Запахи звёздной пыли. Том 1

- Нам пришли подарочки! – объявила Целб таким ликующим тоном, точно им прислали по меньшей мере восемь ящиков росширада. В руках у неё пошатывались шесть поставленных друг на друга коробок, поддерживать их приходилось подбородком. – Ребята, ура! Вы рады? Тсейра окинула и Целб, и коробки красноречивым, как ей хотелось верить, взглядом. - Что там ещё за подарочки, от Зашфера? Домашнее задание, и это ещё в лучшем случае… - Тогда бы ему не понадобилось присылать нам авторакету, - заметил Тэшлин, по-прежнему жуя «Завтрак космотуриста». Появление Целб с коробками на него, видно, тоже произвело мало впечатления. – Он, как помню, упоминал какие-то посылки от родителей… - Да-да, это они и есть! – подхватила Целб. – Я всё раздам, хотите? – Не дожидаясь ответа, хотя Цервиш уже привставал, готовясь предложить свою искреннюю бескорыстную помощь, она принялась впихивать всем коробки. Дело продвигалось небыстро: чтобы найти для каждого его коробку, она плюхнула все грудой на пол и долго копалась, выбирая нужную. Тсейра немного понаблюдала за этим и снова опустила глаза на серые жёсткие куски мяса умершего от старости поширя, плавающие в холодной жиже. Всё это гордо называлось, как было подписано на этикетке, «консервы аппетитные в собственном соку». От консервов её отвлекла обрушившаяся на колени коробка. Тсейра приподняла её, повертела в руках. - Это мне? - Подписано же, - огрызнулась Целб, разворачиваясь. Не очень-то подходит её всегдашнему образу добренькой миленькой девочки… Тсейра только хмыкнула ей вслед. Подарок… Это значило, что маме пришлось потратиться и, возможно, спустить последние деньги. А теперь голодает, просит взаймы у чуть менее нищих соседей, которые всё равно не дадут… Тсейра же говорила, говорила ей, что ничего не нужно! Она помедлила и разорвала упаковку. Внутри лежала книга, старая по виду, с потрёпанной, захватанной обложкой, и у Тсейры отлегло от сердца – значит, со Свалки, значит, мама не платила… Слава Революции, как же хорошо! При беглом пролистывании из книги лениво спикировала на пол фотография. Тсейра нагнулась за ней, перевернула лицевой стороной – и обомлела. С фотографии ей подмигивал Зашфер, совсем такой же, как всегда, только, может, чуть моложе и чуть живее, и одной рукой он прижимал к себе Ширу, а другой – незнакомого парня, нескладного, немного сутулого, но широкоплечего и крепкого. На парне повисла, оттягивая ему руку, заносчивая истеричка Хашфирина Кериш. Её улыбка выглядела столь же естественно, что и у потерявшего сознание человека, которому кто-то приподнял уголки рта и закрепил чем-нибудь для надёжности. Все четверо были в правительственной форме и стояли на фоне карты непонятно чего – Цармана, наверное. Откуда фотография Зашфера и его подчинённых в книжке со Свалки? Кому из них она принадлежала? Может… может даже самому Зашферу? Тсейра раскрыла книгу на титульном листе и торопливо сжала губы, надеясь, что никто не видел, как на них едва не выдавилась улыбка. «Ну вот, Тсейра, теперь моя бывшая любимая книжка принадлежит тебе, - гласила надпись на позеленевшей от времени странице. – Я подумал, что все получат от родителей подарки, будут радоваться и так далее, а тебе, получается, на всё это счастье смотреть и упражняться в альтруизме… Лично я бы взбесился. Поэтому я постарался выбрать из своей, прямо скажем, немаленькой библиотеки что-нибудь, где не было бы предложений на всю страницу и слов длиной в два зевка. Не знаю, понравится ли она тебе, но это очень хорошая книжка, я её постоянно перечитывал, когда был чуть старше тебя. Как её описать… последние годы варшайрянского гнёта, тайная борьба с захватчиками ещё до Великой