Международный женский день в "Хвосте Феи"

А вот и долгожданная прода, мать вашу!:D       Жерару ранее и дела не было до того, что на самом деле чувствуют люди; ему было плевать, что на самом деле скрывается под ворохом лживых масок. Подавить волю, сломить сильного и уничтожить слабого – вот то, чем было одержимо сознание мага. Но так было раньше. Спали чары Слезуллы, удерживающие сознание в плену столько лет. Душевная буря, о которой Фернандес и помыслить не смел, уничтожила его, заставив возродиться вновь, как возрождается птица Феникс из невзрачной кучки серого пепла, бывшего когда-то одним из любимых воплощений. Только это возрождение было куда более болезненным . Душевная боль комом вставала в груди, не давая ни единой возможности вздохнуть, а воспоминания, подобно концентрированной кислоте, выжигали, разъедали, уничтожали и без того измученную душу. Как он не сошел с ума - оставалось неясным. Не совершенное самоубийство стало чудом… Пройдя через ад, который Данте и не снился, Жерар стал очень хорошо понимать людей. И понимать, что несут они в своем сердце: переживания, стремления, отчаяние, обреченность, радость, мимолетное счастье. Ему открылись все грани душевной боли, которых, к его ужасу, оказалось невообразимо много.       Но в любом мире все имеет начало и конец, со всем можно совладать, если проявить силу воли, терпение и долю смирения. И тому, кому это удастся, обретет могущество и покой, выбрав свой путь. Неудивительно, что синеволосому пареньку это удалось – он от природы был ужасно упрям и настойчив. Правда, эти качества порой заглушались растерянностью, но кто сказал, что бывают абсолютно совершенные существа? Как бы то ни было, в этот самый момент, 7 марта *** года поздно вечером маг брел по лесу в полнейшем одиночестве. Сквозь спутанные ветки многолетних деревьев то и дело проглядывала полная луна, озаряя все вокруг своим светом. И чудилось парню, что в этом холодном свете пляшут невидимые человеческому глазу юные духи цветов, напевая звонкими серебристыми голосочками только им ведомую мелодию. Но вздумай рассказать маг об этом явлении, как его тут же отвели бы к знахарю – несмотря на то, что волшебников в их мире хватало, в рассказы о лунных феях никто никогда не верил. Оно и к лучшему. Зато Фернандес был абсолютно уверен – он здесь один, и никто не нарушит блаженного одиночества, иначе бы он не повстречал ни одного лунного духа. А значит, можно было смело придаваться тем размышлениям, которые приходилось гнать днем. И они не заставили себя долго ждать.       Не день, не два и даже не год Жерара думал о той, что пленила его сердце, когда еще являлась пленницей Райской Твердыни. Воспоминания о ней позволили ему избежать того отчаяния, которое разрушает и ломает даже самую сильную волю. Чувство невыносимого стыда преследовало его с тех пор, как спали наваждения дочери Ул – маг стихий полагал, что из-за него Эльза стала…такой. Такой сильной, закованной в доспехи собственного могущества. Такой отважной, не боящейся отдать жизнь за друзей. И такой слабой…. За железным панцирем скрывался самый настоящий вулкан чувств: радость побед, горечь поражений, страх… Страхов было много. Алая боялась вновь остаться одна, боялась потерять своих друзей, боялась обречь кого-либо на гибель. И в самой глубине души панически боялась, что нежные чувства к нынешнему предводителю «Греха ведьмы» вновь проснутся, заставив страдать и кусать подушку ночами, сдерживая непрошенные слезы, которые, впрочем, все равно катились по щекам, обжигая не хуже уксусной эссенции. Все это чувствовал Жерар, так, словно это были его собственные эмоции. Возникшая эмпатическая связь была чудом и проклятьем одновременно. И именно она вела его вглубь леса, тянула, подобно магниту, и противиться ей было