Роял-флэш

-Сколько ей? -Почти двадцать. -Германия? -Россия. Переезжала в Германию. -Одна? -Ага. -А что у нее с башкой? -Дикая, сучка. Ночью получила. -Чем порадует? - сквозь клубы сигарного дыма на меня смотрели проницательные холодные глаза. Я продолжала молчать. -Танцует стриптиз, - человек у окна крутил в руках мой смартфон. - Актриса, знает три языка, пиздит только по делу. -Она разговаривает? - Мужчина напротив меня подался вперед. - Я думал, она немая. Ну давай, поговори со мной немного. Чем ты занималась? Я молчала, опустив взгляд в пол. Говорить казалось тяжелее, чем молчать. -Ты сказал, она разговаривает? - спросил человек за столом мужчину у окна. Тот кивнул. - Ну так заставь ее говорить! Шаги от окна ко мне, рука берет меня за лицо и обращает к своему обладателю. -Ну же, будь хорошей девочкой, - пират с ирокезом приподнимает одну бровь. - Ты ведь знаешь меня. -У тебя есть образование? - спрашивает человек с сигарой. -Да, - тихим от многочасового молчания голосом отвечаю я. -Специальность? -Филология. -Никуда не годится, - человек мнет сигару в полной пепельнице. - Что ты умеешь? Я молчала, не зная, что сказать, чтобы доказать, что я еще на что-то гожусь. -Ваас, она опять молчит. -Больше ничего! - вскрикнула я, когда шаги снова направились ко мне. - Только то, что сказал он. -Ладно, уводи ее, - раздраженно и устало махнул рукой человек за столом. - У тебя пара дней, чтобы вытащить из них все, что можно. Он откинулся на спинку стула и смотрел, как Ваас привычно берет меня за волосы и, насвистывая, ведет к выходу. Я снова лежу на спине в металлической клетке. Говорить с другими девушками запрещено. Из девяти пленниц осталось семь. После того, как нас поодиночке водили к тому странному человеку, двое не вернулись. Что будет со мной, я не знала. Ночь прошла в боли и страхе, а сейчас не было ничего. Как загнанный зверь, я молчала и почти не двигалась. Сейчас день уже клонился к вечеру, а мне не хотелось двигаться, и я лежала в той же позе, в какой оказалась, когда Ваас бросил меня в клетку. Люди приходили и уходили, сменялись охранявшие нас пираты, один раз нам принесли еду, но мне не хотелось даже смотреть на нее. Когда на остров наползли сумерки и с потолка хлынул холодный гудящий свет, в ангар пришел Ваас. -Привет, девчонки, - он уперся руками в колени и оглядел клетки. - Да вы тут вообще все красавицы! Скоро поедете по домам. Я, не поворачивая головы, чувствовала, как пленницы обратили к нему взгляды. Звякнула дверца клетки - кто-то прижался ладонями к решетке, не веря в его слова. -Кроме тебя, - я повернулась на голос и увидела, что пират указывает на меня. - Да-да, тебя, рашн. Тебе трудно будет найти новый дом. Знаешь, почему? Мой взгляд снова уткнулся в потолок. Так я и думала. По домам, как же. Вопрос только - по чьим. Едва эта мысль пронеслась в моей голове, как сильная, имеющая власть рука взяла меня за горло и подтянула к решетке. -Нет, мне вообще не нравится, что ты меня не слушаешь, - глядя в сторону, сказал он и рванул меня на себя. Я закрыла голову руками, но это не спасло меня от удара об решетку. -Я слышу тебя! -А вот теперь я тебя не слышу, - приложив руку к уху, издевался он. - Че ты там чирикаешь? -Я слушаю тебя, - уперевшись в решетку, я смотрела на него. Рука отпустила меня. -Тогда слушай, - он опустился на пол, не сводя с меня взгляда. - Ты сейчас, - он указал на меня двумя пальцами, - на моем острове. И власть здесь имею только я. Хочешь знать, что ты можешь делать? -Что? -Или что-то делать, или продолжать валяться как труп, когда ты еще пока не сдохла. -Я не понимаю, - прошептала я, ожидая новых побоев. -Че ты хочешь, chica? -Жить, - выдохнула я. Он развел руками. -Так живи. Мужчина поднялся и, еще раз окинув клетки взглядом, вышел из ангара. -Сцепилась языком с Ваасом, - охранявший нас пират стукнул прикладом в мою клетку. - Все