Революции, особенно в среде учёных. Тут не только шпионские страсти, но и новые разработки, история создания скоростных кораблей, космические исследования, попытки отправиться в другие галактики… Эта книга, я думаю, в том возрасте меня и вдохновила на то, чтобы выбрать целью своей жизни изучение Цармана: никакие другие вещи просто не казались настолько захватывающими, я их даже и не рассматривал всерьёз. Не то чтобы я надеялся, что она и тебя на что-нибудь вдохновит… но у тебя хорошие задатки, знаешь ли». Дочитав до последнего слова, Тсейра снова заскользила глазами вверх по строчкам на случай, если она что-нибудь пропустила или недостаточно внимательно прочла, недостаточно повторила, просмаковала про себя. Это он сам написал всё это, он сам выбрал книгу, он читал её и перечитывал, он любил её, и вот он делится с Тсейрой чем-то любимым и важным для него… С неким своим расчётом, вне всякого сомнения, но причины сейчас не важны – важна книга. - Можно посмотреть? – Тэшлин, не дожидаясь ответа, потянулся за фотографией и бесцеремонно вгляделся. - Это он тебе на память? Чтобы носила у сердца и любовалась? - Не ёрничай. - Это ты мне будешь говорить? - Он, видимо, просто забыл фотографию в книге, - нехотя пояснила Тсейра. Она не собиралась никому показывать подарок Зашфера, но намного лучше, что его увидел Тэшлин, чем кто угодно из остальных. – Кстати, что за парень рядом с твоей сестрой? Я его никогда не видела. - Но книгу-то он подарил, - заметил Тэшлин. – Что это он так расщедрился? Ты думаешь, от чистого сердца? Тсейра наконец оторвала взгляд от выведенных Зашфером строчек и медленно, очень медленно, сама чувствуя, как взгляд тяжелеет, подняла его на Тэшлина. - Пожалуйста. Замолчи. Тэшлин заткнулся, и она снова сосредоточилась на перечитывании, на оглядывании каждого символа по очереди – они были неровные, косые и, как пьяницы, то валились на бок, то будто хотели пуститься в пляс. Она сознавала, что так пристально всматриваться в дарственную надпись смешно и глупо, но не могла оторваться. Это был её первый подарок не от матери… а учитывая, как давно Тсейра запретила маме тратить на неё деньги, казалось, что и первый подарок вообще. - Это тот самый пропавший парень. Войчер. Который должен был лететь с нами. Она обернулась чуть ли не с ненавистью: - Я же сказала… - Но до этого ты ещё спросила, кто этот парень, - Тэшлин пожал плечами. – Я и ответил. Больше ничего сказать не хотел, успокойся. – Он направился было к противоположному краю общего стола, где лежала его коробка с торчащими из неё книгами и нотами, но Тсейра чуть погодя окликнула его: - А почему ты видел этого Войчера, а я – нет? Тэшлин обернулся и на его лице ясно читалось «ну ты определись уже, чего ты хочешь». - Мне-то откуда знать? Ну, ты довольно поздно появилась в Организации, а он был со странностями такой, некомпанейский, себе на уме. Но к Зашферу он вроде был очень близок, тот его чуть ли не как сына своего воспитывал. Хашфирина, помню, терпеть этого Войчера не могла – только и твердила, какой он неприятный, невоспитанный тип. Зашфер всё хотел их подружить, возраст-то примерно одинаковый. А она так доставала беднягу… неудивительно, что он сбежал. Ещё бы, неудивительно. В личном рейтинге Тсейриной ненависти Хашфирина Кериш занимала почётное третье место. Каждое столкновение с ней означало беспрестанные мелочные придирки, бессмысленные поводы для того, чтобы нагрузить Тсейру лишней работой, и прожигающие злобой взгляды напоследок. И это её отвратительное собственническое отношение к Зашферу… Стоило ему заговорить с кем-то другим, Кериш уже трясло от ярости. Интересно, как её перекосит, когда она узнает о подарке… - А что тут у