***
Воины Даина не дают Трандуилу времени на раздумья. Они бросаются в атаку первыми, и король вынужден дать сигнал к бою. Но когда между гномами в длинных кольчугах и эльфами с длинными мечами наперевес остается несколько шагов, в свободный клочок земли между двумя войсками вгрызается ослепительная молния. Ошеломленные воины останавливаются, а между двумя ратями неизвестно откуда возникает длиннобородый старик. Несмотря на сгущающийся мрак, лесной король узнает его лицо. Митрандир, маг с Запада. Он вскидывает руку с посохом и кричит: - Стойте! Приближаются ваши настоящие враги! Войско гоблинов и варгов идет к Горе! На спешно созванный совет пришел и Даин, и Трандуил с удовольствием отметил, что, несмотря на присущую, похоже, всем гномам упертость, этот гном с Железных холмов гораздо умнее и сообразительнее своего сородича, засевшего в глубине Горы. Изначальные причины появления обоих войск были забыты, а их командующие сплотились ради общего врага. Сидя в тесном кругу, Бард, король эльфов и Даин внимательно слушают мага, сосредоточенно излагавшего свой план. Кроме этого плана, подразумевавшего, что они заманят гоблинов в долину и нападут на них с отрогов, собственно, никаких вариантов и не было, несмотря на его очевидные недочеты – гоблины могут окружить Гору и напасть с тыла, и тогда объединенные войска обречены. Но решение принято, и каждый идет сообщить о нем своему войску. Трандуил видит, как давняя ненависть к гоблинам, этим мерзким отродьям, отражается на прекрасных лицах его воинов. Он знает, что они бросятся в бой первыми, позабыв всю свою вековую мудрость и рассудительность. Он знает, что многие из них навеки останутся здесь, на этой мертвой пустоши, останутся лежать, безразличные ко всему, глухие и немые, ярко разукрашенные алой краской войны. Он знает, что многие из них никогда больше не будут веселиться в его дворце, а летом распевать веселые песни на зеленых лужайках. Он не ведает исхода грядущего сражения. Но он знает, чего жаждет его измученное сердце. Трандуил встает во главе построившегося войска и гордо выпрямляется во весь рост, расправляя плечи. Заменивший корону перевитый тонкий обруч слегка холодит гладкий лоб. Клинки с легким свистом выходят из узорных ножен. Лесной король запрокидывает голову, вглядываясь в грозовое небо, и жадно втягивает носом влажный, тяжелый воздух. - Грядет великая битва, - холодный сосредоточенный огонь загорается в сапфировых глазах эльфийского короля. – Наконец-то… - и он нетерпеливо перетряхивает плечами. Леголас в ужасе. Им владеет настоящая паника. На него со всей внезапностью обрушивается понимание истинных стремлений отца. Принц видит их, написанные на его еще больше посуровевшем лице, читает в полном решимости взгляде, почти физически ощущает в тонких пальцах, сжимающих два длинных меча. Наследник не знает, что делать и кого просить о помощи. Вернее, знает, но только какой в этом смысл? Она не откликнулась в прошлый раз. Но отчаяние берет верх, и Леголас, неловко отговорившись в ответ на недоуменный взгляд короля, убегает за соседний, еще совершенно пустынный отрог. И, сжимая в руке драгоценную брошь так, что она до крови впивается в ладонь, кричит во всю силу легких в низкое серое небо, затянутое мрачными тучами: - Астиль, Астиль!!! Пожалуйста! Отец не просто сражаться идет! Он идет умирать!***
Но до ее сознания, затуманенного яростью и жаждой мести, не доходит эта отчаянная мольба. Больше половины Дол-Гулдура лежит в пылающих руинах, а визги разбегающихся орков давно затихли вдали. Какой-то частью разума она осознает, что Саурона здесь нет, а ведь мстит она именно ему, но она уже не может остановиться в безумном стремлении разрушить эту крепость до самого основания. И только сильные руки, встряхивающие ее за плечи, с шипением гася на них огненные нити, возвращают ее в реальность. - АСТИЛЬ, ОСТАНОВИСЬ! – разозленный Намо буквально орет это ей прямо в лицо. – Сейчас главное не месть! Твоя вспыльчивость снова сыграла с тобой злую шутку! Почему ты никогда не слушаешь до конца? Почему я должен за тобой