Слезы Пустыни

Правитель Экриора назначил встречу с пленниками на утро. Он действительно был болен, и Джон понял это сразу, как только зашел в тронную залу. Старик казался совершенно иссохшим, и выцветшая мантия висела на нем мешком. Он то и дело прикладывал к губам платок и глухо кашлял, сгибаясь пополам, и его плечи тряслись. Помещение было под стать всему городу – едва сохранило остатки былой роскоши. Крыша кое-где зияла дырами, висящие на стенах гобелены поблекли, их бархат истерся. Ни на правителе, ни на слугах не было ни одной драгоценности. Сейчас Джон убедился в правдивости рассказа Карифы об основании Экриора, обнаружив на себе десяток янтарных взглядов самых разных оттенков. Все эти люди, так или иначе, были связаны с волшебниками родственными связями. И почти все они не питали сильной любви к магам. Каково было расти Роне в подобных условиях, зная о своих способностях? Карифа посмотрел на Джона с сияющей улыбкой, когда мужчину завели в зал. Юноша явно был рад его видеть. Его серебристые волосы вновь были тщательно расчесаны и уложены в сложную прическу, в которую вплетались крашеные желтые бусины. В отличие от Джона, магу выдали новую одежду, видимо, единственную более или менее богатую в Экриоре – песочные шаровары и короткая куртка, расшитая бисером. Судя по всему, за Карифой ухаживали как могли хорошо, словно он был здесь не пленником, а долгожданным гостем. Позади юноши даже стояли две служанки, внимательно следящие за каждым его словом. Может быть, его идея переманить Тонущий город на свою сторону чего-то да стоила. По крайней мере, на данный момент никто не стремился убить пойманных врагов или передать их в руки Благостным Господам. Карифа сидел на мягком алом пуфе напротив правителя Экриора, и Джона усадили рядом с ним. - Твой вассал теперь здесь, и мы можем начать, - голос старика казался таким же иссохшим, как и его тело. Юноша кивнул и мягко улыбнулся в ответ. Видимо, до этого момента он отказывался разговаривать, пока Джона не было рядом. Весьма мило с его стороны. Хотя, скорее всего, он просто тянул время, чтобы как следует подумать над своими словами для правителя. Мужчина очень сильно на это надеялся. - Не желаете Серой Сладости, господин? – одна из служанок наклонилась к Джону, почти коснувшись губами его уха. Это прозвучало так, словно девушка предлагала ему саму себя помимо наркотика. Интимный шепот коснулся кожи жаром. Но мужчина не желал ни того, ни другого. Он лишь взглянул на девушку, и она отстранилась, поспешно выпрямляясь и занимая свое место за спиной Карифы. На ее подносе лежала серая масса, напоминающая разрезанную на кубики нугу, издающую приятный аромат. Видимо, это и была та самая Сладость, которую по традиции подавали гостям. Пахла она действительно привлекательно, но мужчина помнил о том сумасшедшем привыкании, которое она вызывает. Ему необходима была трезвая голова, чтобы вести войну с Благостными Господами. Правитель Экриора окинул Джона косым взглядом, и по нему не было видно, одобряет он его поступок или нет. - Я отправлю вас Благостным Господам, - сказал он, повернувшись к Карифе и прикладывая платок к сухим губам, - это уже решено. Что ты можешь мне сказать на это? Маг задумчиво прикрыл глаза и едва заметно улыбнулся. - Зачем вам это нужно, Доркас? – спросил он, - что вам пообещал Тарвир-Энг взамен на вашу преданность? Джона всегда удивляло то, как Карифа мастерски переключается с одного своего настроения на другое. Только вчера он был заносчивым и озорным юношей, а сейчас казался уверенным в себе, спокойным и серьезным человеком, правителем процветающего города. Любой, кто не знал бы его лучше, мог бы предположить, что это два совершенно разных человека. Сухой кашель разнесся