Atholad

      Легкая дымка укутывает засыпающий в преддверии зимы лес. Солнце бросило прощальный отблеск на обнаженные ветви и окончательно спряталось за темной громадой горы. Серебристая тень тихо скользит по опавшей листве. Лес замирает, вслушивается, будто не верит. И немой укор звучит в безмолвном удивлении вековых деревьев: - Где ты была так долго, госпожа? Почему позволила тени окутать нас? Почему оставила нашего короля? Скажи нам, скажи...       Но ответа нет. Она только ниже склоняет голову, и молчаливый крик леса болью отзывается в сердце.       Великая Пуща - мрачное, измученное отражение своего владыки - наполняет душу неизбывной тоской, заставляя ее ускорить шаг. Она помнит, каков был Эрин Ласгален в былые времена. Она помнит слишком многое... - Стой! Кто идет? - патрульный отряд эльфов словно возник из воздуха. Со всех сторон на нее нацелились стрелы. - Дети леса, как много в вас страха... - от голоса неведомой гостьи по телам эльфов пробегает дрожь. Но не от ощущения опасности, а от незримого присутствия силы, безграничной и неведомой им. - Я пришла к вашему королю, - она вскидывает голову, оглядывая лучников. - Кто ты и зачем он тебе понадобился? - усталый и настороженный голос проникает в самое ее сердце, зацепив какую-то струну и затихнув болезненным звоном. - Леголас... - странное выражение проскальзывает в голосе незнакомки. - Сын Трандуила... Неужели годы так изменили меня?       Она делает шаг навстречу эльфийскому принцу, вышедшему на оцепленную стрелками поляну, и откидывает капюшон, позволяя бледному свету только взошедшей луны выхватить из темноты ее лицо.       И Леголас словно прирастает к месту.       Невозможно. Это не может быть правдой. Это не может быть она.       Но память услужливо подбрасывает застывшему принцу новые и новые картинки из прошлого, на которых запечатлелось это же безукоризненное, неестественно совершенное даже для эльфов лицо.

