочья. - Прости… Мне нужно было побыть одному и подумать… - Ты хоть поговорил с ним? – Джейсон сменил гнев на милость, наконец, обратив внимание на абсолютно убитое лицо парня. - Ну, что-то вроде того, - Кисоп поджал ноги, снова возвращаясь мыслями к прошедшему вечеру. - И что это значит? – Бель присел на край кровати, беря друга за руку, а Джесоп так и остался стоять рядом. - Ну, был скандал, намек на драку… - Ли оборвал себя на середине предложения, а Ханбель только нетерпеливо заерзал, ожидая продолжения. – И он пригласил меня на свидание. Сегодня. На лице Джейсона была написана целая история его эмоций – от удивления до шока, а потом восторг. Джесоп лишь хмыкнул, но одобрительно улыбнулся. Бель крикнул что-то похожее на «Какого черты ты тогда еще лежишь, если тебе нужно привести себя в порядок?», только на деле это было намного более длинная тирада. Кисопа стащили с кровати, заставив Кима отправиться на кухню и сообразить завтрак из имеющихся продуктов. Его крик о том, что Сухен впервые пришел «на чай» и действительно его пил, был слышен даже на втором этаже, а Ханбель поднял так и валяющийся на полу со вчерашнего вечера костюм. Теперь, когда они остались наедине, можно было узнать немного больше. - Он сам нашел его, - Кисоп потянулся, наслаждаясь тем, как хрустнули позвонки. – Прошел весь второй этаж в поисках моей комнаты, а я даже не смог его остановить. Понимаешь? Я не смог ни слова ему сказать, когда он сделал это. Потом мы опять поругались, и он меня поцеловал. А ты, Ханбель, предатель. Чертов Иуда, который продал правду о том балу и мой адрес только потому, что Шин лучший друг твоего парня. Это нечестно. - Ну, причины этого поступка известны только мне, а ты теперь будешь не таким загруженным. Он, правда, был злой как черт, когда приехал ко мне. И вообще, ты думаешь начать собираться или как? Кисопу ничего не оставалось, как пойти в душ под вопли друга о том, что он как глупая девчонка, которая ничего не знает о свиданиях и что нужно делать. Теплая вода немного расслабляет ноющие после ночи в неудобной позе мышцы, а в голове немного проясняется по мере того, как мыльная от цитрусового шампуня вода утекает в слив. Ли вытирается до невозможности мягким полотенцем, которое его мама старается стирать так, чтобы не осталось запаха порошка, от которого ее сын чихает, не переставая, и надевает чистые вещи. Капли воды стекают с его волос по шее и катятся по спине вниз, вызывая холодок. Парень быстро спускается вниз, чтобы проконтролировать, не занялись ли его друзья своими извращениями прямо в его доме. Но вместо этого он застает совершенно другу картину. Джесоп выглядит на его кухне более чем комично, в розовом фартуке его мамы с цветочками, пытаясь приготовить из имеющихся продуктов что-то полезное. - У тебя мышь в холодильнике повесилась, ты в курсе? – Ханбель наливает себе чай, игнорируя ехидную улыбку Кисопа. - Давай приготовим ее. Белок нужен организму, особенно твоему, - парирует Ли, наливая себе сок. Джесоп дает почти неощутимые подзатыльники им обоим и плюхается на стул, доставая из кармана джинсов телефон. Долго смотрит на пришедшее сообщение, переводит взгляд с дисплея на Кисопа и обратно, а потом, сделав первый глоток восхитительного горького кофе, констатирует: - Видимо, ты действительно особенный, раз Сухен пишет, что пропустит сегодня тренировку в тренажерке. А у него сегодня пресс по плану. Халявщик, - Ким недовольно цокнул языком, забирая последнее яблоко с тарелки. – Ты счастливчик, конечно, Кисоп. Такой парень – и тебе. Маленький совет – не имей ему мозг и будешь словно сыр в масле кататься с ним. Кисоп тяжело вздохнул, понимая, что личная жизнь теперь мало будет принадлежать только ему. Потому что Ханбель будет требовать от него отчетности, а Сухен будет все выкладывать Киму. Поэтому он был уверен, что Шин уже давно в курсе того, как его несчастного друга нагло соблазнили и затащили в постель. Несмотря на то, что рассказ Джейсона был немного другим, Кисоп предпочел именно эту версию, чем ту, в которой Бель сам стал инициатором. Они просидели вместе несколько часов, пока настенные часы не показали полдень. Парни словно по мановению волшебной палочки исчезли из дома, оставляя после себя невымытую посуду на столе, и Ли был очень недоволен этим фактом. Еще больше он был недоволен тем, что пока Джесоп инструктировал его насчет сегодняшнего вечера, Бель лично выбрал для него одежду на свидание. Некоторые вообще позволяли себя слишком много, считал Ли. Ханбель нагло копался в его жизни уже года три минимум, теперь к нему присоединился Ким, а про Сухена вообще нужно было молчать. Потому что такой наглости Кисоп еще не видел никогда. Шин не просто появился в его жизни, он перевернул ее с ног на голову, творил, что хотел, не взирая на пожелания самого Кисопа. Но нельзя было отрицать тот факт, что такие действия вызывают что-то странное внутри него, похожее на разгорающееся пламя. Ли осторожно переложил костюм на небольшое кресло у окна, в котором он любил сидеть вечерами, и упал на кровать. Он долго катался по постели, когда его накрыла эйфория от предстоящего свидания, а потом, завернувшись в плед, взял со столика книгу. Он в очередной раз перечитывал ее, уже сбился со счета какой именно, но постоянно испытывал странное удовольствие, хоть и знал каждую строчку почти наизусть. Он даже не заметил, как пролетело время, а на улицы опустились сумерки. Часы на прикроватном столике показывали половину седьмого, а это означало, что до приезда Сухена оставалось всего полчаса. Кисоп заметался по комнате, судорожно пытаясь собраться. Он чудом втиснулся в джинсы и свитер и теперь старался привести в порядок волосы, которые совершенно не хотели укладываться даже в подобие прически. Парню пришлось вымыть голову и воспользоваться маминым феном, чтобы не выглядеть непонятным чудовищем в глазах Шина. Кисоп закончил свои сборы как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Руки против воли задрожали, а ноги стали ватными. Ему стоило больших усилий встретить гостя. Сухен выглядел великолепно. Дорогое черное пальто с угольно-черным мехом на воротнике, тяжесть которого он ощутил на своих плечах, словно оно было сейчас на нем, так восхитительно оттеняло его загорелую кожу и русые волосы, что Ли на секунду завис. Губы парня изогнулись в улыбке, и ноги Кисоп снова подогнулись. Он постарался как можно изящнее, как он видел в фильмах, надеть ботинки и куртку, но все равно не смог удержаться и чуть не рухнул, если бы Сухен не поддержал его за локоть. Парень ожидал очередного смешка, которым обычно сопровождались их короткие разговоры, но вместо этого его вернули в вертикальное положение и поправили куртку. Ли глупо хихикнул, выключая в прихожей свет и закрывая дверь, и поспешил за юношей. Было неловко садиться в его машину, быть с ним так близко, чувствовать на себя взгляд, в котором больше не было насмешки. Они перекидывались ничего не значащими фразами, и у Сухена даже получилось немного разрядить обстановку. В кафе, куда Шин привез его, было уютно. Бежевые стены, неяркое освещение и удобные диванчики вместо жестких стульев располагали к более раскованному общению, но Кисоп все равно смущался. И Сухену это нравилось. Впервые он был на нормальном свидании, которое точно не закончится в постели, румянец на щеках, когда их взгляды пересекались, и закусываемые от стеснения губы заставляли его сердце биться слишком часто. Эти ощущения были для него новыми и безумно сладкими. Кисоп испытывал некое неудобство от того, что Шин сразу обозначил свою позицию – за ужин платит он. Парень долго выбирал что-то из меню, официант уже несколько раз подходил к ним, чтобы принять заказ, но Ли все еще медлил, и Сухен не выдержал. Он выбрал на свой вкус и, наконец, позволил милому парню лет 20 уйти на кухню. Повисла тишина, которую они не торопились разрушать. Было очень уютно сидеть так, за угловым столиком, где на них никто не обращал внимания, и просто молчать. Шин иногда касался его ладони своими пальцами, наслаждаясь дрожью спутника, и вообще его состояние превращало мысли в желе. Внутри пробуждались инстинкты охотника, которые требовали брать и брать от невинного парня все, что захочется. Им принесли заказ, и Кисоп поспешно схватил маленькую ложку, чтобы попробовать мороженое. Он искал любые способы, чтобы перестать встречаться с Сухеном взглядом, но не ощущать его на своей коже было невозможно. Он исследовал, оценивал, и от этого руки дрожали еще сильнее. Настолько сильно, что на носу остался след от ванильного мороженого с шоколадной крошкой. Шин снова хмыкнул. Такая реакция просто сводила его с ума, поэтому он не смог сдержаться и легким движением стер молочную массу пальцами и потянул их в рот. У Кисопа перед глазами стало темно. Это выглядело слишком пошло. Он тут же отвел глаза и постарался казаться совершенно нормальным, но покрасневшие уши выдавали его с головой. Сухен сам начал разговор, поворачивая его в нужное русло, иногда пропуская фразы с некой двусмысленностью. Он не мог перестать это делать, слишком милым выглядел смущенный Кисоп. Они просидели в кафе еще час, и, когда часы показали начало десятого, Ли заявил, что хочет вернуться домой. Для него было слишком много эмоций за этот вечер, и Шин не спорил. Оставил несколько купюр под чашкой, в которой несколько минут назад был горький американо, и любезно помог Кисопу надеть куртку, словно он был девочкой. И снова получил в ответ румянец на щеках. В машине было тепло, Ли даже привык к этому