Роял-флэш

Даже не помню, когда в последний раз было так приятно просыпаться. Ещё не успеваешь поднять веки, а уже чувствуешь такое спокойствие на душе, что по первости даже не обращаешь внимания на привычную спутницу - боль. Болит голова, горло, покалывает растрескавшиеся губы и тянет низ живота. И ужасно хочется пить. Нужно встать и найти бутылку с водой. Сонно приоткрыв глаза, я вдруг переключаюсь с внутреннего вопроса "где вода?" на вопрос "а где я?". Обстановка чуть знакомая, но в то же время я понимаю, что никогда здесь не была. Хижина, похожая на любую хижину с любого аванпоста. Вокруг - полнейший бедлам. Да уж, такого со мной еще явно не было. У меня с трудом получается сесть, как вдруг я замираю на месте. Меня просто парализует от понимания того, что все это время я лежала возле Джейсона. И все бы ничего, если бы эти цветные тряпки, валяющиеся вокруг, не были нашей одеждой. Первые несколько секунд я даже не могла дышать. Затем внутри что-то сработало и подтолкнуло меня. Тихо, насколько это только возможно, встаю, и, стараясь не смотреть ни на себя, ни на него, собираю свои вещи. Джинсы лежат так, словно их только что скинули впопыхах. Стараюсь держать себя в руках, но мое лицо перекосилось само собой. Везде вянут хер пойми как попавшие сюда стебельки марихуаны. Повернувшись к двери, я, все ускоряясь, натянула свою одежду и свалила на улицу. Это был пиздец. Даже хуже, чем пиздец. Но только это и вырвалось у меня, когда я сползла по стене хижины на крыльцо. - Пизде-е-е-ец, - тонко провыла я, разом забыв все языки, кроме родного, и зарываясь пальцами в волосы. Вот теперь мне действительно было плохо. Отвратительное чувство, словно ко мне пристало что-то грязное. Я просто горела от стыда. И разве что было хуже, так это полное осознание своей вины. Пытаясь воскресить в памяти причину такого финала, я быстро ее нахожу. Таблетки. Желтые таблетки, которые я растворила в воде, чтобы как-нибудь позже проверить их действие. А потом мы оба это пили. Вскочив на ноги, я иду вперед, роясь в кармане. Проклятый пакетик все никак не поддается слабым дрожащим пальцам. Взбежав по деревянным ступеням на пирс у реки, я изо всех сил метнула пакет с таблетками, стараясь зашвырнуть его подальше. - Чертов Оливер! - тонкий пластик порвался прямо на лету, и таблетки застучали по доскам мелким градом. - Спасибо, блять, за советы бесценные! Продолжая чертыхаться себе под нос, я села на пирс, окруженная разноцветной россыпью, и снова сжала голову руками. Конечно, Оливер тут ни при чем. Как и доктор, штамповавший что попало. Просто я, как всегда, ищу виноватого. Подбирая рассыпанные таблетки одну за другой, не глядя, кидаю их в воду. Это блядство и пиздец. Конечно, я не знала на сто процентов, было ли что-то между мной и Джейсоном, потому что я просто этого не помнила. Но тянущая боль в нижней части живота и капли засохшей крови на бедрах, которые я заметила, когда одевалась, говорили об обратном. В моем случае ничем другим это быть не могло. Мне было жутко стыдно еще и именно потому, что я была уверена, что никогда не поступлю подобным образом. Никогда не буду девочкой на одну ночь вот так, фиг знает где, накидавшись наркотой, и с кем попало. А после того, что со мной сделали на острове, я была готова прикончить любого, кто на меня посмотрит. И теперь, понимая, что сама виновата во всем этом, чувствовала себя хуже всех на свете. Я помогала Джейсону, считая, что так будто бы заглажу свою вину перед Райли. Молодец. Всем помогла. Тупо сидя на пирсе и глядя в грязную воду, вспоминаю, как кто-то сказал мне, что нет хуже наказания, чем то, которое ты даешь себе сам. Кажется, тогда я, усмехнувшись, ответила: "Скажи это Ваасу, и он уделает всех". Хотя теперь мне казалось, что и Ваас не смог бы придумать ничего более