Мой долг — защищать

В комнате царил бардак: на полу валялась одежда, на столах стояли бокалы, в которых сохло вчерашнее вино, пара окон, что вели в спальню, были настежь раскрыты, но, увы, от этого в комнате прохладнее не становилось. Полупрозрачный тюль плавно взмывал над полом, запуская в помещение жгучий ветер, а потом снова опускался. Солнечные лучи безжалостного мадридского солнца прыгали по углам, пытаясь захватить собою всё помещение. Ближе к девяти утра за окнами послышался шум. Сначала он казался приглушённым, словно где-то рядом шумел морской прибой, но вскоре звук приблизился и, как оказалось, это был вовсе не прибой, а сотни людских голосов, которые кричали какие-то песни. Гордо выпятив потную грудь, горожане маршировали по узким улица Мадрида, и своим шумом созывали своих собратьев на праздник. Сбоку, чтобы не попасть в гущу толпы и не быть затоптанными, бежали раздетые по пояс маленькие дети. Они волокли за собой атласные ленты, которые плавно приплясывали за их загорелыми спинами. Своим весёлым шумом они сумели очень скоро разбудить хозяина этой неубранной комнаты. Его звали Испанией, а для очень близких друзей — Антонио. Антонио Фернандес Карьедо. Антонио лениво зевнул. Его красивое бронзовое лицо прикрывали каштановые кудри. Он повернулся на другой бок и перетянул на себя большую часть одеяла. Крики и пения казались настолько громкими, словно эти люди находились сейчас в спальне и специально орали в ухо ничего непонимающему соне. Он с трудом разлепил глаза и приподнялся на локтях, чтобы наконец оценить обстановку. В суставах громко захрустело, когда он сделал резкое движение, а голова норовила расколоться на две части, явно напоминая о минувшей ночи. Кстати о ней… Испания лениво посмотрел на другую половину кровати, где под одеялом нежилась красивая темноволосая девушка. Одеяло чуть съехало на её бёдра, обнажая загорелую фигуру. Девушка громко причмокнула во сне, затем зажмурила глаза и потянулась, очевидно, абсолютно не смущаясь своей наготы. Её партнёр с любопытством изучал свою любовницу, невольно вспоминая обрывки событий прошлой ночи и невольно краснея. Открыв выразительные глазки, девушка с нежностью посмотрела на Антонио. — Buenos dias, — сонно пропела она. — Ага, — кивнул мужчина и склонился к любовнице, чтобы приветливо поцеловать её в губы. Едва он это сделал, как в прихожей раздался яростный стук. От спальни до главного коридора можно было рукой подать, поэтому два голубка моментально среагировали на посторонний звук. Девушка, густо покраснев, завернулась в одеяло, а мужчина, поняв, что вся ответственность отныне легла на него, с неохотой оторвался от одеяла и поплёлся искать свои портки. Пока он ползал под кроватью, незваный гость продолжал неистово барабанить в дверь, вероятно, надеясь рано или поздно её разнести. Интересно, кому это понадобилось тревожить его в такую рань? Может, почтальону? Да нет, глупости, почтальоны никогда не упустят шанса потрясти телесами в разгоряченной толпе. — Ну, кто это такой нетерпеливый? — спросил раздражённо Антонио, натягивая на себя портки, а за ними майку, и быстро засеменил к порогу. Когда он увидел гостя, его лицо скривилось от недоумения. Словно он меньше всего рассчитывал увидеть именно этого человека… — Феличиано? — спросил он, открывая дверь нараспашку.— Каким это тебя ветром сюда занесло? Но юный Феличиано не стал отвечать на этот вопрос. Его маленькое, щекастое лицо налилось кровью, волосы растрепались пуще обычного, а глаза метали молнии. Антонио не мог припомнить, чтобы когда-то видел юного Италию таким… жутким. — Что…это…значит? — через силу пропыхтел Феличиано. Его спиралеобразная прядка заколебалась над головой в такт его гневному тону. — О чём это ты? — спросил Антонио и виновато заулыбался. Странно, солнце только встало, а он уже успел кому-то насолить. — Признавайся… Испания… где он? Где… мой… брат?! Не успел Испания опомниться, как Италия с ловкостью маленькой обезьянки прошмыгнул в его дом. — Эй! Э-эй! — закричал Карьедо бросившись следом за незваным гостем, на ходу подтягивая штаны, которые почему-то никак не могли нормально натянуться. Феличиано забежал на кухню, которая находилась прямо напротив спальни. Гремя кастрюлями, он начал открывать шкафы — один за другим. Застыв на пороге, Испания попытался прийти в себя. Он устало потёр веки, надеясь, что Феличиано растворится, как мираж. Но нет, тот был реальностью, и эта реальность уже копошилась в его холодильнике. — Если бы я и прятал в своём доме Романо, то уж точно не в холодильнике. И не в мусорном ведре. — Да, конечно! — воскликнул, итальянец таким тоном, словно совершил открытие, и ринулся к двери, чуть не сбив с ног хозяина дома. Терпение Антонио подходило к концу. — Слушай, ты объяснишь мне, что происходит? — спросил он серьёзно, но Феличиано как будто старался его не замечать. Теперь разгневанный Италия направлялся в сторону спальни. Не прошло и двух секунд, как оттуда раздался женский вопль. Испания вбежал в спальню и увидел, что его любовница, истошно вопя и прикрывая одеялом наготу, медленно отползает к краю кровати, а Феличиано, красный, как спелый помидор, похоже, пытается победить в себе титаническую робость. — К-кто это? И где Романо?! — наконец взревел