Запахи звёздной пыли. Том 1

Кристина покосилась на Антона, тот благосклонно кивнул. - То самое важное дело, да? Ничего-ничего, я понимаю. Подъедет такси – крикну. Они опять завернули в арку, и Евгений, оглядевшись по сторонам, приглушённо заговорил: - Тут на одной из страниц, в середине, такая запись, цитирую: «Перемещаемся на новое место по всев. воле. – Что значит «всев», не знаю, наверно, «Всевышнего». – Теплицы забирать пока не стал, не забыть – утром – прийти пораньше в «Общину», - с большой буквы, в кавычках. – Грузовики приедут к восьми, мне – к шести. Не забыть. Ключи взять». Кристина пожала плечами. - Да мы и так знаем, что они все куда-то переехали. Не испарились же. Так что эта запись нам ничего не даёт. Вот если бы тут точное место было указано… - Раз грузовики – значит, не так близко. Но всё-таки в вашем районе – я спросил у ребят из группы, куда идёт этот восьмой трамвай. Помнишь, его упоминал Крокодил Крокодилыч? К вам в район и идёт. Ну да, вот только у трамвайного маршрута два конца, а на грузовиках можно уехать вообще куда угодно. Хоть в Тверь. Да и не мог ли в принципе обознаться тот… крокодил? Но всего этого Кристина высказать уже не успела, потому что тут они и услышали издали громкий голос Антона, оповещающий о том, что машина уже здесь. Пришлось возвращаться. - Удачно вам доехать, Кристина. Чрезвычайно приятно было познакомиться, - Антон протянул ей руку, но когда Кристина потянулась пожать её, поймал ладонь и поцеловал. Кристина такую галантность оценила. Вот бы все парни выражали свою заинтересованность подобным способом, а не щипками за задницу... - Я вам деньги отдам за такси, - влез опять Евгений со своими извращёнными понятиями о честности. – Я сам должен был его вызвать, я просто забыл, что бывают такси. - Спокойней, спокойней, - Антон похлопал его по плечу. – Деньги за такси – для меня не деньги. Что такое триста рублей? Пыль! Да к тому же для меня большое удовольствие помочь твоей хорошенькой… сестре. Я и тебя подвезу, по дружбе, а то тебе, я вижу, даже по центру вечером небезопасно было бы ходить. – Он со значением покосился на фингал. - Хорошо, - неожиданно согласился Евгений. – Я с вами поеду. По дружбе. Но только я за себя заплачу, чтобы было по справедливости. Оба долго махали ей вслед, даже когда она уже едва различала две фигуры, колышущиеся, как ветряные мельницы. Первое время её грызли мысли, не стребует ли Антон с Евгения больше положенного, раз понял уже, какой он простофиля, но потом она успокоилась. Судя по манере общаться с дамами, можно было понять, что Евгений не один тут такой джентльмен. И какая же она дура, тут же с невероятным разочарованием вспомнила Кристина, что так и не узнала телефон Антона… Оставалось только надеяться, что он, как и положено настоящему мужчине, возьмёт инициативу на себя и выведает всё, что ему нужно, у Евгения. У таксиста играло радио «Шансон» на небезопасной для психического здоровья громкости. Заметив, видно, с какой брезгливостью покосилась Кристина на радио, тот, мужчина из Средней Азии, среднего телосложения и средних лет, уточнил, какую станцию ей хотелось бы послушать. Кристина принялась отнекиваться в лучших традициях Евгения, что абсолютно любое, можно и это, ей совсем непринципиально, таксист понимающе хмыкнул и поставил «Русское радио». По машине расплылась, отзываясь в теле сотнями мурашек, мелодия старой-престарой, ещё времён Кристининой начальной школы, песни Лады Дэнс. Песни из Кристининого детства, оборвавшегося так резко, словно кто-то его перерезал. Эта песня у Кристины была на кассете, она переписывала когда-то у подружек и по радио все свои любимые, русские и зарубежные вместе. Эта там была в конце, Кристине показалось тогда, что это символично – «Сотри кассету, нажми на rec, и шлягер лета исчезнет навек…» За эти годы Кристина кассету не стёрла, более того – сберегла каким-то образом, когда мама выкидывала её вещи пакетами. Эту мама не заметила, хотя куча куда более модных полетела в мусорку. Возможно, маму обманула её скромная внешность: кассета была обычная, самопальная, никак не подписанная. В присутствии тёти Кристина её никогда не слушала – попробовала однажды, но тётя музыке возмутилась до глубины души, и про Иванушек Интернешнл заявила: «Вот так слова, ни складу ни ладу», а про Спайс Гёрлз предположила, что «наверняка поют крашеные какие-нибудь и на каблучищах, чего ещё от них, западных, ждать», что, в сущности, было недалеко от истины. Зато когда тётя уезжала в