вас происходит? – требовательно раздалось с порога. Да, точно, она же ещё в самом начале завтрака озаботилась, где же Сарк… Вот почему было так тихо. – Что это вы тут делаете? Меня чего не позвали? - Нам родители прислали подарки! – пояснила Целб, с выражением полного блаженства на лице отвлекаясь от выставленных на её краю стола в рядок лакомств. – Твоя коробка лежит на столе, вот. Сарк подскочил к столу и мгновенно разодрал коробочку, забыв и про завтрак, и про то, что вообще-то не мешало бы поздороваться. Энтузиазм на его лице, однако, сменился разочарованием, когда он выудил из своей коробки две пары длинных крепких шнурков. - Это чтобы вешаться было сподручнее? Ну-ка, что тут ещё… Основательно пошарив по дну, он обнаружил ещё и большой тюбик зубной пасты и уставился на этот тюбик, точно пытаясь сообразить, что это такое. - Ну замечательно, - выдал он наконец. – Прекрасно. Чудно. Восхитительно… - Собираешься весь словарь синонимов перебрать? – фыркнула его сестра. - «Подарок»! – повторил он, тоже фыркая. – Хорош подарок… Да на что вообще я надеялся… это же мама нам отправляла? Не какой-нибудь объединённый комитет нормальных родителей? - Думаю, такого комитета и в природе не существует, - с безразличным видом вставил Тэшлин, не отрываясь от своих книг и нот. - А надо, чтобы существовал! – Сарк так яростно затряс головой, будто хотел от неё избавиться. – Иначе так и будут детям дарить шнурки и зубную пасту – куда это годится? Я считаю, что это издевательство над личностью. Шу, тебе она то же самое прислала? – Не дожидаясь ответа, он сам сунул нос в коробку сестры и живо вытряхнул оттуда всё содержимое. – Ну да, шнурки, паста… - он подхватил со стола пакетик с пулями, повертел в пальцах и столь же поспешно бросил. – А это ещё что? - Пули, - пояснила Шелби подозрительно спокойным тоном. – Снотворные. - Да сам я вижу, что пули! Ты мне лучше скажи, почему у тебя они есть, а у меня нет? Что за дискриминация? За что пулями обделили? Это нечестно вообще-то! И несправедливо! - Я лучший стрелок Школы, ты же помнишь, - Шелби дёрнула плечом с выражением такого превосходства на лице, словно была лучшим стрелком не только Школы, но и всей галактики. – А мама знает, что тут небезопасно. - Ещё она знает, что я тоже стреляю отлично! Я всегда это умел! – смотреть на то, как Сарк размахивает руками, горячится и чуть ли не на месте подпрыгивает, было и смешно, и горько. У этой шаргаски Шелби столько денег, что под их хранение можно отдельную комнату выделить, а нормальные посылки детям прислать, видимо, ниже её достоинства. Да ещё доченьке-то всё же чуть больше досталось, сразу видно, кто в семье любимица… - Моя мама была бы счастлива, если бы ты выбрал себе что-нибудь из того, что они с папой мне прислали, - ввернул Цервиш, чуть ли не перебивая его. – Вот что она пишет: «И пожалуйста, ты уж не забудь угостить своего друга, молодого господина Шелби. Пусть дорогой мальчик ест сколько захочет, это нисколько не должно тебя стеснить». Бери всё, что захочешь, я буду только рад. - Паршиво, что твоя мама заботится обо мне больше, чем моя, - Сарк по-хозяйски зашарил в коробке Цервиша, вынул штук восемь упакованных и подписанных контейнеров. – Вот, я возьму вот это. А вон ту гадость я не ем, приятного аппетита. Одной рукой он придерживал контейнеры, другой ткнул Тсейру в спину, и та опять вынуждена была переключиться с послания Зашфера на куда менее вдохновляющие вещи. - Помнишь, я тебя звал играть в иллюзорные игры? Ты ещё согласилась, я запомнил. - Ну. - Я думаю, - объявил Сарк, на глазах делаясь таким же жизнерадостным, каким он ворвался в главную каюту несколько минут назад, - что сейчас самое время! Тсейра