Слезы Пустыни

Тонкий силуэт, больше похожий на тень, на бесплотный дух, чем на человека, медленно крался по темному коридору. Его шаги были подобны кошачьим, и едва ли были слышны даже самому чуткому уху. Он стелился бесшумно, прислонялся к стене, осторожно улавливая каждый звук, доносящийся издали. Пламя факелов едва колебалось, когда силуэт проходил мимо держателей. Тень точно знала, куда держит путь. Тень не имела имени, она звалась Аметистовым Змеем, и знак этого звания – крохотная лиловая эфа – уютно примостился на поясе облегающих одежд тени. Аметистовый бог был посланником смерти, покровителем некромантов и убийц, только он решал, кто должен умереть следующим. Аметистовые Змеи были искусными шпионами, наемниками, скрытыми песками пустыни. Мало кто знал, как с ними связаться, и никто не мог найти место их обитания, их Змеиное гнездо. Их присутствие в городах считалось приносящим несчастья. Необходимая тени комната была заперта на три затвора, но Змею не обязательно проходить через дверь. Аметистовый убийца скользнул в открытый проем соседнего помещения, и лишь занавеси слегка колыхнулись, словно от дуновения ветра. Силуэт пронесся через ряды ровных бочонков, источающих разнообразные пьянящие ароматы фруктов, ягод и меда, через стеллажи со старыми книгами и свитками, пахнущими пылью. Ставни из легкого резного дерева, украшенные алым витражом, распахнулись бесшумно. Сталь сверкнула в воздухе, цепляясь за гладкую белую стену снаружи. Если бы темные волосы тени были распущены, их бы подхватил порывистый ветер, как только Змей оказался по ту сторону окна. Аккуратно закрыв ставни – лучше оставлять все за собой так, как оно было изначально – наемник скользнул по стене так стремительно, что его можно было бы принять за тень птицы. Окно необходимого Змею помещения было открыто, словно никто не ждал опасности снаружи, в отличие от защищенного замками коридора. Возможно, отчасти это было потому, что комната находилась на вершине высокой прочной башни, и, если бы тень сейчас повернула голову, перед ней открылся бы великолепный вид на обширное море, в котором плескалось отражение луны, на колыхающиеся на ветру паруса кораблей, на спящий Аквамариновый город и на острова, находящиеся под началом Благостных Господ. Аметистовый Змей долгое время провел здесь, на Тарвире, бесшумной тенью скрываясь в самых темных углах, прислушиваясь к разговорам и наблюдая за происходящим. Ему необходимо было понять всего одну загадку, которую так тщательно прятали Господа. Змей был искусен, но Энги всегда умели хранить свои тайны, как никто другой. И единственным, что наемнику удалось узнать, было местонахождение загадки, которую так умело скрывали на Островах. Загадки, которая должна была переломить ход войны. Силуэт тенью пролетел в оконный проем. Мягкие сапоги бесшумно опустились на пол. Комнату освещали несколько десятков свечей, и их отражения плясали на стенах. Занавеси перед окном, колышущиеся от теплого морского ветра, надежно скрывали Змея. Балки высоко под потолком лишь чуть скрипнули под его ногами, когда он надежно укрылся от чьих-то возможных зорких глаз. Инстинкт повел его, как и всегда, и не ошибся и на этот раз. В выбранном Змеем месте можно было спокойно рассмотреть всю комнату сверху. Словно филин, он неподвижно замер на деревянной опоре и настороженно оглядел помещение. В чем же была тайна Благостных Господ? Что они так тщательно скрывали? По первому взгляду комната совершенно не отличалась от прочих. Та же мебель, те же свечи, расписные гобелены на стенах, мягкие ковры на полу. Разве что немного странными выглядели поломанные игрушки повсюду на полу, словно здесь развлекался какой-то не очень аккуратный, озорной ребенок. Куклы с оторванными головами, разрушенные корабли, лошади без ног – это выглядело несколько жутко. В углу примостилось низкое ложе, едва освещенное пламенем множества свечей. Хотя свет проникал почти во все места комнаты, даже до укрытия Змея, ложе оставалось в полумраке. Среди подушек спал юноша, первоначально напомнивший наемнику искусно сделанную статую. Сходство с резным изящным