тяжелого, чем мое чувство отвращения к самой себе. Пожалуй, застрелить меня было бы даже гуманней, чем оставить в живых. А ведь мне еще нужно как-то объясниться с Джейсоном. Только эта мысль и подняла меня на ноги. Так. Вспомнить, что именно было. Оценить ущерб, принесенный аванпосту, по возможности все убрать. Чтоб у него и мысли не возникало о том, что тут могло произойти то, что, собственно, и произошло. А если он что-то помнит, в отличие от меня? Если не "что-то", а вообще все? Закусив ноготь, я в приступе легкой паники пытаюсь придумать, что делать. На ум приходит воспоминание о том, как мы с Ваасом когда-то насмерть замучили японского банкира. А позже оказалось, что его ищут, и поиски велись весьма успешно: в его машину, с которой он не расставался, был вставлен маячок - не то конкуренты постарались, не то ревнивая жена. Эту-то машину, перевозимую вместе с владельцем по морю на частном судне, и подорвали шутки ради пираты. Пропажа сигнала в районе наших островов здорово взволновала японских детективов. Хойт, у которого были весьма длинные руки, мог замять дело в два счета, едва его люди из Страны восходящего солнца шепнули ему о том, что, мол, аккуратнее там. Но Волкер решил сорвать злость на нас. "Если не можешь расхлебать свое дерьмо - отпирайся", - сказал мне тогда Ваас. Я, по сути, была ни при чем, но и умерщвлению японца не препятствовала, а значит, была виновата тоже. То, как дерзко Монтенегро отрицал свою причастность к этому делу, прочно засело в моей памяти. Он словно играл в покер, не имея на руках хороших карт, и все равно срывал куш. Вот и сейчас, вспомнив тот случай, я не могла придумать ничего лучше, чем отпираться до последнего. И даже если Джейсон что-то вспомнит - убеждать, что ему это привиделось. Идея была полным говном, но меня так трясло от страха, что я только это и могла сделать. До чего же тупо и стыдно вышло! А вроде бы все только пошло нормально. Даже не зная, с чего начать, я просто пошла по аванпосту, чтобы осмотреться. Вроде бы все было точно также, когда мы сюда пришли. Разве что два трупа так и лежали на тех же местах. Проходя мимо того парня, который попался Джейсону, я вижу три дырки от пуль. А если бы Броди не был обдолбан, то вряд ли так просто убил бы его. Я вспомнила, как сама испытывала то очень знакомое щекотливое чувство, от которого не сидится на месте. Прямо как на аванпосту "После 12". Когда хочется чуть ли не умываться чужой кровью. В прошлый раз все закончилось только этим. Может, доктор Эрнхард, пребывая в кризисе идей для новых рецептов, просто закатал экстази в желтый желатин? Я остановилась и глубоко вздохнула, откинув голову. Даже знать не хочу, что это было. Уже собираюсь идти дальше, как вдруг мой взгляд натыкается на кустики марихуаны, когда-то с таким трепетом выращиваемой пиратами. Выдрана почти половина. Половина?! Я сразу вспоминаю, как весь пол в той комнатке был закидан ее листьями. Сглотнув, чувствую, как болит горло. Джейсон сам сказал, что вообще ничего не курит, так это что же... получается, это я его накурила? Еще и вдогонку к таблеткам. И, вроде бы, даже что-то вспоминается. Я помню это, но как-то неуверенно, словно это была не я. Помню, как мы оба на кой-то хер вырвали половину травы, но донесли до хижины совсем чуть-чуть. Но кто был инициатором этой идеи уже не разобрать. - Боже мой, - проскулила я, и мое лицо снова скривилось. Чтобы не заныть, впиваюсь ногтями в ладонь. Спокойно, сама виновата, все переживания как-нибудь потом. Будь это все не со мной, я бы с удовольствием передала эту историю как забавную байку, но сейчас вообще было не до смеха. Сердце трепыхалось как сумасшедшее, пока я прогоняла воспоминания в голове. Да, сама отыскала бумагу для самокруток, кажется, тоже сама заставляла его попробовать (Господи, да