Atholad

Jeremy Zuckerman – Light in the Dark __________________________________________________________________________________       Скоро все закончится.       Эта мысль настойчиво бьется в голове Трандуила, когда он выслушивает отчеты командиров, не оставляет в покое, когда он проверяет провизию, ярким маяком горит среди запутанных размышлений, когда суетный день подходит к концу, и он, убедившись, что войско готово к завтрашнему выступлению, идет в свою спальню.       Астиль неподвижно сидит у камина, бездумно уставившись на языки пламени, пляшущего на длинных дровах. Но как только он входит в комнату, она стряхивает оцепенение и, улыбнувшись, поднимается с кресла навстречу ему.       В эту ночь, как кажется Трандуилу, Астиль нежнее и страстнее, чем когда-либо. Он радостно списывает это на конец Саурона и грядущую окончательную безопасность. И когда они, обессилевшие, наконец откидываются на подушки, он притягивает ее поближе к себе и негромко делится своими мыслями. - Скоро все закончится. Мы разрушим Дол-Гулдур, и спустя некоторое время последние орки исчезнут из этих краев. В нашем лесу снова воцарится мир и покой. Наконец мы перестанем опасаться нападений, ждать беды и постоянно держать руку на мече. И знаешь, что? - он задумчиво поглаживает ее по волосам. - Когда все закончится... Когда я вернусь... А я вернусь, обещаю. Я хочу, чтобы... - он на мгновение замолкает и продолжает более уверенно, хоть и несколько смущенно. - Я хочу, чтобы у нас были дети. - Я люблю тебя, - тихий шепот около шеи. Она прижимается к нему крепче и замирает. И королю кажется, что она уснула. Поэтому, удовлетворившись этим ответом, он осторожно подтягивает одеяло повыше и еще долго лежит в тишине, думая, гадая, представляя.       Могучий лес залит солнцем. Высокие и мощные старые деревья стремятся ввысь, тихо шелестя густыми зелеными кронами. Он сидит на большой поляне, той самой, около огромного дуба. Неподалеку мерно шумит река. - Папа, лови, - нежный голос Астиль, в котором легкое беспокойство прячется за насмешливостью, заставляет его повернуть голову.       Крохотная девочка бежит к нему, путаясь в высокой траве. Ее легкое платье, белое, как и у матери, слегка цепляется за узкие травинки, темные волосы, уже отросшие до плеч, развеваются сзади, золотясь на ярком солнце. Он подхватывает ее на руки, поднимая высоко к небу, и та, немного побаиваясь, но крепко вцепившись в предплечья отца, смеется, щуря синие глаза.       Трандуил засыпает с улыбкой на губах, лелея свою светлую мечту, уверенный, что совсем скоро она сбудется.

***

      Наступившее утро какое-то серое, не до конца проснувшееся. Трандуилу не терпится отправиться в путь. Чтобы наконец вернуться и жить так, как они мечтали. Он замечает, как иногда во время утренних сборов в глазах Астиль мелькает невыразимая тоска, которую она тут же прячет за улыбкой. Это тревожит его и расстраивает. Ему не хочется оставлять ее одну, он думает, что она боится за него, и пытается ее успокоить. Она молча подходит и поправляет ему плащ, когда последние приготовления завершаются. - Астиль, милая, - он приподнимает ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. - Не тревожься понапрасну. Я скоро вернусь, слышишь?       Она не отвечает, только молча смотрит ему в глаза. Долго, пристально, не отрывая пронзительного и отчаянного взгляда. А потом целует, обхватывая за шею и прижимаясь изо всех сил. Тихо шепчет на ухо:"Я люблю тебя". А потом резко отстраняется, делая шаг назад. Ее лицо превращается в прекрасную и безжизненную восковую маску: - Тебе пора.       И действительно, войско ждет только сигнала к выступлению. Ждет своего короля.       Недобрые предчувствия закрадываются в сердце лесного владыки, но он решает поговорить с Астиль, когда вернется. Тогда у них будет очень много времени на разговоры. Не сейчас.       Легко поцеловав ее в лоб, он быстрым шагом идет к войску.       И только когда они преодолевают несколько десятков шагов, он резко оборачивается, услышав крик. - Трандуил! - Астиль стоит на мосту, длинные темные волосы треплет ветер, то поднимая, то переплетая золотистые пряди, белое платье струится позади. - Прощай!