приподняла одну бровь. - Это ещё почему? - Потому что у нас сегодня выходной! Да. Она поморщилась. Точно. Очередная дурацкая идея толстухи в роли их новоявленного лидера – раз в неделю каждая пара будет один день отдыхать от заданий Зашфера, и от домашней работы по желанию тоже. По её мысли или по мысли Цервиша, который, Тсейра была уверена, стоял за большинством предложений Целб, это должно было повысить их эффективность, восстановить силы и что-то там ещё: Тсейра даже до середины вдохновенной речи тогда не дослушала. Лично её нисколько не привлекала идея весь день валяться на спальной полке и разглядывать потолок. Столько свободного времени у Тсейры не было никогда, чем его вообще можно заполнить? Что ж, вот подвернулся Сарк со своими иллюзорными играми, можно и попробовать. Всё лучше, чем пытаться терпеть издевательскую любезность Цервиша, наивную неприязнь Целб и абсолютно взаимную ненависть Шессы, чтоб её, Шелби. - Хорошо, - Тсейра даже не вздыхала. – Пошли. Но я засеку ровно час, и после этого… - Да, ладно-ладно! – Сарк только отмахнулся одной рукой, а второй вцепился Тсейре в ладонь и потащил её за собой. Тсейра, разумеется, тут же вырвалась, но того это ни капли не обескуражило: не обернулся даже. – Час так час, я и за час тебе всё показать успею! Ну это же надо – никогда не играть в иллюзорные игры!.. Каюта Сарка выглядела примерно так, как Тсейра и ожидала. На столе валялись книги и штуки четыре не самых новых электронных блокнота, на ввинченной в стену кровати чудесным образом помещалась гора каких-то оборванных бумажек, чипов, даже пустых консервных банок. - Да, сразу видно, что ты предпочитаешь заниматься делами поважнее уборки. Сарк, услышав её – неслыханное дело – почти смутился и даже сделал попытку сгрести весь мусор в одну кучу. В ту же кучу отправились и контейнеры с едой. - Я с утра хотел прибраться и забыл, - сообщил он, словно оправдываясь. – Но потом я ещё вспомню! - Ничего ты не вспомнишь, - она в этом не сомневалась. – Сейчас прибирайся, пока я тут. Ты-то привык, а мне неприятно находиться среди всего этого хлама. Но Сарк уже успел завалиться на кровать с ногами и, судя по всему, вставать в ближайшее время не собирался. - Слушай, это моя каюта, что хочу в ней, то и делаю. Хочу – прибираюсь, не хочу – не прибираюсь. Никогда не захочу – никогда не буду, кто меня заставит? А все разговоры о саморазвитии, о тренировке силы воли, значит, оказались пустым звуком. Чего и следовало ожидать. - Ну, и ты же как-то жила на Свалке, значит, и к моей каюте привыкнешь… - Сарк осёкся, наткнувшись на Тсейрин взгляд. Взгляд она постаралась изобразить как можно более суровый и, кажется, преуспела. - Об этом мы разговаривать не будем, - отрезала она и, морщась, всё же присела рядом. Сарк тем временем, порывшись в завалах бумажек и фантиков, откопал маленький пульт и принялся жать на кнопки. Потом, привстав, зашарил ещё и на столе – из книжных завалов были извлечены две пары кривых исцарапанных шапочек, призванных закрывать не только макушку, но и глаза. - Надевай, - одна из шапочек полетела Тсейре на колени. И, конечно, оказалась ужасно пыльной: стоило Тсейре нацепить её, как немедленно зачесались веки. Мысли о том, что до этого шапочку явно надевал Цервиш, а может, и сестрица Сарка, тоже не добавляли процедуре привлекательности. Сарк – она понимала это по доносящемуся попискиванию – снова нажал на что-то, и перед глазами сперва вспыхнуло что-то яркое, а затем Тсейра очнулась в белой пустоте, на белом фоне, где ничего не было, ни пола, ни потолка – просто бесконечный белый цвет, непробиваемая стена белого. Тсейра ошалело посмотрела на эту сплошную белизну и подумала, что, наверно, маразматичная