размеренному движению по вечерней улице, пока автомобиль не остановился напротив его дома. И в этот момент в его голове появилось столько вопросов, что они начали разрывать его голову. - Ты не обязан был меня подвозить, я мог бы добраться сам… - Кисоп заломил пальцы, Сухен в ответ только хмыкнул. - Что значит, не обязан? Я пригласил тебя на свидание, значит, я забираю тебя из дома, плачу за тебя и возвращаю назад. Я должен быть уверен, что с тобой ничего не случится, - Шин заглушил мотор и отстегнул ремень безопасности. – Я провожу тебя до дверей. У меня есть кое-что для тебя. Кисопу пришлось согласиться. Сухен достал большой пакет с заднего сиденья и, нагло взяв парня за руку, прошел с ним по вымощенной дорожке до порога. В доме не горел свет – родители должны были вернуться только завтра – и Ли был благодарен им за это. Ему не хотелось, чтобы они увидели их вместе. По крайней мере, не сейчас. Его ладонь все еще была в плену теплых пальцев Шина, и это было приятно. Просто стоять рядом с ним, так близко, вызывало еще большую бурю эмоций. А то, что Сухен не торопился целовать его у дверей дома, не напрашивался на чай, хотя он этого ожидал, заставляло верить словам Джесопа о том, что он для него действительно особенный. Были еще какие-то ничего не значащие фразы, мягкие улыбки и смущенные взгляды, но снова усилившийся снегопад заставлял их расстаться на этот вечер. Шин передал парню явно дорогой пакет, снова сжимая его ладонь. - Посмотришь дома, хорошо? – Сухен облизнул губы и поправил полы не застегнутого пальто. Кисоп только кивнул, отводя глаза, а потом решаясь. Он сделал маленький шаг к спутнику и легко коснулся его губ своими. Он медлил, не зная, стоит ли продолжать или лучше извиниться и уйти. Но Сухен решил все за него, притягивая его к себе и углубляя поцелуй. Он не стремился так уговорить парня на продолжение вечера, но Ли сам коснулся чужого языка своим, сам провел им по деснам, а потом обвел контур губ. Он вжимался в Шина, не обращая внимания на то, что через тонкий свитер ощущался холод его куртки, не знал, куда деть свободную руку, но Сухен переплел их пальцы, и он превратил этот поцелуй в нечто большее. Теперь он целовал жадно, почти несдержанно, умоляя самого себя остановиться. И снова за него все сделал спутник. Шин последний раз коснулся его губ и обнял, укладывая голову на плече. Они простояли так несколько минут, пока мимо дома не проехала машина. Кисоп сделал шаг назад. - Спокойной ночи?.. – не то вопрос, не то утверждение из уст Ли. - Спокойной ночи, - Сухен обхватил его ладонь и притянул к лицу, чтобы оставить на замерзших пальцах невесомый поцелуй. – Напиши потом, как тебе подарок. Кисоп кивнул и зашел в дом, стараясь не оглядываться. Потому что в противном случае он попросит Шина остаться. В окно он видел, как парень медленно шел к машине, смотрел, как уехал. И только после этого позволил себе заверещать словно девчонка, которая побывала на свидании с самым классным парнем в университете. Хотя так оно и было. Он до последнего тянул с тем, чтобы посмотреть на содержимое пакета. Сходил в душ, переоделся в домашние вещи и только после этого устроился на кровати, вытаскивая подарки. Мягкая игрушка – это было банально, но чертовски приятно. От искусственной шерстки маленького барса пахло парфюмом Сухена, и Кисоп тут же устроил ее на подушке, чтобы она всегда была рядом. Следом он достал темно-серую коробку, перевязанную лентой цвета индиго. Откуда у Шина была любовь именно к этом оттенку сине-фиолетового, никто не знал, но принимали как должное. Даже его машина была такого цвета… Ли осторожно развязывал ленту, но руки предательски задрожали, когда нужно было снять крышку. Он пересилил себя и посмотрел на содержимое коробки. Книга Ремарка. Но это была не банальная книжка из магазина на углу. Дорогое издание в кожаном переплете, с золотым тиснением, с восхитительными иллюстрациями… Кисоп видел эту книгу в одном единственном магазине, и она стоила просто бешенных для его семьи денег. Он тут же потянулся за телефоном, и в процессе пролистывания списка контактов понял, что номера Шина у него нет. Пришлось звонить Ханбелю, чтобы Джесоп скинул сообщением заветные цифры. И когда он их получил, то тут же позвонил, даже не вспоминая о своем смущении. Трубку взяли почти сразу. - И тебе добрый вечер, Кисоп, - Сухен хмыкнул, и Ли услышал, как что-то упало на пол. – Не обращай внимания – я промахнулся, когда кидал ключи на стол. Что ты хотел в такое время? - Ты с ума сошел? – голос Кисопа задрожал от волнения. Только сейчас он понял, что сам позвонил Шину. – Эта книга стоит целое состояние! - Я рад, что тебе она понравилась. А я могу позволить себе сделать своему парню такой подарок. Почему бы мне не побаловать самого очаровательного студента в нашем университете? - И многим ты такое говоришь? – Кисоп слишком поздно понял, что Сухен просто поменял тему разговора. - Ты первый. И с такими подарками тоже первый. Надеюсь, ты действительно остался доволен. Хочешь, в понедельник я заеду за тобой утром? - Нет, спасибо. Я доберусь сам, - согласиться на это предложение означало только одно – сразу выставить их отношения на показ. – Тогда до понедельника? - До понедельника, Соп, - Ли могло и показаться, но он отчетливо услышал разочарование в голосе собеседника. – Спокойной ночи. - Спокойной ночи, Сухен-а… И тут же отсоединился, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Его щеки полыхали, а руки дрожали. Он долго не мог уснуть, не мог успокоиться. В итоге он не выдержал и взял с прикроватного столика подаренную книгу. Он читал ее до четырех утра, осторожно переворачивая страницы дорогого издания и не обращая внимания на то, что это произведение было прочитано им уже десятки раз. И лишь в начале пятого парень все-таки уснул, прижимая к себе игрушку, пахнущую Сухеном, заворачиваясь в одеяло, словно в кокон. Все воскресенье Кисоп словно летал по дому, убрал все, что только мог, приводя кухню и гостиную в идеальное состояние, чему очень удивились его родители. Удивились, но ни слова не сказали. Просто поинтересовались учебой сына и отправились к себе, чтобы отдохнуть с дороги. Сам Ли пытался общими фразами по телефону рассказать Ханбелю о прошедшем свидании так, чтобы проходящая мимо мама ничего не поняла. Но друг напрочь отказывался вникать в суть и видеть в словах нужных смысл. Кисоп просто плюнул на это, обещая все в подробностях рассказать на следующий день, и отправился на кухню, когда мама позвала его ужинать. Он расспрашивал родителей о поездке, переводил тему разговора в другое русло, когда они спрашивали насчет выходных, но старался выглядеть так же, как и до их отъезда – весело и непринужденно. Сославшись на ранний подъем, Ли исчез в своей комнате, садясь за стол и включая настольную лампу. Мягкий желтоватый свет разогнал кромешную тьму, и парень схватился за голову руками. Ему безумно хотелось написать Сухену сообщение, а еще лучше позвонить и просто услышать бархатный, чарующий голос. Хотя Кисоп прекрасно чувствовал разницу между тем, как говорил Шин с остальными людьми и как говорил с ним вчера. Но Ли одернул себя. Он не должен звонить первым и навязываться после первого же свидания. Это ему настойчиво твердил полчаса вчера Джесоп, но было так сложно. Рука раз за разом тянулась к телефону, но тут же садился ровно, хватаясь то за тетради с конспектами, то за книгу. Целый час он не находил себе места, мысли сменялись одна за другой, пальцы начали подрагивать. И в звенящей тишине комнаты словно вой пожарной сирены раздался звонок его телефона. Было приятно получить перед сном несколько ласковых слов, чтобы кошмары перестали ему сниться, и он с удовольствием соединился. Голос был восхитительным, и Кисоп первые несколько секунд вообще не вслушивался в разговор. - Соп, ты здесь? – Шин недовольно шикнул. – Я с тобой вообще-то разговариваю. - Прости, я задумался, - парень мечтательно улыбнулся, но вернул внимание к разговору. - Посмотри в окно… Кисоп нехотя поднялся со стула и подошел к окну. Он отодвинул тяжелую ночную штору и обомлел. Около его дома была припаркована машина Сухена. Того самого Сухена, с которым он сейчас разговаривал по телефону. Ли даже не задумался над тем, что делает. Он натянул толстовку, уже в коридоре попытался обуться нормально, но все равно умудрился перепутать правый и левый ботинок и вылетел из дома, не обращая внимания на родителей. Толстовка не грела от слова совсем, и за те несколько секунд, которые Кисоп потратил на пробежку от дома до машины, он умудрился замерзнуть. И Сухен это понял. Как только парень оказался в салоне, то притянул его к себе, тут же целуя. Голова закружилась у обоих. Ли вцепился пальцами в запястье Шина и постарался остаться в этом мире, а не потерять остатки рассудка. В один момент стало жарко, уже забылись эти секунды на улице. Поцелуй закончился так же неожиданно, как и начался, и Кисоп откинулся на сиденье, устремляя взгляд в окно. - Это все так странно, - он нашел ладонь парня и обхватил ее пальцами. – То, что между нами… - Почему странно? – Сухен погладил большим пальцем нежную кожу. – По-моему, это вполне нормально. Ты мне нравишься, я испытываю к тебе нечто большее, чем просто симпатия и прочее, раз я приехал к тебе в такое время, хотя завтра мы увидимся. Если ты все еще переживаешь из-за этого, то я сделаю все, чтобы сомнения покинули тебя. - Не то, чтобы я сомневался… - Кисоп тяжело вздохнул. – Просто ты три с лишним года обращался ко мне, как к мусору под своими ногами, а