ищут тут теплое местечко. Я молча смотрела вслед ушедшему, в узкую полоску улицы меж воротами ангара. Вдали прогрохотало, и тропический ветер, просочившийся в эту щель, донес до меня запах дождя. -Двери закрываются, - хохотнул охранник и захлопнул ворота. Я снова почувствовала себя как в одиночной камере. Что будет дальше? Утром, долбанув прикладом по клетке, меня разбудил охранявший нас пират. Судя по его роже, что-то насчет меня. Он присел рядом с клеткой и протянул мне смартфон. -Гляди, как здорово, - оскалившись, проговорил он. Я уже знала, что обычные телефоны не принимают здесь сигнала и служат только для просмотра видео, причем, как правило, либо порнухи, либо истязаний, но все же не удержалась и посмотрела на экран. -Ты теперь тут звездень местная, - добавил с порога Ваас. Он стоял, облокотившись на косяк, и вдыхал с лунки ногтя порошок. Я повернулась к нему, а затем вновь глянула на экран смартфона. – Знаешь, видюшки с чужих телефонов редко могут сказать что-то хорошее о человеке, но твои, - он указал на меня двумя пальцами и рассмеялся, – просто улет. Экран отвернулся от меня, а я закрыла глаза и покачала головой. Видеозапись моего выступления на конкурсе стрип-дэнса. И видео с тренировок. Супер. А когда-то я и ими тоже гордилась. -А знаешь, что в этом самое хорошее, сhika? – Ваас пошел к пирату и заглянул в смартфон. – Ну, кроме того, что у нас тут теперь есть, что погонять. -Что? – я решила лучше поддержать с ним разговор, тем более, что он только что нанюхался. -Что вчера ты была нахуй никому не нужна, а сегодня цены взлетели до небес, - он сфокусировался на мне. – Ты улетишь отсюда в неплохое место, а я получу дохрена бабла. Не говоря уж о Хойте. -О Хойте? – мой голос после многочасового молчания хрипом разнесся по ангару. -Да, мы приходили к нему вчера утречком, забыла? – он просунул руку в клетку и потрепал меня по волосам. Я увернулась. – Не хочешь? Ну и ладно, хоть танцуешь заебись. Ваас, на удивление подобревший, прошел к двери, но потом, словно что-то вспомнив, обернулся. -Пакуй манатки, до вечера ты уже съедешь отсюда. Я села, прислонившись к решетке. Дело снова решилось без меня. Волнуюсь я тут или же вот так молчу и перебираю свои воспоминания, обсасывая их, как косточки от фруктов, всё равно всё будет так, как решит кто-то свыше. Может, я поэтому еще ни разу не плакала? Раньше было достаточно какой-нибудь мелочи, а сейчас, когда жизнь висела на волоске, мне было всё равно. Или это шок? Плевать, главное, что мне ещё есть, чем жить. -Я бы заглянул к тебе ещё, но ты уже уёбываешь, - улыбнулся Ваас, прежде чем надвинуть мне на глаза повязку. Меня подхватили и кинули в фургон. Потом двери захлопнулись, и с лязганьем заперся замок. Я оказалась в полной темноте со связанными за спиной руками. Машина тронулась. Безопаснее было лечь, а вернее, упасть на бок. Прижимаясь щекой к прохладному металлу, я чувствовала каждую кочку, каждый ухаб, заставлявший меня стискивать зубы. Тут-то ко мне и вернулось желание жить. Внутри вскипала злоба. Чёртовы пираты! Они меня продали так спокойно, словно зажигалку на кассе. И кто меня купил? Любитель танцовщиц? Я тебе покажу, сука, танцы. Во мне проснулась прежняя уверенность. Может, удастся сейчас сбежать? Двое пиратов ведут машину, охраны больше никакой. Сделать вид, что мне плохо? Побить в стену ногой, чтобы услышали и остановились. Но где тут какая стена? Я пошевелила ногами и уперлась в стену, но из-за повязки на глазах было ни черта не разобрать. Тут фургон начал замедлять ход и совсем остановился. Я не успела даже понять, почему, но это явно было мне на руку. Кто-то вышел из кабины. Двое – хлопнули обе двери. Шаги приближались к моей голове, значит, я лежу головой к выходу отсюда. Звук открываемого замка, дверцы распахиваются, а я не успеваю даже подняться. -Приехали, детка, - с глаз стягивают