свою деревню, проверить, как там грядки и всё такое прочее, на несколько дней, недель или месяцев, и Кристине становилось невыносимо в квартире, где кроме неё оставались ночами только воспоминания, она зажигала настольную лампу и проигрывала кассету, пока не рассветёт. Со временем она научилась делать это быстро, на автомате, без лишних мыслей. Со временем она научилась при этом не плакать. Ещё со временем она совсем перестала оставаться одна в квартире такими ночами – иногда к ней являлся выпить чаю очередной кавалер, иногда они с кавалером вместе ехали на дискотеку или в клуб и отплясывали там до утра. «Сотри кассету, - пела Лада Дэнс, ещё такая молодая, не превратившаяся пока в пыльный артефакт дискотеки девяностых, - забудь меня, и песню эту лазурного дня…» Хорошо бы и вправду забыть, да Евгений не даст. Может, и впрямь стоило надеяться, несмотря ни на что – но оптимизмом, как и прочими детскими болезнями, Кристина отболела давно. - Вы, дэвушка, плачэтэ? Таксист так встревоженно заглядывал ей в лицо, что едва не пропустил поворот. Она шмыгнула носом и подняла голову. Музыка сменилась пустой болтовнёй ведущих. Кристину понемногу отпускало. Она старалась не думать о том, что будет, когда она войдёт в свою пустую тёмную квартиру, когда она примостится на узком диване и попытается уснуть. Этого не надо было даже представлять. Всё это происходило с ней столько раз, что успело стать более чем знакомым. - Нет, что вы. Совсем нет. Мимо проносились дома, деревья, люди, собаки – всё в вечерней чёрно-синей гамме. Город блистал гирляндами окон, рядами фонарей, настороженными глазами фар. Лучи лунного света ковровой дорожкой плавно ложились на асфальт. Кристина буквально заставляла себя смотреть в окно. Было и вправду красиво. Когда таксист остановился в её дворе, освещаемом в столь поздний час лишь луной и очень немногочисленными горящими окнами, Кристина потянулась по привычке к сумочке, намереваясь достать кошелёк, но вовремя вспомнила, что Антон уже за неё заплатил, и выдавила неловкую улыбку: - Спасибо! - Нэ за што! – отозвался таксист с неподдельной радостью. По его тут же осветившемуся лицу видно было, что нечасто он дожидается добрых слов. Кристина бы его пожалела, оставайся у неё на это душевные силы, но сейчас она могла только сказать вежливо: «Вы очень хорошо водите» и, забыв о нём навсегда, вывалиться из машины. Вокруг не было ни души – не шлялись никакие сомнительные личности, помойку не поджигали. Очень довольная этим, она хотела было открыть дверь, но тут дверь распахнулась сама. - Ну что? – Вадик-Владик растянул тонкие губы в неприятной улыбке. – Нагулялась наконец, овца? А я тебя тут с девяти часов жду. Здесь бы Кристине его и ударить, да и то неизвестно, насколько сработал бы эффект неожиданности – успел ведь он уже узнать о её владении карате, - но, парализованная страхом, она могла только сделать робкий шажок назад. Дальше шагнуть она уже не смогла, потому что Вадик-Владик схватил её за запястье и притянул обратно с силой, которую Кристина не ожидала даже от качка: удивительно было, как он не оторвал ей руку, потому что разве в другом случае возможна такая боль? В глазах встали слёзы, и Кристина закричала бы, не зажми ей Вадик-Владик рот своими потными, наверняка не очень-то чистыми пальцами. - Развлекаешься, вижу, - Вадик-Владик ощерил тоже не очень-то чистые зубы. От него несло чесноком и куревом. – Кинула честного пацана и вообще не чешешься! Ещё эту бабу злющую потом натравила! Да у меня дружбан один заикой после этого остался! – Кристина бы засмеялась, не мешай ей вжавшаяся в рот волосатая ладонь. – Что ты трясёшься? Что трясёшься, я спрашиваю? У нас дискуссия серьёзная, а ты трясёшься! Ведь знаешь же, что виновата, знаешь? Знаешь, что место своё забыла! И знаешь, что за это положено. А ничего хорошего не положено. Да стой ты тихо – я ж говорил уже, что не до смерти… Эти последние слова надежду на благоприятный исход не внушали. Кристина, бывало, дралась, но её никогда не били… ну, если не считать маму… Про себя она твёрдо решила не сдаваться без боя – да, силы неравны, но нельзя же просто ложиться на пол амёбой и отсчитывать секунды до того, как ему надоест. Разжалобить Вадика-Владика ещё в прошлый раз не удалось, так что остаётся применить хотя бы минимальную самооборону. У него же не сто рук, за все части тела держать её не сможет. Кристина как раз собиралась, улучив момент, лягнуть Вадика-Владика в некое уязвимое место посильнее, как вдруг на улице