учительница космического ориентирования госпожа Пшерт всё же права и от всех этих новомодных иллюзорных игр ещё как можно сойти с ума. - Сейчас на тебя посыплются красные треугольнички, - донёсся до неё словно издалека голос Сарка. - Ещё не хватало. Щёлканье, новая вспышка – и она увидела на этом белом фоне ещё и Сарка, только почему-то более высокого, более взрослого, с глазами обычного размера, более утончёнными чертами лица и, что совсем уж поражало, волосами голубого цвета вместо фиолетового… да Сарк ли это был вообще? - Здесь можно менять свою внешность как хочешь, - пояснил он, наткнувшись на её, видимо, удивлённый взгляд. – Это же иллюзорный мир. Я ещё хочу себе костюм как у Торца Щоржа в «Войне с царманцами» и его фирменный шлем, но это всё только за деньги можно. Ну так что, я запускаю? Не дождавшись ответа, он снова на что-то нажал, и из белизны кругом действительно полезли алые треугольники. - И что с ними делать? – спросила Тсейра, равнодушно наблюдая, как первая партия треугольников плавно ползёт вниз, на ходу растворяясь в белом. - Как что? Ловить, конечно! – Сарк подпрыгнул и подхватил сразу три треугольника за ярко-красные хвостики. В белом тут же вспыхнула цифра «три» напротив его фотографии, и Тсейра отстранённо подумала, что в этом преимущественно белом мире её уже ничто не удивит. – Кто больше всех наловит, тот и победитель! Тсейра хмыкнула, но всё же, позволив паре слиться с белизной, начала лениво протягивать за треугольниками руку. Иногда их удавалось зацепить, но чаще они проплывали мимо. - Да ты смелее давай, - советовал Сарк, возле которого уже горел счёт в десять пойманных треугольников. – Ты подпрыгивай, в разные стороны метайся, а то чего ты так вяло? Ты так никогда ничего не поймаешь. Тсейра закатила глаза. - Говоришь как наш тренер на военно-спортивной подготовке. К концу первого тура у неё было восемь треугольников, а у Сарка – двадцать два, и тот потребовал играть ещё. Тсейра даже не стала упираться – она не призналась бы в этом, но её начинал охватывать азарт. Во втором туре ей удалось собрать уже шестнадцать, в третьем – двадцать четыре… К четвёртому Тсейра окончательно поняла, что от неё требуется, и довольно успешно следила за треугольниками, ни на миг не выпуская из поля зрения ни один, и столь же успешно ловила их, прыгая в разные стороны, то нагибаясь, то подаваясь вперёд. По его результатам она набрала шестьдесят пять треугольников, в то время как у Сарка было всего двадцать семь, и по виду он не особенно за неё радовался. - Давай теперь усложнённый уровень, - голос у него был кислый. – С таким простецким любой справится, ты вот сейчас попробуй… Чисто внешне усложнённый уровень ничем не отличался от не усложнённого… по крайней мере, пока вместе с традиционными красными треугольниками не посыпались ещё и синие квадраты. Тсейра попыталась ловить и их, но руку тут же обожгло, по всему телу прошёл несильный, но всё равно не особо приятный электрический заряд. - Ах да, забыл сказать, - вставил Сарк как бы между прочим. – Синие квадратики лучше не трогать – током бьют. - Спасибо, - Тсейра потрясла руками в воздухе, тщетно пытаясь снять напряжение, - я это уже поняла. - И отнимает баллы, кстати. Тсейра промолчала, только принялась с удвоенным усилием ловить треугольники, старательно игнорируя сами плывущие в руки квадраты. В середине игры возникли ещё и какие-то совсем уж непонятные фиолетовые ромбики, быстрые, как кометы, и двигающиеся странными, путаными зигзагами. - А от этих что бывает? – уточнила она у Сарка. Тот вместо ответа изловчился и ухватил один. - Плюс десять баллов, вот что бывает. В ответ Тсейра поймала три. Потом ещё