The Color of Love

10. Orange

-Итак, что ты собирался сделать для шоу талантов? -Я полностью забыл об этом. Чонин и Кёнсу оба были на кровати. Дио сидел, прижавшись к спинке кровати и делая наброски портрета Чонина, пока вышеупомянутый парень с наушниками в ушах лежал рядом с ним, подперев голову рукой. Кай повернул голову, чтобы посмотреть на взволнованное выражение Кёнсу. Брюнет слегка ухмыльнулся, наблюдая, как парень с широко раскрытыми глазами сморщил свои губы, напряженно обдумывая мысль. -Ты всегда сможешь спеть. -Я стесняюсь. Кроме того, я уверен, что много людей будет петь хиты, так что я не хочу рисковать, возможно кто-то возьмет ту же песню, что и я. -Тогда спой что-нибудь своё, - Кёнсу широко распахнул свои глаза и посмотрел на Чонина. Он знал, младший видел его лирическую тетрадь, но он не знал, что на самом деле он не споет ничего из этого. Сама мысль об этом была смущающей, тем более после того, как он написал песню для Чонина. -Я - как уже сказал, стесняюсь, - Кёнсу старался изо всех сил избежать этого разговора. От мысли о том, чтобы стоять перед толпой численностью более ста студентов, учителей и родителей, его сразу же тошнило. -Я пойду с тобой. -Ты сказал мне, что не можешь петь. -Я буду танцевать, - Кёнсу скептически посмотрел на Чонина, выражение лица которого было таким серьезным, как никогда. -Покажи мне. -Тогда спой для меня, - Кёнсу вздохнул и кивнул. До этого он уже пел Чонину, поэтому не стеснялся. Он знал, что Кай восхищается его голосом, особенно с тех пор, как Кёнсу спел ему, когда младший не мог заснуть. Дио пел ему, хотя догадывался, что Чонин нарочно использовал свой ночной кошмар как оправдание лишь для того, чтобы услышать его голос. Старший наблюдал за тем, как Чонин поднялся с места и принялся растягиваться, прежде чем их глаза вновь встретились. Кёнсу приоткрыл рот, и часть лирики из его тетрадки заполнила комнату . "She’s ma babe, saehayan geu son kkeut-e. Nog-a beolin, chocolate. You’re walking into my door! Jomdeo neolnaege boyeojwo, don’t lie. Soljighae jindamyeon, gonna be easy. Dan hanbeondo neukkil su eobsdeon, dalkomhan harmony! Don’t be too late~" Кёнсу с удивлением наблюдал, как Чонин свободно двигается под его лирику. Его танец казался таким совершенным, как будто с самого начала он знал эту песню, и движения под нее были отточены до идеала. -И ты никогда не говорил мне, что танцуешь, почему? -Ты никогда не спрашивал. -Ты не давал мне повода. -И то правда. Иногда в те дни, которые Кёнсу и Чонин проводили вдвоем, они узнавали об увлечениях друг друга, что им нравится, а что не нравится, и другие различные вещи. Кёнсу сказал Чонину, что он любил в сад, о котором Каю уже было известно. Когда настала очередь младшего, чтобы поделиться чем-то, он шутил, рассказывая Кёнсу вещи, которые Чонину нравились в нём, вместо того, чтобы сказать что-то нормальное. Как например: «Я люблю спорт». Маленькие и случайные признания заставляли щеки Кёнсу окрашиваться в любимый оттенок Чонина – розовый. Не то, чтобы Кёнсу уже не привык к тому, как Чонин открыто выражает свои чувства к нему, они уже преодолели тот путь смущения и стеснения. Они разделили много поцелуев и нежных прикосновений на двоих. Многочисленные ночи нашептываний маленьких признаний и ласковых прикосновений. Невинные штрихи, перешедшие границы того, что было приемлемо в дружбе. СуХва всеми способами поддерживала их отношения, некоторыми даже более неловкими, чем все остальные. Она сказала Кёнсу, что примет его в семью в любом случае, и что она рада видеть, как кто-то заботится о Чонине так глубоко. После каждого маленького признания Чонин наклонялся, чтобы поцеловать Дио в губы в n-ый раз, и когда он отрывался, то с ухмылкой наблюдал за тем, как темнеют щеки Кёнсу. Именно тогда старший выпалил про то, как сильно любит петь и писать музыку лишь для того, чтобы Чонин перестал так сильно на него смотреть. Но как выяснилось позже, это был его ошибкой, потому что Кай пододвинулся еще ближе, чем прежде, вторгаясь в его личное пространство, желая услышать, как он поёт. Кёнсу знал, что уже не было пути назад, поэтому