The Color of Love

08. Red

Прозвенел последний звонок, когда Чонин снаружи дожидался окончания урока Кёнсу. После того, как старший увидел Кая, выражение его лица сразу же оживилось, озаряясь улыбкой. Затем До убрал свои учебники, и они вместе с Чонином отправились пешком домой, переступая порог школы, как и обычно. Комфортная тишина окружила их, и Кёнсу был первым, кто нарушил ее. -Ты так и не сказал, почему разбил зеркало в тот день. Чонин посмотрел на бинты на больной руке, и ему стало стыдно за то, что он не смог контролировать себя. Он не хотел рассказывать Кёнсу, что произошло тогда на самом деле, но даже физически ему было сложно врать старшему. -Я был зол, - он надеется, что его ответ будет достаточно хорош, но, к сожалению, Кёнсу не собирался отставать от него. Сейчас начнется нытье. -Чонин, сколько раз я должен сказать тебе, чтобы ты не ударял вещи, когда ты злишься? В следующий раз, когда ты надумаешь пробить твердую поверхность в порыве гнева, не надейся, что я перевяжу твои ранки и зацелую их всех. Я мог просто оставить их кровоточащими, и тогда ты, может быть, усвоил такой урок. Даже при том, что Чонин делал вид, что ему не нравится, когда Кёнсу ворчал на него, в глубине души ему безумно нравилось то, как старший заботился о нем. И это оставалось фактом: неважно, нравилось ли ему когда он ударял людей или когда был зол или просто кушал его еду, Кёнсу всегда было что сказать. В некотором смысле он был почти как мать. Чонин усмехнулся этой мысли, а затем ответил: -Во-первых, ты из тех людей, которые должны знать, что со мной происходит. Во-вторых, ты должен быть единственным человеком, который называет мои раны «ранками». В-третьих, ты никогда бы не целовал мои раны, если бы не делал этого и раньше. И последнее, я знаю, что ты никогда бы не позволил мне оставаться раненным, - Чонин ухмыльнулся, наблюдая за тем, как щеки Кёнсу покрываются знакомой розовой краской, но не был полностью уверен, было это из-за его слов или от жары. В конце концов, старший был одет в свитер с высоким воротом. То, что дальше сделал Кёнсу, повергло его в шок. Он взял раненую руку Чонина в свою собственную, поднес к губам и продолжил покрывать легкими поцелуями костяшки его пальцев, двигаясь по длине каждого из них и касаясь кончиков его пальцев, и наконец, прижал его ладонь к своей щеке и отпустил. Пульс Чонин ускорился, и он почти перестал дышать в то время, как он стал свидетелем такого интимного жеста. -Я думаю, ты прав, но это не мешало мне волноваться, когда я видел, что ты снова навредил себе, тем более это скорее всего из-за меня. - Теперь ты знаешь, что я чувствую, когда вижу тебя с новыми синяками, - при этом Кёнсу бессознательно коснулся шеи, где был прикрыт тканью его свитера новый синяк. - По крайней мере, я рассказываю тебе, почему и как я ударил. От тебя я не получаю абсолютно ничего. -Mianhae*, - и так было постоянно. Ничто никогда не изменялось, когда это происходило снова. Кёнсу полностью закрывался, когда поднимали эту тему. Как правило, разговоры, подобные этому, можно было бы избежать, но сегодня это было неизбежно. -Ты хочешь узнать кое-что забавное? Рыжий думает, что я один из тех, кто делает это с тобой. Он так сам сказал. Вот почему я ударил то зеркало. Он - причина, почему мы должны видеться с студсоветником каждый день, - глаза Кёнсу расширились из-за полученной новой информации. Он понятия не имел, что чувствовал Чанёль и совершенно не понимал, почему он так поступил. - И знаешь, что? Ким считает, что я тоже избиваю тебя. Поэтому он и Пак заодно, - Кёнсу замер и посмотрел на Чонина, полностью сбитый с толку. Кай остановился