***

      Бело-золотой лориэнский шатер так же контрастирует с бежево-зеленым лихолесским, как и сами короли между собой. Келеборн, владыка Лориэна, высокий, светлый, древний, мудрый, всепрощающий. Многое видевший, многое помнящий, но никогда не гасивший ровный огонь своей души во имя мести или от горя. На лице отражается чуть печальное и всезнающее спокойствие. Отделанные золотом сияющие доспехи поблескивают под ярким весенним солнцем. Трандуил, король Эрин Ласгален, Великой Зеленой Пущи, вернувшей свое название и территорию, еще выше, шире в плечах, узорные доспехи - смесь мифрила и ткани цвета темного серебра - будто свет в его лесу, пробивающийся сквозь темные густые кроны. Словно выточенное из слоновой кости неулыбчивое лицо сурово, ничто и никогда не сможет разгладить складку между густых бровей - слишком многое пережито, слишком тяжелый груз лежал на плечах вместе с тенью на сердце.       Он рвется домой. Всей душой, всем сердцем. Туда, где его ждут, где тепло, где мягкие руки всегда снимут печаль и усталость. Он рвется домой, чтобы наконец жить так, как они хотели, как мечтали, как ждали. Столько веков.       Едва договорившись о границах, едва обменявшись новостями о нападениях с Келеборном и Галадриэль, едва отдохнув от сражения, он собирается в обратный путь.       Он почти готов отдать приказ об отправлении, как владычица Золотого Леса окликает его. - Трандуил, я могу рассказать о твоем сыне, - и лесной король меняется в лице, резко разворачиваясь к ней. - Он был в Отряде? - переплетенные пальцы эльфийского владыки побелели, и это заметно даже в полумраке шатра. - Да. Пробыв у нас месяц, они отправились дальше, - Трандуил кидает короткий взгляд на Галадриэль. Такая могущественная, такая величественная, но почему-то ему кажется: поставь ее рядом с Астиль, владычица Лориэна покажется девчонкой. Мысли об Астиль, и так не покидавшие его все это время, заставляют его подняться и, попрощавшись, направиться к выходу. Когда он откидывает полог, Галадриэль окликает его еще раз. - Твой сын совсем скоро вернется. Но хочу сказать, что он очень сдружился с одним гномом, - и золотоволосая эльфийка чуть улыбается ошарашенному виду Трандуила.

