Слезы Пустыни

С тех пор, как Джон попал в плен, прошло два дня. Он узнал об этом из-за Сабиры – она приходила к нему утром и вечером, приносила еду и воду на весь день. Девушка обещала ему помочь, как только выдастся возможность, и убеждала его не делать глупостей до тех пор и вести себя так, как угодно Его Светлости. Джону ничего не оставалось, как соглашаться с ней. Даже если ему удалось бы сбежать отсюда, из своей клетки, он бы погиб в пустыне, потому что все равно понятия не имел, где находится портал. До сих пор не было известно ничего о положении пленника, и о том, что с ним собирается делать жестокий правитель. Джон лишь сидел на одном месте в своей камере, ожидая прихода Сабиры, и к концу второго дня знал все трещинки на стенах, которые его окружали. Он уже совсем потерялся в догадках, когда в середине третьего дня заключения, после того, как он позавтракал неизвестными ему красными фруктами и вяленым мясом, в коридоре послышались шаги. Возле алых прутьев своей клетки Джон увидел двух стражников с копьями, на острых наконечниках которых были словно выжжены неизвестные ему символы. Мужчины были смуглыми, с телами, обнаженными и исчерченными татуировками. Их наготу скрывали лишь короткие белые шаровары, и ноги защищались желтыми легкими сандалиями. На их лицах застыли серьезные маски, будто какой-то сумасшедший пластический хирург надумал уничтожить все их мимические мышцы. Первой мыслью Джона был план побега. Однако он вспомнил о Сабире и своем обещании, так что ему пришлось безропотно пойти за стражей. По крайней мере, он решил постараться запомнить окружение – это могло бы ему помочь позже. Джон уже так долго оставался на одном месте, что эта прогулка стала для него приятнее любого подарка, даже если на самом деле вела на эшафот. Он с наслаждением размял затекшие от вынужденного бездействия мышцы и с любопытством оглядывался вокруг. Руки и ноги ему оставили свободными вопреки всем его представлениям о содержании пленников. Может быть, стражники знали, что мужчина не собирается бежать, а может, были настолько уверены в своих силах. Обиталище мага утопало в зелени. И это было вдвойне неожиданно, поскольку Джон еще помнил безжизненную пустыню, в которой его схватили. Стало быть, он действительно находился очень далеко от портала, и Сабира не врала ему об этом – без ее помощи он не смог бы выбраться в свой мир. Заключенного вели по бесконечным коридорам, проемы между комнатами и окна без стекол были завешаны легкими тканями всевозможных оттенков радуги, с витиеватыми или строгими геометрически узорами, и длинными нитями деревянных бусин вкупе с крашеными птичьими перьями. Полы почти везде были украшены мягкими коврами и сложной мозаикой. Бело-желтые стены комнат и коридоров были словно сделаны из песка, и кое-где были скрыты под гобеленами и чашами с необычными для Джона странными цветами. Общая обстановка напомнила мужчине дни, когда он и Ребекка посещали Марокко, и здесь его жене тоже определенно понравилось бы. Множество деталей, яркие краски и сложные узоры – от всего этого рябило в глазах. И вокруг царили запахи – корица, сандал, жасмин, и многие другие, они словно заменяли воздух, разливаясь по тканям и стенам и создавая неповторимую атмосферу. Лица стражников были бесстрастны, так что Джону было бесполезно спрашивать у них что-либо и прояснять свое положение, и он до сих пор не знал, что с ним намерены делать. Когда процессия остановилась у одного из проемов в стене, завешанном алыми плотными занавесями, мужчина уже был готов ко всему. Его почти втолкнули внутрь, и он почувствовал, как ткань скользнула по его лицу, впуская его в помещение. Зал был не таким уж большим, с белыми стенами и ярко-голубым потолком. Мозаика на полу складывалась в большую картину – на желтом песчаном фоне по барханам несся табун белогривых тонконогих коней. Джон ощущал босыми ногами шероховатость частей мозаики