повязку, и меня ослепляет солнечный свет. Когда я зажмуриваю глаза, перед ними пляшет оранжевый круг. Приоткрыв по очереди оба глаза, вглядываюсь в лица надо мной. Тогда я в самом деле почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Сердце ухнуло в глубину и замерло в ней. -Узнаёшь меня? – довольно ухмыляется рубака. На шее багровеет неровно сшитая кожа. Рядом с ним лицо того, кто сторожил пленниц в клетках. В предчувствии чего-то ужасного, я часто и поверхностно задышала. -Чует, чем пахнет, - констатирует первый, забираясь в фургон. Я стараюсь перестать бояться, ведь ничего очень плохого пока не случалось, и теперь, может, не стоит так дрожать. Человек сдвигает красный платок с лица и тянется ко мне. Я пытаюсь отодвинуться, упираясь ногами в пол, но он хватает меня за талию и подтягивает к себе. – Ты ведь помнишь, как ты меня обидела? – голос раздается не возле уха, а будто у меня в голове. Чужой язык скользит по шее. У меня вырывается не то вскрик, не то всхлип.- Поцелуешь меня? Он приник ртом к моим губам. Я изогнулась всем телом, резко мотнула головой, и он оторвался от меня. -Не любит нежностей, - кивает на меня мужчина и садится сверху. Его рука оттягивает вниз мою челюсть, и во рту появляется грязная тряпка. Она проталкивается всё глубже, почти в горло, отчего гортань сжимается в спазме. Мне нечем дышать, я задыхаюсь. Такой кляп невозможно выплюнуть. На глаза вновь натягивается повязка. В следующий момент на меня обрушивается удар. Правая щека пылает. Потом ещё один. И ещё. В грудь и живот. Тупая боль ввинчиваемая в моё тело закалёнными в бою кулаками. Я мычу от боли, закусывая тряпку. Вдруг побои прекращаются. Дышать. Я дышу, почти не шевелясь. Всё закончилось? Ниже горящего живота появляется прикосновение чужих рук. Они расстёгивают на мне шорты, стягивают их до щиколоток. Задирают на груди футболку. Звон пряжки чужого ремня. Звук расстёгиваемой ширинки. Лежу, не шевелясь. Да пофиг. Будь что будет. Рано или поздно этому всё равно быть. Так я думаю, когда меня переворачивают и победно рычат надо мной. Но едва рука пытается раздвинуть мне колени, глаза под повязкой широко распахиваются. Вот что такое «обладать». Он сейчас может сделать со мной всё, что захочет, а я никак, никак не смогу ему помешать. -Ноги раздвинула, сучка, - командует он, пока я сжимаю колени и рвусь из-под него. – Ты чё, оглохла? Нет уж. Я буду вырываться до последнего. Пока он пытается совладать со мной, резко дёргаюсь вперёд и бью головой. Удар неумелый и отчаянный – мне больнее, чем ему. Выматерившись, он хватает меня за длинные волосы, наматывает на кулак и бьёт головой о пол. Горло напрягается в крике, он тонет в складках тряпки. В пылу борьбы он просовывает колено меж моих ног, и я понимаю, что проиграла. Голова раскалывается от боли, но я продолжаю пытаться выбраться из-под него. И проигрываю окончательно. Что чувствуешь, когда тебя насилуют? Сказать боль – ничего не сказать. Сказать страх – всё равно, что промолчать. В мире просто перестаёт существовать всё, кроме твоего раздираемого тела. Когда пугают собственные крики, превращаемые кляпом в рёв. И это чувство, самое отвратительное, ужасное, больное чувство принадлежности кому-то целиком и полностью. Я не могла его остановить, когда он трахал меня изо всех сил. Когда моё тело билось и раздиралось. Когда я просто понимала, что это – конец. Точка невозврата. Дальше не было ничего, кроме темноты, животных телодвижений и терпкого запаха крови. Это была вечность, наполненная словами, раздававшимися громом в моей голове. «Как тебе, сука, а? А?! Ох, до чего же ты горячая внутри! Подожди, подожди! О-о, какая же ты блядь! Нравится? Тебе нравится это?!» Я задыхалась от запаха крови. Тело не повиновалось мне, им владел другой человек, и оно превратилось в тряпку. Несколько особо сильных рывков внутри меня – и тело на мне