сейчас ты совершенно другой. Мне тяжело к этому привыкнуть. Привыкнуть к тому, как изменилось твое отношение ко мне… - Оно изменилось еще на том балу. Просто я не знал, что это ты. Мы оба по-разному думали друг о друге. Уверен, ты считал меня непроходимым идиотом, которого интересуют только парни, футбол и тренажерка. А на деле оказалось все по-другому. - Мне нравится, что все так оказалось, - Ли извернулся и положил голову на плечо парня. – Мне нравишься такой ты. Для меня это очень много… Я не могу сказать все, что думаю сейчас, это тяжело. Снова тишина, но такая уютная и теплая, что все проблемы ушли на второй план. Они не знали, сколько так просидели, целуясь, чтобы не нарушать молчание, иногда нежно, иногда жадно, но Кисопу пришлось поторопиться, когда открылась дверь его дома, и на улицу вышел отец. Сухен поймал его руку, оставляя невесомый поцелуй на пальцах, а потом потянулся к бардачку и достал оттуда маленький сверток. - Тс, откроешь дома, - Шин поцеловал его еще раз. – А теперь иди, пока тебя не закрыли дома, и мне не пришлось красть тебя. Кисоп улыбнулся и изящно выскользнул из машины, осторожно закрывая дверь. Он торопился, мечтал, чтобы родителей не оказалось в прихожей, надеясь избежать лишних расспросов, но они ждали его. Ли обреченно вздохнул, отрицательно качая головой, показывая, что на разговор не настроен, и поспешно скрылся на втором этаже от тяжелого взгляда матери. Уже в комнате он, так и не сняв толстовку, забрался на кровать, поджимая под себя ноги и разворачивая небольшой сверток из яркой упаковочной бумаги. Брелок на ключи с плюшевым медвежонком. Кисоп тут же перезвонил, но услышал в ответ только смех и пожелание спокойной ночи. В эту ночь Ли спал как никогда крепко. Утро встретило его настойчивым стуком в дверь – мама старалась поторопить сына, чтобы выведать хоть немного о вчерашнем вечере, пока отец спал, но не получилось. Кисоп, никогда не отличавшийся разговорчивостью и откровенностью, и сейчас продолжал молчать, хотя женщина делала все, чтобы услышать хоть несколько слов. Ли поблагодарил ее за вкусный завтрак и тут же отправился в комнату, чтобы найти нужные тетради в том бардаке, который он развел на своем столе. Попутно он разговаривал с Ханбелем по телефону, и тот обещал, что они заедут за ним. Даже дураку было понятно, что кое-кто просто очень хотел узнать подробности личной жизни друга, но Кисоп решил придерживаться той же тактики, что и с родителями. Общие фразы, никаких подробностей, хотя он сам пообещал рассказать все в красках. Бель начал задумываться о том, чтобы обидеться, за что получил несильный подзатыльник от Джесопа. Кисоп был благодарен ему за это, но хитрая улыбка на губах парня явно демонстрировала то, что он был в курсе всего. Ли тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Они уже подъехали к университету, Ким пытался аккуратно припарковаться, но взгляд Кисопа был прикован к одной единственной машине. Сухен уже был здесь. Он не знал, почему, но колени внезапно задрожали. От осознания того, что буквально через несколько минут сможет увидеть его, за спиной выросли крылья, и парень чуть не забыл в машине сумку, так он торопился. Да, Джесоп смеялся ему вслед, Ханбель даже крикнул что-то обидное, но Кисоп упорно шел по коридорам, никого не замечая, стремясь к одной единственной цели – увидеть Шина. И как только он зашел в аудиторию, то ноги стали ватными. Сухен, с комфортом расположившийся в пятом ряду, неспешно попивал кофе из пластикового стаканчика. Даже со своего места Ли чувствовал этот горький запах, а когда парень улыбнулся ему, то чуть не потерял сознание. Он торопливо пробежал на верхний ряд, где всегда сидел, с шумом грохнул на стол сумку и тут же достал телефон. Сообщение не заставило себя долго ждать. Доброе утро. Отлично выглядишь Кисоп попытался поймать взгляд Шина, но перед ним словно из ниоткуда вырос Ханбель, и ему пришлось вернуть внимание телефону. Доброе. Я скучал И как только он отправил сообщение, то тут же покраснел. Естественно, Бель это заметил. Естественно, он не постеснялся подколоть друга. На что Ли ответил убийственным взглядом, и, как только в аудиторию зашел преподаватель, устроил голову на сумке и задремал. Он сам не заметил, как закончилась лекция, и из сна его вырвал мягкий поцелуй в шею. Кисоп встрепенулся, и встретился сонным взглядом с Сухеном. Тот осторожно запутывал пальцы в его волосах, пропускал их сквозь бордовые пряди и улыбался так тепло, что Ли неосознанно потянулся к нему. Ладони Шина тут же оказались на его плечах, а губ коснулся поцелуй. Он слышал, как охнули студенты в аудитории, кажется, кто-то даже сломал карандаш от переизбытка эмоций. Но ему было все равно. Этот восхитительный парень целовал сейчас его, только его, прижимая к себе. Ханбель пытался делать вид, что для него это не важно, пытался сосредоточиться на разговоре с Джесопом, но его так и подмывало повернуться и посмотреть на друга. Всего за несколько секунд Сухен сел на скамейку, и Кисоп оказался заключенным в кольцо объятий. Сначала было не по себе, а потом он смог расслабиться, откидывая голову на плечо парня. Они тихо переговаривались, не обращая внимания на других, и чуть не пропустили начало следующей лекции. Их вернул в реальный мир Ким, достаточно болезненно ударивший Шина под лопаткой. - У нас сегодня тренировка, не расслабляйся. Сухен выругался себе под нос и, коротко чмокнув парня в губы, вернулся на свое место, никак не реагируя на чуть ли не вой обделенных его вниманием красавиц и красавцев. Каждый перерыв он поднимался на верхний ряд, где проводил все двадцать минут, не выпуская Кисопа из объятий. Постепенно возмущения студентов стали стихать, и Ли уже не чувствовал себя так неуютно. Хоть он и продолжал ловить на себе удивленные взгляды, но теперь это переносилось куда легче, когда он знал, что Шин вступится за него. После пар ему пришлось добираться домой в компании Ханбеля, но он не жалел об этом. Друг ни о чем не расспрашивал его, наученный Джесопом не лезть в чужие дела, поэтому дорога была тихой, как раньше, когда их было всего двое. Поздно вечером, когда Кисоп уже устроился в кровати, пришло очередное сообщение с пожеланием спокойной ночи и сладких снов. Ли смог только глупо улыбнуться и отправить ответ. После этого его веки потяжелели, и он провалился в сон. Целый месяц прошел для него как в сказке. Сухен баловал его подарками, возил в кафе и кино, иногда по вечерам они гуляли по безлюдным улицам, переплетая пальцы, и почти все свободное время проводили вместе. Да, у Шина были тренировки футбольной команды, да, 4 раза в неделю он ездил в зал, но даже если у них не получалось увидеться, то он звонил, чтобы рано утром разбудить Кисопа ласковыми словами, чтобы поздно вечером убаюкать чем-то нежным. Иногда он звонил днем, просто так, без причины, и Ли чувствовал себя самым счастливым в мире. Но больше всего его волновал один вопрос – почему Сухен, который и мысли раньше не допускал, чтобы не переспать с кем-нибудь, сейчас не торопился тащить его в постель. Казалось, что у него есть кто-то на стороне, но стоило ему озвучить это один раз в присутствии Джесопа, как он получил подзатыльник и угрозы, что если это прозвучит еще раз, то кто-то не сносит головы. Кисоп тут же успокоился и отвернулся – Сухен сегодня не смог составить ему компанию, и приходилось смотреть на то, как его друг милуется со своим парнем. Но во вторую неделю марта все изменилось. Ким смотрел на него подозрительно, оценивающе, словно снимая с него слоями одежду, кожу, мышцы. Кисоп чувствовал себя под этим взглядом еще более голым, чем когда Шин осторожно убирал с его лица очки перед долгим поцелуем. Ханбель это никак не комментировал, продолжая устраиваться на коленях давно уже любовника, а Ли все еще краснел как школьник, стоило губам Сухена ненадолго коснуться его шеи. Их отношения были у всех на виду. Их обсуждали все, кому не лень. За эти две недели Кисоп услышал о себе столько, что хотелось просто исчезнуть, но каждый раз Шин обхватывал его запястье и осторожно целовал длинные, тонкие пальцы. Ему было все равно, сколько людей на них смотрит, он получал от этого какое-то странное удовольствие, наблюдая, как краснеет парень. Но от взглядов Джесопа это все равно не спасало. Из-за них было неуютно, иногда даже страшно, но на все попытки поговорить об этом, Бель лишь отмахивался и утверждал, что кое-кто стал параноиком. Но поздним вечером 10 марта Кисоп понял, что друг подло предал его. Звонок телефона почти в полночь сам по себе не предвещал ничего хорошего, а довольный Ханбель, трещавший, что они заедут ровно в 9 и нужно быть готовым, вызывали в парне чувство негодования. Но спорить с Джейсоном было себе дороже. В эту ночь Ли спал ужасно – много ворочался, не находя позы для сна, читал, чтобы отвлечься, считал овец. Когда стрелки часов подбирались опасно близко к отметке три ночи, появилось глупое желание позвонить Сухену и попросить поговорить. Его голос всегда успокаивал, но будить парня, у которого была напряженная тренировка вечером, о чем тот сообщил ему уставшим голосом по телефону, было неправильно. Кисоп заснул только к четырем утра, и в восемь, когда он должен был как огурчик бегать по дому и собираться, он еле-еле смог сползти с кровати и ужаснуться собственному внешнему виду. Так плохо последний раз он выглядел, когда не спал первые несколько дней после бала. С трудом приведя себя в порядок и наскоро съев завтрак, Ли бросил взгляд на часы. Без пяти минут девять, а это