в их стыках. Перламутровые шкуры лошадей сверкали в неясном свете солнца, пробивающегося сквозь лазурные занавеси на высоких окнах. Темные узорные ставни были открыты, впуская душный воздух в помещение. Впрочем, это не спасало от белесой мерцающей пелены дыма, витающей в зале. Она исходила от кальянов, стоящих на разноцветных ковриках, и рядом с ними сидели полуобнаженные люди с закрытыми лицами, и каждая пара глаз уставилась на Джона, словно бы никто из них никогда не видел ничего более необычного. Юноши и девушки в белых одеяниях смотрели на него, и от этого становилось необычайно жутко, потому что мужчина видел только их глаза, обведенные черным. Ни улыбки, ни оскала, ничего, что было ему столь привычно. Судить по взглядам он пока не умел, и они вызывали у него лишь противное склизкое ощущение в душе, словно он стоит перед ними совершенно голый. Золотые нити на телах сияли при каждом их движении. Подняв голову, едва оторвавшись от созерцания людей в белом, Джон увидел того, кто был виновником последних событий его жизни. Прямо перед ним на небольшом возвышении высилась груда мягких голубых и белых подушек, расшитых золотыми узорами, и на этом ложе в ленивой позе лежал человек, которого мужчина был готов пристрелить на месте. Драгоценности сияли в белоснежных волосах, собранных в сложную прическу и ниспадающих на обнаженные бледные плечи. Многочисленные браслеты и нити с монетами мелодично перезванивались, когда парень двигался, и Слеза на его лбу – источник всех бед Джона – переливалась всеми цветами радуги. Тонкие пальцы держали мундштук кальяна, дым от которого отдавал легким ароматом сандала. Карифа был почти нагим, лишь красные ткани, похожие на шелк, прикрывали его бедра наподобие юбки. Тычок под ребра заставил Джона опуститься на колени, хотя больше всего ему сейчас хотелось взять в руки копье стражника и стереть эту наглую ухмылку с лица беловолосого юноши. Присутствующие безмолвно смотрели на пленника, но мужчина теперь не отрывал глаз от мага. Карифа задумчиво выдохнул ароматный дым, бросив на Джона спокойный взгляд невыносимых янтарных глаз, на дне которых плескалось расплавленное солнце. - Добро пожаловать в Сэнд-Арент, возрожденный город, - произнес он почти лениво. Кроме его голоса тишину в зале нарушало лишь шуршание одежд и звон драгоценностей. Джон лишь хмыкнул, глядя на мага снизу вверх и пытаясь прикинуть, насколько он младше. Почему-то он совершенно не испытывал страха и, когда на него упал взгляд желтых оценивающих глаз, лишь напрягся, поднимая подбородок и стискивая зубы. Тихое рычание прозвучало в тишине, словно грохот грома, заставляя Джона резко повернуться. Справа и слева от своеобразного трона Карифы лежали две самые странные собаки, которых Джон только видел. Длинноногие огромные суки, достигающие метра высоты в холке. Песочно-желтая лежала ближе к магу, она щеголяла костяными наростами на шкуре, обтягивающей ее худощавое тело – разных размеров, пятна, полоски и пластины, они покрывали всю собаку и, видимо, служили для защиты, и казались искусственными. Шелковистая волнистая шерсть на ее ушах лежала на подушках – собака дремала, не выказывая никакого интереса к пленнику. Однако сука по левую руку от Карифы была не столь беспечна. Угольно-черная, с лоснящейся на свету шерстью, она была намного меньше, но крепче и мощнее своей товарки. На носу, вдоль спины и на вытянутых ногах у нее тоже имелись костяные выросты, но на этот раз больше похожие на шипы или пики. Она не отрывала своих темных глаз от Джона. На длинных шеях обеих собак висели золотые цепи и красные подвески из бахромы. Видимо, поэтому стражники остались позади Джона, и не сковывали его движений – здесь у Карифы имелась своя защита помимо его собственной магии, куда серьезнее, нежели копья в руках у слуг. Рассматривая собак, Джон внезапно наткнулся на еще одну странность, заинтересовавшую его. Ноги Карифы были