со стоном вытягивается. Из моих зажмуренных глаз, обжигая кожу, вытекают слёзы и скатываются по вискам. Это конец. Он перекатывается на спину, отпускает мои волосы и шумно выдыхает. Я уже лежу на животе и инстинктивно отползаю назад, прижимаясь оголённой грудью к полу. Как же больно двигаться. -Ты закончил с ней? -Да. Это просто нечто. -Моя очередь. Вдруг какая-то часть меня перестаёт существовать, и дышится легче. Шевелю языком и понимаю, что это просто кляп исчез у меня изо рта. Набираю полные лёгкие воздуха, но тут догадка, почему так случилось, заставляет меня отпрянуть назад. Врезаюсь спиной в стену фургона, но меня хватает уже другой человек. -Не дёргайся, - велит он. – Открой рот. Он держит меня за подбородок и тянет вниз. Я набираю полную грудь воздуха, и собственный крик оглушает. И тут же – удар по горлу. Это хуже, чем кляп, во сто крат. Я задыхаюсь, внутри всё мучительно сжимается. Изо рта тянутся нити слюны. Моё тело с грохотом ударяется о пол. Я сжимаюсь в один сплошной комок боли и плачу. Мой мир раскололся, а я оказалась в центре. Дальше ничего. Только вспышка ослепляющей боли, когда я лежу на животе, а кто-то сверху прижимает меня к полу. Потом темнота. Боль. Меня словно вспороли заживо. Руки заломлены за спину и выкручены в плечах. Голова – насаженное на тело месиво. Горло перетянуто горящей петлёй. Ноги слиплись от крови, превратив меня в некое мифическое существо. Но я вижу свет. Передо мной плавает мутное пятно. Где-то далеко, словно через толщу воды, раздаются голоса. Я смотрю на тень, которая приближается ко мне по потолку. Она становится больше, на ней возникают очертания одежды. Становятся различимы лацканы серого пиджака. Над ними – стальные серые глаза. Как только я вижу лицо, то словно выныриваю из воды. -… Мать вашу, - лицо смотрит на меня. Оно знает, что я жива и вижу его. - Оклемалась, - раздаётся откуда-то. Я понимаю, что вижу человека перевёрнутым, потому что лежу на спине и моя голова откуда-то свисает. Разгибаю одеревеневшие пальцы – подо мной жесть того же фургона. Перед глазами проносится всё, что было, и опора пропадает, на её месте разверзается бездна. -Не смей умирать, - человек хватает меня за волосы, и я возвращаюсь в фургон. Я смотрю в его глаза и пробую шевельнуть губами. -Х-о-й-т, - по буквам выговаривают они первое возникшее в голове слово. Рука, державшая меня, разжимается. Я моргаю и вижу чётче. Это тот самый человек, что расспрашивал меня. Позади него ещё несколько человек. Когда я узнала двоих из них, меня обуял страх. Я дёрнулась, переворачиваясь на живот, но внутренности скрутились в тугой узел. Вцепившись зубами в губы, давлю крик. Нельзя кричать. Их это больше заводит. -Ах вы чёртовы пидоры! – Хойт хватает одного из них и ударяет о стену фургона. Швырнув его на землю, он выхватил у стоявшего рядом человека дробовик, и грянул выстрел. Я хотела зажмуриться, но мои глаза, словно лишившись век, разверзлись. Не отрываясь, я смотрела на то, что ещё секунду назад было головой. Но страха во мне больше не было. -Теперь отвечай ты, - вытерев мелкие брызги с лица, Хойт повернулся к другому пирату. – Какого хера на ней живого места нет? -Мы взяли её такой с базы, клянусь! – запаниковал человек со шрамом на шее. – Её там могли поиметь все! -Все, говоришь? – человек в сером достал из кармана телефон и набрал чей-то номер. – Ваас, это Хойт. Узнал меня? Замолчи. Я хочу знать, что ты вытворял с моей птичкой на миллионы, пока она не прилетела ко мне… Да ну? – он вновь взглянул на меня. – А я вижу всё немного иначе. В любом случае я хочу, чтоб ты приехал сюда и посмотрел на неё. Да, его тоже захвати. Я видела, как он убрал телефон в карман и ещё раз оглядел меня. Его лицо расплылось в гримасе отвращения, потом передо мной вновь мелькнуло простреленное месиво, а потом пустота, обхватив меня черными щупальцами, унесла прочь.