и повернулся к нему. - Сегодня он спросил меня о наших отношениях. Наши отношения. Кёнсу хотел знать, что сказал Чонин об их отношениях, потому что он не только задавался этим вопросом, он еще хотел видеть, как тот отвечает на это. -Что ты ему сказал? -О чем? -О нас. О наших ... отношениях. -Я не мог просто сказать ему, что ты мой, вместо этого я сказал ему, что считаю тебя человеком, который понимает меня лучше всех, - после этого откровения Кёнсу почувствовал, как горят его щеки. Он никогда не знал, что так много значит для Чонина. -Меня спросили о том же самом, - младший посмотрел в глаза Кёнсу, когда тот заговорил. - Я сказал Чунмёну-щи, что ты всегда рядом со мной и защищаешь меня. Я даже рассказал ему о том, когда я впервые приехал в эту школу. Сказать, что он был потрясен, не сказать ничего. У него было много вопросов, но наше время закончилось, - Кёнсу и Чонин остановились прямо возле двери дома старшего. Они даже не поняли, как так быстро прошло время, пока они разговаривали. -Ты действительно сказал все это? -Д-да. -Спасибо, - Чонин мягко провел рукой вниз по лицу Кёнсу, затем наклонился, чтобы уткнуться лицом в сторону волос Кёнсу, где он вдыхал его сладкий аромат, прежде чем отпустить. Кёнсу наблюдал за уходящим Каем, пока не окликнул его. -Чонин -а-а! Может быть, мы сходим завтра в сад. Вместе. - Окей. Кёнсу улыбнулся и открыл входную дверь. Когда он вошел в дом, он напевал песню, снимая обувь. Ничто не мне могло испортить его хорошее настроение. К сожалению, он подумал об этом слишком рано. -До Кёнсу! - голос его пьяного отца ударил страхом по всему его существу. - И- иди сюда п - прямо сейчас! -Д-да о-отец, - дрожь тела Кёнсу усиливалась по мере приближения в гостиную, где был его отец. Он держал домашний телефон в руке. – Что это, ч-черт возьми! - Мужчина включил сообщение, которое было оставлено сегодня утром. «Здравствуйте, мистер Дo. Меня зовут Ким Чунмён, и я работаю в школе Вашего сына, как школьный психолог. До меня дошли слухи, что Кёнсу подвергался насилию. Услышав это, я проводил ежедневные регулярные встречи с ним в целях узнать, что с ним происходит. На встречах Кёнсу вел себя тихо и сдержанно. Он предпочитал слушать меня, чем принимать активное участие в беседе. Его школьный сонбэ предположил эту догадку. Я предложил ему поговорить с Кёнсу и попытаться заставить того рассказать, но безуспешно. Может быть, с Вашей помощью мы сможем заставить Кёнсу все рассказать, и школа может стать более безопасной и эффективной средой обучения для него. Ваш сын очень хороший студент, и я просто хотел позаботиться о его благополучии и Вашем внимании. Если у Вас есть какие-либо вопросы или проблемы, пожалуйста не стесняйтесь связаться со мной в любое время в течение учебного дня. Спасибо». Абсолютный ужас охватил Кёнсу, когда он услышал это сообщение. Он знал, что должен бежать, но его тело было полностью парализовано страхом перед надвигающейся опасностью. Чонин, мне страшно. ~ * ~ * ~ Чонин сидел внутри удушающих синих стен, его руки сжались в кулаки на подлокотниках стульев. Термин " находясь на краю " был преуменьшением. Он не слышал ни слова от Кёнсу с тех пор, как они обсуждали отношения всего несколько дней назад, и он бы солгал, если бы сказал, что не волновался. Он уже предполагал самое худшее. Через несколько минут Чунмён вошел в комнату с очень серьезным выражением лица, которое вообще не соответствовало его внешности. Чонин быстро встал, чтобы встретить его. -Что ты наде… -Где Кёнсу? – Чонин видел, как глаза молодого человека расширяются, и холодное чувство страха парализовало его тело. -Я мог бы задать тебе тот