Atholad

      После схватки с драконом никто не верил, что эльфийский король выживет. Бесчувственное тело Трандуила принесли во дворец и уложили в королевских покоях. Чудом было только то, что он уцелел. Никто из эльфов, владевших даром врачевания, просто не знал, как подступиться к страшному ожогу, изуродовавшему всю левую сторону прекрасного лица лесного короля. Великое Зеленолесье погрузилось в печаль. В сердцах эльфов воцарилась скорбь и тревога - молодой и любимый король умирал, заменить его было некому, и еще слишком свежи были воспоминания о его отце.       Именно в те сумрачные дни она впервые появилась во владениях лесных эльфов. Никто не мог сказать, приехала ли она, пришла ли и с какой стороны. Она просто зашла во дворец, и никто не смел мешать после единственного прозвучавшего вопроса: "Где он?". Эльфы сами потянулись за ней, понимая, куда и зачем она идет. И чувствовали, что если кто-то и может помочь, то только она. Кто-то вспомнил, что, кажется, видел ее после осады Барад-Дура среди войска лесных эльфов. Другой прошептал, что такого быть не может. Третий сказал, что сейчас это совсем неважно. Но абсолютно все подчинялись ей тогда беспрекословно. И многие потом спрашивали себя, а только ли из-за любви к своему королю они проявили такую невиданную для гордого эльфийского народа покорность по отношению к этой незнакомке, которая, впрочем, вскоре представилась как Астиль.       Ее же это в тот момент явно волновало меньше всего. Почти бегом достигнув верхнего яруса, она рванула дверь королевских покоев. И застыла, словно натолкнувшись на невидимую преграду. А потом медленно двинулась к кровати. Вся невольная свита осталась у проема, затаив дыхание. Лесной король лежал неподвижно, и если бы не слабо вздымающаяся грудь, можно было подумать, что он уже мертв, настолько бледна была часть лица, не изуродованная огнем. Она наклонилась, внимательно рассматривая поврежденную половину. Потом осторожно села на край постели, взяла безвольно лежащую руку Трандуила в свои и вдруг прижала ее к губам, зажмурившись в безуспешной попытке сдержать слезы. - Моя вина... Драконы. Если бы я только знала... Если бы знала, что один из них причинит тебе боль, любовь моя... - эльфы молча ждали, благоговейно вслушиваясь в отчаянный шепот и не смея подойти ближе. Наконец она все-таки повернулась к ним. Мука, затаившаяся в бездонных глазах, отозвалась болью в сердцах замерших подданных эльфийского короля. - Не смогу до конца вылечить. Но смогу спасти, - голос ее звучал глухо. - Принесите мне ацелас и воду.       Никто так и не узнал, что происходило потом за закрытыми дверями королевской спальни. Забрав листья и кувшин, она заперлась на засов и вышла оттуда только следующим утром для того, чтобы потребовать еще воды. Не вынеся больше ожидания, старший советник с опаской заглянул в комнату, но она даже не обернулась к нему. А он замер, не веря своим глазам. Лицо короля было девственно чистым. Не осталось даже малейшего намека на страшную рану. И уже не казалось, что Трандуил вот-вот отправится в чертоги Мандоса, но мертвенную бледность сменил лихорадочный румянец. - У него жар... - Ее взгляд не отрывался от лесного короля, но советник понимал, что слова адресованы ему. - Пламя дракона - не обычный огонь. Оно не просто ранит тело... Оно пылает еще и изнутри. Но вашему владыке больше ничего не грозит. Можешь сказать об этом народу, - на мгновение вскинув на него усталый взгляд, она снова повернулась к Трандуилу. - Но нужно еще время... - и холодная ткань мягко опустилась на пылающий лоб эльфийского короля.       Трандуил пришел в себя спустя три недели, показавшиеся обитателям дворца тремя веками. Все это время она не отходила от его постели. Единственное, что он помнил, когда очнулся - невыносимый жар, словно плавящий кожу, единственным спасением во тьме которого были нежные руки, облегчавшие страдания. - Астиль... - полустон-полувсхлип, почти неосознанный - первое, что вырвалось у лесного короля. Рука инстинктивно дернулась в левой щеке. Щека была гладкой. - Тише, тише... - мягкие пальцы осторожно перехватили ослабевшую руку Трандуила. - Все хорошо, я здесь. - Астиль, Астиль, Астиль... - голос короля совсем охрип, но он повторял ее имя словно заклинание.       Осторожно приподняв его голову, она дала Трандуилу выпить стакан воды, показавшийся тому самым вкусным напитком из всех, которые он когда-либо пробовал. Легко коснулась все еще бледных губ. Ему не хотелось ничего спрашивать. Хотелось просто держать ее руку. И спать. Неожиданно накатила страшная слабость.       