История настоящей любви.

Не всё и не всегда идёт так, как мы думаем. Гермиона совсем и не удивилась тому, что утром ей рассказали Рон и Джинни. Оказалось, что девушка уже не первый месяц знает и о том, что происходит с Гарри и о том, что происходит с Малфоем. И она не знала, как им помочь. - Я говорила с человеком, который в этом поопытнее, чем мы. Этот человек сказал, что лучше не вмешиваться. Всё, что должно случиться, случится, не смотря на то, хотим мы этого или нет. Гарри на это заявление никак не отреагировал. Он просто был рад, что Гермиона его всё же понимает. А ещё слог последней фразы, сказанной подругой, показался знакомым. Поэтому после обеда он спросил у Гермионы, не с мадам ли Вайс девушка говорила на тему его чувств. - Да, именно с ней. Вернее она сама спросила, всё ли с тобой в порядке. Это было ещё в начале года. Я тогда только заметила твои взгляды на Драко. Вот мы с ней это и обсудили. Не волнуйся. Профессор Вайс никому не скажет. В общем-то, Гарри и не волновался. Ну, знает и знает. В том, что никто из тех, кто его раскусил, ничего не растреплет, он был уверен, поэтому спал спокойно. Конечно, относительно. Относительно по одной простой причине — уже через день после разговора с друзьями, когда он более-менее успокоился и просто равнодушно взирал на мир, ему начали сниться более откровенные сны, чем раньше. Даже больше, его сознание словно прорвало, ночами он просыпался от боли в некоторых не безызвестных местах и некоторое время пытался успокоиться. С каждой ночью получалось всё меньше. В скором времени Гарри пришлось признать, что его чистая и прямо-таки невинная любовь к Малфою была запятнана похотью в самой жёсткой форме. Впрочем, он такой был не один. В подземельях Слизерина Драко Малфой просыпался с той же пугающей регулярностью по той же причине. Правда, в отличие от виновника сих пробуждений, он просто и без сопротивления сдавался своему телу. Даже интереснее — он этого не стеснялся, а наоборот — получал удовольствие. Всё своё стеснение он ночью загонял куда подальше вместе со страхами. «Могу же я хоть иногда расслабиться и получить удовольствие». Вот так и продолжалось где-то с месяц. Всё это время оба парня, словно по договорённости, старались избегать друг друга, что было, конечно, сложно. Стычки, разумеется, были, но в такие моменты инициативу перехватывал Драко. Скрестив руки на груди, он вставал напротив Поттера и с фирменной ухмылкой на физиономии говорил какую-нибудь дребедень. Гарри при этом приходилось делать несколько вещей одновременно, а именно: загонять подальше эрекцию, с наглостью появлявшуюся при появлении в зоне видимости желаемого объекта; отвечать Малфою ответной «любезностью»; краем глаза следить за Роном, которого появление Малфоя всё время нервировало; и, в завершении мучений, пытаться не краснеть, при особо колючих фразах аристократа. Впрочем, Малфой видел, что, кроме него, Поттер занят ещё и посторонними людьми и мыслями, а потому очень сильно злился. Как же так — он — великий и прекрасный Малфой — уделяет время Поттеру, а Поттер этим не пользуется! Конечно, обидно, особенно если учесть то, что у Малфоя тоже эрекция была не из терпеливых, а юноша перед ним ещё и чуточку краснел от особенно хорошо подобранных фраз, старался это скрыть и начинал чуть чаще дышать. В общем, всё шло вроде и как обычно, но и изменилось кардинально. Обоим парням нужна была передышка. Передышка эта приближалась как-то медленно, но всё же приближалась. И именовалась она рождественскими каникулами. Надо тут же заметить, что Гарри не собирался ехать в Нору, хотя его и звали. Причиной были его сны. Если в школе кровати были с пологами, за которыми не видно, не слышно, то в Норе были простые кровати, а это значило, что ВСЁ видно и слышно. Объяснять Гарри никому ничего не стал. Просто отказался, сославшись на другие планы. Миссис Уизли решила, что Гарри собрался на рождество посетить кладбище у школы, где были похоронены жертвы войны. Эта идея Гарри очень понравилась, и он не преминул этим воспользоваться. С Драко всё обстояло проще. Он знал, что должен быть дома на Рождество. Вдобавок, его не оставляла слегка жестокая надежда, что бабушка во Франции именно на рождество отравится своим любимым салатом и покинет этот мир, не успев написать завещания. А если успеет, то про Драко забудет. Конечно, надежде этой сбыться было не суждено, но мало ли. К тому же, Драко хотел немного отдохнуть, дабы не видеть Поттера лишний раз. Таким образом, Рождество должно было пройти спокойно, если бы не один сон, который приснился Малфою уже дома в Мэноре...