два, и ещё, и ещё… Тур ещё даже не подходил к концу, когда рядом с её фотографией загорелась немыслимая цифра – сто четыре. Раньше столько набрать не удавалось, она определённо идёт на рекорд… Ещё одна вспышка, разочарованное шипение. И – внезапно навалившаяся тьма. Что это? Почему так темно? Тсейра, хоть и происходила из смешавшегося аристократического рода, видела в темноте прекрасно, как коренная тершка, но сейчас не могла даже разобрать очертания предметов. - Это что ещё такое? - Шапку сними. Точно! Тсейра стянула с себя шапочку и бросила на кровать. - Неполадки? - Нет, - Сарк мотнул головой. На его лице было то же хмурое выражение, которое она видела у него, когда он приходил к ней тот раз, ночью… - Мне просто надоело, вот и всё. Слишком лёгкая игра. Тут всё от везения зависит, это несерьёзно. Давай лучше во что-нибудь другое. «Что-нибудь другое» оказалось битвой на старинном оружии, использовавшемся ещё задолго до варшайрянского вторжения – длинных тонких ножах. Кто мог придумать такую игру, Тсейре было совершенно непонятно, а ещё меньше было понятно, как вообще вести бой на этих самых ножах – они даже не стреляют, ими надо просто бить. Она ударила этой штукой Сарка по голове, но он объяснил, что это неправильно и бить надо той стороной, где остро и сужается. Неправильность удара, впрочем, не помешала Тсейре заработать некоторое количество баллов. Она быстро разобралась, что к чему, и уже на втором раунде выбила оружие у Сарка из рук, а в третьем не дала ему сделать ни одного выпада, беспрестанно атакуя его и зажимая в угол, а потом резко и решительно ткнула его в живот. Выглядело жутко, хотя Тсейра и осознавала, что это не настоящий Сарк, а голограмма, проекция, к тому же, как она понимала, более-менее привыкнув к иллюзорному миру, ужасного качества, с рябящим и дёргающимся изображением. Но даже малая степень реалистичности в такой игре пугала, и она была благодарна авторам хотя бы за то, что они не стали добавлять в свою глупую игру спецэффектов вроде брызг крови или вываливающихся кишок. - Ай! – возмутился он вместо того, чтобы издать страшный предсмертный хрип. – А поаккуратнее нельзя? Ты мне по уху заехала. - Я проткнула тебя насквозь. - Нет, я имею в виду, в реальности заехала! Потише надо руками махать, знаешь ли… Всё снова вспыхнуло и тут же погасло. Тсейра стянула с себя шапочку, потёрла зудящие от пыли веки. - Зачем ты опять всё выключил? - А зачем ты опять спрашиваешь? Выключил, потому что мне захотелось. Они мои, в конце концов. Здесь всё моё, значит, и решать мне, - огрызнулся Сарк. От его прежней радостной возбуждённости не осталось и следа: нервно подёргивались у него губы, раздувались едва заметно ноздри… - А может, потому, что тебе надоело проигрывать, а? - Только не говори, что я плохо играю! – взорвался вдруг Сарк, будто только и ждал повода. Он тяжело дышал, лицо всё позеленело от гнева, даже кончики ушей налились зелёным. – Я отлично играю, я много играю! У Склайза я всегда выигрывал! Тсейра усмехнулась – нехотя, одними только кончиками губ. - А сказать тебе, почему? - Нет! - Он тебе поддавался, вот почему. Или ты хочешь сказать, что хорошо играешь? После того, как тебя столько раз обыграл человек, впервые увидевший иллюзорные игры? Сарк дёрнулся, как от удара. - Неправда! Я… я умею играть… - Я и не говорю, что ты не умеешь играть. Я говорю, что ты играешь плохо – это разные вещи. Ты бы играл лучше, если бы твой Цервиш не мешал тебе развиваться. Помнишь, ты говорил мне тогда, что хочешь знать правду? - Это я тогда говорил! – Сарк замотал головой так, будто хотел кого-то забодать. – Сейчас – не хочу! Тсейра снова усмехнулась самым краешком рта. - Вот, сам