он тихо начал петь, сначала даже немного неуверенно. Где-то в середине его песни он обнаружил в себе уверенность и продолжил петь так, как обычно. Его голос сделался сильным и в то же время мягким, чтобы выразить значение песни, выходящее за рамки простой лирики. Когда он закончил тянуть последнюю ноту, Кёнсу посмотрел вниз и увидел ошеломленного молчащего Чонина. С тех пор каждый раз, как только Кёнсу начинал петь для Чонина, младший замолкал, и между ними наступало спокойствие. Старший всегда задумывался, о чем думает Кай, когда Кёнсу поет, и тот старается запечатлеть его голос в своей памяти. Сегодняшний день не был исключением, но Кёнсу не ожидал, что брюнет станцует так идентично вместе с его песней. Он так легко поддался восхищению, загипнотизированный плавными движениями конечностями Чонина, пока тот двигался в свободном танце. И если это был всего лишь свободный танец, то как же тогда выглядел Чонин, танцующий настоящую хореографию? Кёнсу мог только вообразить, когда такая мысль пришла ему в голову. После того, как Кёнсу снова спел, появилась та самая комфортная тишина. Чонин придвинулся поближе к старшему и лег, пока тот потянулся за своей лирической тонкой тетрадкой на синих пружинах, передняя обложка которой была вся в наклейках с Пороро. Неделей раньше Сухва и Чонин вернулись в дом Кёнсу, чтобы забрать часть его вещей. До не мог заставить себя пойти вместе с ними. Даже слова поддержки Чонина не могли решить проблему его беспокойства. Он не был готов вернуться, хотя прекрасно знал, что Кай защитит его в случае чего. Он не хотел, чтобы они вообще туда ходили, но носить одежду Чонина всякий раз становилось еще более неловко и неудобно, особенно когда Сухва знала об их отношениях. Она не могла помочь, но ставить их в неловкое положение ей всегда было легче, по крайней мере хоть один раз в день, врываясь к ним в минуты сближения, прерывая их поцелуи или задавая обычные родительские вопросы: «У вас все хорошо?». Кёнсу обычно зарывался лицом в подушку или же просто прикрывал его руками, в то время как Чонин просто стоял в тишине. Было унизительно, но они знали, что она не имела в виду ничего плохого. Они благополучно вернулись домой со всеми вещами, указанными в том списке, что написал Кёнсу, когда они видели, что он не поедет с ними. Его лирическая тетрадь была одной из тех вещей, вместе с одеждой и другими мелкими вещами. К счастью, отца не было. Он немедленно строчил в своей тетради, пока Чонин разговаривал с ним: -Ты знаешь, что мы должны пойти в школу в ближайшее время, не так ли? Конечно он знал. Он не хотел думать об этом и предпочитал баловать себя в удовольствии, находясь рядом с Чонином. -Да... Чонин сменил позу, выхватывая тетрадь из рук Кёнсу и используя свою собственную ладонь, чтобы направить руку старшего в свои волосы, укладывая голову ему на колени. Последний воспользовался возможностью и позволил своим пальцам играть с темно-коричневыми прядками волос Чонина. Младший блаженно вздохнул и прикрыл глаза. -Сколько времени прошло? -Почти две недели. -Мы должны пойти завтра. Кёнсу честно не хотел возвращаться в школу. Он не хотел возвращаться в той драме с Чанёлем и Чунмён-хеном. Он знал, что последнее, чего желал Чонин, это смотреть на этих двух, но все это было неизбежно. Прежде всего Дио не хотел больше встречаться с Чунмён-хёном. Он был хороший и все такое, но он всегда задавал неправильные личные вопросы, полностью лишенные беспокойств и от которых у Кёнсу бежали мурашки по коже. Предположения, которые выстраивали Чунмён и Чанёль о Ким Чонине были самыми наихудшими. Заметив, как Кёнсу хмурится, младшему захотелось тут же забрать свои слова обратно, но у них не было другого выхода. Им пришлось столкнуться с этим самого начала, и все должно было окончиться благополучно. Тем не менее, он хотел дать Кёнсу время, чтобы прийти в себя. -Только давай в понедельник. Будет глупо, если мы появимся в четверг. -Ты не будешь оттягивать до следующего понедельника, пообещай мне. Кёнсу вздохнул и покачал головой, вспоминая о том, как на прошлой неделе он кричал, что не желает идти в