послышалось мягкое шуршание шин. Во двор въезжал автомобиль. Если это дружки Вадика-Владика, надо бы поторопиться и делать ноги… только вот куда ей бежать? К Томиным? Очень будет счастлива Ирина, ничего не скажешь… Но Вадик-Владик, кажется, тоже не имел понятия, кто там в машине, потому что он опасливо поглядел на автомобиль через плечо и потянулся захлопнуть дверь свободной рукой. Мгновенно сориентировавшаяся Кристина выставила ногу вперёд, Вадик-Владик выругался сквозь зубы и начал оттаскивать её назад. Кристина вцепилась пальцами в дверной косяк, ощущая, как с каждой секундой всё труднее за него держаться, и неистово замычала. - Дверь мне придержите, молодой человек, - прокричал Антон, высовываясь из машины и приветственно махая рукой. Интонации у него в голосе звучали повелительные, так что Вадик-Владик, неожиданно, наверное, даже для самого себя, повиновался. Антон-то что тут делает? Ехал всё это время за ней? Вся странность этого Кристину не особо занимала – она была бы счастлива видеть сейчас любого, даже семейство Барбосовых в полном составе. Антон выбрался из автомобиля, вразвалочку подошёл к Вадику-Владику и положил ему руку на плечо. Этот жест, как уже успела понять Кристина, служил у него инструментом морального подавления. - Девушку ты отпустил бы, - сказал он, заглядывая Вадику-Владику в глаза. – Ей, наверное, дышать нечем. Ты сам подумай, ведь неудобно. Вадик-Владик и на этот раз послушался. Кристине надо было бы бочком подниматься по лестнице, к своей квартире, пока он в этом ступоре, но оставить Антона наедине с ним она не могла. Антон, конечно, спортивный, физически развитый, но по мускулистости ему с Вадиком-Владиком не соперничать, да и агрессии в нём ни на грамм. Вот сейчас Вадик-Владик отомрёт и уделает его влёгкую, что твоего Евгения… Поэтому Кристина лишь чуть отступила назад, к подвальной двери, и приготовилась очень громко звать на помощь. Едва ли это было разумное решение, но после знакомства с Евгением растерять всю разумность было вопросом времени. - Я же говорил, - заметил Антон, обращаясь теперь уже к ней и сразу потеряв весь интерес к Вадику-Владику, - что у вас в районе небезопасно. - А-а-а! – взревел мгновенно отмерший Вадик-Владик, хотя в его интересах было бы не будить Ирину и говорить потише. – Так вот кто твой новый хахаль! Вот с кем ты сегодня проразвлекалась-то до самой ночи! И на Район батон крошит, ну ты посмотри! Антон оставался предельно хладнокровным. - Врать не буду, я так волновался, что, да, действительно ехал за вами всё это время. Лишь раз потерял такси из виду, когда высаживал вашего малахольного родственника, но недаром же я запомнил адрес. – Он поулыбался, бесстрастно и недолго. – Ведь всё-таки, так сказать, чурки… - Ты кого чуркой назвал? – окончательно вышел из себя Вадик-Владик и потянулся к Антону крепко сжатым кулаком, но кулак был остановлен ещё в полёте другой Антоновой рукой. Первая всё ещё покоилась на его плече и иногда по-свойски по нему похлопывала. – Я поляк, просто загорелый очень! - Верю-верю, - легко согласился Антон и похлопал его по плечу ещё раз. Другой рукой он по-прежнему уверенно, но не особо сильно удерживал его кулак. Вадик-Владик пытался было вырваться, но, поняв, что не выйдет, притих. – Я не про тебя, я про таксиста. Но таксист-то честный мужик оказался, а беда пришла, откуда и не ждали. Скажи мне, ты кто такой? Ты по правде скажи, от души, от сердца. Я тебя не обижу. - Да бывший её, - произнёс Вадик-Владик с усилием, часто моргая, словно боялся, что ему сейчас прилетит в глаз. – Расстались… нехорошо. Некрасиво. Кинула она меня. И ударила, у всех на виду. Во, видишь след! – и показал себе на лоб, хотя никакого следа там давно не было. Антон хмыкнул. - Девушка? Ударила? Что тут скажешь, брат, сам виноват. А вот поясни мне лучше – состоишь где-нибудь или сам по себе… безобразничаешь? - Да о чём ты, не пойму? Ну, предположим, сам… по себе… - Так я и думал, - покивал Антон. – Мы, санитары леса, таких не уважаем. Многовато вы себе позволяете. Зрачки Вадика-Владика расширились. - Так ты… так вы… настоящий? Понтуется, скептически подумала Кристина. В то, что отец Антона бандит, ещё можно было со скрипом поверить, но вот в то, что сам Антон бандит… Прошло время молодых начинающих бандитов – теперь либо заслуженные, либо на кладбище. И в любом случае не отсвечивают. - Всё-то ты понимаешь, - ласково сказал Антон. – Смышлёный! Ну так вот, раз смышлёный, - он выпустил кулак Вадика-Владика и резко