он меня убьет!), потом показывала, как держать затяжку... Будучи не в силах больше сдерживаться, я ударила по стене ближайшей хижины изо всех сил. Легче не стало. Хотелось только ударить еще сильнее. Переполнявшие меня эмоции вместе с постнаркотическим отходняком отняли последние силы. Но одновременно с этим я чувствовала спокойствие, лежащее где-то на дне души. То ли падать ниже было уже некуда, то ли вчерашние проблемы были полной ерундой по сравнению с сегодняшними, но все воспринималось как-то пофигистично. Может, действительно, как говорил Ваас, чего-то не хватало. Дернув головой от этой мысли, я принялась отрывать кусочки содранной на костяшках кожи. Как у меня вообще могло что-то быть с Броди? Мне ведь ясно дали понять, что на подобное можно больше никогда не рассчитывать. И что это тогда - просчет или намеренная хитрость, чтобы меня не продавали, как остальных? Да ладно это, как я вообще могла согласиться на секс? От бесконечного круга размышлений и догадок голова ныла все сильнее. Воспоминания постепенно становились все ярче. - Давай, отрывай листья, - смело командовала я, лихорадочно ища по карманам зажигалку. - Все? – тупо спросил Джейсон, глядя на стебель. Я подумала пару секунд, прежде чем ответить: - Ну, сколько сможешь. - Ладно, - кивнул он, принимаясь за дело. Я вытаскиваю из пачки бумажку для самокруток и, плюхнувшись рядом с ним на матрас, начинаю накладывать в неё скрученные листья. Затем, лизнув край, аккуратно сворачиваю её непослушными пальцами. - Теперь смотри, - обхватив краешек губами, откидываю крышку зажигалки и, чиркнув колёсиком, подпаливаю кончик. Джейсон, внимательно следя, сглотнул. Глубоко затянувшись, чтобы листья начали тлеть, задерживаю дыхание и передаю косяк парню. Он неуверенно сжимает его пальцами и очень осторожно подносит к губам. Я выдыхаю дым слишком рано, чтобы сказать ему, что делать дальше. - Вдохни, - он набирает полный рот дыма и замирает. – Нет, ты прям вдохни. Джейсон послушно делает вдох и тут же пытается выдохнуть, но я зажимаю ему рот. - Держи! Держи, не выдыхай, - он кивнул с закрытыми глазами, но надолго его не хватило. С непривычки парня пробрал кашель. Я снова затягиваюсь. Он уже сам берет косяк из моих рук и делает новую затяжку. Держит сам, закрыв глаза, словно стараясь полностью сконцентрироваться на дыхании. Мы выдыхаем одновременно. – Неплохо. Под моим контролем Джейсон пробует сам. В это время я, решив скрутить второй косяк для себя, медленно поднимаюсь на ноги, опираясь на стену. Пара шагов по комнате – и я растянулась на полу, запнувшись о ноги парня. - Ого. Всё нормально? - уже без особого интереса спросил он. Вместо ответа я вдруг залилась ненормальным смехом. - Да ваще, - ни к селу ни к городу звучит ответ. – А ты как? - Да ваще, - покивав головой, отвечает он. – Только как-то странно стал себя чувствовать. Ещё до травы. - А, это я таблеток в бутылку насыпала, - безмятежно потягиваясь на полу, говорю я. – Прям в воду, ага. - Во ты овца-а-а, - всё так же безэмоционально тянет он, снова затягиваясь. - Сам овца, - подняв вверх указательный палец, констатирую я. - Мне их Оливер дал. - Вот ушлепок. - Да ладно, тут все на чем-то сидят, - пожимаю плечом я, все еще лежа на полу. Джейсон несколько секунд задумчиво смотрит куда-то в потолок за уходящей струйкой дыма, прежде чем выдать: - Да пошли они все нахуй. - Молодец! - я резко сажусь и щелкаю пальцами, - Давай еще раз. - Пошли все нахуй! - Тихо, тихо, тихо, ты че орешь? - где-то в глубине сознания шевелятся остатки здравого смысла. - А вдруг пираты? Мы замираем, глядя друг на друга, после чего синхронно бросаем взгляды на дверь. Не без труда поднявшись на ноги, он тянет за руку и меня. Понимая, что ноги меня больше не слушаются, я остаюсь там же, прислонившись к стене. Джейсон, дойдя