же вопрос, Кай. -Хватит играть в проклятые игры и скажи мне, где он. Я знаю, что он избегал меня, но для чего? Блядь! Что ты, больной идиот, сказал ему? - Глаза Чунмёна расширились, и его лицо побледнело. Это не осталось незамеченным. -Кёнсу не было в школе в течение нескольких дней, - еще одна волна холода окатила тело Чонина, но в это время он чувствовал, как тяжело вздымается грудь. Что-то было не так. -Что ты сделал? - голос Чонина был ничем иным, как шепотом, когда его тело слегка дрожало не только от гнева, но и от страха. Кёнсу. - Ничего, я позвонил дом... - в этот момент весь воздух из легких Чонина выскочил. Он словно почувствовал, как все его внутренности были поцелованы холодом суровой зимы, и его лицо побледнело. Все его подозрения становились еще более реальными. Кёнсу никогда не говорил о своей жизни у себя дома, то, как он приходит в школу с большим количеством синяков, хотя издевательства прекратились. Был только один ответ: его отец. Не дожидаясь ни секунды, Чонин быстро повернулся и выбежал из офиса. Звонки Чунмёна растворялись в длинном коридоре, по которому мчался Кай. Все казалось вокруг размытым, потому что Кай был сосредоточен только на том месте назначения, в котором так ждали его прихода. Ничто другое не имело значения. Он должен был увидеть его, должен был спасти его. Он проигнорировал то, как легкие сжигает от недостатка кислорода и пот накапливается под его челкой. Он заставлял себя бежать до тех пор, пока не был бы виден дом Кёнсу. Он отчаянно стучал во входную дверь, его грудь тяжело вздымалась. - Кёнсу! Открой дверь! Пожалуйста! - после того, как стук прекратился, Чонин приложил ухо к двери, чтобы услышать хоть какие-то признаки жизни внутри. Все потонуло в глухой тишине, но слабый возглас захватил его внимание. - Ч- Чон... - этого было достаточно, чтобы убедить его сделать шаг назад и ударить в дверь изо всех сил. Потребовалось, по крайней мере, сделать дюжину ударов, чтобы сдвинуть дверную ручку со своего места. Еще один сильный удар, и дверь с громким треском распахнулась. Чонин быстро бросился внутрь, и его глаза просканировали небольшую, но грязную гостиную. В воздухе витал сильный запах пива, в то время как пустые банки и обертки еды устилали пол. -Кёнсу?! - Чонин закрыл глаза и замер, в надежде услышать слабый голос еще раз. Еще один слабый крик раздался из задней части дома, поэтому не задумываясь Чонин помчался через весь дом, проверяя каждую дверь, пока не нашел лестницу, ведущую в подвал. Он быстро спустился по ней вниз, и весь воздух сразу исчез в его легких уже второй раз за этот день. Кёнсу лежал там, в темноте, в темном подвале. Его худое тело было бледным и грязным, пока он лежал на цементном полу. Его ноги были голыми, лодыжки прикованы к решеткам на печи. Его одежда была разорвана, и даже с небольшого расстояния он мог видеть уродливые темно-фиолетовые, черные и красные окраски его лица, рук и что было видно из его ног. Чонин еще никогда не чувствовал такой тошноты. - Ч-Чо… Младший быстро подобрался к другому. Вблизи всё было еще хуже. Маленькое лицо опухло. Оба глаза окрашены пурпурными синяками, след малиновой корки спускался вниз от правой ноздри к губам, на которых были огромные трещины, как на верхней, так и на нижней губе. Несмотря на красочные синяки, кожа Кёнсу было бледной, как снег, а дыхание казалось таким слабым. Человек, который был так полон жизни, казалось, умирает прямо на глазах Чонина. -Ч - чон - нин, т-ты на -шел меня. Несмотря на всю боль, которую чувствовал Кай, ему все же удалось улыбнуться. Он хотел отвернуться, но заставил себя не делать этого. Он заставил себя