по залу, и, когда Доркас отнял платок от губ, Джон увидел на белой ткани алые пятна. Рона была права, ее отцу недолго оставалось жить, и у нее не было Слез, способных исцелить правителя. Возможно, экриорцы рассчитывали на награду, назначенную Благостными Господами за голову Карифы. - Территории. Тарвир-Энг обещал мне построить город дальше от этих мест, на плодородных землях, чтобы я мог прокормить свой народ, - хрипло ответил старик, - он обещал мне налаженную торговлю и спасение от рутины и Серой Сладости. - Вам не хуже меня известно о том, насколько Острова благородны и честны, - с легкой усмешкой ответил маг, пожав плечами, - они всегда лишь дают обеты, но никогда их не выполняют. Я заключил с ними выгодный мир, а они плюнули мне в лицо. Откуда вы знаете, что с вами они не поступят так же? В помещении повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием правителя. Доркас прекрасно знал, о чем говорит собеседник, но был слишком упрям, чтобы признать правоту Карифы. Волшебнику он доверял не больше, чем Господам. И именно на этих старых предрассудках и забытой вражде между Экриором и Шанфаррой было основано его решение. - Мой город погибает, ты должен меня понять, - наконец произнес Доркас, - мой народ долго не продержится. И завтра за вами прибудут посланцы Тарвира. - Я мог бы предложить вам гораздо более выгодные условия, чем Острова, - начал было маг, но правитель поднял руку, останавливая его слова. - Война началась вчера, Карифа, - сказал он, - Сэнд-Аренту долго не продержаться. Ты больше ничего не можешь мне предложить. - Вчера? – юноша поднялся с места, и Джон увидел, как стремительно поменялся его настрой, и все тщательно скрытые тревоги вышли наружу, - и вы помогаете им? Готовы принести в жертву всех моих людей, чтобы спасти свой Тонущий город? - Мой город носит имя Экриор! – гаркнул Доркас, ударив кулаком по подлокотнику трона, - и тебе следовало бы это знать! Вы, маги, всегда были слишком горды, чтобы обращать внимание на других! Вас давно следовало перебить ночью в собственных постелях. Карифа сжал кулаки, и вокруг его пальцев засияли яркие голубые огни. Ситуация быстро выходила из-под контроля. Джон еще помнил, как за считанные мгновения погиб его собственный отряд, и прекрасно знал, на что был способен хрупкий с виду юноша. Слуги Доркаса тоже догадывались об этом, потому что они кинулись врассыпную, прижались к стенам. Девица с подносом Серой Сладости выронила все из рук и отскочила от мага, словно у него в руках была бомба с таймером, подходящим к нулю. Джон поднял руку, чтобы коснуться пальцев юноши, и ощутил исходящий от них холод. Если бы Карифа пустил в дело свои способности сейчас, пришлось бы прорываться с боем и погибнуть от ядовитых дротиков или в зыбучих песках. Конечно, в последнем случае маг мог бы сотворить новый ледяной мост и вновь растратить все силы и остаться без защиты. И тогда он ничего не смог бы поделать против войска Благостных Островов. Дверь в тронный зал распахнулась, заставив всех присутствующих мгновенно повернуть к ней головы. У входа стояла Рона, сложив руки на груди и нахмурив брови. Позади нее в почетном поклоне замер слуга, держащий сложенную ткань песочного цвета. - Я пришла с дарами, отец, - сказала девушка, и ее голос гулко отразился от стен. Рона поманила слугу за собой и широким шагом направилась к трону. По ее приказу парень развернул покрывало, и Джон узнал в нем шкуру той самой дикой кошки, которую он видел в оазисе. Шерсть желто-коричневого цвета была аккуратно расчесана, в оскаленной пасти сверкали белоснежные клыки. Мужчина даже не знал о том, что девушка приказала наемникам сохранить этот необычный трофей. - Что это? – правитель приложил платок к губам, глядя