изваянием придавало отсутствие волос на мраморно белой коже незнакомца. Веки без ресниц слегка подрагивали, и отблески огня мягко скользили по лишенной локонов голове. Его лицо, возможно, когда-то было очень красиво благодаря точеным правильным чертам, слегка напоминавшим девичьи, но сейчас казалось, что юноша болен каким-то крайне тяжелым недугом. От этой болезни щеки его впали, скулы заострились, и пальцы стали совсем птичьими. Незнакомец спал, не потревоженный столь неуважительным вторжением в свою обитель. Змей не отрывал от него взгляда. Этот неземной призрак мог быть хранителем тайны Островов, а мог быть и сам этой тайной. Он выглядел немного необычно, но не более. Наемник за свою жизнь видел диковинки и необычнее болезненного юноши без единого волоса на теле. Можно было разбудить его, но Змей не привык так глупо рисковать. Этот незнакомец мог оказаться как пленником, так и опасным существом, ведь никто из предшественников Аметистового наемника не вернулся домой с этого, казалось бы, легкого задания. Замки на двери в эту комнату не говорили ни о чем конкретном. Но Змей не успел ничего придумать – в коридоре, по которому несколько мгновений назад кралась тень наемника, раздались шаги, и, словно по команде, юноша, похожий на фарфоровую статуэтку, распахнул глаза. Одно око было совершенно обычным, блекло-голубым, водянистого цвета, но второе полыхнуло в темноте янтарно-золотым, словно в глазнице находился драгоценный камень. И полностью играя свою роль, этот глаз оставался совершенно неподвижным, неживым, словно искусственный имплантат. И внезапно Змей очень четко ощутил, что юноша смотрит прямо на него, хотя это было невозможно – место для укрытия было выбрано очень удачно, в укромном углу высоко под потолком, завешанном разноцветными тканями, колеблющимися от ветра. Не могло быть такого, чтобы этот юноша обнаружил тень, да и смотрел он на дверь, а не в сторону наемника. Скорее ощущение пристального взгляда было вызвано простым воображением Змея. Тем не менее чувство, что за ним наблюдают, никуда не уходило. Тень замерла на деревянной балке. Раздался звук сдвигающихся засовов и щелканье замков. В помещение вошел полный мужчина, правитель острова Тарвир, и его огромная тень, похожая на грозовую тучу, заняла собой на мгновение всю стену. Свободный оранжево-золотой халат колыхался в такт его движениям. - Мой драгоценный Сапфир, - Энг аккуратно прикрыл за собой дверь и обернулся к юноше, на его широком лице сияла приторная улыбка, - завтра тебя ждет важный день. Надеюсь, ты помнишь, что тебе нужно будет сделать? Юноша молчал. У Змея на мгновение возникло ощущение, что фарфоровый человек немой или душевнобольной, потому что он смотрел на Тарвир-Энга совершенно пустым взглядом. Янтарное око оставалось неподвижным, словно остекленело, а блекло-голубое едва оживилось, лишь когда вошедший вынул из широких складок своих одежд золотую фигурку лошади. - Ты помнишь свою задачу? – терпеливо повторил грузный мужчина. Он вертел в толстых пальцах статуэтку так, что от нее во все стороны разбегались золотые заманчивые блики. Чуть помедлив, юноша поднял голову, уставившись на Энга блеклым глазом. - Помню, - произнес он, протягивая ладонь в безмолвной просьбе заполучить желанную игрушку. На каждом крохотном копытце крепились маленькие колесики, издающие приятный шуршащий звук, когда Энг раскручивал их пальцами. Ограненные изумруды в виде глаз лошадки мягко сияли в полумраке. Аккуратная сбруя, изящная, тонкой ручной работы, полностью снималась, предоставляя искусственному животному искусственную свободу. Сапфир, как назвал мальчишку правитель Островов, видимо, ничего больше не желал на этом свете так сильно, как эту золотую фигурку. В его блеклом оке читалось нетерпение, хотя янтарный был по-прежнему неподвижен. - Мы лишились важной части плана из-за предательства Тонущего города, - задумчиво продолжил Энг, поглаживая игрушку по острым ушкам – он не смотрел на изнывающего юношу, словно говорил не с ним, - и ты занимаешь его место. Я не хотел пользоваться твоими силами снова, ведь ты наш главный козырь, который должен