значило, что странности только начинаются. Ханбель забрал его вместе с Джесопом, тот был довольный, выспавшийся и определенно получивший некую долю расслабления после вчерашней тренировки. Он ни слова не сказал, когда выезжал на главную дорогу, ни звука с его губ не сорвалось, когда он свернул в центр города. И только когда машина остановилась на подземной стоянке торгового центра, на который у Кисопа в обычной жизни не хватало денег, он все-таки заговорил. - Если ты помнишь, а я на это надеюсь, у Сухена сегодня день рождения. Поэтому я подумал, что неплохо бы было объединить два подарка в один. Ты – подарок, я – упаковщик. Кисоп в непонимании переводил взгляд с Джесопа на Ханбеля и обратно, а потом завыл, чуть ли не пытаясь сбежать. - Изверг! Что ты творишь?! Собираешься сделать из меня… Кого?! Совести у тебя нет! – Ким громко рассмеялся, одним движением заламывая парню руки. - Придурок ты, Ли Кисоп, - Джесоп тяжело вздохнул. – Я просто приодену тебя к сегодняшнему вечеру, вот и все. Чем вы там будете заниматься – это уже не моя проблема. У меня есть свои планы на сегодня, раз великий и ужасный Шин отменил ежегодный поход в клуб на свой день рождения. И если твои мозги не совсем заплесневели, и ты хотя бы иногда протираешь их тряпочкой, то должен понять, что он сегодня ждет тебя. И я не слышал, чтобы он планировал разложить тебя в своей постели. Он вообще об этом ни разу не заикнулся за этот месяц. Если это тебя успокоило, то давай, иди вперед. Сказать, что Кисоп охренел, это ничего не сказать. Он тут же замолчал, пытаясь осмыслить сказанное парнем, взвешивал все «за» и «против», а когда был готов сказать свой ответ, то было слишком поздно. Они уже стояли в магазине, и Ким придирчиво отбирал вещи, игнорируя предложения девушки-консультанта о помощи. Он точно знал, что ему нужно. Всучив Кисопу пару десятков вешалок, Джесоп с комфортом устроился на мягком диване, обнимая Ханбеля, который успел задремать в чужих руках, и приготовился оценивать. Но ни один костюм его не устраивал. Они обошли весь первый этаж, а затем и весь второй. На счастье Кисопа в первом же магазине на третьем этаже парень все-таки остался доволен и гордо пошел к кассе, доставая из кармана бумажник. Джейсон только тяжело вздохнул, разводя руками, и поспешил за любовником. Ли перестал обращать внимание на то, что с ним делают. Джесоп повез его в какой-то невероятный салон, где ему выкрасили давно отросшие темные волосы в его любимый бордовый. Но когда он заставил его надеть линзы… - Кисоп, один раз, - Ким начинал нервничать – с Ханбелем не было таких проблем. – Слушай, он любит тебя без памяти, каким бы ты не был. Так почему бы тебе раз в году не сделать ему такой подарок и не предстать таким, каким ты был на балу? Ну, или хотя бы близко к этому. Это его день рождения, неужели ты не хочешь порадовать его? Кисоп вздохнул. Он терпеть не мог, когда ему указывали. Еще больше ненавидел, когда указывали на что-то, чтобы он делал то, что нужно. Но в этих словах была доля правды. Ему пришлось согласиться. И после этого его не узнал даже Ханбель. Ли словно стал нежным и трогательным, его хотелось обнимать и кормить мороженым, но Джесоп мысленно одернул себя. Если парень вызывает у него такие чувства, то Сухену точно понравится. Уже в машине Кисоп звонил маме и говорил, что домой не вернется, у его друга день рождения и это до утра. Мама ничего не сказала, только попросила быть осторожнее. Ли обещал все, что угодно, потом долго молился, а когда машина остановилась около новенькой высотки недалеко от центра, то кинул удивленный взгляд в зеркало заднего вида. - Сухен? – Ким постучал пальцами по рулю, поправляя гарнитуру на ухе. – Советую тебе открыть дверь подъезда и квартиры и ждать на кухне. Я привез тебе подарок – доставит курьер. Тебе понравится. И, не дав парню сказать и слова, отключился. Он нагло выпихивал Кисопа из машины, одновременно рассказывая, как пройти на кухню. Ему стоило это очень многих сил. А потом, не давая и возможности подумать, просто хлопнул дверцей машины и уехал. У Ли не было другого выбора. Он медленно поднимался на пятый этаж, предпочтя лестницу лифту, чтобы успокоить нервы, и долго мялся на пороге открытой для него квартиры. Он должен был это сделать. Несколько минут убеждений самого себя сделали свое дело, и парень осторожно шагнул внутрь, тихо прикрывая дверь. Повесив на вешалку куртку и разувшись, он вспомнил все недавние описания Джесопа и отправился на кухню. Сухен стоял спиной к нему и медленно пил кофе. Кисоп не мог не наслаждаться этой картиной – даже под тонкой домашней футболкой было видно, как перекатываются литые мышцы, как красиво выглядит изгиб шеи в свете закатного солнца. В какой-то момент стало понятно, что он здесь не просто так, и если Сухен захочет большего, он не сможет ему отказать. Как только чашка коснулась подоконника, Кисоп преодолел разделяющее их расстояние и прижался со спины, устраивая голову на плече парня. Шин ощутимо вздрогнул, а потом, почувствовав знакомое тепло и запах, развернулся, прижимая нежданного гостя к себе. - Я собирался звонить тебе позже, чтобы забрать тебя лично, но этот засранец придумал свой план, - Сухен провел пальцами по выкрашенным волосам. – Ты выглядишь просто восхитительно, как тогда. Кисоп покраснел. Воспоминания о балу были еще свежи и заставляли его смущаться, равно как и поцелуи, которыми сейчас его одаривал Шин. Нежные и жадные, они были на тонкой грани между реальностью и безумием, и заставляли дрожать ноги. Сухен только хмыкнул на это и достал из бара бутылку вина. Ли ничего не сказал. Сейчас ему нужно было немного успокоиться, и только пара глотков хорошего алкоголя могли помочь взять себя в руки. Но вместо двух глотков в нем оказалось два бокала. Он не был пьян, но в теле была несвойственная ему легкость. Он отдавал себе отчет в том, что творил, особенно, когда сам обхватил запястье сидевшего напротив парня и притянул руку к себе, касаясь губами пальцев, как когда-то делал Шин для него. - Помнишь, ты обещал показать мне свою коллекцию кубков? Сухену показалось, что он попрощался с остатками рассудка. Было в этой фразе что-то двусмысленное, а то, что придется вести такого удивительно раскованного сегодня парня в свою комнату, добавляло дров к костру, который разгорался внутри него. Он боялся не остановиться, сделать что-то такое, чего Кисоп не хотел. Но в глазах парня была такая настойчивость, что ему пришлось встать и, взяв того за руку, повести за собой. Ли казался невероятным – он не подавал ни одного знака, что ему неинтересны рассказы Сухена о каждой награде, стоявшей за стеклянными дверцами огромного дубового шкафа. Наоборот, в его глазах было искреннее желание узнать больше о жизни парня, узнать его еще ближе. И чем больше он слушал, тем больше ему казалось, что все это сон. Ну, не мог такой замечательный и восхитительный Шин встречаться с ним, ничем не выделяющимся студентом. Сухен на минут покинул его – забытый на кухне телефон разрывался от входящего звонка, и Кисоп сам устроил себе небольшую экскурсию по его комнате. Было интересно абсолютно все – от лежащих ровной стопкой тетрадей на столе до фотографий в рамках на стене. Но кое-что в них его удивило. Был виден строгий порядок, который Ли расценил как «самые важные – верхний ряд, все остальное – вниз». И в самом верхнем ряду, рядом с фотографиями семьи и общих с Джесопом, была и их. Они сделали ее несколько недель назад, когда сидели в кафе. Только сейчас, глядя в искрящиеся счастьем глаза на фотобумаге размером десять на пятнадцать, Кисоп понял, что он на самом деле значит для Шина. В один момент все терзающие его страхи исчезли, оставляя вместо себя только полную покорность тому, что сейчас может произойти. Сухен появился в комнате неожиданно – слишком бесшумно он ходил. Положив телефон на край стола, он обнял парня со спины, привычно касаясь тонкой шеи губами. По телу Кисопа прошла дрожь. Он прижался к его груди, наслаждаясь тем, как теплые ладони скользили по его животу через тонкую ткань футболки. Это было слишком восхитительно, чтобы стать правдой, но он действительно был сейчас здесь, и это происходило с ним на самом деле. Ли сам развернулся в этих некрепких объятиях и потянулся за поцелуем. И чем настойчивее Сухен целовал его, тем больше он сдавался, цепляясь пальцами за сильные плечи и вжимаясь всем телом в без пяти минут любовника. Шин сделал шаг назад – и он пошел за ним. Медленно, иногда пугаясь собственной решимости, но он шел, пока его крепко не обняли за поясницу. А потом было короткое падение. И теперь он в полной мере понимал, насколько далеко они зашли. Они лежали на большой кровати, Кисоп седлал бедра парня, а тот словно давал ему выбор. Ли понадобилось всего несколько секунд, чтобы сделать его. Он наклонился и медленно, будто дразня, коснулся языком чужих приоткрытых губ. Сухен позволял ему очень много. Влажный язык очерчивал его губы, на мгновение проникая в рот и тут же исчезая. Это могло продолжаться бесконечно, пока ладонь Шина не коснулась поясницы, задрав футболку. И это прикосновение было таким интимным для Кисопа, что его тело прошила игла острого удовольствия. Руки перестали держать его, и он почти упал на парня, сглаживая эту неловкость поцелуем, жадным и нетерпеливым. Сухен подмял его под себя, глядя в полуприкрытые от смущения глаза. С таким он сталкивался впервые – такая реакция была для него абсолютно новой. Он снова и снова касался обнаженной шеи губами, оставляя собственнические метки на ее