вцепился этой освободившейся рукой ему в воротник, подтянул поближе к себе, - то, надеюсь, поймёшь, что я пока тебя прощаю, но если ещё раз увижу тебя в этом дворе, у этого дома, рядом с этой прекрасной девушкой… мы уже с тобой так легко не договоримся. Усёк? Вадик-Владик старательно затряс немытой головой. - У-у-усёк, - выговорил он с трудом, и Кристина, догадавшись, кто на самом деле тот дружбан, который стал заикой, на этот раз не отказала себе в удовольствии злорадно похихикать. – Вы меня только пу-пустите, дяденька. Я больше не буду. Я же не знал… Если она к вам ушла, то пусть! Это можно… «Дяденька», который был старше Вадика-Владика хорошо если лет на пять, смерил его быстрым и брезгливым взглядом. - Иди-иди… - и отпустил воротник. Другую руку с плеча тоже убрал, обтёр о брючину. – Ты, я смотрю, понятливый. Как звать? - Вы зовите Вадик или Владик, ка-ка-как вам больше нравится, - торопливо отозвался тот и выскользнул за дверь. – Но я надеюсь, мы с вами больше не встретимся и вы меня никак звать не будете. - Он опасливо покосился через плечо, убедился, что страшная кара за такую дерзость его не ожидает, и принялся потихоньку удаляться от двери. Оглянулся опять, перешёл на бег. Кристина смотрела ему вслед и думала, до чего же он жалок. Когда они только познакомились, ей казалось – какой брутальный, какой мужественный, вот уж за кем будешь как за каменной стеной! Потом выяснилось, что он глуп, груб, вульгарен, что не гнушается напасть на слабого, да ещё дружков своих на подмогу приволочь… Ну, обычный хулиган, в мечтах – бандюган, в общем. Гопник, гроза восьмиклассников. Девятиклассников уже старается не трогать, а десятиклассники его и сами отлупить могут. Но теперь оказалось, что он ещё и последний трус – семилетний соседский Барбосов на его фоне кажется образцом порядочности и собственного достоинства. «Дяденька, не бейте!» Тьфу. - Да уж, я тоже надеюсь, - пробормотал Антон, когда тот окончательно скрылся, и посмотрел в темноту. По его выражению лица Кристина понимала, что мысли у него примерно такие же. - Спасибо большое, - сказала она. – А то уж и не знаю, как отвязалась бы. Антон лучезарно улыбнулся. - Что вы, не стоит благодарности. Не мог же я оставить вас в беде. А всё-таки, согласитесь, я был прав, когда предупреждал, что здесь вас может подстерегать опасность. Только подумайте, что с вами могло бы случиться, будь вы в одиночестве! - Вы, Антон, прямо супермен! – Кристина даже не особо преувеличивала. Вот кто герой – и смелый, и благородный, и притом эффективный. Куда там Евгению! – Только скажите, пожалуйста – вы ведь не по-настоящему бандит? Я бандитов боюсь. - Что вы, что вы, - успокоил Антон всё с той же улыбкой. – Отец у меня… имеет за спиной кое-какие детали подобного рода, правда, но всё это давно в прошлом. Хотя, разумеется, у него есть… связи… в определённых кругах… Извините, я не хотел вас пугать, просто типа этого по-другому было не отвадить. - Да-да, я вам очень благодарна. И ещё за то, что вы подвезли Евгения… Сколько он вам заплатил? – очень нагло, очень в лоб, но этот вопрос не давал Кристине покоя. - Нисколько, нисколько, что вы! – Антон замахал руками так, словно отгонял целую стаю крайне назойливых мух. – Это была шутка, просто шутка, я пошутил! Я его бесплатно довёз, по-братски. Никакой платы. - Ох, это очень хорошо! – у Кристины аж от сердца отлегло. Хотя с чего это она по-прежнему заботится об этом последнем рыцаре нашего времени больше, чем о себе? Надо с этим завязывать. - Раз всё теперь в порядке, разрешите откланяться, - Антон снова потянулся к её руке. – Это я могу спать сколько угодно, а вам завтра рано вставать… - В этом Кристина разубеждать его не стала, очень было стыдно. Она снова подумала о том, как окажется в одинокой тёмной квартире, где нет даже телевизора, чтобы хоть как-то скрасить предстоящую ей бессонную долгую ночь. Бессонную – потому что Кристина это знала заранее, долгую – потому что все бессонные ночи долги. И если даже она всё-таки уснёт… кто знает, что может присниться. А переслушивать кассету – поможет ли? Или только растравит душу ещё сильнее? Сотри кассету. Забудь меня. - Послушайте, Антон, - вырвалось у неё быстрее, чем она оформила порыв в мысль. – А идёмте ко мне. Я вас чаем угощу… Он откинул голову и пристально поглядел на неё. - Угости.