***

      Эльфов, спешащих домой, подгонять не нужно. Каждый ускоряет шаг, только подумав о том, что теперь можно будет исполнить все задуманное, не боясь новой войны и разрушений. Что пришел конец вечному страху и настороженности. Войско движется ко дворцу почти в полной тишине, каждый думает о своем, погруженный в глубокие, но светлые размышления.       Молчит и король, тоже задумавшись, он иногда слегка улыбается своим мыслям, легко ступая по оттаявшему ковру из почерневших прошлогодних листьев, сквозь которые кое-где уже пробиваются тоненькие зеленые росточки.       Он знает, что совсем скоро эти ростки превратятся в густую изумрудную траву, которая покроет землю и спрячет горестные воспоминания о прошлом великого леса. И на это зеленое покрывало наконец без опаски ступит нога Астиль. Пройдет несколько лет, и последние отголоски зла исчезнут из Зеленолесья. Изуродованные и сожженные деревья сменят новые, а солнце будет пробиваться сквозь гибкие ветви, золотя темные стволы. В Эрин Ласгален больше не будет ни тьмы, ни горя. Трандуил улыбается, вспомнив танец с Астиль тем давним летом. Они обязательно станцуют снова. И можно поставить беседку на той поляне около старого дуба и реки, где они так часто проводили время вместе. Скоро вернется Леголас, а это последнее, чего недостает лесному королю для абсолютного счастья. Наконец-то все действительно будет хорошо.       Как и всегда, деревья внезапно расступаются, открывая знакомый вид на дворец с мостом. Опустившийся вечер прячет очертания каменной громады, но у входа ярко горят факелы. Трандуил устремляется к высоким дверям, позабыв обо всем на свете. Он вернулся. Все кончено.       Вот только почему Астиль не вышла встречать его? Он ясно видит, как к войску бегут дочери и жены, но среди них нет любимой фигуры. Отчаянно бьющееся сердце будто сжимает ледяная рука. Может она просто чем-то занята у себя наверху?       Прощай, Трандуил...       Вздрогнув от слов, внезапно всплывших в памяти, он, не замечая никого и ничего вокруг, начинает яростно продираться сквозь ликующую толпу, в которую превратилось его войско.       У самого входа его перехватывает командир стражи. - Мой король... - рыжие волосы эльфа контрастируют с мертвенной бледностью его лица. - Где моя жена? - Трандуил почти кричит это ему в лицо, позабыв о всякой сдержанности. - Ваше Величество, мы не знаем, откуда пробрался этот отряд... Возможно, стражи на границе оказалось недостаточно... Мои воины считают, что эти орки были просто беглецами, заблудившимися в лесу... - Где моя жена? - дрожащие тонкие пальцы добела сжимаются на эфесе меча. - Я пытаюсь рассказать, мой король... - на лбу командира выступают капли пота. - Была почти ночь, госпожа спустилась вниз, ко входу, чтобы встретить Вашего гонца с посланием... Она вышла на мост... В этот момент мы заметили орков... Они явно хотели пробраться мимо незамеченными... Но не вышло, и, убегая и пытаясь выиграть время, они начали стрелять... Их всех перебили, но... - ГДЕ МОЯ ЖЕНА? - срывая голос, Трандуил останавливает эти сбивчивые объяснения и встряхивает эльфа за грудки. - Она мертва, - хрипит тот в стальном захвате. - Простите меня, Ваше Величество. - Нет, - белый как полотно Трандуил отпускает командира стражи, делая шаг назад. - НЕТ! - и срывается с места, бросаясь к лестнице наверх.       Ворвавшись в комнату, он резко останавливается, будто налетев на невидимую стену.       Нет...       Астиль лежит на их кровати, неподвижная, бледная, одетая, как и всегда, в простое белое платье, темные волосы аккуратно разложены по подушке. Безупречное лицо, белое, словно мел, спокойно, почти безмятежно. Совсем как во сне. Но только узкая ладонь обжигающе холодна, когда Трандуил, двигаясь, словно в тумане, садится рядом и берет ее в руки. - Астиль... - собственный шепот, слетающий с дрожащих губ, доносится до короля как-то издалека. - Нет... - он гладит ее по волосам, прижимается щекой к ее ладони. Но ее рука безвольна и холодна, она не касается бархатной кожи привычным ласковым жестом. Она больше никогда не сделает этого.       Она мертва.       Осознание этого сгибает Трандуила пополам, заставляя уткнуться ей в грудь с диким, страшным, рвущим душу воем, переходящим в глухие рыдания. - Нет! Нет! - он, задыхаясь, прижимает ее к себе изо всех сил. - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! - и снова опускает на подушки, кладя голову ей на грудь и содрогаясь всем телом.       В таком положении он и затихает. Шум шагов в коридоре, голоса, шорохи - все это постепенно отдаляется, слышится словно сквозь толстый полог. Все теряет смысл. Без нее... Зачем жить теперь? За что бороться? Леголас... Его образ на мгновенье мелькает в затуманенном сознании. Ничего... Он будет хорошим королем... А сейчас пора спать... Заснуть навечно... Он может это сделать, он знает. Единственная оставшаяся привилегия. Пришла пора ей воспользоваться... - Трандуил! - кто-то встряхивает его за плечи, приводя в сидячее положение.       Зачем? Нет... Едва вынырнув из подступающей темноты, он начинает падать обратно. - Трандуил, вернись! - хлесткая пощечина снова заставляет отступить приближающееся беспамятство. - Трандуил!       Эффект от удара, видимо, оценен по достоинству, потому что от следующей пощечины его мотает в сторону. - Открывай глаза, ну же! - его снова трясут за плечи, и с огромным усилием ему приходится поднять тяжелые веки, приподнимая безвольно опущенную голову. Но перед глазами все плывет, превратившись в гигантскую карусель.       