изгибе, целовал за ухом и мягко посасывал чувствительную мочку. Кисоп чуть слышно стонал, подставляясь под ласки и скользя ладонями по сильной спине парня, иногда сжимая в кулаках тонкую ткань его кофты. Для Шина это было слишком. Он настойчиво потянул футболку вверх, обнажая худое тело и не сдерживая вздоха восхищения. Идеальные пропорции совершенно неспортивного тела сводили его с ума, заставляя с каждой секундой желать все больше и больше. Но стоило ему оставить россыпь поцелуев на груди, как Кисоп задрожал всем телом и попытался уйти от прикосновений. Сухен опешил. Только что Ли сам подставлялся под ласки, а сейчас между ними было пару десятков сантиметров расстояния. Шин постарался приблизиться к нему, но парень снова отодвинулся. Повисла тишина, нарушаемая только их тяжелым, прерывистым дыханием. Время тянулось слишком медленно, заставляя их обоих искать немедленный выход из сложившейся ситуации. Сухен не выдержал первый. Он резко поднялся, да так, что хрустнул позвоночник, и направился к прикроватному столику. Достав их верхнего ящика сверток из мягкой, светлой ткани, парень помог подняться Кисопу, подводя его к большому зеркалу, которое служило дверцей шкафа. Он встал за его спиной, осторожно целуя в плечо, как делал это раньше, а потом достал из свертка маску. Ту самую, серебристую маску с белыми, атласными лентами. Ли отшатнулся, когда парень попытался надеть ее, но Сухен удержал его на месте, вместо крепкого узла затягивая ленты в неаккуратный бантик. Он заставил Кисопа смотреть на себя в зеркало, ему даже пришлось удерживать его голову, чтобы тот не отводил взгляд. - Смотри… - его губы были так близки к уху. – Таким ты был, когда мы познакомились. Такой раскованный, такой искренний. Чего же ты боишься сейчас, когда на тебе нет этой маски, когда я знаю, кто ты? - Что тебе нужен тот, кто был тогда… - голос Кисопа срывался. – Или ты просто так хранишь эту маску? - Маска? Кисоп, пять минут назад ты сам оттолкнул меня, не захотел продолжения. Просто скажи, что ты боишься, и я не трону тебя, но не говори, что я люблю другого Кисопа. - Я не боюсь, просто… - Просто? Сухен нагло перебил его, одной рукой дергая за края ленты, а другой разворачивая парня к себе лицом. Ли почувствовал, как холодеют кончики его пальцев, когда Шин сломал его маску – просто раскрошил кусочек обработанного гипса, ссыпая крупные и мелкие крошки на пол. Кисоп только и мог, что смотреть то на остатки своей памяти, то в глаза Сухена, а потом просто перестал сдерживаться. Он практически кинулся в чужие объятия, целуя несдержанно, ненасытно, толкая к кровати, давая понять, что он готов пойти дальше, так далеко, как захочет сам Сухен. И Шин хотел, особенно когда Кисоп сам оседлал его бедра, продолжая покрывать поцелуями сильную шею. Ли мечтал снять такую лишнюю сейчас футболку с парня, увидеть литые мышцы, что он и воплотил в жизнь, стягивая ткань с желанного тела. Его ладони скользили по животу, груди, плечам, наслаждаясь бархатом кожи и ее теплом. Сухен вздрагивал от этих прикосновений, такими восхитительными они были. Они будоражили его кровь, заставляли адреналин растекаться по венам, превращая его в существо, желающее забрать эту невинность, с которой Кисоп тянулся к нему. Кончиками пальцев Шин коснулся чужого живота, и у Кисопа свело внутри от заполняющего его возбуждения. Сухен снова оказался сверху, теперь он не боялся, что парень сбежит. Он покрывал поцелуями обнаженную, полыхающую кожу, наслаждаясь мелодичными стонами, срывающимися с опухших, покрасневших губ. Высокие, почти девичьи, от них звенело в ушах, а голова кружилась. Язык вычерчивал одному Сухену известные узоры, пока не дошли до пояса узких джинсов. На правом боку, наполовину скрытый плотной тканью виднелся красноватый рубец – след от аппендицита в 12 лет. У Шина отключился разум. Ничто и никогда не вызывало у него таких эмоций. Будто сумасшедший он расстегивал тугую пуговицу и молнию, стягивая джинсы ниже тазовых косточек. Он вылизывал шрам с упоением, прихватывал кожу зубами, оставлял крохотные засосы. Кисоп выгибался дугой под ним, ерзал, не находил себе места, но умолял продолжать. И Сухен продолжал. Ли испытывал какое-то мазохистское удовольствие от того, как острые зубы касались аккуратного рубца. Расстегнутые джинсы давали хоть какую-то свободу, но хотелось избавиться от них окончательно, и их желания с Шином совпадали. Медленно стягивая штаны, он не забывал оставлять поцелуи на стройных ногах, касаясь самых чувствительных мест. Кисоп готов был выть – так ему хотелось, чтобы Сухен перестал мучить его, чтобы перешел уже все границы, которые выстроил для себя. Они смотрели друг на друга голодными глазами. Кисоп облизывал пересохшие губы, пытаясь прочесть что-то во взгляде любовника, но тот оставался нечитаемым для него. И вместо того, чтобы открыться, Шин лишь торопливо стянул с себя свободные штаны, в которых ходил дома. Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи, заставляя поежиться, но Ли сам потянулся к нему, словно стараясь согреть. Он обвил его ногами, прижимая к себе, и снова целовал, не думая о том, как болят прокусанные губы. В горле было сухо, стоны получались рваными и сиплыми, но лишь раз промелькнул звонкий возглас – их возбужденные члены соприкоснулись сквозь два слоя белья. Ладонь Сухена тут же скользнула по животу вниз, туда, где она больше всего была нужна сейчас для парня. Он мягко коснулся головки, ощущая влажную от смазки ткань, и сдавил ствол. У Кисопа закружился перед глазами потолок – в исполнении любовника это действие было умопомрачительным. Он вскинул бедра, требуя продолжения, бесстыдно разводя ноги в стороны и запрокидывая голову назад, насколько это было возможно. Кадык остро проступил сквозь тонкую кожу, и Шин не удержался от желания прикусить шею в этом месте. Парень сжал простыню в руках, скомканное одеяло валялось на полу, сброшенное туда из-за постоянных ерзаний Кисопа. Но сейчас ему было совсем плохо – чужая ладонь продолжала скользить по его члену, заставляя тело полыхать дьявольским огнем. Он готов был умолять, так ненавистно сейчас было ощущение нижнего белья на коже. Сухен и сам не знал, сколько он сможет продержаться – у него плясали белые пятна перед глазами, а такого возбуждения он не испытывал ни с кем в жизни. Ли повел рукой вниз, коснулся пальцами ладони парня и, обхватив ее, заставил подцепить резинку белья. Он сам направлял его, думая, что выглядит сейчас не лучше тех шлюх, которые лежали в этой постели до него. Но почему-то не было стыдно за свое желание, такое сильное и всепоглощающее. Сухен выполнил его почти приказ – мучительно медленно стянул давно ненужную ткань, наслаждаясь открывшимся ему видом. Кисоп был такой совершенный в своей наготе. В его теле давно не было подростковой угловатости, лишь слишком острые локти из-за странно-восхитительной худобы. Парень попытался прикрыться, но Шин лишь развел его руки в стороны, накрывая чужое тело своим. Стон из-за очередного соприкосновения стал почти оглушающим. Сухен оставил короткий поцелуй на линии челюсти и скользнул вниз, прихватывая зубами кожу внизу живота. Он не дал Кисопу даже вздохнуть, обхватывая губами головку его ноющего от возбуждения члена и удерживая его бедра руками. Тело парня изогнулось, когда половина ствола оказалась в плену влажного рта, а язык скользнул вдоль уздечки. Ли рвано хватал воздух пересыхающими губами. Он подавался навстречу, боясь даже открыть глаза и посмотреть на Шина, которого сам с животным желанием имел в рот. А тот определенно не был против, продолжая насаживаться на твердую плоть, помогая себе рукой. Но когда парень уже был готов кончить, то язык исчез с головки. Кисоп недовольно застонал и приподнялся на локтях, скользя затуманенным взглядом по лицу любовника. Тот был почти невменяемым от того, что доводил до такого состояния Ли, губы блестели от слюны в полутьме комнаты, а его собственный член оттягивал резинку боксеров. Кисопа тут же уложили обратно и заставили подтянуть колени к груди. Парень уже был готов к тому, что в его тело нагло ворвутся чуть смазанные пальцы, но вместо этого чужой язык коснулся чувствительной дорожки между яичками и анусом. Кисоп взвыл, его затрясло словно от разряда молнии, а язык продолжал скользить по коже, спускаясь ниже, о чем Ли никогда и подумать не мог. Сухен жадно облизывал тесное колечко мышц, судорожно сжимающееся от каждого прикосновения, проникал самым кончиком языка внутрь и сминал упругие ягодицы в ладонях. Кисоп и представить не мог, что от такой постыдной, как ему казалось раньше, ласки можно терять рассудок. Но стоило подушечке пальца надавить на отверстие, как парень напрягся. Сухену пришлось снова поцеловать любовника, обводя языком контур губ. Ли тут же расслабился, отдаваясь на растерзание поцелуями, но почувствовал холодок – горячее тело больше не прижималось к нему. Кисоп с трудом посмотрел на парня, перед глазами была пелена, и никак не прокомментировал его попытки найти что-то в ящике прикроватного столика. Сейчас ему как никогда раньше хотелось кончить, член ныл в ожидании разрядки, а внутри тугая спираль была готова распрямиться в любой момент. Шин вернулся к нему спустя минуту, снова накрывая его губы поцелуем, а потом был щелчок. Пропуск нескольких секунд и двух ударов сердца, и отверстия снова коснулся влажный палец, теперь уже настойчиво поглаживающий и пытающийся проникнуть внутрь. - Тебе нужно расслабиться, иначе будет нестерпимо больно, - Сухен вылизывал его шею языком, оставляя