до двери, открывает ее и замирает на пороге. Какое-то время мы вслушиваемся в уличную тишину, прерываемую лишь птичьими криками. Ни намека на присутствие кого-то чужого. Я снова потихоньку сползаю на пол. Да, может сейчас и надо быть настороже, но просто я очень устала. - Вроде никого, - беспечно пожал плечами Джейсон, закрывая дверь. Глядя на него снизу вверх, киваю и перебираюсь обратно на матрас. Но через несколько секунд пришлось подвинуться, освобождая место и для парня. Едва усевшись рядом, опираясь на стену, он говорит: - А знаешь, я ведь хотел спросить у тебя какую-то важную штуку, - я перевожу на него взгляд, явно не понимая, о чём он говорит. Не знаю, сколько времени проходит - сейчас оно течёт как-то иначе, - но он всё же заканчивает фразу, - но, хоть убей, не вспомню, что именно. И в тот самый момент почему-то всё и случилось. Это мало на что похоже. Разве что если представить, будто с глаз упали шоры, а мир оказался не таким, каким ты воображал. И ты стоишь, с абсолютно слетевшими на ноль чувствами, внутри ничего, а перед глазами мир. И, хочешь не хочешь, он такой. Воспринимай как можешь. Счастье, если он тебе понравится. Будешь жить в нём припеваючи. А если нет - на всю жизнь запомнишь этот момент, когда он вдруг возник у тебя перед глазами, и всё пошло не так. Мы увидели друг друга заново. Без надуманных стереотипов, предположений и собственных опасливых домыслов. Почему именно тогда, под наркотой - не знаю. Но мы замерли, глядя друг на друга. Я знала, что он не посмеет ничего сделать первым. И поэтому, выждав несколько секунд после того, как его взгляд задержался на моих губах, я подалась вперёд. Судя по солнцу, сейчас было около четырёх часов. Я, всё ещё по инерции сжимая голову руками, пыталась понять, какой, хотя бы, сейчас день. После воспоминаний от меня не осталось ничего, кроме горячего желания забить саму себя до смерти и жуткого чувства стыда. Я так замучила себя, что закололо сердце. Я всё же разыскала на аванпосту чистую воду, а попутно рассмотрела себя, насколько это было возможно без зеркала. Надежды наврать Джейсону рухнули окончательно. Какой смысл что-то выдумывать, если мои плечи недвусмысленно горят тёмными пятнами засосов, а по всему телу синяки от его пальцев? Это был полнейший провал. Я впервые не знаю, как выкрутиться и что мне делать. И отходняк от таблеток такой, что временами я даже перестаю задумываться, почему же, собственно, мне почти пофиг на всё. Мне до жути надоело постоянно что-то решать. Казалось, все уже абсолютно неважно, но, когда неподалеку со скрипом открылась дверь, я сжалась, уткнувшись лбом в согнутые колени. Меня мелко трясло от напряжения, когда с крыльца по направлению ко мне захрустел песок под чужими шагами. Я не уходила лишь потому, что идти было особо некуда. Да и к тому же этому разговору все равно нужно было состояться. Все внутри меня уже изнывало от желания побыстрее пережить это. Мне и так было плохо от жары, отходняка, боли и стыда. Поэтому я сжалась, словно стремясь стать меньше, и слушала, как он подходит и, чуть помедлив, садится рядом со мной на крыльцо. Ловя каждый звук, понимаю, что он почти неслышно вздыхает, и этот вздох не значит ничего хорошего. Не я одна умею воскрешать в памяти забытые моменты. Мы оба молчим. Я давно готова ответить на любой вопрос, но ждать расспросов так же противно, как и спрашивать что-то самой. Тянутся томительные минуты, и тишина начинает напрягать все сильнее, а мы все сидим, как два дурака на паперти. Наконец я не выдерживаю. Будучи больше не в силах сидеть, поднимаюсь на ноги и, не глядя на Джейсона, спускаюсь с крыльца и делаю несколько шагов вперед, чтобы немного пройтись, но останавливаюсь. Обернувшись, вижу, как парень смотрит на меня исподлобья виновато и неприязненно. Это