***

Сегодня было семь уроков, и Яна еле высидела их даже несмотря на то, что на парте у неё лежала прочитанная до середины «Шерли» Шарлотты Бронте. Яна смиренно переворачивала страницу за страницей, но стиль ей казался серым, жидким и вязким, как каша с привкусом алюминия в столовой. Яна вот уже пять лет как не питалась в столовой, но нудную книжку всё-таки жевала. Во-первых, английская классика, во-вторых – ведь чем-то занять себя надо. Не будет же она слушать жалкое блеяние исторички, безуспешно пытающейся пересказать учебник, не заглядывая в него, или деревянный бубнёж англичанки: паст пёрфект, п-паст п-пёр-р-фект, с раскатистым «р» и ударом на каждую согласную, будто эти согласные выходят у неё из горла с трудом, как мокрота. И уж тем более не хотелось обращать внимание на одноклассников. Одного взгляда на каждого из них хватало, чтобы Яну передёргивало от омерзения. На геометрии красавицу Анюту вызвали к доске, и красавица не знала, как правильно взяться за треугольник. На русском главный классный заводила, массовик-затейник и по совместительству хулиган Вовчик сделал в слове «муниципальный» четыре ошибки. На литературе то и дело раздавался шелест страниц и сдавленные смешки, а то и откровенный гогот – Яна знала, что это недоразвившиеся питекантропы разглядывают цветную вкладку с обнажёнными греческими статуями, прекраснейшим образчиком мирового искусства. На двух уроках английского сзади постоянно доносились шёпотки и противное тихенькое хихиканье двух лучших подружек, кандидаток в красавицы (сразу за Анютой) и в умницы (сразу за Яной), Леночки и Лерочки. Яна шикнула на них раза два, в ответ неизменно получая недоумевающие взгляды невинно хлопающих глазок, но стоило ей отвернуться, отвратительные звуки продолжались. На музыке парни с заднего ряда принялись рыгать и испускать газы, соревнуясь, у кого выйдет громче. С истории половина класса, который и на музыке-то присутствовал далеко не в полном составе, просто ушла, чему Яна была бы несказанно рада, если бы у неё после восьми часов в аду человеческой глупости оставались силы на какие-то эмоции, кроме медленно тлеющей злобы. С каким удовольствием она сама бы сбежала потихоньку – но нет, нельзя, не положено. Отличница, эталон, пионер – всем ребятам пример. После этих семи уроков даже очередное собрание под председательством нудного, многословного и неизменно впадающего в менторский тон Горто (Яне он очень этим напоминал Шарлотту Бронте) казалось ей благословением, и она добралась сегодня до улицы Культуры быстрее, чем обычно, когда она растягивала время, нарочно делая мелкие семенящие шажки и внимательнейшим образом оглядывая всё окрестное убожество. Явилась она в итоге настолько рано, что на чердаке даже не было ещё никого, кроме Горто. Он сидел в своём поседевшем от пыли кресле на колёсиках, покачивал одной ногой, закинутой на другую, и сосредоточенно, шевеля губами, разглядывал кипы бумаг перед собой. Впрочем, на этот раз что-то с ним было не так… что-то выглядело по-другому… - А где берет? Что, потепление началось? А я-то думала, как раз наоборот… Горто спокойно приподнял голову, оторвавшись на секунду от бумаг. - И тебе добрый день, Яаана. Воспитанные люди прежде всего здороваются. Что касается берета, то я его снял. Он где-то там. – Небрежный взмах рукой в сторону дивана. – Я же был один, зачем мне покрывать голову? Что я, чокнутый? Удар тепловой заработать хочу? Яна не совсем понимала, какая связь между одиночеством и ношением берета, но, кажется, это как-то было связано с культурными традициями кардо, так что требовалось прояснить этот вопрос как можно скорее. - Ну а сейчас ведь ты не один, - заметила она, стараясь не выглядеть слишком навязчивой. – Тут ещё я… - Ты не считаешься, - отрезал Горто. Яна хмыкнула. - Не то, чтобы я не догадывалась, но вот ты и прямым текстом признал, что не считаешь меня за человека… - Свою уязвлённость она постаралась не выражать. - За женщину, - поправил Горто, словно это придавало сказанному кардинально иной смысл, - и брось уже губы дуть на пустом месте, как последняя Лувиа. Истинная кардо никогда не явит на лице подлинных чувств. – В устах человека, который не кипятится только когда спит, эта глубокомысленная сентенция прозвучала интересно. За женщину… Кто же тогда в его представлении женщина и с какого возраста? Или у него, как у тех мальчишек с заднего ряда, женственность измеряется номером лифчика? (Лифчик Яна не носила вовсе). - То есть ты носишь головной убор в обществе женщин? – уточнила она ещё раз, не выказывая обиды на Горто – ссориться с лидером было бы опрометчиво, да ещё по такому нестоящему поводу. Тот, начиная