школу. Чонин, пораженный его поведением, не заикался об учебном заведении до конца недели. Сегодня Кёнсу впервые услышал об ужасном месте со дня того инцидента. -Я не буду, ладно? Я пойду, но это не значит, что я хочу этого. -Я знаю. У тебя есть время до понедельника, чтобы подготовиться. Была среда, так что он давал Кёнсу четыре дня, чтобы привести себя в порядок. Четыре дня ведь будет достаточно, верно? -Ты знаешь, что высокий рыжий ублю… - Дио посмотрел на Чонина. – Я имел в виду Чанёля. Кёнсу застенчиво улыбнулся. Он до сих пор считал Пака своим другом, ему было просто необходимо заставить того избавиться от негативных мыслей о Чонине. -Он наверное думает, что я убил тебя и сбежал, или что-нибудь такое же абсурдное, - Кёнсу вздохнул, он знал, что Чонин прав и сейчас нужно было придумать какой-нибудь предлог, почему их не было такое долгое время. -Что мы скажем им, Чонин? -Ничего. Не их ума дело. Мать обещала поговорить с директором, и это всё, о чем нужно беспокоиться, - Кёнсу кивнул, и Чонин открыл глаза, замечая беспокойное выражение лица старшего. Он протянул руку и позволил кончикам пальцев танцевать на мягком лице Кёнсу. Пухлые губы старшего растянулись в улыбке, когда он наклонился щекой к теплой ладони Чонина. -Спасибо за то, что ты со мной, Чонин. Я действитель… - прежде чем Кёнсу смог закончить свою фразу, Чонин наклонился и прижался к нему губами в комфортной тишине. Сердце Дио вздрогнуло, когда он почувствовал, как губы Кая движутся против его, и он позволял своим губам инстинктивно двигаться навстречу другим. Но прежде чем это смогло перерасти в нечто большее, они услышали тихий стук в дверь, и Чонин неохотно отстранился от него, чтобы открыть дверь. С горящими щеками и сбившимся дыханием глаза Кёнсу последовали за ним, чтобы увидеть застенчивую улыбку Сухвы. Чонин и она поговорили некоторое время, прежде чем он снова не закрыл дверь и вернулся обратно к Кёнсу. -Нас ждут в понедельник, - Кёнсу улыбнулся, когда Чонин снова положил свою голову к нему на колени. -Как она это сделала? – Дио казалось странным, что у них не будет никаких проблем со школой. -Она сказала, что были семейные обстоятельства, и они больше не задавали вопросов. -Тогда давай не будем разговаривать о школе. Это последнее, о чем я хочу думать прямо сейчас. Чонин приподнялся и пододвинулся поближе к Кёнсу, пока их губы не оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. -Как насчет отвлечься? До того, как Кёнсу смог ответить, губы Чонина накрыли его точно так же, как и до того, как постучалась Сухва, и Дио был вынужден признать: это было довольно-таки эффективное отвлечение. Вскоре всего его волнения исчезли, как только он сосредоточился на ощущении губ Чонина на своих собственных. Перед тем, как Кёнсу узнал об этом, понедельник уже был прямо за углом. Это было в одиннадцать вечера, в воскресение вечером, и старший не мог никак уснуть. Даже мысли о сне избегали его. Беспокойство о возращении в школу душили его. Он совсем не был уверен в том, что он готов вернуться в школу завтра. У него уже появилась неприятная боль в животе, убеждающая его в том, что отправиться в школу завтра было большущей ошибкой. Кёнсу ворочался до тех пор, пока не проснулся Чонин. -Почему ты еще не спишь? - старший все еще продолжал возиться в постели. -Я просто… Я не думаю, что смогу пойти завтра. -Почему нет? -Я боюсь, Чонин. -Почему? Тебе нечего бояться, - Кёнсу не мог сдерживаться, но думал, что Чонин был абсолютно не прав. У него были все поводы, чтобы бояться. -Ч-что, если люди узнают о моём отце? Что делать, если они узнают о нас? И, о боже, что если… что если он вернется за мной? Что, если он заберет меня от тебя, Чонин? Несколько секунд тишины повисли между ними. -Я не допущу этого. В голосе Чонина не было ничего, указывающего на то, что он был менее серьезен на данный момент. Глаза Кёнсу искали Чонина в темной комнате. Тот неожиданно поднялся, пока не навис над старшим и не заглянул в его глаза. Чонин мягко опустил вес своего тела на Кёнсу, стараясь не задавить его. -Я никому не позволю забрать тебя у меня, - он поцеловал старшего с такой