подсказывает мне, что можно договориться легче, чем казалось. - Ничего не было, - предлагаю я, пожав плечом. - О'кей, - быстро соглашается он. У меня запоздало мелькает мысль, что, может, он и не помнит, что основная вина за все лежит на мне, и в таком случае можно было бы сорвать на нем злость. Ладно, что сделано, то сделано. И можно отпираться перед кем угодно, но перед собой остается только признать, что большого вреда мне эта ночь не принесла, а в чем-то даже пошла на пользу. Прям чудеса психиатрии, мать их. - Каков дальнейший план? - спрашиваю я, сама удивляясь тому, насколько легко у меня выходит будничный тон. Джейсон тоже достаточно быстро включился в рабочий режим. Достав спутниковый телефон и глянув на экран, он говорит: - В десять тридцать Хойт будет в порту. Плюс время на дорогу, и выходит, что с десяти городок будет свободен. Но лучше немного выждать, чтоб действовать наверняка. В десять пятнадцать мой человек привозит тебя и отводит в затопленный подвал. - Значит, сорвать вентили на водонапорке нужно около девяти, чтобы успело затопить подвал, но чтобы вода не успела уйти? - спрашиваю я. Джейсон покивал. - Да, около того. Этим я займусь один. Разделимся здесь, на северном острове. Тебя заберут в условленном месте в восемь сорок пять, - уверенно говорил он, словно читая расписание с листа. - Подожди, а не лучше будет передать меня уже на южном острове? Чем меньше времени я проведу с наемниками, тем меньше риск того, что меня раскроют. Он на секунду замешкался, словно подбирая слова. - Мне проще будет добраться одному. Если вдруг столкнусь с кем-нибудь, то смогу уйти. А то у тебя ступор в перестрелках... - Я просто работаю с винтовкой на дальнем расстоянии, - все же меня задели его слова, - а в кучу никогда не лезу. - Ну, ты меня поняла, - махнув рукой, поморщился он. Я протянула ему бутылку чистой воды. Он взял, не глядя, и это натолкнуло меня на мысль, что он не помнит о том, что пил воду с таблетками. Пользуясь его кратковременным молчанием, задаю все волнующие меня вопросы: - Что я могу взять из оружия? Нож и... - Тебе вообще ничего нельзя с собой брать, - оторвавшись от бутылки, отвечает он и сразу пресекает мою попытку возразить. - Вообще! Сама подумай - а если тебя обыщут? Тогда мы подставим под удар весь план. Между прочим, ты однажды оставила при себе нож и погорела именно на этом. - Спасибо, что напомнил, - разозлившись, чеканю я. Да уж, очень приятно работать с человеком, который может тебя заткнуть. Прям до боли в одном месте. - А проволоку на стене мне что, зубами рвать? - Насколько я понял из объяснений, в подвале есть стеллажи с каким-то хламом, - игнорируя мои выходки, продолжает говорить он. Идеальный стратег, - а рядом стоит стол охраны. В первом ящике сверху будут лежать кусачки для проволоки или ножницы по металлу. Справишься? - Спрашиваешь, - фыркнула я. - Да и сейчас уже поздно отказываться, я верно понимаю? - Да, - не замедляясь, продолжил Броди и взглянул на красневшую полосу неба на горизонте, - сейчас почти пять. Надо подготовиться. Я организую засаду в порту. - Поосторожнее там. Партнеры Хойта тоже приезжают на переговоры подготовленными. Все боятся нападения другой стороны, поэтому вооружение там неслабое. Вас может ждать сильный отпор, - я договариваю куда-то в сторону, словно боясь, что он примет мои тревоги на свой счет. - Ты уверена? - с настороженностью спрашивает он. - Ну может, на этот раз все пройдет гладко, но я бывала на таких стычках. Главное - дайте уйти другой стороне, иначе, если умрет кто-то влиятельный, проблем не оберетесь. Хватит и Хойта. - Думаешь, кампания прекратит существовать после его смерти? - вдруг спросил он. Я немного помолчала, сбитая с толку внезапной сменой темы. - Да. Первый, кто метит на его место - это Ваас, но он