раздражаться, коротко и отрывисто кивнул – голова дёрнулась, точно от удара током. Его роскошные каштановые кудри, прикрывающие мочки ушей, затряслись тоже. - Я тебе так и сказал. Зачем обязательно надо переспрашивать? Ох, как с вами тяжело, ничего с первого раза не могут понять! Так делают все мужчины в стране Ниит, откуда родом моя мать. Это давняя традиция, которая уходит корнями в века… Лиисвега говорила, мне необязательно, я же не живу в Ниит, но я решил, что буду всё равно. Где бы мне пока ни приходилось прозябать, я житель Кардонейрума и гражданин Ниит. – Его голос странно дрогнул, и Горто, сам почувствовав это, тут же неловко попытался скрыть это за покашливанием. - А что это должно символизировать? – Яне и в самом деле было интересно. О Кардонейруме в целом, не говоря уж о традициях отдельных государств, она не знала почти ничего: тонкие брошюры, выданные Горто полгода назад, были рассчитаны, кажется, на детишек до десяти лет, и совсем не Яниного уровня развития в те же годы. Ну, Ниит, ну, одна из Великой Дюжины – двенадцати самых крупных, развитых и влиятельных государств на планете, ну, закрытая страна, часты конфликты с государством Оелу… – Как бы традиционно это знак покорности, смирения и всего прочего, - лицо Горто несколько омрачилось, когда он упомянул об этом, - но мы-то живём не в пещерные времена. Я воспринимаю это как знак уважения к моей родине, к моим корням… в общем, тебе не понять, а теперь займись делом и не мешай человеку работать. - Довольно унизительно для мужчин, наверное, - сочувственным тоном вставила Яна. Не может же Горто, с его-то чванливостью, в глубине души не чувствовать чего-то такого… Яна бы, например, непременно чувствовала. Почему-то от этого невинного замечания Горто покраснел, будто сейчас взорвётся, по глазным белкам тоже протянулись алые жилки. - Унизительно, - повторил он с фырканьем таким же громким, как звук заводящегося мотора. – Понимаю, Яаана, твоё тёмное узкое сознание каофи за полгода не перебороть, но, видишь ли, это тебе не ёж чихнул, это древняя многовековая традиция, имеющая символическое, эстетическое и морально-этическое значение. Так почему это я должен чувствовать себя униженным, а? Кто наш лидер? Я! Кто умнее всех? Я! Кто эффективнее всех?.. - Кто бы это мог быть? – раздалось сзади. Звякнули ключи в связке, лязгнул, с трудом проворачиваясь, замок – и на чердак забежала Лувиа, как всегда, в чёрных чулочках, плотно обхватывающих тоненькие, как куриные косточки, ноги, в коротенькой юбочке и в лёгкой сиреневой ветровке. И, разумеется, без шапки. – Может, Питинаа? Оба зло рассмеялись, после чего Горто осоловело поглядел на неё, вихрем кинулся к дивану и натянул берет чуть ли не на самый лоб. Ага. Люська Шевченко, получается, женщина, а Яна, получается, нет… Яна снова заподозрила, что всё дело в лифчике. Лувиа походила немного по чердаку взад-вперёд, как-то очень уж неприятно цокая каблучками, повертела головой по сторонам. - А Тронно где? Горто раздражённо дёрнул подбородком в сторону перегородки. - Да отрубилась, где… Знаешь же, как это у неё бывает – только что стояла-стояла, а вдруг запрокинула голову и бух! Она так дня четыре может проваляться, что ты её, ждать будешь? Без неё обсудим, нужна она нам сто лет… - Обсудим, обязательно обсудим, - Лувиа с энтузиазмом затрясла своей блестящей головой. – Ну что, Яаана? – Голос у неё был тоже очень тонкий. А ещё – чрезвычайно ехидный. – Ты нашла ракету нерели? Яна пожала плечами, стремясь сохранять вид презрительный и равнодушный, что было довольно непросто, потому что о задании Горто она попросту забыла, задавшись целью, во-первых, выучить на должном уровне кардоэ, чтобы попытки произнести отдельные гласные не вызывали в горле рвотные позывы, а, во-вторых, прочитать все прозаические произведения сестёр Бронте. Больше всего ей пока нравилась Энн – ни нравоучительной мелодраматичности Шарлотты, ни истерического надрыва Эмили. - Я подумала, - Яна особенно налегала на слово «подумала», как бы подчёркивая: больше никто на этом чердаке думать не способен, - что не очень разумно после того, как они меня заметили, торчать у них на глазах целыми днями. - Это очень хорошо, что ты подумала, Яаана, - Горто столь же иронически выделил это слово, - но я дал тебе задание. А это значит, что ты должна расшибиться, на куски себя зубами изодрать, мясом наружу вывернуться, но сделать то, что велено. Конечно, это будет трудно! Конечно, тебе придётся не выдавать себя! Но на что ты вообще