он, обретя дар речи. — Pervertido*!!! — воскликнула девушка, встряхнув копной чёрных волос. — Где Романо? — допытывался Феличиано и вдруг затрясся в припадке бешенства. — Его здесь нет, — выдавил из себя Испания. Параллельно с этим он пытался усмирить обескураженную девицу. Воспользовавшись моментом, Феличиано кинулся потрошить платяной шкаф, очевидно полагая, что Романо совершенно точно должен прятаться там. Пока он копошился в груде вещей, любовница Антонио быстро слезла с постели и, на ходу подбирая с пола одежду, убежала к двери. Перед тем, как покинуть дом Карьедо навсегда, она залепила испанцу звонкую пощёчину. Отшвырнув обратно носок, который по чистой случайности упал с верхних полок, Феличиано разочарованно посмотрел на Антонио. Его брови удивлённо поползли по лбу. — Ну, что, убедился? — спросил Испания дрожащим от раздражения голосом. — Его здесь нет. И вчера тоже не было. И неделю назад. И даже две. — Но…но… — Феличиано испуганно захлопал глазами и открыл рот, намереваясь что-то сказать, но пока не находя слов. Его дрожащие руки потянулись к карману, и после недолгой возни юноша протянул Антонио небольшое письмо. — Это его послание, оставленное у меня на секретере, — объяснил он почти шёпотом. — Я обнаружил его этим утром. Я…я не знаю, что делать… Я надеялся, что это шутка…и… Он не успел договорить, так как Испания вырвал письмо из его рук. — Что это? — нахмурился он, прочтя пару строк. — Именно это я хотел у тебя узнать, — с напряжением в голосе ответил итальянец. Цвет его лица был белее мела. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он лишится рассудка. — Мой дорогой Романо всегда был очень… оригинальным. Такие шутки в его духе. Я никогда их не понимал. — Я тоже, — вынужден был с ним согласиться Антонио. Воспользовавшись тишиной, он присел на край кровати и решил ещё раз перечитать письмо. С каждой секундой его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее. — Всё это очень странно… Понимаешь, с Романо я не виделся год, если не больше. Его очень раздражала моя опека, и однажды он потребовал, чтобы я ушел. Сначала я пытался с ним помириться, но он твердо стоял на своём. Мне пришлось отступить. — Что же тогда делать? — спросил жалобно итальянец, упав на ковер. Он выглядел очень несчастным. — Я знаю: я в этом виноват! Я! — А ты-то тут причём? Медовые глаза юноши наконец остановились на Испании и посмотрели на него с тенью потрясения, даже небольшого безумия, от которого Антонио вынужден был содрогнуться. Прежде Феличиано казался ему очень весёлым парнем, не знающем никаких забот. Он частенько забегал в гости к своим соседям, приставал к ним со своими странными идеями, а иногда издавал чудаковатые звуки. Испания частенько видел Феличиано в обществе его брата — Южного Италии, и по сравнению с вечно хмурым Романо, тот напоминал чистый лучик солнца, к которому невольно хотелось прикоснуться и почувствовать тепло. Однако теперь этот «лучик» валялся на не самом чистом ковре и издавал жутковатые стоны. — Я… я не зна-аю, — вскоре признался он. В его глазах заблестели слёзы. — Но я чувствую, что это как-то связано со мной. О, Боже, Романо-о-о, — протянул он и схватил себя за волосы. Если бы Испания вовремя к нему не подоспел, то голова маленького итальянца лишилась бы приличного клока волос. Минутой спустя они уже сидели на кухне, где всё ещё царил хаос, устроенный братцем Романо: на полу валялись кастрюли, тарелки, некоторые шкафы оставались настежь раскрыты и зловеще скрипели, из крана капала вода и, ударяясь об металлическую раковину, создавала звенящий звук. Антонио протёр тряпкой бокалы, налил туда вино и протянул один бокал Феличиано. Северная Италия сидел напротив него, положив локти на стол. Он уже не рвал на себе волосы, но его лицо искажала мука. — Выпей, — попросил его Испания, ставя бокал перед лицом Феличиано. — Полегчает. Италия послушно взял бокал с вином и быстро осушил его. Но, к несчастью, Крианза трёхмесячной выдержки не помогла парню справиться с горем. Закрыв глаза, он снова зарыдал. — Давай, ещё, — взволнованно сказал Антонио, протягивая Феличиано новую порцию алкоголя. Тот долго ждать себя не заставил, и после второй стремительной осушки на его щеках заиграл пьяный румянец. — Где… где он? — спросил Феличиано, с тоской поглядывая на глубокое дно бокала. — Где… мой брат? — Я найду его, — откликнулся тут же Испания. Искать страну было гораздо легче, чем одного человека. Ведь людей было несколько миллиардов, а стран… ну, немного поменьше.— Ты был у него дома? — Д-да, — выдавил Феличиано, незаметно протягивая руку к вину. — Но его там нет. Я облазил все углы. — И что — совсем ничего не нашёл? — не унимался мужчина. — Никаких подсказок? Итальянец слабо покачал головой. — Совсем ничего. Дом выглядел так, словно… словно его давно покинули, — ответил он сдавленно. — Поэтому я и побежал к тебе. Думал, что ты знаешь… Испания пристально посмотрел на письмо, которое лежало рядом с ним, словно надеялся, что ответ мог крыться где-то там — между чернильными строчками. Но нет — никакого ответа он там не нашел. Тогда разочарованный Карьедо решительно сложил письмо и попытался спрятать его в карман, что получилось у него не с первого раза. Ведь брюки-то он надел задом наперёд.