мокрые дорожки от уха до ключицы. – Давай, родной, глубоко вдохни и выдохни. Ну… Кисоп постарался выполнить просьбу, зажмуривая глаза и поджимая ноги к груди. Его дыхание немного выровнялось, срываясь с губ тихим стоном, до тех пор, пока палец на одну фалангу не проник в жаждущее тело. Ли сжался и зажмурился, это не так больно как он думал, но как минимум неприятно и непривычно. Сухен вводит палец до основания, покручивает, вытаскивает и снова вводит. Он делает это бесконечно долго, и от этого снова кружится голова. У Кисопа затекли ноги от неудобной позы, но он прекрасно понимает, что подготовка только началась, и сейчас лучше вообще не шевелиться. В его тело проникнул второй палец, и это по-прежнему неприятно, а не больно. Шин растягивает его медленно и методично, с каким-то упоением наблюдая за собственными действиями, за тем, как растягиваются мышцы с добавлением третьего пальца. Его движения все еще медленные и размеренные, он не цепляет простату и не проявляет внимание к опадающему члену любовника, он просто растягивает его, зная, как тяжело будет парню в первый же раз принять тот размер, которым наградила природа Сухена. Он прокручивает пальцы, разводит их в стороны, а потом на несколько секунд полностью вытаскивает их. Несколько секунд, чтобы снять кольцо с мизинца, вылить на пальцы еще немного прохладной смазки и ввести уже четыре в податливое тело. Кисоп протяжно застонал. Это чувство было на грани боли и удовольствия, такого же безумного, как и сам факт того, в чьей постели он находится и чем занимается. Сухен все-таки начал снова покрывать его тело поцелуями, оставляя на бедрах собственнические метки. Это было странно даже для него – желать целовать с ног до головы, рискуя потерять голову. Но когда Ли громко и протяжно застонал, надрывно и хрипло, стоило пальцам коснуться простаты, он действительно потерял рассудок. Быстро избавившись от белья, Шин нервным движением разорвал крохотных квадратик фольги и раскатал плотный латекс по своей ноющей плоти. С некоторых пор он не пренебрегал защитой, в отличие от многих своих друзей используя презервативы, специально предназначенные для такого секса. Он почти не глядя размазывал по резинке смазку, внимательно следя за тем, как сжимаются края растянутого отверстия, пытаясь заполнить пустоту. А потом, закинув на плечи стройные, длинные ноги, медленно вошел. Сухен не обращал внимания на то, как всхлипнул парень под ним, он толкался внутрь, сжимая чужие бедра в ладонях, - утром помимо засосов там будут еще и синяки. Войдя до самого основания, он замер, давая любовнику возможность привыкнуть. Кисоп сдавленно дышал, пытаясь расслабиться, но боль была слишком сильной, несмотря на долгую подготовку. Он сжал простыню в ладонях и не открывал глаз. По его щекам стекали слезы, но Сухен даже не мог сцеловать их – для этого нужно было наклониться, а это значило изменить положение парня. И тому было бы еще больнее, чем есть сейчас. Шин послушно ждал, сам мучаясь из-за того, как сильно обхватывают его член тугие мышцы, и это не выглядело так восхитительно как в рассказах про геев, которые читали его одногруппницы. Это было чертовски больно. И он мог только покрывать короткими поцелуями напряженную голень, борясь со странным желанием прикусить кожу. Запоздало он подумал, что нужно было подложить парню под бедра подушку, чтобы тому было легче, но сейчас это не сыграло бы никакой роли. Сухен внимательно смотрел за каждой эмоцией на лице любовника, выжидая момент, когда можно будет начать двигаться. Стрелки на настенных часах безжалостно отсчитывали минуты, а Кисоп все еще молчал, продолжая комкать в руках простыню. Но постепенно мышцы его тела расслабились, и он даже попробовал пошевелиться, зашипев от пронзившей боли. Но теперь он хоть как-то реагировал на нее, а это значило, что можно было продолжить. Шин вышел почти полностью и плавно толкнулся внутрь. Ли снова всхлипнул, но теперь в его голосе улавливалось что-то совершенно иное, нежели только боль от растягивающей стенки заднего прохода плоти. Сухен двигался медленно, иногда оставляя влажные поцелуи на щиколотке, касаясь языком свода стопы. У парня были невероятные ноги, и Шин подумал, что это его личный фетиш. Кисоп сипло застонал, когда головка члена проехалась по его простате, вызывая чувства сродни прокатившейся по позвоночнику шаровой молнии. Ладонь Сухена обхватила его опавший член, и от того, как большой палец сначала размазал выступившую смазку по головке, а потом скользнул по уздечке, Ли вскрикнул. Внезапно ему стало нравиться ощущение наполненности, он больше не испытывал боли, лишь сплошное удовольствие от каждого резкого толчка парня. Кисоп все-таки рискнул открыть глаза. Он быстро привык к почти отсутствующему освещению и даже смог разглядеть черты лица любовника, когда тот наклонился, складывая его пополам, и впиваясь в сухие губы жадным поцелуем. На мгновение темноту комнаты разорвал свет фар проезжающей мимо дома машины, и Ли смог разглядеть, как затопил радужку зрачок, делающий глаза абсолютно черными. Высокие всхлипы и стоны сменились на неконтролируемые крики, срывающиеся и рваные от недостатка воздуха. Сухен сорвался на бешеный, практически неконтролируемый ритм. Он раз за разом врывался в тело парня, кусая тонкую кожу его шеи и продолжая водить ладонью по твердому члену. Кисоп пронзительно закричал, когда тугая спираль возбуждения распрямилась, заставляя его откинуть голову назад. Он пачкал живот собственной спермой, переставая соображать, где он и как его зовут. Шин низко и хрипло застонал, когда мышцы плотно обхватили его плоть, и он сорвался, чуть ли не до крови кусая парня за плечо. Он оставался в расслабленном теле еще несколько минут, продолжая целовать любовника, теперь уже нежно и лениво. Ноги Кисопа соскользнули с сильных плеч и теперь обвивали бедра Сухена, притягивая к себе. Шин осторожно покинул тело парня и снял с опавшего члена презерватив, чуть ли не профессионально завязывая его узлом и метко оправляя в мусорную корзину около стола. Он поцеловал Ли в висок и достал из ящика прикроватного столика упаковку влажных салфеток, вытирая плоский живот от следов их удовольствия. Кисоп был благодарен за это – он чисто физически не смог бы встать сейчас и принять душ. Сухен снова целовал его плечо и шею, переплетая их пальцы, а потом ушел в ванную – спина и грудь были липкими от пота. Когда он вернулся, Кисоп уже уснул, разморенный сексом, обнимая подушку. Шин хмыкнул, поднял с пола одеяло, включил телефон, выключенный ранее, чтобы их никто не беспокоил, и устроился рядом с парнем, укрывая его по подбородок. Кисоп просыпается с болью в каждой мышце своего несчастного, истерзанного ночью тела. Ему кажется, что он умер, но миллиарды иголочек пронизывают его, напоминая, что он все еще живой. Сухен лежит рядом с ним, что-то читая, вглядываясь в дисплей планшета, но как только парень шевелится и шумно выдыхает, то тут же откладывает технику в сторону и заботливо подкладывает руку ему под шею. Ли вынужден прижаться к теплому боку и устроить голову на подставленном плече, хотя эта поза заставляет его мышцы напрягаться до предела. Хотя он знает самый большой предел, который может выдержать его тело, - огромный член Шина, растягивающий его с каждым проникновением. Их поцелуй слишком ленивый только потому, что Кисоп еще окончательно не проснулся, а мягкая рука, поглаживающая его плечо, словно вытягивает из него боль. Но как только Сухен отстраняется, то мышцы снова скручивает. Болит абсолютно все – спина, руки, ноги и, что самое главное, задница. Шин оставляет почти целомудренный поцелуй на щеке парне, спрашивая тихо и расслабленно. - Не жалеешь? – его пальцы зарываются в мягкие, несмотря на краску, бордовые волосы, и Кисоп отрицательно кивает, чувствуя внутри всполохи огня. Он с ума сходит от прикосновений Сухена к его волосам. – Тогда полежи пару минут, я сейчас вернусь. Ли слышит, как щелкает выключатель, как начинает шуметь вода в ванной. Ему так уютно в этой постели, что не хочется вылезать, лишь завернуться в одеяло и лежать так целый день. Но Шин возвращается и берет парня на руки. Он не делает вид, что Кисоп весит как пушинка. Он несет его как нормального, физически развитого для этого возраста человека, и Ли прикрывает глаза. Тепло Сухена почему-то убаюкивает, а дыхание на щеке расслабляет напряженные нервы. Шин опускает его в горячую воду, ее температура предельна для тела Кисопа, но он с удовольствием опускает в нее руки. И из последних сил пытается удержаться на краю обрыва. - И многим ты оказываешь такую любезность? – он не смотрит, сверля взглядом флакон геля для душа. - Ты первый. Думаю, ты хотел бы принять душ, а горячая вода поможет успокоить ноющие мышцы, - Ли переводит взгляд на парня, но тот улавливает в золотистых всполохах радужки новый вопрос. – Я играю и точно знаю, что поможет тебе расслабиться. Если понадобится помощь, позовешь. Я буду на кухне. Кисоп падает в бездну, даже не пытаясь больше держаться. Слова Сухена выбивают из него душу и воздух из легких. Он остается один, откидывая голову на холодных бортик. Вода действительно забирает какую-то часть его боли, спина перестает ныть, и Ли может снова вдохнуть. Воздух влажный и горячий, и против воли парня в памяти всплывают картинки прошедшей ночи. Дышать снова становится тяжело. Через двадцать минут вода кажется ледяной, и Кисоп сам пытается справиться. Он без зазрения совести использует гель Сухена, наслаждаясь его горьким запахом. Одежда осталась в комнате, и