***

      В то лето Леголас достиг тысячелетия - значимая дата даже для бессмертного народа. Во дворце гремел праздник, вино лилось рекой, музыка не умолкала ни на минуту, пир по случаю дня рождения принца был в самом разгаре. Именно в тот день наследник впервые услышал этот голос - глубокий, красивый и удивительно нежный - тот самый голос, который он слышал сейчас, на этой поляне неподалеку от реки.       Он никогда не забудет, как распахнулись высокие кованые двери, и в притихший зал медленно вступила она. Он никогда не забудет побелевшие пальцы отца, судорожно вцепившиеся в подлокотники трона, и его лицо, с которого словно разом стерли последние краски.       Ее голос, негромкий, но властный, с легкостью перекрыл прокатившийся по залу шорох голосов: - Мое почтение, владыка Трандуил.       Отец просто склонил тогда голову, и Леголас не был уверен, что в тот момент великий король эльфов был способен вымолвить хоть слово. Наследник не знал, почему, и странное поведение отца несколько пугало.       Принц помнил свое смятение, когда она обратилась к нему. - Леголас, сын Трандуила... - она на мгновение замолкла, окидывая его долгим взглядом своих пронзительных темных глаз. - Сегодня в Лесу празднества в твою честь. Позволь и мне преподнести тебе подарок.       Леголас на негнущихся ногах двинулся к удивительной гостье. Та протянула ему руку. На узкой изящной ладони лежала брошь. Эльф мог бы поклясться, что никогда раньше не видел подобных драгоценностей. Безупречной формы лист с каплей росы, перевитый тонкими мифриловыми нитями, был выполнен из прекраснейшего камня, казавшегося льдисто-холодным, но при перемещении словно наполняющегося пламенем.       Благоговейно и немного с опаской принимая подарок, принц робко пытался рассмотреть незнакомку. И неожиданно ему пришло в голову, что она сама похожа на камень из своего дара. И совершенно непохожа на эльфов, по крайней мере тех, которых принц встречал. Вся в белом, сдержанная, спокойная, с гордо вскинутой головой, она словно несла в себе древний, извечный огонь. Он отражался в ее темных, бездонных глазах, путался в ее волосах, тоже темных, но отливающих червонным золотом и свободно струящихся едва ли не до колен - длиннее, чем Леголас когда-либо видел. Она завораживала. Она была льдом и огнем. Она была прекрасна. Но наследник отчетливо осознал, что он совершенно точно не знает, кем же она была и кто есть на самом деле. - Как называется этот камень? - вопрос был абсолютно спонтанным и уж точно не самым главным из того роя, который вертелся на уме у принца, и от стыда к лицу Леголаса прилила краска. - Астилл, эти камни зовутся астиллами, - она улыбнулась, видя его смущение. - Тебя нарекли Зеленым Листом... Хотя следовало Светом Надежды,- ее взгляд на мгновение задержался на короле, словно превратившемся в статую. - Так пусть этот лист всегда несет тебе надежду, Леголас, и хранит от всего зла, которое только существует и может появиться в этом мире... - тень скользнула по ее лицу при этих словах.       Она внушала трепет. Больше всего в тот момент лесному принцу хотелось склониться перед ней в глубоком поклоне, и он с удивлением прислушался к этому велению души, новому и странному для гордого эльфийского наследника. - Кто ты? - следующий вопрос вырвался у Леголаса из самой глубины души. - Меня зовут Астиль, - теплая улыбка ободрила окончательно смутившегося принца. Но пояснять что-либо еще она явно не собиралась. - Твое имя похоже на название камня, подаренного мне, - Леголасу, в свою очередь, ужасно хотелось узнать побольше. Юность - время любопытства. - Они как-то связаны? У тебя очень странное имя, что оно означает? - Как много вопросов, - улыбка снова тронула ее безупречные губы. - Эти камни названы в мою честь, если это так тебе интересно. А мое имя появилось тогда, когда имена еще не должны были что-либо значить. Так что, увы, я не могу полностью удовлетворить твое любопытство, мой принц.       И, оставив Леголаса пытаться переварить только что полученную информацию, она величественно повернулась к Трандуилу. - Мой король, - ее голос вдруг потерял всякое выражение. - Я прошу позволения остаться на ночь в твоем дворце.       Леголас ожидал чего угодно, но слова отца и то, как прозвучал его голос, окончательно выбили почву из-под ног принца. - Мой дворец... - в голосе лесного короля сквозила безысходная боль. - Он в равной степени принадлежит нам обоим. Ты не нуждаешься в моем разрешении, Астиль.       В зале воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием горящих факелов. Леголас ничего не знал о том, что связывало его отца и Астиль. И, конечно, понятия не имел, о чем говорит лесной король. Но в тот момент принцу очень хотелось подойти к нему и сжать отцовскую руку, сделать хоть что-то, как-то поддержать. Потому что наследник видел вековую тоску, вдруг прорвавшуюся через обычную маску спокойствия и хладнокровия эльфийского владыки, хоть и не понимал ее причины. - Это давно не так, Трандуил, - та же тоска неожиданно прозвучала в голосе гостьи. - Очень давно. - Правда? Может быть, потому, что прошло две тысячи лет? Если так, то это не моя вина, и ты это знаешь! Для меня за эти годы ничего не изменилось! - Трандуил почти кричал. У Леголаса было ощущение, что остальные эльфы в зале и вовсе перестали дышать - настолько было тихо. - Вот как? Твоему сыну только тысяча лет. Не думаю, что для него две тысячи - это мало.       Лицо лесного короля стало совершенно белым. Подавшись было на троне вперед, он отшатнулся, словно получив пощечину. - Впрочем, не стоит обсуждать этот вопрос при твоих подданных, Ваше Величество, - Леголасу показалось, что в голосе Астиль прозвенела сталь. - Я надеюсь, мои покои не заняты.       И, резко развернувшись, она стремительно вышла из зала, взметнув переливающейся волной волос.       В действительность Трандуила вернул голос сына. - Отец? - удивленное и сочувственное. Лесной король медленно перевел на него взгляд. В синих, так похожих на его собственные, глазах Леголаса было много вопросов и искреннее желание помочь. "Нет, сын. Этого знать тебе не нужно. Только моя беда, только моя печаль", - пронеслось в голове Трандуила. - Я в порядке, - это прозвучало уже вслух, привычно спокойно. - Мне жаль, Леголас, что твой праздник испорчен, я не хотел этого. Прости, мне нужно идти.       Пальцы сына на мгновение стиснули ладонь эльфа. - Все хорошо, папа. Я знаю, иди.       Маска Трандуила на миг слетела вновь от этого теплого и ободряющего прикосновения. Полные отчаяния глаза встретились с глазами принца, но почти сразу же лицо лесного короля снова стало непроницаемым. Он кивнул, поднялся и вышел из зала, тотчас зашумевшего снова.       "Я надеюсь, мои покои не заняты..."       Трандуил невесело усмехнулся, шагая по лестнице на верхний ярус. Явная издевка. Или она действительно думает, что он старался ее забыть? Какой смысл бороться с тем, что сильнее тебя? Ей ли не знать про это...       Как ее покои могут быть заняты кем-то другим? Они для него священны, они всегда ждали только ее. В них даже убирались каждый день. Каждый день на протяжении всех этих проклятых двух тысяч лет.       Он наизусть помнил дорогу к ее комнатам. Когда становилось совсем невмоготу, он приходил и подолгу сидел в ее покоях, вспоминая драгоценные минуты, проведенные вместе, минуты, которые для него, бессмертного эльфа были ценнее сотен и тысяч лет, в которых ее не было, позволяя боли и тоске окончательно затопить измученное сердце. А потом выпрямлял спину, надевал эту трижды проклятую маску спокойствия и возвращался к королевским делам.       Воспоминания об их последней встрече были наполнены поровну болью и сладостью. Как справедливо потом заметил его советник, не было бы счастья, да несчастье помогло. И Трандуил был согласен с ним полностью, несмотря на то, что сам помнил едва ли половину, а большую часть событий ему рассказали приближенные.       И сейчас обрывки воспоминаний мелькали яркими картинками перед королем, едва ли не бегущим по крутым лестницам.