годна, если не можешь справиться с простейшими сложностями? Куски какие-то, мясо наружу… Яна поморщилась. Откуда в его воображении такие красочные людоедские подробности? - Мог бы поручить это задание кому-то другому. Зачем именно мне? Хочешь, чтобы я окончательно им примелькалась и они открыли на меня сезон охоты? Или через меня вышли на вас всех? Судя по сложному выражению, появившемуся на лице Горто, такое раньше ему в голову не приходило. - Если ты не можешь выполнять задания компетентно, Яаана… - начал он было. - А может, кто-то не умеет компетентно их давать? – с невинным видом встряла Лувиа. - Разговорчики! – Горто ударил в сердцах папкой по столу, поднимая в воздух тучи пыли, и свирепо уставился на обеих. Лувиа тут же отшатнулась, жалко моргая и прижимая ладошки к груди. – Хорошо, признаю, с моей стороны тоже бывают ошибки. Вот, например, я посчитал Яаану к чему-то способной, а она не способна ни к чему. - Можешь дать это задание мне, мне! – Лувиа, молниеносно оправившись от столь ярко проступавшего только что на её лице испуга, замахала руками и запрыгала на месте. – Я их быстренько всех переловлю! - Да не надо их ловить! – Яна была уверена, что этот вопль слышали не только жители шестнадцатого этажа, но и до девятого включительно. Попутно Горто кинул в Лувиа папкой, та с визгом увернулась, листы разлетелись по полу. – Подберите. Обе они подчинились, Яна не знала, почему – только что спорили с ним… Что-то очень властное появилось вдруг у Горто в интонациях, что-то злое мелькнуло в глазах. - Не буду я поручать это задание тебе, - продолжал он уже более миролюбиво, с удовлетворением кивая при виде того, как Яна и Лувиа ползают по полу. – Ты всё запорешь и скажешь, что это потому, что я некомпетентный руководитель. Я сам пойду к вам во двор и сам всё вызнаю. - Ой, не перетрудился бы… - посочувствовала Лувиа всё тем же кукольным голоском, в котором явственно слышалась издёвка. Горто этого, впрочем, не почувствовал. - Да, - кивнул он с комически важным видом, - на мне много дел, а что поделать? Придётся ещё и это на себя взвалить, раз я ни в чём не могу на вас рассчитывать. Кого я ещё могу туда послать, Тронно? Лувиа залилась ксилофонно-тонким смехом. - Да, как ты это смешно сказал! Вот я себе прямо представляю, - она выпрямила руки по швам, вытянулась и изобразила, насколько могла, мутный, всегда слезливый и при этом прямой и предельно сфокусированный взгляд Тронно Кинау. – Вот заходит она во двор, видит нерели – и сразу к ним! «Господин гражданин нерели, я являюсь шпионкой. Я позволяю себе интересоваться с целью достижения научного прогресса и также с точки зрения политики, и имею вопрос. Вы можете показать ваше космическое средство передвижения, чтобы я могла рассмотреть таковое и прикрепить устройство, называемое жучок, для дальнейшего наблюдения за вами, господа граждане?» Голос и манеру говорить Тронно она передразнивала очень похоже – Яна даже и не подозревала, что сверхэмоциональная Лувиа может звучать так безжизненно, – так что все расхохотались, а громче всех – сама Лувиа. И за хохотом даже не сразу услышали сзади: - Зачем ты демонстрируешь обобщённо представление обо мне, Лувиа? Данное действие заставляет меня чувствовать неприятное чувство. Лувиа с удивлённым ойканьем обернулась. - Ой, Тронно, прости-прости! Мы же не знали, что ты тоже здесь… - Я нахожусь постоянно здесь, - Тронно вяло повела рукой. – Я нахожусь за перегородкой. Я спала, затем я проснулась. Я услышала ваш разговор, и я решила, что я должна сказать, что я посетила место обитания Яааны и Лувиа с целью обнаружения ракеты нерели. Я решила, что Яаана не будет в состоянии справиться с этим, тоже. Но я могу справиться посредством обладания невидимым скафандром. - Вот! – Горто подскочил с места и с видом губернатора города-миллионника на выставке народных промыслов затряс её руку. – Вот, хоть кто-то из вас, ротозеек, работает! Не ожидал, конечно, что это будет Тронно… Ну и что, где их ракета? Ты жучок прикрепила? - Я не могла прикрепить вещь, которую ты называешь жучок, по причине её неимения, но я нашла ракету нерели. Ракета находится рядом с собранием мусора, я не знаю это слово пока. И я увидела важную вещь ещё. Я наблюдала за нерели, не будучи в одиночестве при выполнении данного действия. Другое существо наблюдало за ними тоже. Лувиа приоткрыла рот и быстро-быстро захлопала ресницами. Вид у неё стал ещё более глупый, чем раньше. - Кто это был – кардо, нерели? Ну Тронно, ну скорей