обнажены, и он заметил на одной уже знакомый ему тонкий узор татуировки на бледной коже, означающий определенный статус ее носителя. Точно такой же рисунок был у Сабиры, рабыни для плотских утех. Карифа заговорил, отрывая мужчину от созерцания своих лодыжек. - Ты был главным среди чужаков? – спросил он и, дождавшись кивка, продолжил, - сколько вас еще осталось по ту сторону врат? Сколько еще знают об этом проходе? Джон промолчал. Он не собирался говорить убийце, что за ним вышлют немалый отряд. Теперь это было дело принципа для тех, кто присылал его сюда. Слезы были слишком важны для толстосумов Земли. Не получив ответа, Карифа недовольно ухмыльнулся, прикусив кончик мундштука, и дым белесой струей рассеялся в воздухе, путаясь в его белых волосах. - Я закрою эти врата, прежде чем твои люди придут за тобой. Связь с твоим миром слишком губительна для Аскании, Джон… - произнес он медленно, смакуя его имя на вкус. Золотые глаза сияли, будто полуденное пустынное солнце, губительное для всего живого. Взгляд Карифы казался почти осязаемым, он словно обжигал кожу и проникал в вены, насыщая их жаром. - А что касается тебя, - он сделал паузу, словно бы действительно обдумывал последующие слова, - я сделаю тебя рабом и продам первому же каравану, как диковинку. Вспыхнувшая ярость отразилась на лице Джона, и он стиснул кулаки, так что костяшки пальцев хрустнули. Чтобы его отдали в кочевой зоопарк, как какое-то животное? Он не собирался этого терпеть. Уловив гнев, исходящий от пленника, Карифа сладко улыбнулся, чуть приподнявшись и наклоняясь в его сторону, волосы рассыпались по его плечам. Он словно бы питался эмоциями Джона, казался таким довольным, словно барханный желтоглазый кот, и это еще больше разозлило мужчину. Он поднялся с колен, но не успел сделать ни шагу, остановленный предупреждающим рычанием черной суки. - Таким же рабом, каким были Вы, Ваша Светлость? – выплюнул Джон и с удовлетворением заметил, как меняется в лице маг. Карифа стремительно поднял ногу с татуировкой, пряча ее под себя, и Джон был готов поклясться, что заметил, как вспыхнули его бледные щеки. Маг или нет, Карифа оставался человеком. И это открытие принесло мужчине небывалое удовольствие. Но радость его длилась не долго. - Все вон, - Карифа откинул от себя мундштук кальяна, справляясь с эмоциями и пытаясь вновь принять надменный и ленивый вид. Юноши и девушки, словно ждали этого приказа, поднялись с разноцветных ковриков, и направились к выходу из зала. Сандаловый аромат стал еще ярче, неприятно щекоча нос. Джон почувствовал, как десятки взглядов скользят по его коже, когда незнакомцы со скрытыми лицами выскальзывали за плотные алые занавеси. Мужчине ничего не оставалось, как стоять на месте, не отрывая глаз от мага. Карифа поднялся с места и спустился по ступеням. За ним тянулся легкий шлейф прозрачно-красной ткани. Его движения были гибкими, и босые ноги изящно ступали по шероховатой мозаике, только золотые браслеты позвякивали с каждым его шагом. Он словно бы старался создать такое впечатление аристократичности и надменности, но Джон уже увидел, что этот юноша был обычным человеком за маской избалованного жестокого правителя. Черная сука замолкла, укладываясь на месте и прикрывая глаза. Внезапно Джон почувствовал, как по его ноге скользнуло нечто склизкое, и опустил голову, чувствуя, как по коже пробежали неприятные мурашки. Сквозь ажурную мозаику, разрушая ее и превращая в разноцветную крошку, росли извивающиеся блестящие от влаги стебли, напоминающие щупальца кальмаров, темно-фиолетовые и покрытые слизью. От их прикосновений по телу мужчины словно пронесся разряд тока, сворачиваясь тяжелым комом в желудке, грозя извергнуть его завтрак. Джон рефлекторно попытался сделать шаг назад, лишь бы отклониться от этой отвратительной влажности, но щупальца крепко обвились вокруг его ноги. Кожу обожгло, словно мужчина намотал на щиколотки