жадностью, что они оба чуть не задохнулись. Кёнсу прежде никогда не получал такой поцелуй, как сейчас. Он почувствовал легкое головокружение от недостатка кислорода и обнаружил себя прижимающимся к Чонину с еще большей силой. Руки младшего забрались под рубашку Кёнсу, чувствуя там его мягкую кожу. Старший выгнулся под прикосновениями Чонина. Дио сжал руками переднюю часть его рубашки, стремясь почувствовать под своими пальцами его горячую кожу. Когда потребность в кислороде стала слишком очевидной, что невозможно было ее проигнорировать, Чонин сел, потянув за собой Кёнсу. В то же мгновение, пока они находились в сидячем положении, быстрыми ловкими движениями руки Кая лишили старшего рубашки. Кёнсу толкнули назад, заставляя лечь спиной на кровать, и Чонин вернулся к своей позиции, нависая над ним сверху и целуя его обнаженную плоть. Вскоре его поцелуи переросли в легкие укусы, и так брюнет помечал его. -Никто и никогда не отнимет тебя от меня, понятно? Ты мой. -Я весь твой, Чонин. ~ * ~ * ~ Утро пришло слишком рано. Прежде чем Кёнсу узнал об этом, Чонин провел пальцами по его волосам, шепча его имя, чтобы разбудить, и еще раньше, прежде чем они оба стояли перед воротами школы. -Я не дум… -Все будет в порядке. У тебя есть я, - Чонин сжал руку Кёнсу, сопровождая его к классу. После того, как старший зашел внутрь, Ким задержался снаружи на несколько минут, чтобы проследить за тем, не доставляет ли тому никто проблем. После того, как он увидел, что Кёнсу никто не беспокоит, он ушел в свой класс. К облегчению Кёнсу, день прошел весьма быстро и незаметно. Он уже отучился пять уроков из семи не сильно волнуясь, но теперь стоял за пределами раздевалки, боясь столкнуться с Чанёлем, от которого он уже сбежал на пятом уроке из кабинета истории. Сделав глубокий вдох, До зашел в помещение, радуясь тому, что раздевалка была пуста. Он быстро подошел к своему шкафчику и начал переодеваться в спортивную одежду. Парень снимает с себя свитер и смотрит на свое отражение в зеркале собственного шкафчика. Желтые заживающие синяки на протяжении его груди вместе с новыми фиолетовыми, сделанными не из-за ненависти и мучений, а из-за любви. Кёнсу нежно и любовно провел пальцами по отметинам Чонина на ключицах, пока не задохнулся от удивления. Студент быстро обернулся и увидел Чанёля с бледным лицом и широко открытыми глазами. До тут же схватил за рубашку, стараясь прикрыться, но Пак вырвал у него ее из рук. -Чан… -Он бил тебя все это время, не так ли? Насколько он смог избить тебя, что ты не мог прийти в школу все эти две недели?! -Он ничего не сделал со мной, только хорошее! -Чем он угрожает тебе? Как ты можешь это терпеть, как? -Просто оставь это, Чанёль, пожалуйста?! -Кёнсу, пожа… - До больше не хотел ничего слышать. Он просто выбежал из раздевалки, забывая напрочь про рубашку и отчаянно пытаясь найти Чонина. Перед тем как Кёнсу смог сделать это, Чанёль схватил его за руку и затащил обратно в раздевалку. Дио отчаянно боролся, но высокий парень успешно заключил его в ловушку, выставив обе руки по обе стороны от его головы. -Пожалуйста, Су, выслушай меня. Я желаю тебе самого лучшего, - меньший парень перестал сопротивляться и уставился на Чанёля с широко раскрытыми глазами, не до конца уверенный в том, что правильно расслышал рыжего. -Что? -Забудь о Кае и будь со мной. Я мог бы дать тебе весь мир, Кёнсу-я. -Чанёль, ты никак не можешь меня понять. Я счастлив с Чонином. -Черт возьми, Кёнсу! Как ты можешь быть с тем сукиными сыном? Кёнсу никогда раньше не видел Чанёля таким злым и расстроенным. Он никогда не видел своего сонбэ без улыбки на лице. Чанёль стоял здесь перед ним таким, полностью отличавшимся от того, что был несколько месяцев назад. И это было ужасно страшно. -Потому что он любит меня! – Кёнсу никогда не был тем, кто повышает голос, но сейчас он был даже больше чем уверен в том, что все его слова влетели в одно ухо Чанёля и вылетели через другое. -Ну, у него весьма извращенный гребанный способ показывать это! - Когда Чанёль заметил, что Кёнсу вот-вот заплачет, он смягчил тон. – Кёнсу-я, почему ты не замечаешь, что он не