бегать?! - Что ты здесь делаешь? – способность соображать адекватно возвращается не сразу, внутри нее еще полыхает ярость, и вопрос выходит злобным. - Занимаюсь тем, чем должна ты заниматься – спасаю шкуру твоего эльфа и попутно пытаюсь сохранить силу Падшего в твоем распоряжении! Ты хочешь отомстить, ты поступаешь именно так, как и было задумано! - Кем задумано? – полыхающий вокруг огонь резко гаснет, оставляя лишь дымящиеся угли и обугленные камни. - Манвэ! Разве ты не понимаешь? За этим лесом, - Владыка Судеб отрывисто взмахивает рукой в нужном направлении. – Там кипит битва, в которой сражаются эльфийские войска во главе с их королем! - Нет, я и вправду не понимаю… Трандуил - искусный воин, и этот талант только отточился с годами, он вполне справится и без меня! Можно попросить о помощи Великих Орлов, наконец! А я пока отомщу Темному Майя, который хотел лишить меня моего короля! - АСТИЛЬ, ОТКРОЙ ГЛАЗА И ПОДУМАЙ ХОТЬ НЕМНОГО! Тебя опьянила жажда мести! Саурона здесь нет, он бежал в Мордор несколькими днями ранее, и не только он хотел лишить тебя твоего драгоценного эльфа! Ревность ослепила тебя! Манвэ знал, что произошло! Знал и запретил другим Валар говорить тебе правду! Конечно, он был бы рад, если бы ты изгнала из Арды этого приспешника Моргота, но козни Саурона были ему только на руку! - Я не… - МАНВЭ НУЖНО, ЧТОБЫ ТРАНДУИЛ УМЕР! – Владыка Валар окончательно теряет терпение. - Потому что за его жизнь ты готова отдать Владыке Арды все, что угодно, в том числе и силу Мелькора! Он боится этой силы, а еще боится тебя! Ты не просто владеешь ею, она подчинена тебе безоговорочно, она признала тебя своей хозяйкой, разве не заметила? А соединяясь с твоими исконными способностями, она делает тебя сильнее Манвэ, намного сильнее, потому что Мелькор был самым могущественным из нас! Тебе нужно было сразу послушать сына твоего короля! Но ведь ты, столь погруженная в свои страдания, не поверила ему! Ниэнна пыталась намекнуть тебе, но разве ты станешь слушать, когда тебе не дают вдоволь поплакать! - Он обещал мне защищать Трандуила в обмен на использование этой силы только во благо Арде… – на ее лице, белом от потрясения, кажутся живыми только бездонные темные глаза. – Почему ты пошел против воли Манвэ? - Потому что я не люблю трусость и ненавижу ложь, - теперь на его лице написана ярость, недавно бушевавшая в Астиль. – Потому что Владыка, несмотря ни на что, боится, что ты применишь эту силу во зло Арде, и он неправ, он недооценивает тебя, не хочет видеть правды по собственному желанию! Если бы ты хотела, ты могла бы уничтожить Арду после мнимой измены твоего эльфа, но ты не сделала этого, потому что любишь не только Трандуила! Любовь к Арде пустила крепкие корни в твоем сердце, даже если ты не признаешься в этом самой себе! Ты стала самым надежным ее защитником, а Манвэ не видит этого, ослепленный страхом, основанным на том, что где-то в Арде существует Владычица Валар, превосходящая его по силе! И он готов избавиться от этого страха даже путем убийства и шантажа. Его гнев, который неминуемо обрушится на меня, не так страшен, как мое разочарование в нашем всесильном Короле. Я могу против воли Манвэ раскрыть тебе его замыслы, но вернуть умершего без его позволения я не в силах. В конце концов, я не хочу видеть душу твоего эльфа в моих чертогах, потому что она всегда принадлежала только тебе. А она вот-вот окажется там, если ты сейчас же не отправишься на поле боя, потому что он сейчас, сам того не ведая, оказывает большую услугу Повелителю Арды, страстно желая умереть. - Что? – она, кажется, в сотый раз повторяет этот вопрос, оглушенное сознание отказывается складывать ужасающую мозаику. - Да пойми наконец, он думает, что ты не вернешься! Что ты оставила его, ушла навсегда! Ему кажется, что жизнь потеряла смысл! - Но ведь у него есть Леголас… - Он слишком любит тебя, чтобы думать о ком-то другом, даже если это его собственный сын! Я позвал Орлов в помощь его войску, но этого мало, потому что ОН САМ ХОЧЕТ УМЕРЕТЬ! Почему вообще Я объясняю ТЕБЕ сложные душевные переживания твоего эльфа?! Спаси его, а уже потом разберешься! Иди, Астиль, ИДИ СКОРЕЕ! И она понимает, наконец целиком понимает весь кошмар произошедших и происходящих событий. Странное оцепенение оставляет ее, и она уже бежит с каменистого холма, на ходу превращаясь в черный смерч. Но прежде чем она исчезает, до выдохнувшего Намо внезапно поднявшийся ветер доносит горькое, отчетливое и благодарное: «Спасибо…»***