Она сидела, бесконечно ласково гладя его тонкие пальцы, словно они были чем-то хрупким, смотрела на него, смотрела, смотрела, смотрела. И сон постепенно смежил длинные ресницы лесного короля. Но лишь для того, чтобы превратиться в середине ночи в кошмар, в котором снова было жгучее пламя, опаляющее лицо, боль, страх, тьма. Трандуил проснулся с отчаянным криком, не в силах различить сон и явь. Но ее мягкие руки почти сразу же прижали его к груди, успокаивая. - Это сон, сон...       Она легла рядом, уложив светловолосую голову короля к себе на плечо и обняв его двумя руками, словно защищая, оберегая. Он уткнулся ей куда-то в шею, вдыхая ее запах, удивительный, тонкий, похожий на запах леса после дождя. Она гладила его по спине, касалась волос, что-то шептала в серебристую макушку. И сердце Трандуила, бившееся пойманной птицей, замедляло ход, прерывистое дыхание успокаивалось, а дрожь, пробегавшая по телу, постепенно сошла на нет. И так, прижавшись к ней всем телом, будто ребенок, ищущий утешения, эльфийский король наконец провалился в сон без сновидений, глубокий, крепкий, исцеляющий.       Через несколько дней Трандуил впервые встал с кровати. Тело, отвыкшее от движения, поначалу слушалось плохо, но несколько кругов по комнате вернули королю прежние ощущения. Открыв окно, он долго стоял с закрытыми глазами, купаясь в теплых лучах летнего солнца и жадно вдыхая свежий утренний воздух. Неожиданно пришло чувство, что Астиль в комнате, хотя проснулся Трандуил один. Он обернулся. Она стояла, прислонившись к дверному проему, и смотрела на него взлядом, от которого что-то жаркое поднялось из души лесного короля, согревая и даря невыразимые покой и счастье. Она любовалась им. Астиль его любила.       Подойдя ближе, она слегка потянула ворот белоснежной ночной рубашки Трандуила влево. От плеча через ключицу до середины груди виднелся шрам, когда-то, должно быть, являвшийся страшной раной. Ее пальцы осторожно прочертили след от ранения. - Уже совсем зажил... - прошептала она, не поднимая глаз. - Но ведь главные шрамы не здесь, - ее рука легла на грудь эльфийского короля в том месте, где билось сердце. - А здесь... И я раз за разом оставляю новые.       Он одной рукой мягко приподнял ее лицо за подбородок, накрыв другой ее ладонь, лежащую на его сердце. - Нет... - бездонные омуты затягивали, темные, но будто полные золотистых искр. - Ты их лечишь.       Они медленно прогуливались рука об руку по осеннему лесу, наполненному пряным запахом опавшей листвы и криками птиц, собирающимися в стаи для долгого полета на юг. - Говорят, раны, нанесенные драконьим пламенем, никогда не излечиваются полностью, - лесной король наконец озвучил мысли, занимавшие его последний месяц и посещавшие каждый раз при взгляде в зеркало. - Говорят, раны, нанесенные драконьим пламенем, никогда не излечиваются полностью... - Она задумчиво повторила его слова. - Говорят, никогда не случалось любви между эльфом и Валар. Никогда - слишком сильное слово, Трандуил. Особенно из уст бессмертного. - Как ты смогла вылечить меня, Астиль? - Я не смогла, - ее гордые плечи вдруг поникли. Она резко вскинула голову, с болью вглядываясь в лицо Трандуила. - Не смогла до конца... Я не в силах исправить последствия того, что создано мной.       Она подвела его к луже, которой отражалось высокое осеннее небо с тонкими мазками облаков. - Наклонись, - Трандуила неожиданно пробрала дрожь от ее отрывистых фраз. - Вспомни дракона.       На мгновение лесной король прикрыл глаза, воскрешая в памяти облик страшной древней твари. В лицо будто снова пахнуло невыносимым жаром. Открыв глаза и присмотревшись к отражению в луже, он отшатнулся и едва не упал, споткнувшись о лежащую сзади корягу. Даже слабая рябь от ветерка на поверхности воды не помешала увидеть эльфийскому королю слегка поджившую, но опаленную кожу, мышцы, слепо белеющий глаз. Он с ужасом посмотрел на побледневшее лицо Астиль. Его дрожащая рука потянулась к левой щеке, но замерла, так и не коснувшись. Она тяжело вздохнула и бережно взяла Трандуила за запястье, продолжив его движение и заставив тонкие пальцы лесного короля скользнуть по коже. Коже. Бархатистой. Не поврежденной огнем. - Не бойся, - она опустила его руку, переплетя их пальцы. - Твое лицо цело. Залечить внешние раны просто... И пока ты не вспоминаешь о том, кто и как тебя ранил, след от огня скрыт от посторонних глаз. Но этот шрам остался у тебя в душе. Он из тех ран, которые заставляют эльфов искать покоя в Валиноре...       Она стояла перед Трандуилом, опустив голову и не поднимая глаз. - Посмотри на меня... - эльфийский король ласково коснулся ее щеки. Темные глаза, встретившиеся с синими, были полны печали. - Ты ни в чем не виновата.       Он прижал ее к себе, крепко обнял, зарываясь лицом в темное золото волос. - Если бы не ты, я был бы уже мертв, - его горячий шепот проник в самое ее сердце. - Ты - мой покой. Ты - мой Валинор...       