решительно невозможно. Перешагнув через очередной выпирающий над землей корень древнего древа, парень услышал звонкий смех всего в нескольких шагах от себя. К его удивлению, лунных духов это не отпугивало, а лишь привлекало, что было крайне редким событием. Но судьба явно решила устроить магу парад самых необычных явлений в его и без того необычной жизни. Бесшумно преодолев расстояние, разделяющее его и источник звука, стихийник глубоко вдохнул и отодвинув в сторону ветви, обнаружив там небольшую поляну. Увиденное повергло его в изумление, и он стоял, не в силах шевельнуться: прямо в пижаме, босиком и с закрытыми глазами, повинуясь неведомой мелодии, танцевало его самое дорогое в жизни наваждение. Эльза была прекрасна. Лунный свет мягко серебрил ее алые волосы, которые повиновались движениям хозяйки, взметываясь и окутывая ее кровавым, но прекрасным плащом; ее гибкий и на удивление хрупкий стан завораживал; танец был столь плавен и волшебен, что мог очаровать любого.       Сейчас танцевала не грозная волшебница самой могучей и веселой гильдии, а нежная и хрупкая девушка, так похожая на алую орхидею. Такой и была истинная сущность этой феи, и просыпалась она явно нечасто. Но и она была подвержена изменениям. Танец изменился, движения волшебницы стали более резкими и отрывистыми. Жерар явно ощутил всю горечь и яд переживаний, которые пыталась выплеснуть волшебница, но не могла. Сердце защемило от этого зрелища, и Фернандес твердо решил – к черту. К черту слова о том, что у него имеется невеста – они оба знают, что это ложь. К черту метания и переживания, к черту страдания и боль, которой пришлось испытать немало. К черту все. Парень со странным тату вокруг глаза нужен был аловолосой девушке. Она была нужна ему. И без того они долго бегали друг от друга, прикрываясь глупыми слова подобно маскам. Хватит. И Фернандес решительно шагнул вперед, навстречу той, что пленила его еще в детстве. Лунные духи с едва слышным перезвоном разлетелись в разные стороны, чтобы продолжить свой древний магический танец в более укромном месте. Девушка распахнула глаза и замерла. Глаза ее широко распахнулись, и она была явно в растерянности: смятение и гнев захлестнули ее.       -Ты! – зашипела она, тыча в него пальцем и не двигаясь с места. – Зачем ты пришел? Что ты видел? – в голосе появились шипящие нотки, но обнажать оружие Эльза не спешила. Пока. Что было на руку нарушившему ее покой, который, впрочем, не стал объясняться, а просто подошел и заключил воительницу в свои объятья. Странно, но от подобной наглости волшебница не пришла в ярость, а наоборот – успокоилась, ощущая, как по телу разлилось странное тепло, окутавшее ее с макушки до пят. Боль, ржавой проволокой пронзившая и засевшая в сердце много лет назад, наконец-то отступила, позволяя вздохнуть полной грудью. Вместо нее нахлынули эмоции – свои и чужие. Откуда же Скарлетт было знать, что маг стихий просто позволил эмпатической связи объединить их обоих, понимая, что от слов мало проку в сложившейся ситуации. Не всегда можно все высказать словами, некоторые вещи надо именно прочувствовать. По щеке Эльзы медленно скатилась одна – единственная слеза. Единственная и последняя. Она попыталась что-то сказать, но Фернандес мягко, но решительно приложил к ее губам палец, вынуждая промолчать, всем своим видом намекая, что слов не нужно. Чудеса, как известно, не любят слов. А то, что отныне они вместе пойдут по жизненному пути, можно было считать именно чудом. Маленьким бонусом к этому грандиозному событию было то, что произошло оно ровно в полночь, став самым замечательным подарком на Восьмое марта.       Жизнь продолжит течь своим чередом лишь тогда, когда первые лучи солнца коснутся горизонта. А пока же эта ночь принадлежала только им, и никому больше.