ядовитый плющ. Выругавшись, он протянул руки, сдирая щупальца с ног, но пальцы увязли в податливой плоти, и стебли схлестнулись вокруг его запястий. С силой нескольких лошадей пульсирующие щупальца развели его руки и ноги в стороны, образуя своеобразный крест, так что противно заныли растянутые мышцы. С резким вздохом Джон выпрямился, кожей ощущая, как в мясистых отростках буграми вздымается жидкость. Происходящее напоминало бредовый кошмар, или сюжеты тех развратных мультфильмов, о которых мужчина когда-то слышал. Ощущение в пользу ужасного сна усиливалось из-за пелены дыма, терпко пахнущего сандалом, что еще не развеялся. И из-за самого Карифы. Маг походил на призрак. Бледнокожий, с гипнотическими янтарными глазами и мерцающими темным светом камнями в его белоснежных волосах. Джон видел, как его силуэт почти растворяется в дымке, и только желтые глаза, словно сияющие звезды на ночном небе, оставались четкими. Может быть, щупальца выделяли какой-то яд через присоски, жгущие кожу, но Джон почувствовал, как голова у него начинает кружиться, и взгляд стало трудно фокусировать. Сил на борьбу почти не осталось. Он зажмурился, и, когда открыл глаза снова, Карифа стоял рядом, и голос мага мягким медовым потоком лег на его слух. Тонкие пальцы горячими прикосновениями пробежали по его шее и сомкнулись на подбородке. - Не знаю уж, откуда тебе это известно, - маг был ниже ростом, чем Джон, но ощущение было, что голос доносится откуда-то сверху. Щупальца скользнули вверх по ногам Джона, оставляя за собой влажный след, и ощутимо, почти до боли, сжали бедра мужчины, заставив его напрячься. Один из отростков двинулся выше, и Джон дернулся, инстинктивно стремясь избавиться от скользкого ощущения, поднимающегося по направлению к низу его спины. - Но… Да, Джон. Таким же рабом, каким был я, - голос Карифы растворился в белесом тумане, в котором тонуло сознание мужчины. Руки и ноги невыносимо жгло там, где пульсировали присоски влажных щупалец. - Рабом, предназначенным для того, чтобы дарить и получать удовольствие. Шепот был сладок на вкус, как переспевшие персики. Горячие пальцы скользнули по напряженным мышцам живота Джона вниз, и сквозь ткань шаровар обвели тонким контуром пах мужчины. Он коротко выдохнул, дернув головой, но избежать прикосновения не удалось. Открыв глаза, он наткнулся взглядом на пылающий янтарь. - Ты хотел бы этого, Джон? – Карифа только шевелил тонкими губами, выдыхая дым вместо слов, и в его бездонных глазах сверкало золото. «Нет, - Джон зажмурился что есть силы, пока не поползли разноцветные круги под закрытыми веками, и стиснул зубы, повторяя про себя бессмысленные слова, словно заклинание, - нет. Тот, кто первым назовет меня рабом, очнется со сломанной к черту челюстью, - внезапно всколыхнулась злость и поднялась наверх, погружая его сознание в очищающий огонь, - я не раб. В отличие от тебя…» Когда спустя мгновение он осмелился открыть веки, то обнаружил себя лежащим на мозаичном полу посередине зала. Выложенная камнями лошадь смотрела на него темным шероховатым глазом. Карифа полулежал на своих подушках, лениво покусывая трубку кальяна. Собаки дремали рядом с ним. Заметив взгляд, направленный на него, маг заметно оживился. - Семена Серых цветов, - сообщил он почти миролюбиво, помахивая в воздухе мундштуком, - с непривычки вызывают весьма необычные видения. Что ты видел? – он интересовался совершенно невинно, но по его озорным глазам было понятно, что он и так все знает. Джон чувствовал, как ноет все его тело, и ноги отказываются повиноваться, будто на каждой висит по свинцовой гире. Он поднял голову и взглянул на мага с такой ненавистью, что его улыбка на миг померкла. Конечно, не в его положении было дерзить юноше, но его все еще грела мысль о Сабире, которая обещала ему найти выход отсюда. А потом он вернется с новым отрядом. С тысячной армией. И навсегда сотрет этот город и этого