говори, пожалуйста! Как интересно! - Существо было каофи, - сказала Тронно. Некоторое время было слышно, как оседают на пол пылинки. Потом тишину разорвало хмыканье Горто. - Сомнительно, - заметил он. – Весьма сомнительно, и это ещё мягко сказано. Если Яаана не смогла заметить ракету невооружённым взглядом, то нерели сообразили снабдить её защитой невидимости. Как каофи может прорвать эту защиту, сама подумай? Хотя… погоди. Что за каофи? - Это был ребёнок каофи женского пола. Он смотрел на нерели прямым взглядом, что не могло быть случайным совпадением точки устремления взгляда и точки пребывания нерели. Он махал им своими руками и я видела данное действие. - Да тебе померещилось, - Горто снова хмыкнул. – Она друзьям своим махала, а ты уж… - Точно померещилось! – поддержала его Лувиа. – Какие глупые идеи тебе в голову приходят, Тронно, и как ты сама не удивляешься? Ещё хорошо, что ты такую чушь не сморозила при Лиисвеге-ноориэ. - Да, ты уж её-то не корми своими сказочками, - Горто посмотрел на Тронно в упор, взгляд у него был тяжёлый. – Опозоришь нас всех опять, а мне как всегда отдуваться… - Да, звучит неправдоподобно, - решилась вставить и Яна. – Но если существует хоть маленькая вероятность того, что это может быть правдой, не лучше ли проконсультироваться с Лиисвегой и спросить… - Не существует никакой вероятности, - оборвал Горто. Ноздри у него раздувались, щёки непроизвольно дёргались – ну чисто бык, который вот-вот бросится на красную тряпку. – О, Кэндарэа, сначала одна чушь мелет, теперь вот и другая принялась… Не лезь лучше, Яаана, за умную сойдёшь. - Не лезь во взрослые дела! – поддакнула Лувиа. Горто как-то странно на неё покосился, и немудрено – надо же такое сказануть. «Взрослые дела»… Да Лувиа всего года на полтора старше Яны! Что, опять в лифчике дело? Взрослые-то взрослые, а единственному за весь день дельному предложению следовать не хотят. Яна, разумеется, почти сразу начала догадываться, что попала в компанию самоуверенных болванов, но с каждым разом их болванство открывалось для неё с новой стороны. А Тронно чего язык проглотила? Стоит себе, моргает, как очень навороченный робот, нет бы возразить, отстоять как-нибудь своё мнение… Почему Яна вынуждена заниматься этим за неё? - Ладно, - Горто хлопнул папкой по колену, - хватит болтать. Нужно составить протокол сегодняшней встречи. Лувиа, ты будешь писать. - Снова я, - обиженно дёрнула плечиком Лувиа, но всё же послушно взялась за всученные Горто бумагу и карандаш. Тот, расхаживая из угла в угол по комнате – руки в боки, берет чуть ли не на глаза надвинул: ну чисто памятник самому себе, - принялся диктовать: - Рядовым членом Тронно К. было установлено, что неприятельская база находится в районе местной мусорки по адресу ул. Заводская, дом три. Рядовые члены Яаана Т. и Лувиа П. работают очень плохо, чего я не могу, к сожалению, не довести до вашего сведения, благословенная Торанди Луонаа Лиисвега Пинаори-наориэ. Ими были высказаны также опасные идеи о недостаточной компетентности руководителя группы, что противоречит морали, этике и вашему, Торанди Луонаа и так далее, намерению видеть на этом посту именно меня, Горто Т. Что касается Питинаа Т., то она опять не явилась и никто из нас не знает, где она. В целом итоги мероприятия за 8 сентября 2005 года можно оценить как почти удовлетворительные… ты и правда всё это строчишь? Я всё ждал, когда до тебя дойдёт… Ну сама ты посуди своей пустой головой, зачем тебе писать, если у нас тут человек-компьютер? – Он махнул рукой в сторону Тронно. – Воспроизведи. - Рядовым членом… - тусклым голосом начала она и по второму взмаху руки Горто остановилась. - Достаточно. Теперь обработай и переведи. – Тронно, медленно, со значением кивнув, удалилась к себе за перегородку. Лувиа обиженно шмыгнула носом и надула губки, но Яна, стоявшая не так далеко от дивана, видела, что на бумаге выведены были совсем не русские буквы. Выстроились в ряд сложные зигзагообразные символы кардоэ, складываясь в единственное словосочетание, которое Яна могла пока тут осилить. «Ирэиее паа сориитэ-ройой»: «Спешу уведомить вас…» Лувиа, скосив в Янину сторону глаза, спешно прикрыла листок ладошкой: - Фу, какая ты бяка, Яаана! Не подсматривай, это неприлично. Яна не стала говорить об этом Горто. Что-то назревало в чердачной компании – что-то, во что ей пока за недостатком сведений да и в принципе понимания ситуации ввязываться было рано. Пока она просто постоит в стороне и посмотрит, что из этого получится.