признался, что тебе не нужна правда. Хочешь слушать только о том, какой ты умный и замечательный, вот Цервиш этим и пользуется. – Всё это так давно вертелось на языке, что даже зная, что Сарк не поверит, не захочет верить, Тсейра не жалела, что начала говорить. Нельзя всю жизнь прятаться от правды – рано или поздно она найдёт тебя и отделает так, что мало не покажется. – Это всё – только способы заткнуть тебя, скормить тебе хоть какой-то суррогат участия: все эти поддакивания, постоянные уступки даже в такой ерунде, как эти твои иллюзорные игры… А мамаша его, что, думаешь, от чистого сердца отправила тебе эту стряпню? - морщась, она кивнула в сторону разбросанных по кровати контейнеров. - Да! – Сарк в запале вскочил с кровати и выпрямился во весь свой небольшой рост, дрожа от негодования. – Я был в гостях у Склайза раз пять и точно его маме понравился, а если ты не веришь… - Ну ещё бы. Цервиш же наверняка сообщил мамочке с папочкой, кто таков его школьный дружок, и посоветовал им отнестись к нему повнимательней, потому что у него большие планы на сестру дружка. - Ты говоришь абсолютно как моя мать, - сказал Сарк после недолгого молчания, и едва осознанная жалость тут же прекратила колоть её. Он говорил это с таким глубоким удовлетворением, что было ясно: он помнит, как Тсейре омерзительно подобное сравнение. – И ведёшь себя как она. Это её слова и её образ мыслей. А ты ей при этом совсем не понравилась. Знаешь, что она сказала? – Он рассмеялся так отрывисто, что это было похоже на всхлип. – Всё то же самое, только не про Склайза с Шессой, а про нас с тобой. Тсейру передёрнуло. Какое же ограниченное, вывернутое паранойей и злобой наизнанку сознание нужно иметь, чтобы заподозрить её в… - Понимаешь? Ты понимаешь? – Дрожа всем телом, он уставился на неё в упор, почти умоляюще. – Вы оба мои друзья, и не надо мне никаких гадостей про своих друзей ни от неё, ни от… Тсейра рассмеялась – чуть громче и резче, чем планировала. Сарк вылупился на неё во все глаза и изумлённо заморгал, словно ожидая, что она сейчас скажет… словно зная, что она сейчас скажет. - Мы оба – не твои друзья. Плевать на Цервиша, но откуда иллюзии по поводу меня? Сарк выглядел так, будто она залепила ему пощёчину. Но что она ещё может сделать, соврать ему? Молчание – тоже ложь. - Вот как, - он говорил медленно, но всё равно глотал половину букв. – Вот, значит, как… А я думал, мы общались. Хорошо общались… - Не совсем плохо, - согласилась Тсейра, - но для дружбы недостаточно просто какого-то общения. Дружба – это максимальная близость, это готовность жертвовать всем ради другого, а ты просто хочешь внимания. Внимания, не дружбы. К дружбе ты не готов. Ты любишь, чтобы вокруг тебя все носились, а сам ни к кому не проявляешь ни малейшего интереса. Ты же не знаешь обо мне ничего, не говоря уж о Цервише. Ты говоришь, что он твой лучший друг – а что он любит? Какая его главная мечта? Есть ли вещи, которые его расстраивают, раздражают? Сарк позеленел ещё сильнее. - Это неважно! - Вот именно. – Былая жалость уменьшалась с каждым мигом и, кажется, уже растаяла вовсе. Как можно жалеть человека, всегда занятого собой и только собой? – Это для тебя неважно, а ещё считаешь себя чьим-то другом. - А у тебя она когда-нибудь была? Эта… максимальная близость? Этим вопросом Сарк загнал её в ловушку. Судя по дёргающейся на его губах нервной улыбке, абсолютно осознанно. - В том-то и дело, что она на дороге не валяется. Я и не скрываю. - Так я и думал, - заметил Сарк с той же улыбкой. Он плюхнулся обратно на диван, закинул ногу на ногу. – Кто захочет дружить с такой, как ты? Даже Склайз терпеть тебя не может, хоть он этого и не скажет – я давно