быть сильным для хрупкого человека перед ним. Честно говоря, это было похожим на то, как он смотрел на отца в больнице. -Я говорил тебе, что защищу тебя. Сейчас не говори ничего, тебе нужно беречь силы. Я вытащу тебя отсюда, - Чонин встал и посмотрел вокруг небольшого подвала. Его глаза быстро остановились на электрической пиле, что лежала под небольшим деревянным верстаком с другой стороны фундамента. Не теряя времени, он быстро схватил ее и включил. - Кёнсу, мне нужно, чтобы ты не двигался, - Чонин подождал, пока парень слабо кивнет головой, а затем приступил к отпиливанию сильной, толстой цепи, которая сковывала ноги старшего. Потребовалось всего минуту или две для того, чтобы разорвать цепь, в результате чего Кёнсу смог свободно шевелиться. После Чонин выключил электрическую пилу и, поставив ее, он принялся поднимать Кёнсу . -Давай отвезем тебя к … - Кто ты, ебать, такой?! Чонин обернулся и увидел пугающего человека высокого телосложения, стоящего напротив комнаты. Его тело чуть-чуть покачивалось, в то время как запах алкоголя наполнял воздух в комнате. С тихим исследованием Чонин ответил на вопрос "почему" в недостающем месте в его уравнении. Отец Кёнсу был пьян и очень опасен в этом. Киму даже не нужно было спрашивать, почему Кёнсу ему ничего не рассказал, ответ был ясным, как день. Ему было стыдно. Понимание затопило вены Чонина, когда он шагнул вперед, прикрывая маленького хрупкого школьника позади него. - Он уходит со мной, - тихий всхлип окликнул Чонина, но он проигнорировал это, зная, что Кёнсу пытался заставить его молчать. Он мог практически чувствовать страх, исходящий от старшего. -К-как, черт возьми, он! - большой человек бросился вперед, хватая руками за шею Чонина, толкая его в горячую, обжигающую печь. Парень прошипел от палящей его затылок поверхности, когда он вцепился в крупные и грубые руки мужчины. -Ч- Чон-ин! Давление возрастает на горле, его подача воздуха стала такой, словно бы он дышал через трубочку. Его губы приоткрылись, но воздух не попал, в то время как он отчаянно пытался отцепить мужские руки. Его зубы сжались, когда он пытался что-то увидеть, перед глазами уже все темнело. И вдруг громкий треск раздался по комнате, и Чонин упал на пол. Он сжал свое болевшее горло, когда вдохнул столь необходимый воздух для легких, но не без кашля несколько раз. Чонин поднял голову и увидел Кёнсу, с трудом переводящего дыхание со сломанной ножкой стула, кусками валявшегося теперь над окровавленной головой его отца. В ужасе До отбросил дерево подальше от себя, как слезы навернулись на глаза. Чонин сразу встал и шагнул вперед, подбирая мальчика на руки и стискивая его в надежных объятиях. Кёнсу дрожал, пока он рыдал в грудь Чонина, пропитывая слезами материал рубашки, но ни один из них были обеспокоен этой маленькой проблемой . -Давай вызовем скорую помощь и полицию, - Кёнсу покачал головой и только туже сжал рубашку Чонина. –Кён… -Я н-не хочу, ч-чтобы он страдал еще б-больше, п-пожалуйста. Просто уведи меня отсюда, - Чонин решил не бороться с Кёнсу. Он только поднял мальчика так осторожно, как только мог, заключая его в объятия, и вынес До из дома. Рука Кёнсу схватилась за рубашку Чонина, в то время как его голова уткнулась в шею брюнета, где можно было почувствовать, как бегут его слезы. Чонин осторожно укачивал Кёнсу и нес его вперед на руках, пока тело меньшего не перестало дрожать, и тот заснул. Кай посмотрел на небольшого в синяках и хрупкого парня на руках и прошептал мягкие обещания о том, что он никогда не оставит его одного и всегда защитит его. -Я никогда не позволю никому причинить тебе боль, я обещаю. *Прости