мальчишку из истории. Из своей памяти. Карифа передернул плечами, словно сбрасывая с себя взгляд мужчины, и хмыкнул. И его лицо вновь приобрело величественно-самоуверенное выражение. Черная сука у его ног широко зевнула. - Сабира, луна моя, займись пленником, - лениво произнес маг, махнув рукой. Джон почувствовал, как его плеча коснулись прохладные пальцы Сабиры. Девушка помогла ему подняться, превозмогая противную дрожь в мышцах, шаги мужчине давались с трудом. И только когда Джон наконец покинул зал, он смог вздохнуть с облегчением. Гипнотическая атмосфера дымной пелены рассеялась, и двигаться даже стало легче. Тем не менее мужчина почти не запомнил путь, которым вела его Сабира. Все словно плыло перед глазами. Очнулся он, только когда девушка потянулась к завязкам его шаровар. Джон схватил девушку за руки, вынуждая ее остановиться, и только теперь осознал, где именно находится. Это была небольшая комната, украшенная мозаикой разных оттенков синего. Половину пола занимал просторный бассейн с прозрачной водой, от которой поднимался пар, оседающий на узорных стенах. Сабира кивнула, отнимая руки. От нее исходил одуряющий сладкий аромат жасмина и касался губ мягким вкусом меда. Из-за голубой мозаики казалось, что кожа девушки сияет нежным светом, и к ней невыносимо хотелось прикоснуться. Девушка сделала шаг вперед, приподнялась на цыпочках и жарко прошептала, опаляя дыханием щеку Джона: - Теперь ты видишь, какой он? Испорченный раб, мнящий себя богом, - ее пальцы сжались на его плечах, оливковый взгляд стал почти жестким, - ты должен убить его. Это твой единственный способ бежать. Эти слова не вызвали ни удивления, ни ужаса, как могло бы быть. Джон воспринял их как приказ, как нечто само собой разумеющееся. Потому что цветочный запах застилал собою все, мягко обволакивая веки. И ее пухлые губы были слишком близко. Джон лениво подумал о том, что попроси она сейчас убить хоть Папу Римского, он согласился бы не раздумывая. Хотя это могло быть не так опасно, как покушение на жизнь Карифы. - Я позабочусь о том, чтобы охраны не было на твоем пути, - быстро прошептала она, словно боялась, что ее услышат, - в углу камеры ты найдешь кинжал в песке. Я не буду закрывать дверь. И она чувственно и горячо поцеловала его пересохшие губы. Поцелуй обдал жаром все его тело, разрядом, скользнувшим по коже. Аромат жасмина стал таким ярким, что перехватило дыхание. Но все это длилось лишь малое мгновение, после которого Сабира отстранилась, отступая от него на шаг. - Искупайся, вода в твоем распоряжении. У тебя впереди тяжелая ночь. Я подожду снаружи, - сказала она и действительно выскользнула за ткани, завешивающие вход. Она унесла запах жасмина с собой, как и тянущую болезненную похоть. Что-то было ненастоящее в этом чувстве, неправильное, искусственное и тревожащее. Но Джон отбросил все эти мысли, сосредотачиваясь на главном – сегодня у него будет шанс на побег. Но помыться действительно не мешало. Два дня в песчаной тюрьме иссушили его кожу. Мужчина стянул с себя шаровары и опустился по ступеням в бассейн, погружаясь в горячую ароматную воду. Сердце уже билось спокойно, и Джон выдохнул, устало прикрывая глаза. Умиротворение накатило на него теплой приятной волной, расслабляя тело и разум. Здесь все было по-другому, кардинально отличалось от мира, к которому Джон привык с детства. Казалось бы, ему нужно скучать по Ребекке, по друзьям и законам жизни родных мест, но странным образом чувства, которые он испытывал, кардинально отличались от ностальгии. В том мире он не ощущал таких эмоций, которые всколыхнулись в нем здесь. Там ему приходилось скрывать свои чувства от окружающих, да и жизнь была на редкость скучной. Спасали только боевые операции. Джону нужны были эти всплески сильных эмоций, чтобы чувствовать себя живым. Нужен был вызов, который ему бросал мир. Здесь все изменилось. Здесь сердце билось быстрее, раскаляя кровь