Их загнали на Воронью высоту, неподалеку от древнего наблюдательного поста гномьего королевства. Отступать некуда, потому что выше только почти отвесный каменистый склон. А снизу без остановки лезут огромные уродливые гоблины, и на месте каждого, сраженного эльфийским клинком, словно вырастает новый. Этих мерзких тварей, кажется, не только не становится меньше, они только прибывают и прибывают. Объединенных войск слишком мало, и гоблины неумолимо давят численным превосходством, рассеивая войско по отрядам на отрогах, и там без особых препятствий истребляют их. Отважная и безрассудная выходка Торина ничего не меняет. Но Леголас не успевает думать о безнадежности их положения. Его мысли заняты тем, как вонзить клинок в глотку одному гоблину, а потом вытащить так удачно, чтобы можно было в следующее мгновение успеть вогнать его под броню другому. И еще он в гуще непрекращающейся резни пытается следить за отцом. Тот сражается совсем неподалеку с такой сосредоточенной яростью, что принц понимает, почему король Лихолесья слывет одним из лучших воинов Средиземья. Мешающий плащ давно отброшен в сторону, клинки крутятся и свистят, сливаясь в одно расплывчатое пятно, кажутся продолжением его рук, закованных в потускневшие от пыли и крови мифриловые доспехи. Эльфийский владыка кажется неуязвимым. И принцу очень хочется верить, что это впечатление не обманчиво. В самом разгаре страшного боя Трандуил неожиданно осознает, как важен для него Леголас. Так часто бывает не только у людей: когда возникает настоящая опасность потерять родных и близких – только тогда по-настоящему начинаешь понимать, как любишь их и ценишь, что они значат для тебя. Неожиданное раскаяние не вовремя накрывает лесного короля. Он все с той же силой крушит уродливых гоблинов, но мысли уносятся в прошлое. Он вспоминает, как бегал за маленьким сыном, с хохотом носившимся между вековыми деревьями и уверенным в том, что отец не может его догнать, потому что он, Леголас, бегает быстрее. Вспоминает, как его мальчик однажды ночью бесцеремонно забежал в королевскую спальню, забрался к нему на кровать и, удобно устроившись под теплым отцовским боком, заснул безмятежным сном, крепко сжимая маленькой ручкой палец Трандуила. Вспоминает, как с замиранием сердца снимал любопытного Леголаса с широкого подоконника, боясь, как бы тот, сделав неверный шаг, не сорвался вниз с высокого окна дворца. Вспоминает, как учил его стрелять из лука, уже тогда догадываясь, что ученик намного превзойдет своего учителя. Вспоминает их долгие разговоры летними вечерами. Вспоминает, как закрылся от его теплой заботы с уходом Астиль. Вспоминает свой стыд и благодарность, когда проснулся в своих покоях, а не в ее, после особенно тяжелого вечера. Вспоминает, как плакал у сына на плече. Вспоминает тщательно скрываемую боль в глазах Леголаса при его приказах, словах, произносимых безразличным, холодным тоном. Вспоминает неизменные попытки принца поддержать его, как бы король себя ни вел. Сын понимал его как никто другой, чувствовал его малейшие настроения, смотрел в самую его истерзанную душу. Всегда любил и всегда помогал. А Трандуил, замкнувшись в своих страданиях, из раза в раз эгоистично отталкивал это существо, свою кровь, свою частичку, бескорыстную и искреннюю. Он был плохим отцом. И эта мысль пронзает сердце не хуже кривых черных мечей гоблинов, мелькающих вокруг. Один из этих мечей обжигает левую руку глубокой царапиной, возвращая эльфийского короля в реальность. Он бросает взгляд на сына, они встречаются глазами, и Трандуилу на миг кажется, что Леголас, как и всегда, прочитал на его лице все невысказанные королем мысли. Принц улыбается