был оставаться в рукаве, но… - он тяжело вздохнул, словно на его плечах лежал непосильный груз, затем взглянул на протянувшего к нему руки Сапфира и строго нахмурился, - скажи-ка, драгоценный, что ты должен будешь делать? Сапфир чуть наклонил голову, словно щенок, силящийся понять поданную ему команду. Золотая лошадка так и манила его взгляд. В ней было столько деталей, и она была так красива и ярка, и казалась совершенно живой. Зашуршали крохотные колесики под пальцами Тарвир-Энга. Представитель Благостных Господ терпеливо ждал ответа. Змей затаил дыхание, боясь выдать себя чем-то. - Открыть врата, - наконец произнес юноша медленно, словно эти слова дались ему с большим трудом. - А затем? – Энг поставил лошадку на свою пухлую ладонь и сделал вид, что игрушка скачет, приковав к себе внимание Сапфира. - Уничтожить врата, - завороженно прошептал мальчишка, на что Тарвир-Энг довольно кивнул, и золотая фигурка перекочевала из его рук в птичьи ладошки юноши, - а потом мне можно будет поиграть с моим новым другом? – поинтересовался мальчишка, прижимая драгоценную ношу к груди. Змей увидел, как вздрогнул Тарвир-Энг, как он огляделся по сторонам, словно ожидал увидеть здесь кого-то еще. Но найти Аметистового убийцу ему было не под силу – этот мужчина, возомнивший себя будущим правителем Аскании, не способен был видеть дальше своего носа. Но на всякий случай наемник замер, вжимаясь в стену, словно сидящий в засаде паук. - С каким новым другом, драгоценный? – голос Энга чуть дрогнул, будто ситуация выходила у него из-под контроля. И теперь Змей понял, что на самом деле этот полный гедонист, похожий на огромную кучу золотого тряпья, до ужаса боялся Сапфира. Существо, столь безобидное на вид, аккуратно обнимающее золотую статуэтку, было чем-то не подвластным его денежному всемогуществу, его собственным силам. Сапфир мог в любое мгновение вырваться из-под охраны, из искусственных пут. Но Тарвир-Энг был вынужден держать этого опасного зверя здесь, под замками, в самой далекой комнате, потому что юноша был его билетом к власти. О том, что будет с мальчишкой после того, как он выполнит свою задачу и Энг встанет во главе Аскании, можно было даже не задумываться. Благостные Господа не любили то, что не могут понять. И тем более издевательски звучало обращение Тарвир-Энга к юноше – «драгоценный». Желтый глаз юноши дрогнул. И секунду спустя Змей увидел, что око глядит прямо на него. Это было невозможно. Словно Сапфир видел Аметистового убийцу во тьме, сквозь разноцветные занавеси. Наемник коснулся дрогнувшими пальцами кинжала на своем поясе. Потребовалась изрядная доля самообладания, чтобы не кинуться вниз из своего укрытия. Оставалась надежда на то, что Энг не поверит в слова того, кого так боится. Иначе пришлось бы пробиваться с боем. - С тем, кто следит за мной, - ответил Сапфир. В том, что желтое око направлено на Змея, а блекло-голубое глядит на Энга, было что-то жуткое. Полный мужчина даже не повернул голову в сторону наемника, но создавалось впечатление, что он успокоился, и его взгляд вновь обрел уверенность. - Нет, драгоценный, ты же знаешь правила, - твердо ответил Энг, - иначе тебе придется вернуть мне этот подарок. Он властно вытянул вперед руку и пошевелил пальцами, словно приказывая отдать ему золотую лошадку. - Нет, - в голосе юноши всхлипнула паника, и он обернулся к Змею, на этот раз пристально глядя на него обоими глазами и сжимая в птичьих пальцах драгоценную игрушку. В его взгляде мелькнула злость, словно Змей был виноват в происходящем. Тарвир-Энг здорово натренировал своего питомца. Янтарный глаз сверкнул в полумраке, поглощая пламя свечей, и в ту же секунду наемник почувствовал, что пол исчезает у него из-под ног. Ледяной ветер ударил в лицо, вонзая иглы льда в глаза. Дворец Энга, Острова, даже сама Аскания остались где-то в прошлом, здесь были лишь стремительно приближающиеся скалы. Аметистовый змей падал с какой-то большой высоты и не успел даже крикнуть, как его бог, наконец, принял своего адепта в аметистовые объятия среди острых пик, усеянных костьми других неудавшихся друзей Сапфира.