можно только предположить, как она выглядит, валяющаяся неаккуратной кучей на полу. Ли обматывает бедра полотенцем и, шипя сквозь плотно сомкнутые зубы, пытается идти ровно. Каждый шаг отдается как выстрел в пояснице и немного ниже. В дверях Кисоп сталкивается с Шином. - Я думал, ты решил превратить сказку про Золушку в Русалочку, - Сухен улыбается, в глазах искорки задора. – Ложись на кровать, я принес чудодейственный крем. Ли слышит только «ложись на кровать» и с трудом додумывает конец предложения. Руки Сухена теплые и сильные, они разминают его поясницу, крем пахнет немного едко, но терпимо. Кисоп подставляется под прикосновения, прогибаясь и абсолютно не смущаясь того, что выставляет себя на обозрение. Шин оставляет поцелуй на его бедре, а потом проводит ладонью по его ягодице. - Вообще-то, я могу сделать еще кое-что, чтобы облегчить твою боль, - Кисопу кажется, что он краснеет с головы до пят. – Или все нормально? Ли продолжает краснеть, хотя больше уже некуда, и кивает, утыкаясь в подушку. Сухен довольно хмыкает, выдавливая крем на пальцы и осторожно проталкивая один внутрь такого податливого ночью тела. Кисоп тихо воет от боли – мышцы не готовы к проникновению даже одного пальца. Шин не обращает на это внимание, продолжая скользить внутри, и старается сдержаться. Он заканчивает как можно быстрее, вытаскивает из упаковки влажную салфетку, вытирает руки и кидает на кровать вещи. - Через пару минут должно стать легче, - Сухен оставляет короткий поцелуй на губах парня. – Я жду тебя на кухне. Кисоп остается в той же позе, когда шаги стихают, а на кухне становится слышен звук работающей кофе-машины. Боль действительно отступает, и парень может одеться, осторожничая в каждом движении. Футболка была безнадежна измята, но он не обратил на это никакого внимания. Медленно дойдя до кухни, Ли не смог сдержать смешка, глядя на то, как Шин пытается налить кофе, одной рукой удерживая телефон. Кисоп не вслушивается в разговор, просто наблюдает за любовником до тех пор, пока его не замечают. Лишь тогда он занимает свое место за столом, его пальцы оказываются в плену теплой ладони Сухена, и губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Это так по-домашнему мило и уютно, что парню хочется остаться здесь еще на один день, может на неделю, может навсегда. Шин заканчивает завтрак раньше и отправляется собрать постель и одеться, чтобы отвезти своего ангела домой. Кисоп продолжает рассматривать кухню, удивляясь тому, насколько тут все аккуратно и чисто для человека, который живет один. Потом он выкидывает все мысли из головы, залпом выпивая кофе, и поддается сильным рукам, внезапно оказывающимся на его плечах. Сухен уже одет, и выглядит он так, словно не было ничего между ними ночью. Ли поднимается со своего места и тут же попадает в объятия. Ему уже никуда не хочется ехать, а когда Шин целует его, то мысли покидают шальную голову. Стрелка часов отсчитывает минуты, но Кисопу кажется, что время останавливается. Спустя сотни ударов сердца они отстраняются, и у обоих в глазах искры безумия. Ли идет в комнату, чтобы собрать оставшиеся вещи, и проводит ладонью по заправленной постели. Дорога до дома занимает достаточно времени, но складывается ощущение, что всего несколько минут. Кисоп не хочет покидать салон, покидать Сухена, но ему приходится, когда он видит в окне гостиной отца. И тот, кажется, недоволен. Ли целует на прощание любовника и насколько может быстро идет к дому. Родители встречают его в коридоре, и не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что кому-то сейчас достанется по первое число. Кисоп замирает, повесив куртку на вешалку, и ждет своего приговора. И он не заставляет себя ждать. - Кисоп, - отец хрустит пальцами. – Я, конечно, очень рад, что у тебя появились друзья помимо Ханбеля, но ты вчера не вернулся домой, хотя мы тебе неделю твердили, что у нас будет важный ужин. И ты должен был присутствовать на нем. Так что я жду как можно более убедительных оправданий. Кисопу нечего сказать. Мысль об ужине вчера благополучно испарилась из его головы, и теперь он готов принять заслуженное наказание. Но вместо этого его мама что-то шепчет отцу на ухо, и у того глаза увеличиваются в размерах пропорционально сказанному. Ли не знает, что они обсуждают, но когда отец просто отправляет его в комнату, без дальнейших упреков, то теряет дар речи и, кивая, словно китайский болванчик, бежит на второй этаж. Он запирает дверь и падает на кровать, выуживая из кармана джинсов телефон. Три пропущенных от Ханбеля, один от Джесопа, сообщение от Сухена. Кисоп прикидывает варианты и звонит другу. Тот восторженно щебечет в трубку, что в общих чертах уже знает о прошедшей ночи – спасибо Джесопу, но требует подробностей от виновника торжества. Ли трет лоб, встает с кровати, чтобы поднять упавшую тетрадь со стола, но замирает перед зеркалом. Все сразу становится на свои места. Вот что шептала мама. На шее два засоса и один под челюстью. Он не обратил на это внимания в квартире Сухена, а сейчас его поймали с поличным родители. Кисоп чувствует себя неловко, будто ему всего шестнадцать, но поделать уже ничего не может. Обещает другу встретиться с ним в кафе вечером, а потом отправляется в душ. Тело неприятно ноет от боли, но он ни о чем не жалеет. Эта ночь стала для него особенной, словно и не Шин был именинником, а он сам. Прохладная вода остужает разгоряченную единственным воспоминанием кожу и приводит мысли в порядок. Ли наслаждается мягкостью полотенца и удивляется тишине в доме. Он торопливо надевает свободные штаны и растянутую футболку, когда слышит легкие шаги матери в коридоре и плюхается на кровать, морщась от боли. Женщина приоткрывает дверь, по-прежнему не стуча, словно она и не помнит, что ее сыну давно не десять, и входит в комнату. На ней домашнее платье, а волосы убраны в тугой хвост, чтобы не мешали работе по дому. Кисоп улыбается, когда она присаживается на край его кровати и доверчиво кладет свою ладонь в раскрытую ладонь мамы. Она несколько минут гладит его по выкрашенным волосам, а потом все-таки решается спросить. - Сынок, расскажи мне честно, где ты был ночью? Ты же знаешь, что я не буду ругать тебя, просто расскажи. Кисоп тяжело вздыхает. Он не может ничего сказать. Он боится, что она его осудит, что откажется, когда узнает правду. Но и врать долго невозможно. Она его мать, самый дорогой и близкий человек, и парень решает довериться. - Меня парень сегодня подвозил, - женщина несмело кивает. – Я был у него… В комнате повисает гнетущая тишина. Она заставляет барабанные перепонки дрожать от напряжения, выламывает до боли кости и почти сдирает кожу. Кисопу страшно. Он признался в том, что боятся услышать любые родители. Он признал свою небесную ориентацию. Но реакция матери удивляет, заставляя замереть в одной позе на несколько мгновений. - Мы догадывались с отцом, - она заламывает пальцы. – Прости, нам нужно немного времени, чтобы окончательно принять это… Но ты все еще наш сын, кого бы ты себе не выбрал. Женщина целует его в макушку и уходит, оставляя в одиночестве. Телефон тут же разрывается звонком, и Кисоп подпрыгивает на кровати. Его тело еще скованно этим непониманием и остатками страха, но он делает над собой усилие, чтобы ответить. Сухен зовет его прогуляться вечером, но Ли честно говорит, что собирается встретиться с другом. Старший в шутку обижается, тяжело вздыхает, а потом говорит, что украдет на вечер Джесопа потому, что в зале одному скучно. Кисоп радостно щебечет еще несколько минут, пока у Шина не появляются дела. Остаток дня тратится на то, чтобы привести комнату в порядок, собрать нужные вещи на следующий день и кинуть одежду в стирку. Естественно, вечером Ханбель ждет от него подробностей. Естественно, Кисоп краснеет до кончиков ушей, смущается и заикается на каждом слове, описывая все в общих чертах. А когда друг совершенно нескромно и бесцеремонно интересуется теми самыми размерами Сухена, то Ли давится чаем. Он размахивает руками, а Джейсон наслаждается произведенным эффектом. Обида тут же забывается, и Кисоп думает, что его счастье бесконечно. Но это жестокая ошибка. Его сказка продолжается еще неделю. Сухен каждое утро забирает его из дома, привозит после занятий, Шин садится к нему в последний ряд в аудитории и покупает кофе. Ли тает в его объятиях и краснеет при каждом признании в любви. Пока в один из дней парень не просит его остаться на ночь. Кисоп не задумывается ни на секунду, отвечая согласием и ставя родителей перед фактом, что будет только утром. Они только понимающе кивают, хотя отец все еще хмурится, и просят вести себя хорошо. Ли кидает в сумку зарядку от телефона, даже не думает брать с собой футболку, в которой будет спать, и выходит из дома, забывая на столике в прихожей ключи. В автобусе почти нет людей, и Кисоп садится в самый конец, глядя на то, как пролетает ночной город за окном. Сегодня ему не страшно ехать, даже если их встреча закончится в постели. Он знал, что теперь готов ко всему, что предложит ему парень, ко всему, что тот захочет. Ли выскакивает в закрывающиеся двери и идет по темной, почти пустой улице, лишь изредка цепляя взглядом яркие неоновые вывески магазинов и кафе. Он останавливается около многоэтажки, и в этот момент его охватывает паника. Но она отступает, когда он видит в кухонном окне горящий свет. Кисоп набирает номер квартиры на домофоне и переминается с ноги на ногу. Ему так волнительно, в животе порхают бабочки, и в лифте он не может найти себе места, рассматривая