и, коротко кивнув, вновь сосредотачивается на сражении. Лесной владыка поступает так же. Разворачиваясь через спину, он буквально рассекает клинками пополам двух оскаленных тварей, и на мгновенье замирает, едва не пропустив следующий удар, потому что во время поворота зоркие глаза успевают заметить гоблина, подбирающегося, вопреки всем расчетам, сзади, с самого верха каменистого склона. И когда он заканчивает движение, разум как раз осознает этот факт. Трандуил видит у этого гоблина лук, и понимает, что тот, интуитивно выбрав один из главных центров яростного сопротивления, целится прямо в беззащитную спину Леголаса. Решение приходит в доли секунды. Однозначно верное и с полностью осознаваемыми последствиями. Единственный шанс искупить вину перед сыном. В тот миг, когда гоблин, злобно скалясь, натягивает черной стрелой тетиву лука, король эльфов широко размахивается и со всей силы бросает свой левый меч, будучи уверен, вопреки мелькнувшим мимолетным мыслям о его весе, вращении и притяжении, что тот достигнет цели. И длинный клинок вонзается прямо в грудь прицеливающегося гоблина, пробивая черные доспехи, заставляя его исторгнуть пронзительный крик и отпустить стрелу, которая все же улетает, но куда-то далеко за почерневший от крови отрог. А сама мерзкая тварь бесформенной кучей скатывается по склону вниз, в черную груду искалеченных тел. Леголас, продолжая отбиваться от неиссякающего потока врагов, изумленно замечает в груди неожиданно рухнувшего сверху гоблина клинок, как две капли воды похожий на отцовский. Но нет, не может такого быть, нигде в Средиземье нет таких же мечей, они единственные в своем роде, выкованные в прекрасном Дориате специально для Трандуила и хранившие тепло пальцев Тингола, вручавшего их юному эльфу. Принц переводит взгляд на отца, и их глаза на мгновенье вновь встречаются, потому что Трандуил тоже отрывает взгляд от мертвого гоблина, видимо, проследив за его падением. Сердце наследника екает, когда он замечает, что король сжимает только один меч правой рукой. Им он тоже орудует не менее яростно и умело. Но в следующее мгновенье после того, как Леголас понимает, что произошло, все вокруг плывет, лишаясь звуков и красок, когда он видит, как с незащищенной левой стороны широкий гоблинский ятаган с легкостью проходит сквозь стык серебристых доспехов, вонзаясь прямо в сердце лесного короля. Синие глаза удивленно распахиваются, тонкий клинок выпадает из ослабевшей руки, и Трандуил тяжело оседает на землю, медленно падая на спину, и даже не вскрикнув. -ОТЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЦ!!! Леголас оказывается рядом в несколько невероятных прыжков, разметав неустанно лезущих гоблинов как сухие листья. Странная пустота, вдруг образовавшаяся в сердце, придает ему сил, и он, стиснув зубы, пару минут отчаянно сражается с рвущейся к ним ордой, защищая рухнувшего отца. А потом гоблины вдруг исчезают, и принцу совершенно безразлично, как и почему. Он падает на колени рядом с безжизненно распростертым телом своего короля. Бережно берет в руки его окровавленную ладонь, ласково гладит ее. - Папа… - слез нет, до наследника еще не доходит страшная правда, но где-то глубоко внутри уже начинает ворочаться безжалостное осознание. Трандуил судорожно выгибается в напрасной попытке глотнуть воздуха, беспомощно цепляется за руку сына слабеющими пальцами. Серебристые волосы разметались по выступающим камням, испачканные его собственной и чужой кровью, упавший с головы венец сиротливо лежит неподалеку. На побелевших губах пузырится кровавая пена, он силится что-то сказать, но через мгновение окончательно затихает. Из-под развороченных слева доспехов на серую землю торопливо стекает алая кровь, мгновенно впитываясь в каменистую пыль. И, словно спустя целую вечность, оглушительно громко для Леголаса, звучит едва слышный последний вздох эльфийского короля. Сапфировые глаза неподвижно застывают, вглядываясь во внезапно расчистившуюся бездонную синеву неба. На которой под громкие радостные возгласы уцелевшего войска появляются силуэты огромных птиц.