догадался. Кому нужна минусовщица, которая даже в Корпусе Нищих не может учиться нормально? Язва, которой пары слов достаточно, чтобы все вокруг её возненавидели? Он напоминал человека, которого посадили в сложную военную машину и не сказали, как ей управлять: лихорадочно жмёт на все кнопки подряд, не зная, какая подействует. Мимо, хмыкнула про себя Тсейра. Промазал. Больное место не здесь, совсем не здесь. - Бездарная, заурядная девочка с помойки, которая так и провела бы всю жизнь на помойке, если б не пара случайностей в генотипе? Нашёл. Тсейра крепко сжала губы и подняла повыше подбородок, напряглась изо всех сил. На лице Сарка было написано то хорошо знакомое ей удовольствие, какое испытывает человек, попав другому по больному. Но сказывался недостаток опыта: там, где Тсейра бы остановилась, додавив противника молчанием, Сарк принялся по обыкновению расписывать собственные достоинства. - Я, - заявил он с напором, - многого стоил бы, даже если бы у меня не было никаких сверхспособностей. У меня первое место в рейтинге среднего звена, я – гордость Школы, я – самый одарённый ученик за последнее десятилетие… Так все говорят. А кто не говорит, те всё равно знают. Все это знают. - Никакой твоей заслуги в этом нет. В лучшем случае ты просто умственный уродец со знаком плюс, в худшем – дрессированный мальчик, натасканный на то, чтобы зубрить без конца. Да, нехватка опыта видна была сильно. Сарк, кажется, считал, что всё ещё улыбается, но на деле кривился так, будто съел что-то очень кислое, а потом ещё и подавился этим кислым. - Вот поэтому, - пробормотал он только, - ты с таким характером никому и не нужна. Здесь стоило бы смолчать и выйти, потому что проигрыш Сарка был очевиден, но Тсейра подумала, что сможет дожать. Подумала, что это не прозвучит глупо. - Нужна двоим, то есть на двоих больше, чем ты. - Один – твоя мама, - хмыкнул Сарк, - а второй-то кто? - Человек, который был добр ко мне, - отрезала Тсейра. Она не собиралась об этом распространяться. – Он помогал мне, только он один в целом мире, и я его… и за это я… Осознав, что может наговорить лишнего и окончательно выдать себя, Тсейра замолчала. Какие убогие потуги это были – попытки высказать то, что она никогда ему не выскажет. Чувство, выраженное в словах, отяжелело, стало вялым, банальным, будто затёрлось от того, что его проговорили перед посторонним, прилепили впопыхах слова к тому, для чего никаких слов нет. Повисла тишина. Тсейра приняла её за знак победы. Она хотела было уже выйти из каюты Сарка и не возвращаться туда ближайшие пять лет, но вдруг он заговорил, опять ухмыляясь с видом человека, который твёрдо знает, на какую кнопку жать. - Это всё говорит не о том, что ты ему нужна, а о том, что он тебе нужен. А представь, сколько он видел таких, как ты. А тех, кто лучше тебя, вообще в сто раз больше! И ты думаешь, он всё это говорит и делает, потому что настолько ты ему понравилась, а не из любопытства или от скуки? Да плевать он на тебя хотел. Он говорил про Тэшлина, поняла Тсейра уже на лестнице, он решил, что я имею в виду Тэшлина! Это было бы очень смешно, если бы её не душили тщательно сдерживаемые рыдания. Не дойдя до своей каюты, тщетно пытаясь успокоиться, она вспомнила вдруг, что оставила и книгу, и фотографию в главном салоне. Книга лежала на столе, раскрытая как раз на титульном листе, а над ней стоял Тэшлин, внимательно его изучая. Он лениво полуобернулся на звук и наткнулся на возмущённый взгляд Тсейры. - Он врёт даже в своей дарственной надписи, - заметил он вместо того, чтобы оправдываться, почему он не на задании или почему, например, читает без спроса что-то настолько личное. – Он по специальности генетик.