на голову зверя, в глазницы которого были вставлены рубины. - Это тварь, которая напала на меня, - Рона смотрела только на отца, почти не мигая и не обращая внимания ни на кого другого, - я бы не стояла сейчас здесь, если бы не этот человек. Она указала пальцем на Джона. Мужчина почти кожей ощутил на себе изумленный взгляд Карифы. Маг даже сел обратно, растеряв свой боевой пыл, и его руки перестали источать холод. Джон, если быть честным, совершенно не рассчитывал на то, что Рона воспользуется произошедшим в оазисе, чтобы помочь пленникам. Мужчина вообще не ожидал от нее какого-либо участия в этом вопросе, тем более после вчерашней ночи. Он ведь отверг ее и говорил с ней совершенно не так, как следовало бы общаться с принцессой. У нее не было причин спасать ситуацию. Доркас замолк на мгновение, но уже через секунду оправился от удивления. - И я буду ему благодарен за это, - произнес он, - но это ничего не меняет. Слугу можешь оставить себе, но маг отправится к Благостным Господам. Рона уперла руки в бока, и ее янтарные глаза яростно сверкнули. Джон почувствовал, как его плеча коснулись тонкие пальцы Карифы. Так нельзя было поступать. Если уж мага отправят на ужин этим шакалам, пирующим на чужих трупах, то только с ним. Может быть, удастся сбежать где-то в дороге, и оставлять юношу одного посреди пустыни или в стане врага мужчина не собирался. Сон, вызванный серыми цветами, услужливо был вызван памятью. Тонкие пальцы, покрытые кровью, свисали из-под белоснежного покрывала. Этому пророчеству никогда не сбыться. - Почему ты так упрям, отец? – воскликнула девушка, - ты и правда хочешь быть зависим от этих богачей, которые готовы съесть тебя и твой народ с потрохами за лишнюю монетку? - Что ты предлагаешь, Рона? – почти устало спросил правитель, - мы погибнем без чьей-либо помощи. - Ты можешь сотрудничать с Сэнд-Арентом, - принцесса встряхнула огненно-рыжими волосами, - Карифа обеспечит тебя торговлей и землей, только отзови назад своих воинов. Взгляд Доркаса стал почти колючим. Словно его дочь только что предала его, встала на сторону врага. Скорее всего, он силился понять, что же произошло такого за то время, пока Роны не было дома, чем ее опоил, одурманил проклятый маг, чтобы переманить в свой лагерь. Джон не знал, что сейчас происходит в его мыслях, но ничего хорошего это не предвещало. Его глаза сверкали так же зло, как и рубины в пустых глазницах кошачьей шкуры. - Мы никогда не будем сотрудничать с магами, - сказал он, сжимая в руках свой окровавленный платок. - Ты уже сотрудничаешь с одним из них, - тихо ответила Рона и подняла руку. Ее пальцы осветились зеленым, и по подлокотнику трона пополз шипастый стебель розы, обвивая камень, и цветок распахнул ярко-алый бутон прямо возле ладони старика. Нежные лепестки оттенка крови едва коснулись сухой кожи, и Доркас отдернул пальцы. По рядам стоящих у стен людей пронесся робкий шепот. Карифа восхищенно выдохнул позади Джона. Теперь мужчина понял, почему Рона вдруг решила пойти против отца в его решении сдать пленников Островам. Его слова, которые он бросил ей у бассейна перед уходом, нашли своего слушателя. И девушка решила следовать его совету. Скрывать дальше свои способности, когда город находится в таком бедственном положении, становилось бессмысленным. - Вон, - сказал правитель, не отрывая взгляда от красной розы, - все. Вон отсюда. Слуги отправились к выходу, то и дело оглядываясь, и тихие голоса набирали силу, переходя в возбужденные сплетни. Джон видел, как подрагивают руки Роны от напряжения. Пока это было все, на что она способна, но мужчина даже не сомневался, что девушка легко разовьет свои силы в короткие сроки – она была слишком упрямой и целенаправленной для этого. Ее