это не потянет. И ему это известно. В то же время черта с два он кого-то пустит на место Хойта. Постепенно кампания тихоокеанского региона сожмется до среднего наркобизнеса и не более того, - я говорю это, сама не зная, как все будет. Просто сейчас мне выпал еще один шанс предотвратить его мысли об убийстве Вааса. Что ни говори, а я все равно очень боялась, что Джейсон решит обойти наш договор. Поэтому спокойствие придет ко мне только когда я своими глазами увижу, как они отчалят от берега. - И еще один момент по плану, - вспомнил Джейсон. - Сперва ты поднимешься за документами и лишь только потом вернёшься в подвал и выключишь сигнализацию. Если кто-то обнаружит неисправность системы, пока ты находишься в кабинете Хойта, поднимется тревога. Чем меньше по времени выключена сигнализация, тем лучше. - Ну прекрасно, - выдыхаю я, замечая, как мой план меняется прямо на глазах. - И я должна буду незаметно из подвала до кабинета и обратно пройти? - Придется, - пожал плечами парень. - Да ты понимаешь, что больше шансов, что я погорю прям там и все пойдет к черту? - Ликки, - устало, но ровно остановил меня он, - детали больше не обсуждаются. Ради Бога, скажи, что ты все еще в деле, и на этом закончим. Я тяжело выдохнула куда-то в сторону, уговаривая себя сдержаться. И сейчас это далось мне легче, чем обычно. - Ладно, я попробую. Я постараюсь. - Молодец, - кивнул парень. - Только одна просьба, - не особо прося, а больше ставя условие, говорю я. - При любом раскладе мне после всего этого нужно попасть к Ваасу. Неважно, даже если я умру или буду умирать, я должна найти его. Понимаешь? - Не очень, - через паузу отозвался Броди. - Я сбежала не от него, а от Хойта. Не хочу давать ему повод думать иначе. - Думаю, ему это не особо важно. Он просто пристрелит тебя, как и обещал... В лучшем случае. - А это уже не мое дело. И не твое, тем более. Джейсон сделал несколько шагов в сторону багровеющего горизонта и остановился. Не оборачиваясь, он спросил: - И ты действительно этого хочешь? Это ведь твоя жизнь, а не его. - Я не умею ею распоряжаться, - уводя взгляд в другую сторону, скомкано отвечаю ему. - У него куда лучше выходит находить мне применение. - Может, дело, а не применение? - бросает парень через плечо. - Ты же все-таки одушевленный предмет. - Вот давай фотографы не будут учить переводчиков, да? - фыркнула я, сводя эту тему на нет. - Лучше подумай о том, куда будешь Хойту стрелять. - А ты задайся вопросом, где найти одежду под Оливера, - не отстал Джейсон. Я огляделась. - Здесь должен быть склад багажа пленников. Там наверняка есть что-то подходящее. - А моего там случайно нет? - фыркнул Броди. - Можешь глянуть на досуге, - отозвалась я, направляясь к складу. Всего за полчаса мне удалось разгромить хижину с багажом так, что я почти не удивлялась тому, какой бардак был учинен там, где мы проснулись. Стопки чужих чемоданов и так держались на честном слове, а моя попытка снять сверху один из них стала последней каплей. Меня едва не завалило. Пожалуй, если бы Джейсон мне помог, этого и не случилось бы, но просить его о чем-то не хотелось. Копаясь в чужих вещах, я все снова и снова возвращалась в своих мыслях к одному - почему этот дотошный и въедливый парень так легко и быстро согласился все забыть? С одной стороны, так выходило как нельзя лучше для меня, но с другой, я чувствовала за себя обиду. Что там говорить, по нему и так видно, что он никогда не был обделен женским вниманием, так что ему наверняка не впервой делать вид, что ничего не произошло. Но я-то не могла похвастаться тем же. Более того, для меня все же был неприятен тот факт, что меня могли принять за одну из тех, для кого секс ничего не значит. Бросив чужие вещи обратно в чемодан, я вздохнула. А чего ты ожидала? Что все будут героически