и заставляя ее быстрее бежать по венам. Карифа одним своим взглядом мог заставить мужчину в ярости сжать кулаки. И он словно бы наслаждался злостью Джона. А этот его поступок сегодня, с семенами Серых цветов? Мужчина был готов стащить Карифу с его импровизированного трона, сжимая до боли его хрупкие запястья, ударить по губам, разбивая их в кровь, – а есть ли у него кровь вообще? – лишь бы заставить мага чувствовать боль, стереть с его лица раздражающую самоуверенную улыбку. Парень словно бросал ему вызов, испытывал его терпение, словно проводил какой-то эксперимент. Джон вспомнил горячие пальцы, пробежавшие по его напрягшемуся животу, и почувствовал, как воздух вокруг стал намного жарче, словно его с головой окунули в горячую воду. Собачий извращенец, он будто только этого добивался! Карифа сказал, это было лишь видение, но что если он лгал? Мужчина приоткрыл глаза, услышав тонкий перезвон монет. В помещение вошли трое смуглых обнаженных девушек, заставив Джона пораженно уставиться на них. Нагие, с собранными на затылках пышными чернильными кудрями, они держали в руках глиняные кувшины и чаши. На бедрах слегка позвякивали цепочки, увешанные золотыми монетками. - Очищающее масло, господин, - произнесла одна из них приятным низким грудным голосом, слегка поклонилась и добавила, - Его Светлость прислал нас. Она опустила кувшин на мозаичный пол и вошла в воду, протянув руки к мужчине. Горячая вода сомкнулась вокруг ее смуглого тела, облизнув мягкую кожу. У нее были тонкие косточки ключицы и крупные коричневые соски. «Черт, это действительно смахивает на юношеские фантазии», - пронеслось в голове у Джона, но он позволил девушке прикоснуться к себе, слишком поглощенный зрелищем. Здесь все вокруг словно жаждало его соблазнить. Это был прекрасный план извращенного мага? Прохладные ладони прошлись по плечам Джона, нанося на кожу ароматное масло. Но прикосновения почему-то не приносили удовольствие. Мужчина закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Пальцы девушки скользнули вниз по его груди совсем как… как руки Карифы в том горячечном бреде в зале, по полу которого неслись белые лошади. Джон почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Чертов маг. Неужели теперь все у него будет ассоциироваться с тем видением? Масло золотистой дорожкой пробежало по животу Джона и растворилось в душистой воде. Внезапно мужчина ощутил нарастающее раздражение, открыв глаза и наткнувшись взглядом на смуглое личико. - Уходи, - процедил он сквозь зубы. - Но, мой господин, - девушка коснулась его щеки намасленными пальцами, но Джон перехватил ее руку, отталкивая в сторону. - Все! Убирайтесь! – крик эхом отразился от стен. Девушки испуганно поклонились, не ожидая подобной злости от пленника, которого им было приказано развлечь. Спустя секунду они уже покинули комнату с бассейном, оставляя Джона одного. Мужчина стиснул зубы, ощущая раздражающий эфемерный аромат сандала. Он и сам не понял, что именно его привело в такую ярость. И чтобы остыть, он с головой погрузился в горячую воду. Масло, которое принесли девушки, действительно очищало. Кожа после него становилась более мягкой, гладкой, без малейших остатков грязи. После двух дней взаперти ощущение чистоты было верхом блаженства. Когда Джон наконец-то вышел из помещения с влажным горячим воздухом, он с удивлением заметил, что Сабира все еще оставалась на месте, ожидая его возвращения. В ее волосах сверкали алые камни, и мягкий вкрадчивый аромат жасмина захлестнул мужчину, стоило ей подойти ближе. - Сегодня ночью все будет готово, - сказала она шепотом, взяв его под руку, - можешь покинуть камеру, как только стемнеет. Он кивнул, разрешая ей вести себя. Сабира словно лишала его воли, и он не смог бы прогнать ее так, как тех обнаженных девушек. - Только ни в коем случае не дай ему проснуться, - Джон взглянул на нее и увидел, что она по-настоящему встревожена.