хорош для тебя? Почему ты не видишь, что я хочу защитить и позаботиться о тебе? – Кёнсу знал, что бесполезно пытаться переубедить Чанёля. Соленые капли слез закапали из его глаз без разрешения. С осуждающим и печальным выражением лица пальцы Чанёля прошлись по разбросанным меткам на ключицах и груди Кёнсу. – Что он сделал для тебя? Прежде чем у Кёнсу появился шанс защитить Чонина, Чанёль припал к его губам. Кёнсу резко распахнул свои глаза и попытался оттолкнуть его от себя. Чонин, что он подум… -Какого хуя, как ты думаешь, ты делаешь?! Слишком поздно. Кёнсу вырывали из хватки Чанёля, и глаза рыжего сверкнули яростью при виде смуглого парня, чуть меньше его ростом. -Держи свои грязные ёбаные руки подальше от Кёнсу! -Кто сказал, что он блять принадлежит тебе, гребаный мудак?! -Я сказал, держись нахрен от него подальше, пока я не убил тебя своими же руками! -Только блять попробуй! – Чонин сделал шаг вперед, но его тут же схватил Кёнсу с отчаянными заплаканными глазами. -Пожалуйста, прекратите. -Бесполезно, - Чонин отмахнулся от рук Кёнсу и зашагал по коридору. До последовал за ним, держась ближе к нему, словно потерянный щенок, и Чанёль остался там, рассерженный и обиженный. -Чонин, пожалуйста, подожди, - младший развернулся к Кёнсу, сорвал с себя свитер и прикрыл им все еще обнаженный торс Кёнсу от посторонних глаз. Лицо Чонина было таким серьезным, как никогда, и старший нахмурился, зная, что это он виноват в гневе Кая. -Прос… -Какого черта ты был без рубашки возле того ублюдка? Разве я не говорил тебе, что ты мой? -Прости меня, я переодевался для спортзала. -Гребаный извращенец тот ублюдок, - прежде чем Кёнсу смог ответить, Чонин запечатал его губы поцелуем. Дио сразу же вслепую переплел их пальцы. Между тем, Чанёль побежал в офис Чунмёна и рассказал ему всё, что эти двое еще в школе, про метки на теле Кёнсу и драку с Чонином. Обеспокоенный студсоветник тут же созвал экстренное совещание со всеми учителями, заместителями директоров, включая самого себя. После длительного обсуждения они вызвали Кёнсу и Чонина в главный офис, где находился весь школьный персонал вместе с Чанёлем. -Теперь, прежде чем перейти к выводам, Кёнсу-я, я просто хочу, чтобы ты знал: мы все хотим только помочь тебе. -Зачем мне нужна ваша помощь? Я в полном порядке. -Очевидно нет, если у тебя столько синяков, - Чанёль соскочил со своего места и подбежал к Кёнсу, задирая его рубашку, чтобы показать его тело, усыпанное синяками и метками. -Они не от Чонина! -Перестань пытаться защищать его! Чонин так же быстро поднялся на ноги, чтобы оттолкнуть старшего парня от Кёнсу. -Не трогай его! -Почему? Чтобы люди не увидели, что ты сделал с ним? -Заткни пасть, Пак! Ты ничего не знаешь, -Иди на хуй! Чонин и Чанёль упрямо кричали друг на друга, но ни один из них не накинулся на другого. Преподаватели, присутствующие там, были по большей части в шоке, увидев синяки Кёнсу. Чунмён попытался привлечь внимание Дио. -Кёнсу -я, мы просто пытаемся помочь. Расскажи нам, пожалуйста, что происходит? -Не твое собачье дело! -Нет, это моё дело. Безопасность и благополучие Кёнсу – это моё дело. -Если бы это было твое дело, он бы не нуждался во мне, чтобы защищать его от хулиганов! Если бы ты делал свою работу, мы бы не были сейчас здесь. И если бы ты заботился о нем достаточно, ты бы заметил, что его синяки появились до нашего знакомства! -Это вздор! Когда я встретил Кёнсу, он был в прекрасном порядке, пока не начал болтаться с тобой! -Замазать синяки не составляет труда! -Тебе лучше знать. Чонин поднял кулаки. Он был уже готов наброситься на Чанёля. -Прекратите все! Пожалуйста?! Все замолчали и посмотрели на Кёнсу. Студент перевел взгляд на Чонина, и тот одобрительно кивнул ему в ответ. Сделав глубокий вздох, Кёнсу шагнул вперед, его тело трясло от волнения, когда его губы задвигались, раскрывая ужаснейшую правду. -Чонин не бил меня… П-правда в том… это мой от… Прежде чем Кёнсу смог закончить фразу, дверь распахнулась. Все взгляды устремились туда, чтобы посмотреть, кто смог нарушить эту напряженную атмосферу, и к ужасу Кёнсу и Чонина, это оказался отец До.