сопротивляться твоим домоганиям и заботиться о твоем прошлом? Зачем-то аккуратно складывая чьи-то подвернувшиеся под руку джинсы, возражаю самой себе. Но ведь я не хотела, чтобы все получилось так. Может, где-то в глубине души мне и хотелось однажды принять чье-то внимание. И именно в тот момент, когда мы смотрели друг на друга, мне и показалось, что это оно. Но, конечно, я ошиблась. Может, Ваас прав, и я действительно одна из тех, кто не создан для этого. И все мое предназначение - это метко стрелять и восхищаться брызгами крови на своем лице. Бросив сложенные джинсы обратно, я выдохнула. На фоне скомканной одежды они смотрелись особенно нелепо. Прямо как Джейсон со своей идеологией одушевленности-неодушевленности. Ему не понять, что иногда кто-то не может жить самостоятельно. Если я оторвусь от Вааса, то точно стану пустым предметом. И неважно, как он воспримет мое возвращение. Их было уже столько, что он точно ждет нового. И, возможно, последнего. Через несколько чемоданов мне, наконец, повезло. Желтая футболка большого размера с каким-то ненавязчивым рисунком. Натянув ее на себя, я поднимаюсь на ноги и стараюсь оглядеть себя. Уже поношенные и кое-где рваные джинсы были мне великоваты и вместе с футболкой скрывали фигуру. Хоть раз в жизни появился повод порадоваться собственной угловатости и отсутствию форм. Осталось только волосы собрать. Довольно быстро нахожу в другом чемодане косметичку и резинку для волос. Но, надев ее на запястье, замечаю там же пудреницу с зеркальцем. Соблазн взглянуть на себя слишком велик, и потому я открываю ее и, пересев поближе к окну, всматриваюсь в отражение. Мне нужно было несколько секунд, чтобы поверить в то, что это действительно я. Рука с зеркалом задрожала. Опустив её слишком быстро, не удерживаю пудреницу, и та, ударившись о пол, рассыпает свое содержимое. Я смотрю на крошки пудры, а из головы все не идет этот образ. Вмятая скула, по которой расплылся синяк, сетка лопнувших капилляров на белках глаз, размашистый шрам на другой щеке, следы размазанной крови... И затравленный взгляд. Я просто отказываюсь верить в то, что это мое лицо. Ведь когда-то оно было другим. Сейчас же это не я. Мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и вспомнить, что я хотела сделать. Лишь наткнувшись взглядом на резинку на запястье, встряхиваю головой и собираю волосы. Пряди у лица слишком короткие, и потому постоянно выбиваются и висят, задевая щёки. Отрешённо сидя на полу и держа руки на коленях, я вдруг понимаю, что вряд ли уже когда-нибудь вернусь сюда. Прямо сейчас пришла пора понять, что сегодня вечером настанет время умирать. И эта внезапно возникшая и ничем не подтверждённая идея вдруг покатилась, как мячик с холма, таща за собой вереницу странных догадок. Гвозди, торчавшие из куклы. Чёрный - конечно, Маркел. Мрачная, как ночь, и гибкая, как кошка. "Воинственная", как говорит её имя; француженка, город Ним. Лежащая сейчас в чёрном жирном грунте. Розовый - неугомонная "юная девочка". Канья, перегрызшая глотку единственному человеку, который был ко мне добр. И получившая за это пулю в лоб. Девочка, погибшая от моей руки ни за грош, всё ещё топтала мне душу. Белый - торговавший кокаином снайпер Донато. Единственный на острове дилер, не пробовавший своего товара. Погиб, защищая чужие травяные поля, от руки Джейсона Броди. Серый, стальной серый - цвет пронзительных и пустых глаз Хойта. Ты уже труп, паскуда. Хоть тебе это и неизвестно, но я гарантирую. Это четыре. Несколько гвоздей выпали, и я, хоть убей, не помню их цветов. Это и не важно. Потому что когда всё закончится, я получу пулю в сердце и стану последним номером в списке. Ликки Лав, безымянный паяц со снайперской винтовкой Z93, произведённой США, с патронами 12,7 миллиметров. Будет убита Ваасом Монтенегро.