Его заставляют открыть рот и что-то вливают. Жидкость обжигает горло, но после того, как, тяжело закашлявшись и зажмурившись, он открывает глаза, предметы в комнате перестают кружится в сумасшедшем танце, а прямо напротив из светлого пятна медленно возникает обеспокоенное лицо Намо. - Письмо! Ты слышишь меня? Ты должен прочитать письмо! - тот по-прежнему придерживает его за плечи, но, заметив наконец осознанный взгляд синих глаз, тут же отпускает. - Какое письмо? - губы слушаются плохо, а пальцы все еще сжимают ладонь Астиль, напоминая о страшной реальности. - Ее письмо, - убедившись, что король его слушает, Намо отходит к столу, поднимая с него тонкий желтоватый лист и протягивая его Трандуилу. - Читай.       Он неохотно выпускает ее холодные пальцы, беря письмо, но не может поступить иначе - руки дрожат так, что одной лист не удержать. Вглядывается в ровные строчки, написанные безукоризненно красивым почерком, и начинает читать, не слишком задумываясь, зачем и для чего. Любовь моя... Жизнь моя... Трандуил. Прости меня. Ты всегда был для меня единственной ценностью в этом мире. Семь с половиной тысяч лет я провела в этом мире без тебя. Еще три - любя, но не имея возможности быть рядом. Семьдесят восемь лет мы жили вместе в Лихолесье. И, поверь, каждый год, проведенный рядом с тобой, стоит всех остальных тысячелетий. Семьдесят восемь лет... Целая человеческая жизнь. Но лишь мгновенье для бессмертных. Кто знал, что однажды я начну ценить каждый день? Тогда, у Одинокой горы, я сделала выбор. И ни разу не пожалела о нем. Я могла оставить все как есть: твою душу у Намо, свою силу у себя. И уничтожить Арду Манвэ в отместку. Но ничто и никогда не смогло бы заменить мне тебя, Трандуил. После Битвы Пяти Воинств я уже знала день, час, даже миг своей смерти. Дар провидения всегда остается с Айнур. Мне было страшно и горько. Но ты, любовь моя, был жив, и ты наконец-то был рядом. И я решила жить, не думая о грядущем и наслаждаясь каждым мгновением. Благо это или горе, но частые разлуки научили нас ценить каждый миг, проведенный вместе. Ты едва не сошел с ума, когда стал видеть во сне мою смерть. Я знала, что не могу сказать тебе правду. Прости меня за это, любимый, но иначе наша жизнь превратилась бы в кошмар, а у нас и так оставалось мало времени. Единственный мой, нам было не суждено провести вечность вместе. Планы Манвэ, козни Саурона, моя собственная опрометчивость... Я так виновата перед тобой. Прости меня за всю ту боль, которую я тебе причинила. Мне нет оправдания, - Валиэ, пошедшей на поводу у собственных чувств и эгоизма. Я разрушила твою жизнь. И за неполные восемь десятков лет не успела подлатать. Мне никогда не загладить свою вину и никогда не быть прощенной, потому что мой самый суровый судья, - ты, - никогда ни в чем меня не обвинял. Ты единственный, кого я когда-либо любила. Ты - все, что у меня было. За все время моего существования я была счастлива только рядом с тобой. Но я надеюсь, что ты когда-нибудь будешь счастлив без меня. Береги Леголаса, он очень любит тебя. Прости меня, моя любовь, моя жизнь, мое счастье. Прощай, Трандуил. Я люблю тебя. Твоя навеки, Астиль.       Последние строки расплываются у Трандуила перед глазами от застилающих их слез. - Как я могу... - он сглатывает ком в горле, поднимая глаза на Владыку Судеб. - Быть счастлив без нее? Пока я помню... - пошатываясь, он встает и идет к столу, возвращая письмо на место. - Пока я... - он не замечает, как напротив него оказывается Намо. - Что еще? - устало выдыхает он. - Ничего, - Владыка Судеб печально качает головой и прижимает пальцы к его вискам. Астиль, напевно произнося незнакомые слова, смазывает свежо пахнущей мазью его рану в шатре в лесах неподалеку от Минас-Тирита. Астиль, решительно нахмурясь, вскидывает руки на берегу Долгого озера, принимая на себя защиту Арды. Астиль, побледнев, опускает глаза, говоря о том, что шрам от пламени дракона будет появляться, когда он будет вспоминать чудовище. Астиль ласково перебирает серебристые волосы, уложив его голову к себе на колени, а в ветвях старого дуба шелестит летний ветер. Астиль танцует на поляне в свете звезд, закидывая голову и откидывая назад длинные золотистые волосы. Астиль откидывает полог шатра, входя внутрь, после Битвы у Одинокой горы. Астиль смеется, когда он не успевает увернуться от очередного снежка, хотя ее плащ тоже весь в снегу. Астиль улыбается, глядя на него на причале в Эсгароте, и изящная корона чуть поблескивает у нее в волосах. Астиль бережно смывает с его лица пот и копоть, ополаскивает грудь, намыливает плечи. Астиль устраивается поудобнее на его плече и, уткнувшись ему в шею, тихо шепчет: "Я люблю тебя". Астиль безжизненно лежит на кровати, прекрасное лицо мертвенно бледно, грудь неподвижна, а темные волосы разметались по подушкам.       Все это проносится перед глазами Трандуила за несколько мгновений, а затем наступает темнота.       Намо осторожно укладывает безвольное тело короля на кровать, прикрывая сверху одеялом. Несколько мгновений он стоит, глядя на две фигуры на кровати, почти сравнявшихся в бледности. - Я все сделал так, как ты просила, Астиль, - горько шепчет Владыка Судеб. - Величайшая история любви, память о которой навсегда исчезнет из этого мира. Вы не заслуживали подобной участи...       Он поднимает Астиль на руки и выходит из комнаты.       Пока он спускается по крутым лестницам, никто не пытается остановить его. Наоборот, вскоре за ним выстраивается обширная процессия, молчаливо следующая за Валой.       Когда он минует мост и останавливается под деревьями, эльфов вокруг собирается столько, что кажется, что весь народ вышел проводить свою госпожу. Заполнена вся поляна вокруг, эльфы стоят на мосту, везде, где только возможно. Похоже, действительно все жители дворца вышли вслед за Владыкой Судеб. Мгновенье он медлит, а когда тишина воцаряется абсолютная, начинает говорить. - Если вы хотите, чтобы ваш король мудро правил вами не одно тысячелетие, никогда не говорите ему про королеву, - негромкие слова легко разносятся на всю толпу. - И передайте то же самое принцу.       И, на мгновенье вспыхнув ярким светом, он исчезает вместе с телом Астиль на руках.