Но она должна была уйти. Трандуил знал это. Но отпускать любимых всегда больно. Даже если они обещают, что вернутся. - Мне кажется, я понял, - лесной король пытался улыбнуться, но глаза оставались грустными. - Ты приходишь, когда мне совсем плохо. Я приму это во внимание, если ты не появишься в ближайшую пару сотен лет. - Молчи, - она приложила палец к его губам. Взгляд Астиль скользил по безупречному лбу эльфа, его точеным скулам, прямому носу, серебристым волосам. Она смотрела на него с безграничной нежностью и, казалось, старалась запомнить каждую черточку любимого лица. И сердце Трандуила сжалось от этого взгляда - так смотрят, прощаясь не на несколько лет. И даже не на несколько веков. - Ты ведь вернешься? - в голосе короля вопреки его воле прозвучал страх. - Астиль? - Конечно, вернусь, - прикосновение мягких губ. - Как же мне без тебя жить, любовь моя?       И в течение многих веков, потянувшихся без нее бесконечно долго, Трандуил не раз задавал себе этот вопрос.       Он должен был управлять королевством, контролировать торговлю, устанавливать дружеские связи. И хотя часть забот легла на его советников, королем оставался все-таки он. Но в душе его царила печаль, искусно скрываемая, но от этого не менее тяжелая.       Годы шли, и с каждым новым летом ожидание становилось все более невыносимым для лесного короля. Ее силуэт мерещился Трандуилу среди шумящих зеленой листвой старых дубов, на берегу бурной реки, протекающей под дворцом, в уютных комнатах ее покоев. Но ее не было. Надежда таяла, тоска росла.       Говорят, что для рождения ребенка у эльфийского народа необходимо страстное желание обоих родителей принести в мир новую жизнь. Трандуил не знал, так ли это. Самым большим его желанием было избавиться от гложущей душу тоски и забыться. Самым большим желанием эльфийки, как оказалось, давно влюбленной в него, было сделать лесного короля счастливым. Может быть, порой достаточно страстного желания только одного родителя? Никто никогда не скажет этого наверняка. Но родившийся сын развеял мрачные думы короля, пусть и не навечно, пусть не полностью. Леголас стал для Трандуила огоньком среди сгущающейся на сердце беспросветной печали. Единственным существом в королевстве, способным заставить эльфийского владыку улыбнуться.       Его же мать была достаточно проницательна, чтобы осознать в конце концов, что сердце лесного короля навеки принадлежит другой. Она принесла свет в его жизнь, она видела, как он счастлив, играя с сыном. Она и хотела именно этого. Но она была неспособна жить, любя и не будучи любимой, а последние надежды на то, что Трандуил когда-нибудь ее полюбит, были разрушены его хриплым шепотом чужого имени во сне. Она решила, что ей достаточно счастья Трандуила, и ушла за море, зная, что о сыне позаботятся. Лесной король не противился этому. Только поцеловал в лоб на прощание, ничего не сказав. Ее отъезд наполнил его сердце скорбью. Но он любил другую, пусть даже ждать ее уже казалось бессмысленно, и на фоне тоски по ней это событие стало лишь каплей в море.       Трандуил как-то странно, исступленно верил, что Астиль однажды снова войдет в высокие двери его дворца. И знал, что если это случится, то она будет иметь полное право обвинить его в измене и в то же время не будет иметь на это никаких прав. И знал, что она никогда не назовет его изменником.

***

      Лесной король знал, почему она так вспылила. Понимал ее чувства, ту бурю эмоций, которая бушевала сейчас в ней. Осознание собственной вины, необратимости событий, любовь, обида, ревность, боль от разлуки, радость от встречи - все смешалось в одно и в душе у Трандуила.       И он летел к ее покоям, не чуя ног. Он ворвался, кажется, даже не постучав. Его буквально разрывало на куски. Он хотел попросить прощения и упрекнуть в том, что она покинула его на два тысячелетия, броситься перед ней на колени и закричать о том, как он жил все это время. Но ничего подобного ему сделать не дали.       Едва переступив порог, он оказался в ее объятиях. - Прости, прости меня, жизнь моя, любовь моя... - торопливый шепот Астиль звучал около самого уха. - Я не должна была так себя вести. Как я вообще могу тебя в чем-то обвинять, пропав на две тысячи лет? - Я... - Трандуил отчаянно пытался что-то сказать, но она буквально заставила его замолчать, нежно, жарко, сладко целуя в губы.       И весь окружающий мир для лесного короля вдруг исчез. Остался только вкус ее губ, запах волос и забытое ощущение теплых ласковых рук на его плечах. Все остальное потеряло смысл. Что было, что есть, что будет - ничего не имело в тот момент ни малейшего значения. Она вернулась. А на сколько дней, недель, месяцев или лет - об этом Трандуил старался не думать.