грудь тяжело вздымалась. Рона не сводила взгляда с отца. Она ждала его решения, чувствуя, как сильно колотится ее сердце. - Когда это случилось? – тихо спросил Доркас таким обреченным голосом, что его даже стало жаль на несколько мгновений, - когда тебя прокляли? Моя родная дочь не может быть магом… Услышав его, Рона успокоилась. Он не собирался прогонять ее, звать стражу, чтобы заключить неверную в кандалы. Сейчас он просто казался стариком, которого внезапно лишили смысла существования. Правитель всегда любил свою принцессу, особенно после смерти матери, и он не мог ненавидеть ее так же, как остальных магов. - Меня не проклинали, - вздохнула девушка, поднимаясь по ступеням к трону, - я такой родилась, отец. Ты и правда считаешь меня чудовищем? - Нет, я… - правитель зашелся в кашле, и Рона заботливо подала ему чистый платок, - но ведь волшебники всегда приносят лишь несчастья, - пробормотал он едва слышно. - Этот дар – благо, - возразил Карифа, но Доркас метнул на него злой взгляд. - Я не хочу слышать от тебя ни слова! – крикнул он, взмахнув рукой, - я приказал покинуть зал всем! Джон потянул юношу за руку, предупреждая поток нелицеприятных слов, рвущихся с языка мага. Рона встретилась с мужчиной глазами и слегка кивнула, ее ладонь успокаивающе поглаживала отца по плечу. Ей нужно было поговорить со стариком наедине. У правителя был ошарашенный и потерянный вид. Карифа не направился в свои покои, а обосновался в комнате, выделенной Джону. Стражи у пленников уже не было, никто не хотел больше даже приближаться к волшебнику. Весть о том, что дочь правителя оказалась проклятой, быстро разносилась по городу, и через пару часов о ней должны будут знать все. Юноша раздраженно ходил по комнате, сжимая руки в кулаки. Он что-то бормотал себе под нос, но Джон даже не обращал на это внимания. В конце концов маг плюхнулся рядом с мужчиной на кровать и взглянул на него своими яркими глазами цвета охры. - И как так вышло, - поинтересовался он, - что ты спас девчонку, а я совершенно ничего не знал об этом? Джон ждал этого вопроса. Он вкратце поведал парню о произошедшем в оазисе, искренне веря в то, что Карифа будет обижен на него за молчание о таком важном событии. Но юноша лишь довольно улыбнулся и потянулся к его губам, едва коснувшись их в невесомом поцелуе. - Теперь все обойдется, я уверен, - шепнул он, - ты приносишь мне удачу. Мужчина провел пальцами по его бледным щекам, обнимая мага и привлекая его к себе. От его кожи так приятно пахло сандалом и ароматными маслами, и этот аромат кружил голову. Не так, как жасмин Сабиры – этот запах нравился Джону только потому, что принадлежал одному дурманящему дерзкому мальчишке. Карифа был его собственным наркотиком, его Серой Сладостью. И мужчина понятия не имел, когда, в какой момент его отношение к юноше переступило эту черту. Его губы на вкус были такими же сводящими с ума, как и аромат. Как тонкие пальцы, гибкое тело, теплое дыхание и янтарные, яркие глаза. Джону больше не нужна была своя старая реальность, потому что один человек заменял ему целый мир. - Когда… Все закончится, - жаркий шепот мягко касался губ мужчины, когда Карифа говорил, дыша чуть чаще, чем обычно, из-за прерванного глубокого поцелуя, - есть ли небольшая возможность, что ты останешься здесь? Со мной? Джон не успел ответить, потому что в дверь тихо постучали. В комнату вошла Рона, и юноша опустил руки, отстраняясь от Джона. Но судя по легкому румянцу, вспыхнувшему на щеках девушки, она прекрасно поняла, что тут происходило. Она взглянула на мужчину, словно оценивая его по-новому. Может быть, делала какие-то выводы насчет прошлой ночи. - Как правитель? – спросил Карифа, довольно искренне интересуясь состоянием его