***

      Трандуил просыпается в своей кровати. Лучи весеннего солнца радостно льются через приоткрытое окно, из леса доносится веселый щебет птиц. Он не помнит, как оказался в собственных покоях, но это и неудивительно, если учесть, что они снова сражались, а потом за полдня преодолели путь от руин Дол-Гулдура до дворца. Наверняка он так устал, что, завалившись в комнату, просто отключился. Да так и было, раз на нем до сих пор его доспехи. В этом случае самое время принять ванну и вернуться к делам.       Традуил блаженно прикрывает глаза, опускаясь в теплую воду.       Саурон повержен, Леголас скоро вернется. Эти мысли теплом отзываются в сердце короля.       Рука задевает что-то, лежащее рядом с купелью, и он открывает глаза, недоуменно рассматривая небольшой предмет, а потом берет его в руки. Это небольшой серебряный гребень, резной и изящный. Внутри что-то больно дергается. Он не помнит такого гребня. Это не его вещь. Ему почему-то кажется, что это крайне важно - узнать, кто его хозяин. Поспешно закутавшись в халат и не обращая внимания на мокрые волосы, он почти выбегает в коридор. На его счастье, мимо проходит эльфийка, почтительно и немного смущенно склоняющая голову из-за непривычного вида своего короля. - Чье это? - он протягивает ей гребень, стараясь, чтобы руки не дрожали, и внимательно вглядывается в лицо. На мгновенье ему кажется, что на лице девушки мелькает какое-то горестное выражение, но затем она смущенно ойкает и произносит: - Ваше Величество, простите, пожалуйста, это Анорсель обронила, видно, когда прибиралась в Ваших покоях. Позвольте, я ей его передам. - Хорошо, пусть будет внимательнее в следующий раз, - к Трандуилу возвращается способность дышать, а боль в сердце отпускает. Но где-то в душе остается смутная печаль, природа которой ему неведома. А потому не имеет смысла. Он встряхивает головой, отгоняя странные ощущения. Все в порядке.       В конце концов, зачем этой эльфийке врать ему, верно?