свое отражение в зеркальной стене. На пороге квартиры Сухен встречает его объятиями и поцелуем, и у Ли подгибаются ноги. Он не замечает, как напряжен парень, как сквозит в каждом движении нервозность. И уже на кухне, которая по определению не самое лучше место для такого разговора, когда они заканчивают есть заказанный из ресторана за углом ужин, Шин решается сказать. - Я уезжаю, - Кисоп слишком спокойно ставит чашку на стол и поднимает на него свой взгляд. – Меня пригласили в Японию, университет со спортивным уклоном. На год. И вот тут Ли чувствует, как ускользает рассудок. К собственному удивлению, у него нет ощущения подлого предательства. Они не обещали ничего друг другу. Им просто было хорошо вместе. Но все равно внутри что-то скручивается от этой новости, заставляя измениться в лице. - Я не заставляю ждать меня или еще что… - Сухен неловко мнет в пальцах яркий фантик от конфеты. – Если ты найдешь кого-то другого, то я, наверное, не буду иметь права что-то высказать тебе. Но я не могу отказаться от этого предложения. Мало кому предлагают такое, это шанс для меня. Может, это эгоистично слишком, но ты должен меня понять. - Я понимаю, - Кисоп смотрит на дно чашки, где еще остался уже остывший чай. – И не собираюсь тебе ничего говорить. Никто не гарантирует, что у нас с тобой все до конца жизни. Не стоит оправдываться, Сухен. Я на самом деле не злюсь. Но я хочу хотя бы попробовать дождаться тебя. В его глазах столько решимости и уверенности, что Шин на секунду тушуется и отводит взгляд. А когда Кисоп оказывается рядом с ним и сжимает его ладонь своими длинными пальцами, то принимает все, что между ними. В абсолютной тишине они идут в комнату, и Сухен не включает свет. Забытый в куртке телефон Ли разрывается звонком от родителей, но ему все равно. С этим он разберется завтра, а сейчас Кисоп сам тянется за поцелуем, становится инициатором того, о чем раньше боялся и подумать. Он запускает ладони под футболку любовника и водит по теплой коже кончиками пальцев. Сухен прижимает его к себе, целуя жадно и несдержанно, и опускается на кровать, устраивая парня на себе. Ли слишком смелый даже в собственном понимании, он позволяет себе очень много, скользя губами по загорелой шее и оставляя на ней отметки. Это его первые самостоятельные метки на Шине, и ему не по себе в первые секунды, но тот не против, наоборот, только больше подставляется, и Кисоп сжимает зубами кожу на изгибе шеи, оставляя след от укуса. Сухен вздрагивает и ведет пальцами вдоль позвоночника, другой рукой водя вдоль пояса штанов, вызывая у парня неконтролируемую дрожь и заставляя его прогнуться в пояснице. Он знает, как выглядит его любовник в этой позе, насколько он развратный и невинный одновременно, и Шин срывается. Он переворачивается, вжимая всем телом парня в постель, и вырисовывает языком узоры на хрупких ключицах и худой шее. Кисоп тут же стонет, еще такой неискушенный в подобных ласках, и цепляется за сильные плечи, прижимаясь как можно сильнее. Сухен не хочет торопиться и при этом так спешит раздеть любовника, что в его голове будто рвется напополам собственное сознание. Ли обвивает ногами его бедра и снова целует, хватаясь за край футболки. Он хочет раздеть его, не желая разрывать поцелуй, и Шин ухмыляется ему в губы, все-таки снимая ненужную ткань и бросая ее куда-то в сторону. Кисоп водит пальцами по сильному телу, словно пытаясь запомнить каждым прикосновением этого человека, и старается не думать о том, что стоит ему немного двинуть бедрами, и он почувствует чужое возбуждение. Парень с нажимом проводит по ребрам, переходит на живот и наслаждается тем, как сокращаются мышцы пресса от прикосновения. Сухен смотрит ему в глаза и облизывает губы, заставляя их возбужденные члены соприкоснуться через одежду. Ли откидывает голову назад и разводит ноги шире. Он сдается, отдает всего себя, зная, что это не пустой звук для парня, нависающего над ним и без остановки целующего его плечо. Шин раздевает его за несколько секунд – футболка, джинсы, носки, белье – все это летит на пол раньше, чем Кисоп осознает происходящее. Он будто пьян, тянется за очередным прикосновением и недовольно вздыхает, когда Сухен снова отстраняется. Теперь он раздевается сам, чтобы почувствовать парня обнаженной кожей, и шумно дышит, когда осознает чужое желание. Оба готовы пойти дальше, но это понятие сегодня для каждого свое. Шин опускается поцелуям к впалому животу любовника, когда тот отталкивает его и безмолвно просит лечь на спину. Сухен слушается, любопытство и огонек в глазах парня подстегивают его, и он кладет руки под голову. Кисоп набирает воздух в легкие, тяжело выдыхает и опускается вниз, нервно облизывая губы опасно близко от влажной от смазки головки члена Шина. У того пересыхает во рту, и он тут же ловит его подбородок пальцами, заставляя смотреть себе в глаза. - Ты не обязан это делать, - Ли прикрывает глаза в знак согласия, но руку отталкивает. Это его собственное желание, такое всепоглощающее и сильное, что Кисоп не может найти от него спасения. Он приоткрывает рот и на пробу касается головки губами. Ощущение не такое уж и неприятное, и парень осторожно обхватывает головку, посасывая ее, словно леденец. Сухен смиряется с этим и запутывает пальцы в черешневых волосах, подталкивая любовника в нужном направлении. Он неумелый, робкий, боящийся сделать что-то не так, но это только распаляет сильнее. Кисоп иногда несильно касается зубами нежной кожи, но тут же неловко проводит языком по этому месту, от чего Шин почти воет. Ласки недостаточно, чтобы кончить, но достаточно, чтобы сойти с ума от возбуждения. Он забывается и с силой дергает парня за волосы, заставляя отстраниться. Ли снова распластан на кровати, а смазанный вязким, холодным лубрикантом палец касается входа в его тело. Сухен растягивает его медленно, скользя внутри и цепляя при каждом движении простату. От этого Кисоп снова дрожит всем телом и подается навстречу, разводя ноги шире. Он комкает простыню в пальцах и закрывает глаза от удовольствия. Шин доводит количество пальцев до трех и разводит их в стороны, растягивая тугие стенки. Парень стонет в голос и умоляет взять его, перестать тратить время. Сухен тянется к столику, и его любовник бессознательно прикасается губами к проступающим сквозь кожу ребрам. Но как только их глаза снова встречаются, то Кисоп неловко отталкивает его руку. - Без него… - Шин разжимает пальцы, и не распакованный презерватив падает на край кровати. – Хочу чувствовать тебя… Без других, таких лишних сейчас слов Сухен заставляет парня обхватить себя ногами, в неудобной позе размазывает по налитому кровью члену смазку и входит одним толчком. Кисоп замирает, отворачивая голову, чтобы прийти в себя, - боль все равно есть, тем более что после первого раза они больше не были вместе. Мышцы медленно привыкают, тело вспоминает это ощущение наполненности, и парень цепляется пальцами за предплечья любовника. Шин двигается размеренно, наслаждаясь узостью и податливостью парня, а потом врывается в тело резко и быстро, покрывая тонкую кожу на шее засосами и укусами. Ни с кем и никогда ему не было так хорошо, и он отпускает себя, водя ладонью по напряженной плоти Ли, заставляя того кончить, пачкая белесой спермой живот и чужую руку. Сухен сосредотачивается на собственном удовольствии, и несколько минут спустя изливается внутрь распластанного под собой парня, испытывая странное наслаждение. Он будто делает его окончательно своим, и Кисоп ерзает по кровати, когда сперма начинает вытекать из него. Ли укладывает голову на чужой груди и окончательно расслабляется, чувствуя неизведанную до этого моменту поддержку и заботу о себе. Хотя это был просто секс. Они говорят до самого утра, вспоминают слишком много и планируют эту неделю. Кисоп не хочет этих планов. Он хочет просто быть рядом. Оба засыпают только под утро и с легкостью пропускают университет, не ставя его во главе угла. Чтобы Ли не говорил, ему будет тяжело, хоть и между ними не было никакой договоренности. Утром он смотрит в глаза любовника и снова тает, как и в ту новогоднюю ночь. Через неделю они стоят в аэропорту вчетвером. Джесоп что-то торопливо рассказывает другу, давая последние советы и напутствия перед долгим отсутствием. Кисоп не снимает солнечных очков и медленными глотками пьет крепкий кофе. Никто из них не спал в эту ночь. Ли неловко мнется, когда стоит рядом, и водит пальцами по собственному запястью. Сухен обнимает его и укладывает голову на плечо, ничего не говоря. Ему кажутся лишними слова, присутствие других людей. Но сейчас, когда они так близко, кажется, будто они одни. Шин кладет в карман куртки небольшой сверток и просит посмотреть позже. Объявляют посадку на его рейс, и Сухен жадно и сколь долго может целует. Кисоп обмякает в его руках, но остается стоять на ногах, когда любовник уходит. Он не плачет, не истерит, не падает на колени. Он даже не ждет, когда самолет взлетит. Просит Джесопа отвезти его домой и молчит всю дорогу. И лишь дома, вешая куртку в шкаф и не обращая внимания на родителей, он бегом поднимается в свою комнату, сжимая в ладони крохотный сверток. Кисоп падает на постель и дрожащими руками не с первого раза развязывает чертову ленту цвета индиго. На одеяло падает кусочек гипса. Он узнал бы его из тысячи – осколок его маски, раздавленной в их первую ночь. Ли закрывает глаза и откидывает голову назад, пытаясь справиться со слезами. Он дождется, ему не сложно. Он слишком долго ждал Сухена, чтобы не дождаться его теперь.