здоровья. - Я помогла ему удалиться в покои. Эта новость была настоящим ударом для него, - Рона устало прислонилась к закрытой двери, потерев лоб, - нас еще ждут долгие разговоры и объяснения с подданными. Но я договорилась насчет вас. Итогом ссоры отца и дочери стал полный отказ Экриора участвовать в войне. Доркас отпускал пленников, и вход в город для Благостных Господ был отныне закрыт. Рона дала согласие на то, чтобы снабдить Джона и Карифу лошадьми и несколькими сотнями отравленных стрел и дротиков с особыми ядами из Тонущего города. Это был максимум, на что ей удалось уговорить своего отца, но и это было немало. Девушка вывела бывших пленников из дворца тайными тропами, чтобы никто из жителей не видел их уход. - Гонец, призывающий воинов вернуться домой, уже отправлен, - продолжила Рона уже у разрушенных городских стен, - вас проводят до границы зыбучих песков, а дальше вам придется действовать самим. Сэнд-Арент терпит поражение, и вам следует поторопиться. Мальчишка-проводник, тот самый, что так восхищался Карифой в первую встречу, теперь с таким же восторгом рассматривал Рону, хотя терпеливо молчал. По нему было видно, каких трудов ему это стоило. Солнце сияло в небе, раскаляя пески пустыни. В путь бывшим пленникам предстояло отправиться в самый разгар полдня, и дорога должна была оказаться не самой легкой, но Карифа встревоженно слушал девушку, и, судя по всему, не хотел больше терять ни минуты. Его город теперь находился в опасности, и у него был всего один шанс его спасти. Прощаясь с Роной, Джон протянул ей ладонь для рукопожатия и задал, наконец, так сильно интересующий его вопрос: - Что значит слово «вашута», которым меня называли твои наемники и жители города? – спросил он, и девушка хмыкнула в ответ. - Выходец из другого мира, - пояснила она, - так мы и наши предки звали людей, которые приходят из порталов. Выходит, все в Аскании уже знали, что человек, путешествующий рядом с Карифой не обычен. И поэтому кочевники так презирали его, а экриорцы отзывались о нем с уважением. - Спасибо за все, Джон, - Рона пожала мужчине руку, и ее серьезное лицо осветилось улыбкой, - когда ты в следующий раз прибудешь в Тонущий город, он будет покрыт зеленью и его имя по праву будет Экриор. И спасибо, что ты… не принял мою первую благодарность. Джон кивнул в ответ. Ему действительно нравилась эта девушка, и он искренне пожелал ей удачи. Восстанавливать город в одиночку казалось не слишком легким делом. Но, может быть, если война закончится благополучно, и мужчина решит остаться здесь, в Сэнд-Аренте, он сможет помочь боевой принцессе, да и припрячь к этому Карифу – не все же ему нежиться в ворохах бархатных подушек. Перед тем, как отправиться в путь, маг аккуратно коснулся пальцами плеча Роны, привлекая ее внимание. В его глазах сияло счастье, словно он только что придумал чудесный план, с помощью которого можно было автоматически выиграть битву за пустыню. - Принцесса, вы же тоже маг, - сказал он, и Рона непонимающе кивнула, - я знаю, как вам помочь вашему отцу. Ваша кровь тоже может стать самым целительным напитком. Карифа предлагал девушке создать свои собственные Слезы, способные вылечить даже самого тяжело больного человека. Это был единственный шанс спасти Доркаса. Когда Рона поняла, о чем он говорит, она вцепилась в его руку и увела в сторону, чтобы выяснить подробности ритуала. И когда маленькая процессия из трех человек покидала город, девушка еще долго стояла у стен и глядела им вслед. И сейчас, впервые за долгое время, Джон был уверен, что победа Сэнд-Арента возможна, и что в этом мире у него останется слишком много друзей, если он вдруг захочет его покинуть. Но, глядя на шагающего рядом мага, он сильно сомневался в последнем.